ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Специально для этого дня монсеньор Бернар приготовил сюрприз племяннику.
Едва король и гости его ложи расселись, как герольд дал эффектную, на публику рассчитанную отмашку, и в ристалище строгой цепочкой выехало пятьдесят солдат в длинных плащах цветов королевского дома. Красный плащ чередовался с синим, и так далее…
— А это еще кто такие? — благодушно поинтересовался король, чувствуя, что если его не поставили в известность, значит, для него приготовили что-то интересное и красивое.
— Это? Это, Карл, солдаты… — ответил Бернар и улыбнулся почти неуловимо.
Конники выстроились в строгую линию под королевской ложей, спиной к королю. И одновременно, по команде герольда, откинули плащи, поднесли к губам боевые рожки, обычно зовущие воинов в атаку, и протяжно затрубили. Единый мощный звук, сливаясь из пятидесяти рожков, повис над берфруа и над ристалищем. Карл заулыбался. Ему понравилась затея дядюшки.
И тут же, вызванные громким сигналом, из своих палаток одновременно вышли все десять зачинщиков. На них были прекрасные парадные доспехи с золотой насечкой, каждый из которых мог бы служить украшением самой изысканной галереи любого из королевских дворцов. Утреннее солнце, еще не жаркое, сияло и играло, отражаясь в золоте и стали, придавая параду яркую торжественность и зрелищность.
Герольд начал официальное представление. Имена, титулы и заслуги рыцарей звучали громко и протяжно. И тут же в каждом из углов ристалища помощники герольда повторяли эти звучные имена и титулы, чтобы все слышали и все помнили, какие славные воины будут демонстрировать свое мастерство.
Торжественная процедура радовала сердце монарха, но он все же выглядел рассеянным, осматривая поле предстоящих схваток, рыцарей-зачинщиков и рыцарей со стороны.
— Ваше Величество, — раздался за спиной отвлекающий шепот майордома. — Ярл Райнульд Трюгвассен желает выразить вам свое уважение.
Карл поднялся. Одновременно, услышав сообщение, поднялся и дядюшка Бернар, понимая, что граф Оливье, как маршал турнира, должен сидеть в первом ряду и не может уступить место брату норвежского короля. Все придворные всегда дорожили местом, расположенным как можно ближе к королю. Только один монсеньор Бернар, понимая, что у него, в соответствии с родственными отношениями, ничего не прибавится и не убавится от того, где он будет сидеть, был к этому равнодушен. И потому Бернар просто шагнул через ряд, чтобы оказаться у короля за спиной рядом с Алкуином, появившимся в ложе с опозданием.
По проходу, стуча грубыми морскими сапогами, прошествовал тяжеловесный эрл. Поклонился с достоинством и уважением, с особой северной грацией.
— Я рад приветствовать вас, Ваше Величество, на этом торжественном и прекрасном зрелище, вполне достойном славы королевского войска, — сказал Райнульд низким голосом, произнося франкские слова почти без акцента. В молодости ярл служил командиром одного из отрядов личной гвардии византийского императора, и большую часть его отряда, наряду с норманнами, составляли франки. Там он и имел возможность выучить в дополнение к греческому и франкский язык. — Меня привел в ваши края случай, о котором я хотел бы поговорить позже, если у вас найдется для меня несколько минут. А сейчас, Ваше Величество, я не желал бы отвлекать вас от зрелища, и только имею нескромность поинтересоваться вашим самочувствием и самочувствием королевы и ваших детей.
— Благодарю вас, ярл. В нашем семействе все члены отличаются завидным здоровьем и только радуют глаз тех, с кем общаются. До тех пор, пока живы… Единственно, вы напомнили мне, что у меня стало на одного сына меньше. Карломан погиб в бою прошлой осенью. Но погиб он как достойный воин, с копьем в руке, и каждый рыцарь должен желать себе подобной кончины. Теперь у меня осталось только два сын, средний — Пипин, и младший — Людовик, между ними я и разделю свое королевство, когда Бог призовет меня к себе.
— Вот как, Ваше Величество… — задумался над чем-то своим Райнульд. — Странная ситуация… Простите, я не намеревался вернуть вас к грустным воспоминаниям.
— Ничего странного, — по-своему понял Карл ярла. — Это обыкновенная жизнь. Я прошу вас занять место рядом со мной и рассказать, как обстоят дела у моего царственного брата короля Норвегии.
Ярл сел на место монсеньора Бернара и казался более задумчивым, чем сам король.
— Телом король здоров, чего желает и вам, Ваше Величество.
— Когда говорят, что человек, там более король, здоров телом, подразумевается нечто недосказанное, связанное с духом.
— Я не могу утверждать, Ваше Величество, что мой брат находится в лучшем состоянии духа, точно так же, как и я сам. Он с удовольствием оказался бы сейчас в этих краях, чтобы лично выразить вам, Ваше Величество, свое уважение, но дела государственные не позволяют ему покидать тронный зал больше, чем на четыре часа, которые он ежесуточно тратит на сон.
— У вас что-то произошло? — напрямую спросил Карл, который не имел склонности к витиеватой речи и раздражался, когда с ним начинали говорить подобным образом.
— Да, Ваше Величество. Я хотел поговорить об этом отдельно, но раз уж зашел разговор, могу сообщить вам наши великие неприятности.
— Я готов выслушать вас прямо сейчас, это не помешает мне наблюдать за парадом представления, потому что почти всех рыцарей-участников я знаю лично. А если кого-то и не знаю, то названное имя мне ничего не скажет. Я не много теряю. Говорите…
— У нашего короля ситуация почти такая же, как у вас. Два старших сына от первой жены погибли в сражениях, третий пропал вместе с драккаром в морском походе, отправившись в Гренландию на открытие новых земель. От последней жены у короля есть несколько дочерей и только один малолетний сын. Месяц с небольшим назад, — Райнульд склонил голову, и Карл понял, как ему больно предаваться воспоминаниям, — мой сын Рагнар вместе со своим двоюродным братом, наследником престола Олафом и воспитателем отправились на побережье. Воспитатель, известный в наших краях человек, образованный и много знающий, давал им какой-то урок, В это время на побережье высадились викинги-эсты и захватили всех троих в плен. Мы ожидали, что нам предложат заплатить за мальчиков выкуп, и приготовились к этому. Но, очевидно, сами пленники себя не назвали, и потому их просто продали в рабство.
— В рабство наследника престола? — удивился и возмутился Карл. — Даст Бог, дойдут мои армии и до земли эстов…
— Мы наводили справки, где только могли, — продолжал ярл Райнульд рассказ. — И вот узнали, что мальчиков отправили сюда, в Хаммабург, к некоему работорговцу-греку, связанному с рынками Византии и Хозарии. Я поспешил в страхе, что караван может вскоре быть отправлен и тогда догнать детей будет трудно. Но оказалось, что я уже опоздал. Только вчера, сразу, как их привезли, какой-то невоспитанный очень высокий славянин-волхв и с ним другой славянин, победитель турнира в стрелецком искусстве, купили мальчиков, предложив за них приз, который Ваше Величество изволило вручить стрельцу-победителю. И в тот же вечер выехали из города в сопровождении воинов вашего величества. Я опоздал всего на несколько часов, и, несмотря на предпринятые поиски, так и не смог узнать, куда они направились. Меня тешит слабая надежда, Ваше Величество, что кто-то из ваших военачальников в курсе этого события, поскольку славяне ехали в сопровождении ваших солдат. И только это заставило меня обратиться к вам за помощью. Поймите состояние отца, разыскивающего единственного сына, и дядю, потерявшего племянника, тем более что этот пятилетний мальчик является последней надеждой королевского дома Норвегии. Династии грозит возможность прерваться…
Карл задумался на минуту.
— Странная ситуация. Мне совершенно неизвестно, какие солдаты королевской армии могли сопровождать бодричей и куда. Дядюшка Бернар, ты ничего не слышал об этом?
— Нет, Карл, но узнаю сегодня же. Пусть и шевалье дю Ратье подключит своих людей. Не волнуйтесь, Трюгвассен, мы найдем вашего сына и малолетнего Олафа. Сделать это стоит быстрее потому, что у меня есть дополнительные сведения об охотниках за этими мальчиками.
— Охотники за мальчиками? — в один голос воскликнули король и ярл.
— Да, Ваше Величество. Вчера в Хаммабурге высадился небольшой отряд данов под командованием младшего из братьев Ксарлууп, который наводит справки у работорговцев. Как прево королевства, я обязан следить за поведением подозрительных иностранцев. Только, прошу прощения, я не знал, что это за мальчики разыскиваются, и не понимал, зачем они нужны данам. Я мог только предположить, что это какие-то родственники самого Ксарлуупа.
Райнульд побледнел и не мог выговорить ни слова. Более того, даже сидя на скамье, он заметно пошатнулся, словно готов был упасть.
— Вы нехорошо себя чувствуете? — спросил Бернар.
— Было бы ужасно, попади Олаф в руки данов. Готфрид и так ищет варианты сместить с трона династию Трюгвассенов, чтобы посадить вместо нее какого-нибудь послушного себе ярла… Тогда мальчики погибли бы…
— Минутку! — воскликнул вдруг Карл. — Я вспомнил! Вас, уважаемый ярл, ввели в заблуждение. Да-да! Я видел только час назад на дороге волхва Ставра. Его ни с кем невозможно спутать из-за роста. И жеребец у него очень высокий. Мальчики еще в Хаммабурге, это несомненно! И мы найдем их.
— А если их раньше найдут даны… — сказал Бернар.
— Тогда мы их просто отобьем! Дядюшка! Немедленно отправь вестового в порт с запрещением выхода любого корабля или лодки из города. Предупреди всю стражу- Особенно это должно касаться кораблей датских… И в данном случае меня очень мало волнует возможное возмущение моего царственного брата Готфрида!
— Я сделаю, — согласился монсеньор Бернар.
— Ваше Величество, простите, что прерываю ваш разговор, понимая, насколько он важен, — тихо сказал граф Оливье, — но рыцари готовы, герольд просит меня дать команду.
— Да-да… — согласился Карл и положил руку ярлу на плечо, которое достигало бровей короля. — Трюгвассен, мы с дядей приложим все силы, чтобы помочь вам. Я обещаю это твердо. А сейчас, простите, начинается турнир, и я предлагаю вам понаблюдать за схватками.
— Благодарю вас, Ваше Величество, — печально ответил ярл и опустил голову, понимая, что чужое горе редко воспринимается так же остро, как свое.
* * *
Граф Оливье даже встал, чтобы подчеркнуть торжественность момента.
Обе партии зачинщиков выстроились одна против другой на противоположных концах ристалища. Били копытами и рвались вперед сильные кони, нервно шевелились наконечники копий, развевались по ветру значки и вымпелы. Сами всадники сидели в седлах еще прямо, ожидая сигнала. Волнение нарастало. Даже шумные берфруа ощутили это волнение и стихли, затаив дыхание.
Граф взмахнул жезлом. Герольд повторил жест. Запел сигнальный рожок. Окончание звука является началом схваток!
— Начали! — выдохнул Карл.
Кони понеслись вперед стремительно, мощно набирая скорость. При проведении меле не было ощущения такой значимости, какое подступило сейчас.
Первая схватка произошла прямо против королевской ложи, и король отлично видел, как в разные стороны полетели щепки и куски кожи от щитов. Но ни один из рыцарей не вылетел из седла. При этом, главная надежда красных — герцог Анжуйский, даже не пригнулся до конца, принимая удар своего противника — эделинга Кнесслера, и не выбросил руку до полного разгиба, нанося удар сам. Карл отлично знал благородный нрав рыжебородого Жофруа. Многоопытный поединщик уже по посадке в седле определил силу удара Кнесслера и не захотел расстраивать зрителей, ускоряя свою победу.
Проехав до конца ристалища, рыцари развернули коней и замерли в ожидании нового сигнала. Теперь уже не требовалось руководство маршала, и герольд подал сигнал сам. Две сильные и прекрасные волны снова понеслись навстречу друг другу и столкнулись. На сей раз Жофруа, опасаясь, очевидно, унизить Кнесслера пренебрежением, ударил всерьез в самый центр щита. Эделинг от такого удара словно в воздухе на копье завис, тогда как его лошадь стремительно умчалась вперед. И после падения Кнеселер не смог уже встать без посторонней помощи. Герцог Анжуйский не зря считался лучшим копейщиком королевства, что доказал всем еще раз. И при этом умудрился победить так, чтобы не нанести своему противнику, которого уважал, серьезных увечий.
Одновременно с герцогом барон Борк выбил из седла своего мощного противника, пожелавшего выступать инкогнито. Карл знал уже, что это не Годослав, а Борк очень надеялся, что сумел победить князя бодричей и рассчитаться за поражения, нанесенные ему воеводой Дражко. Согласно правилам турнира, теперь инкогнито обязан был снять шлем и представиться победителю. Дело происходило прямо под королевской ложей, и Карл видел, как вытянулось лицо баварца, когда он услышал имя рыцаря, которого выбил из седла. Тем не менее Борк протянул руку и помог противнику встать, отправляя его в ресе.
Третьим в ресе отправился противник князя Бравлина. Копье славянина пробило щит франка и нанесло серьезную рану в плечо. Выбыл из борьбы и еще один франк, которому эделинг Аббио попал наконечником в шлем. Рыцарь остался в седле, но уронил копье и так вцепился в шею лошади, что стало понятно — выйти на третью, завершающую схватку он не сможет. Раненому помогли покинуть седло турнирные стражники, и они же отвели его под руки до ресе, где оруженосец уже поставил спешно принесенную скамью.
Таким образом, каждая из команд зачинщиков потеряла по два участника и обрела по два победителя. И на последнюю схватку выехал со своим противником-франком только сарацин Салах ад-Харум. Франкский рыцарь имел преимущество в собственной массе и в силе своего коня. Конь же Салаха был легок на ногу, быстр, однако не обладал мощностью, которая приобретается при разбеге и плюсуется к удару копья. Но у сарацина было преимущество в росте и длине рук, следовательно, он успевал достать противника на какое-то мгновение раньше, что при хорошо нацеленном ударе тоже могло бы ему помочь. Рыцари сшиблись все в той же точке, что и раньше. Удар франка был сильнее, сарацин слегка покачнулся, но выдержал, выпрямился, и опять оба остались в седле.
Теперь, в соответствии с правилами, они взялись за мечи, уже не доезжая до конца ристалища, чтобы развернуться и встать лицом друг к другу. Вот здесь-то и сказалось преимущество коня сарацина. Быстроногий и послушный, он показывал такие чудеса управляемости, что франкский рыцарь не всегда успевал повернуться в ту сторону, где только что находился Салах, как тот уже атаковал его с другой. Быстрый, гибкий и легкий меч сарацина обрушил на франка такой град ударов, что тот успевал только защищаться, не имея возможности нападать. В итоге оказался изрубленным в щепки франкский щит. Это еще более ослабило оборону рыцаря, и уже через несколько минут он получил ранение в бок. Булат без проблем рассек броню. Герольд выбросил свой жезл. Поединок закончился, к удивлению короля, поражением красных зачинщиков.
— Как вам понравились наши бойцы? — поинтересовался король у ярла Райнульда. — Много ли у вас рыцарей, способных вести такой же бой?
— К сожалению, в нашем королевстве слишком много воинов, предпочитающих воевать везде, где возможно, и мало желающих трудиться на процветание государства. А это не менее важно для королевства, потому что меч и копье могут принести только новые земли, но не всегда помогают управлять ими. Сейчас почти вся гвардия византийского базилевса состоит из моих соотечественников. Потому наш королевский двор и не отличается богатством и пышностью, что лучшие наши люди предпочитают жить на чужбине. Здесь мне понравился вон тот рыжебородый, — показал норвег на герцога Анжуйского. — В нем чувствуется уверенность побеждать не тогда, когда позволят обстоятельства, а когда он захочет этого сам. Завидное качество!
— У вас наметанный глаз, — засмеялся Карл. — Вы безошибочно выбрали лучшего и непобедимого нашего рыцаря. Он в самом деле такой, как вы сказали. Побеждает тогда, когда ему заблагорассудится. Я заметил, как он в первой схватке пощадил противника. Его противник — эделинг Кнесслер, хозяин здешних земель. И герцог Анжуйский не захотел ронять авторитет Кнесслера перед его подданными.
— Я тоже заметил это. Но помимо прочего заметил и другое…
— Что? — поинтересовался Карл.
— Не «что», Ваше Величество, а кого… Вон там, в ожидании приглашения, сидит в седле один не слишком хороший человек, но тоже непревзойденный воин. Герцог Трафальбрасс.
— Он не справится с герцогом Анжуйским. Я видел Трафальбрасса в деле. Он вчера участвовал в меле. Не справится… — Карл говорил так горячо, что всем сразу стало понятно, что сам он не вполне уверен в этом и оттого волнуется.
— Посмотрим, Ваше Величество, — уклончиво ответил ярл. — По крайней мере я буду от всей души желать победы вашему рыцарю. Кстати, Ваше Величество, вы сказали, что эделинг Кнесслер владеет здешними землями. Я знавал старого эделинга Кнесслера, у которого погибли все сыновья, а сам он, должно быть, давно уже умер. Этот его внук?
— Не могу вам ответить на ваш вопрос, потому что старого я не знал.
Ярл попытался всмотреться в ресе, где находился в это время сам Кнесслер.
— В схватке трудно разобрать, но мне показалось, что я и этого знаю… — Сказал Трюгвассен раздумчиво.
— Кстати, — сказал Карл. — Вы пожаловались, что ваши соотечественники служат в чужих странах. Много ли норвегов в ближнем окружении Годослава, князя бодричей?
— Я не могу точно ответить на ваш вопрос, сир, но, насколько мне известно, Годослав больше доверяет своим воинам. И не допускает иноземцев в ближнее окружение. Правда, в дружине у князя-воеводы Дражко есть, насколько я помню, мои соотечественники, но они, как я сказал, служат не в окружении Годослава…
— Это все, что я хотел услышать, уважаемый ярл, — сказал Карл, почему-то с облегчением переведя дыхание.
* * *
Тем временем пятеро победителей под торжественные звуки боевых ролсков прицепили на копья красно-синие ленты, показывая, что теперь они выступают не под одним из королевских цветов, а сразу под обоими. И заняли позицию по правую сторону от короля. Карл поднялся со своего места, чтобы поприветствовать рыцарей. В ответ ему опустились и поднялись копья.
Теперь герольды отбирали пятерку посторонних рыцарей для первой схватки с королевской пятеркой. Как и было обговорено, первыми вступают в состязания самые слабые, чтобы зрелищность турнира шла по возрастающей. Герольды основывались на своем знании способностей участников. Возможно, кому-то показалось обидным, что его ставят в первую пятерку, но спорить с герольдами запрещалось. Спорщику было отведено место на бревне «рекомендации».
Эта первая схватка не слишком волновала Карла. После зрелищного начала наступило некоторое ослабление эмоций, и король снова начал смотреть по сторонам — не появился ли где-нибудь в углу рыцарь на белом коне. Но новых рыцарей на турнир вообще не прибыло. Об этом еще до начала сообщил королю главный герольд де Жерен.
Пятерка конкурентов заняла места против зачинщиков. Прозвучал сигнал, кони с места взяли в карьер, и уже первая схватка превзошла все ожидания. Ни один из посторонних рыцарей не усидел в седле, и ни один не был в состоянии продолжить бой пешим, с мечом в руке.
Двое вообще не смогли подняться на ноги. Герольд склонился над одним, потом над другим и подал знак Оливье.
— Ваше Величество, — сказал граф, — один рыцарь без сознания, один убит. А ведь в дело не вступил еще Сигурд…
— Кто у нас замещает его? — спросил король, впрочем, не слишком строго. Смерть на турнире, почти как и смерть в сражении, короля мало смущала, потому что входила в рамки законов.
— Князь Бравлин, насколько я видел, пробил щит соперника и доспех. Второго так неудачно выбил из седла эделинг Аббио. Кажется, рыцарь ударился при падении головой…
— Шесть человек вместе со вчерашними… Нам пока далеко до баварского герцога. Продолжайте! Герольд ждет вашего сигнала…