ГЛАВА 54

В это время года сардинский порт Каралис напоминал цветочный рынок. Кого только тут ни встретишь: и узколицего араба, и молчаливого абиссинца, и круглолицего турка, и узкоглазого татарина, и с мешками под глазами еврея, и уруса в овчине, наброшенной на одно плечо, а французов, итальянцев – пруд пруди. Их разнообразная одежда и создавала пестроту цветочного рынка, а говор разных языков напоминал несмолкаемый птичий гомон.

Вот в этот-то вертеп и попал Роберт с друзьями. Они занимались поиском пристанища для Людовика. Хотя король был скромен в жизни, сдержан в еде и неприхотлив, помещать его куда попало они не хотели. Подальше от этой вонючей ямы, а порт славился и этим. В горах они нашли прекрасный дворец, некогда принадлежавший тунисскому бею Крамализу. Когда-то он попал в опалу одному эмиру из династии Альмохадов. Бею пришлось бежать на Сардинию. Там-то он и построил себе этот дворец. Альмохадов не стало, семья бея вновь вернулась на родину, а дворец остался за ней.

Теперь им владел его сын, бей Махмуд. Узнав, для кого они хотят снять его дом, он был настолько польщен этой честью, что отдал его бесплатно, а сам на следующее утро обещал уехать к себе в Тунис.

Отлично владея турецким, Роберт мог говорить с Махмудом. Он долго расспрашивал его об отношении тунисцев к их миссии. И получил подтверждение, что не все будут встречать их с распростертыми объятиями. Так, бей Шахин уже собирает людей, чтобы достойно встретить французов. Лично он – за. И готов оказать всяческие услуги. Махмуд очень удивился, что француз хорошо знает их жизнь, понимает толк в лошадях. Расчувствовавшийся бей приказал слуге накрыть для гостей богатый стол. Только, к его огорчению, пока он занимался подготовкой к угощению, этот разговорчивый француз куда-то исчез. А Роберт тем временем облазил всю местность: смотрел, где лучше расположить своих гвардейцев для охраны здания. Как бей и обещал, на следующее утро он уехал в порт, откуда на своем корабле отбыл к себе на родину.

В день прибытия Людовика его гвардейцы очистили порт от всякой швали и, взяв кортеж под жесткую охрану, отправились в город. Смрад, стоявший над портом, заставил короля закрыть нос платком. Он испугался, подумав, что жить будет где-то поблизости. Но когда они прибыли на место и он вышел из кареты, то был очарован открывшимся видом. Море лежало у его ног, а воздух пьянил приятным запахом цветущих растений. Пока он любовался земной красотой, слуги приготовили все для его отдыха. Уходя на отдых, он по-отцовски добро улыбнулся капитану и попросил наутро собрать совет, сказав:

– Там и обсудим твое предложение, – дав понять Роберту, что не забыл своего обещания.

В эту ночь король крепко спал, не беспокоясь о своей безопасности, зная, какими преданными людьми окружен. Проснулся он в бодром настроении, а перед завтраком вышел на свежий воздух. И вновь залюбовался открывшейся картиной. Солнечный диск, раскаленный докрасна, выплывал из моря, разрезая его кровавой дорожкой. Остальная часть моря отливала серебром. А вокруг благоухала природа. Если в Париже уже многие деревья оголились, покрывая золотом уставшую за лето землю, то здесь листва еще царствовала.

Король долго прогуливался, наслаждаясь утренней прохладой морского воздуха. За завтраком он выпил чашечку теплого коровьего молока со свежей коврижкой. Вытер салфеткой губы и отправился в зал, где его уже ждал совет. Он зашел, стремительный, улыбающийся, и все почувствовали, что у него хорошее настроение. И оно передалось другим.

– Ну что, уважаемые сеньоры, мы перед решительным броском! Первый этап задуманного прошел блестяще. Я благодарен вам, мессир маршал, и всем, кто готовил и осуществил это дело. Теперь я хочу послушать мессира капитана, чтобы окончательно определиться с нашими дальнейшими действиями. Прошу, капитан.

Роберт поднялся. Что он волнуется, можно было определить по слегка покрасневшему лицу и капелькам пота, внезапно выступившим на лбу.

– Ваше величество, уважаемые сеньоры, я предлагал предварительно провести разведку того места, где мы готовимся осуществлять высадку. Мои опасения, а именно этим было вызвано мое предложение, подтверждены беем Махмудом, владельцем этого дворца. Он сказал, что бей Шахин подговаривает берберов напасть на нас.

Воцарилась тишина. Лицо короля посуровело. Было заметно, как портилось его настроение. Он резко поднялся и заходил вдоль стола. А в его голове крутилось: «Да, капитан окунул его в реальность. Но, надо отдать ему должное, он не поддался чарам благодушия, которое навеяли обещания эмира. Есть еще трезво мыслящая голова». Он сел и даже улыбнулся. В это время в зал ударил солнечный луч.

– Хорошее предзнаменование, – сказал кто-то из членов совета.

Сказано просто, но почему-то было положительно воспринято королем.

– Убедил! – промолвил он. – Скажи, что ты думаешь делать?

Капитан вновь поднялся:

– Все рассказывать, ваше величество? – и он впервые улыбнулся.

– Все, – улыбкой на улыбку ответил король.

– Со слов того же Махмуда, западные берега Туниса скалисты и обрывисты. Там много разных островов. Если бей не дурак, он там и выставит охрану. Она нас заметит и сообщит Шахину. Но мы, не высаживаясь, пойдем на восток. Им станет ясно, что крутые берега нас напугали, и мы продолжим искать удобное место для высадки. Там, где берега пологие, мы остановимся, сделаем промер глубины и высадим несколько человек.

– Вот их бей и убьет, – сказал Боже и посмотрел на Филиппа.

Тот в подтверждение кивнул головой.

– Нет, думаю, бей этого не сделает, зачем ему себя выдавать? Наоборот, он покажет, что здесь все безопасно! Мы, простояв какое-то время, снимаемся с места. Пусть Шахин посчитает, что мы здесь будем высаживаться, а возвращаемся, чтобы оповестить об этом главные силы, а мы…

От волнения его рот высох, и ему хотелось отхлебнуть водицы. Но она стояла только перед королем. Выдавив из себя все, что можно, он смочил рот. Пока он молчал, все смотрели на него как на оракула.

– А мы ночью высадимся на том, крутом берегу. Стража, если и останется, будет крепко спать, считая, что французы здесь больше не появятся. Уничтожив ее без труда, мы быстро двинемся на восток и зайдем в тыл Шахину. По нашему сигналу к этому месту должны будут подойти главные силы. Шахин поймет, что он попал в ловушку. Ему ничего не останется, как или сложить оружие, или быть уничтоженным.

Не успел он закончить говорить, как вскочил Ферри Патэ. Он подскочил к Роберту и поцеловал его в лоб, воскликнув:

– Вот кто, мой король, заменит меня! Теперь я могу спокойно умереть. Я знаю, что есть у нас кому защищать мою Францию.

Совет захлопал в ладоши.

Король терпеливо ждал.

– Я понял, – произнес Людовик, – что советом предложение капитана одобрено. Может, кто из совета пожелает поучаствовать?

Не успел король замолкнуть, как вскочил Матье с друзьями. Следом поднялся… маршал, а за ним чуть ли не весь совет. Остались сидеть Филипп и Боже. Король с подозрением посмотрел на эту пару. Потом, поднявшись, сказал:

– Хватит и молодой троицы.

А на следующее утро корабль с двумя сотнями гвардейцев и друзьями Роберта взял курс на юго-запад. Попутный ветер к вечеру следующего дня позволил им воочию увидеть и убедиться в правоте слов Махмуда. Да, берега были круты, обрывисты, скалисты. Но что еще увидели французы, так это несколько всадников наверху. Их ждали. Роберт оказался прав. Друзья поприветствовали капитана.

Корабль, постояв какое-то время, повернул на восток и заскользил вдоль берега. Проплывая мимо одной бухты, Роберт не выдержал и приказал войти в нее. Чем-то она его заворожила. Перед ним возвышался остров. На нем, как и по берегам лагуны, были видны остатки каких-то разрушенных построек.

– Что это? – удивленно спросил он у капитана корабля.

– Это? – он указал на берега. – Говорят, здесь когда-то был древний город. Кажется, Карфа… нет, забыл. Но древний город, это точно!

– Да, умели в древности находить подходящие места, – искренне удивился Роберт и приказал выйти из бухты.

Но это место он запомнил.

А уже после обеда смотрящий позвал Роберта наверх. Он вышел с друзьями. В этом месте берег стал плоским. Граф де Буа приказал бросить якорь и спустить шлюпку. Началась промерка глубины. Затем высадили несколько человек. Ничего подозрительного они, конечно, не увидели. Бей показал, что он не дурак. Он и не думал нападать. Когда они вторично, теперь уже для действительной высадки, подошли ночью к западным берегам, противника на месте не было. И Роберт приказал начать высадку. Своих гвардейцев разбил на три группы. Это он сделал на случай, если бей Шахин организовал засаду. Первая, под руководством Матье, должна была, высадившись восточнее, отрезать помощь бею от дружественных ему племен. Вторая, ею руководил Дре, высадившись западнее, должна была зайти с тыла к предполагаемому противнику. А Роберт с маркизом должны были напасть в лоб.

Послали разведку, которая, вернувшись, доложила, что противника нет. Роберт с гвардейцами, принимая все меры осторожности, стали продвигаться вперед, поднимаясь на крутой, высокий берег. Завершив подъем, и там противника не обнаружили, за исключением нескольких десятков человек в ложбинке, которые крепко спали у потухших костров. Их быстро повязали. И если бы не чья-то собачонка, которая подняла злобный лай, все прошло бы без сучка и задоринки. С десяток человек успели вскочить и схватиться за сабли. Упорное сражение завязалось вокруг одного молодого человека. Он и сам дерзко защищался. Но вскоре его сопротивление было подавлено. Как потом оказалось, этот молодой человек был сыном Шахина. Его предусмотрительный отец послал сына подальше от главного места сражения, к этим крутым берегам, так, на всякий случай.

Пленные недолго запирались и рассказали, где Шахин поджидает французов. Все шло, как и предсказывал Роберт. Захватив с собой молодого бея, Роберт быстро двинулся на восток. Но, как он ни торопился, день застал его на марше. И он решил дождаться темноты, спрятавшись по разным расщелинам. Продуманные действия, как правило, дают положительные результаты. Так случилось и на этот раз. Перед рассветом французы заняли все удобные позиции в тылу у бея.

Когда рассвело, от французов вышел глашатай и протрубил. Тунисцы были ошеломлены: враг окружил их. Кончив трубить, глашатай объявил, что капитан требует бея для переговоров и хочет сообщить ему очень важную весть. Безопасность его гарантируется. Получив такое сообщение, бей и его визири растерялись. Они долго думали, что делать.

У французов лопнуло терпение. Снова вышел глашатай, протрубил и объявил, если бей не появится на один переворот песочных часов, его сыну отрубят голову. Это возымело мгновенную реакцию. Тут же появился бей на белом коне в сопровождении двух всадников.

– Покажите моего сына, – прокричал он.

Роберт кивнул, и двое гвардейцев вывели его на свет. Увидев сына, бей скатился с лошади и бросился к нему. Вокруг юноши сразу же появилось несколько гвардейцев и капитан.

Поняв, кто старший, бей дрожавшим голосом спросил, что он должен сделать. Потерять наследника бею было немыслимо страшно.

– Вы все сдадите оружие, а ты дашь слово не нападать на нас, и тогда вы разойдетесь по своим бейликам.

– Сына отпустишь?

– Нет, он будет заложником в крепости. Но я даю слово, что ни один волос не упадет с его головы. А когда мы будем возвращаться назад, ты его получишь живым и невредимым.

Бей какое-то время думал, потом сказал:

– А если нет?

– Тогда мы зажигаем костер, – и он показал на кучу дров на вершине холма, – его черный дым увидят с наших кораблей, и ты будешь зажат с двух сторон. А если пойдешь сейчас на штурм, увидишь голову сына на копье гвардейца.

– Хорошо! – сказал бей и, перевернув песочные часы, подал их Роберту. – Когда последняя песчинка упадет на дно, получишь ответ.

– Ладно! – согласился Роберт, – только учти, если я замечу что-то подозрительное… ты меня понял?

Бей кивнул головой, вернулся к коню и ускакал. Но не прошло и половины отведенного времени, как бей и его люди начали сдавать оружие.

Когда последняя сабля была брошена и тунисцы растаяли в вечерней мгле, Роберт, оставив гвардейцев сторожить это добро, на всех парусах помчался на север. О первой победе он решил лично доложить королю. А в обед ударила склянка, извещавшая, что судно подходит к порту.

Король был весьма доволен поездкой Роберта и наградил его перстнем с огромным бриллиантом. Вручая награду, он пристально посмотрел на капитана. Так смотрят, когда принимается какое-то судьбоносное решение. «А что, – подумал король, – пожалуй, лучшего мужа для моей дочери Агнессы и не найти!» Он даже хотел что-то сказать по этому поводу, но сдержался, решив вернуться к разговору после возвращения из Туниса. И вместо этого отдал приказ к началу отправки.

Корабли один за другим с воинами на борту брали курс на юг. Когда предпоследний корабль покинул бухту, дошла очередь и до королевского судна. Не то капитан судна был не очень расторопным, не то на другом корабле была более лихая команда, но какой-то огромный неф вдруг преградил выход из порта королевскому кораблю. Неслыханная дерзость! Напрасно капитан напрягал голосовые связки, ругаясь с нарушителями. Команда отвечала смехом, а капитан вообще ушел к себе. Брать на абордаж их было опасно, потому что людей на палубе нефа находилось гораздо больше, чем королевской охраны, а подвергать короля опасности недопустимо.

Король дважды спрашивал, почему корабль до сих пор не вышел в открытое море, но дело с места не сдвигалось. Ждать помощи со стороны моря не приходилось. Находящиеся там могли считать, что выход задерживается по повелению короля. А сообщить им об инциденте было невозможно. Все корабли уже вышли в открытое море.

И тогда Роберта осенило. Он подозвал к себе капитана корабля и попросил его, чтобы он вновь вступил в перепалку и бранился как можно сильнее, пока он не вернется. Не понимая, в чем дело, но чувствуя свою вину, он с радостью согласился, чтобы хоть этим загладить свой промах.

Роберт разделся на противоположном борту, взял в зубы нож и, как бывало в юности, нырнул в море. Он подплыл к свободному борту, от которого почти вся полупьяная команда ушла поглазеть на перепалку с капитаном королевского судна, да и самим покуражиться. По грузовому канату поднялся на борт. Спрыгнув на палубу, он вдруг увидел перед собой матроса, у которого от удивления даже рот открылся. И поплатился за это. Оглушив, Роберт сбросил его за борт. Благодаря воплям на палубе никто не слышал его крика о помощи. Проход к капитанской каюте был свободен. Открыв ударом ноги дверь, он ворвался туда, чем привел несколько сидевших за столом выпивох в немое удивление. Первый, кто очнулся и попытался оказать сопротивление, тут же рукоятью получил оглушительный удар. Вскочив на стол, Роберт в два скачка оказался перед капитаном. Приставив нож к его горлу, он крикнул:

– Всем на пол!

Те было заартачились, но нож заставил их капитана повторить команду.

– А теперь слушай, – Роберт тряхнул его за волосы, – если хочешь жить, дай команду отвести корабль.

Тот отреагировал не сразу, и ему живо дали понять, что его жизнь висит на волоске. Он мыкнул, что надо выйти – так, мол, не услышат. Роберт перевернул стол на лежавших, и они по телам прошли к выходу. Теперь нож упирался тому в спину, а рука крепко держала его за ремень.

– Ну! – приказал Роберт и слегка ткнул ножом.

– Эй, – заорал он, – хватит! Разворачивайте корыто!

Удивленная команда повернула на крик головы и увидела своего капитана, который обрушил на них каскад ругательств:

– Что ты, камбала одноглазая, непонятно? Да я вас, придурков, к рыбам отправлю.

Наверное, нож давил больно. Такого яростного капитана они давно не видели. Что делать, пришлось исполнять команду.

Роберт увидел мачты своего корабля. Королевское судно медленно приближалось к ним. Вот оно совсем рядом, и наконец прошло мимо.

– Теперь слушай, – Роберт еще раз сильно тряхнул моряка. – Скажи, чтобы все собрались на носу. Ты сейчас с ними будешь говорить.

Ему не один раз пришлось орать, чтобы они исполнили его команду. Видя, что проход очищен, Роберт отбросил капитана в каюту, а сам стрелой промчался по палубе и бросился в море. Его заметили со своего корабля, и, пока обманутые лучники бегали за оружием, он успел подняться на борт.

Такого ликования он еще не видел. Еще бы! Накал страстей нарастал с обеих сторон. И трудно сказать, во что он мог вылиться. Опытный глаз подсказывал, что на этом полупиратском нефе команда имела достаточно опыта, чтобы брать на абордаж корабли. Умелая полупьяная команда, которой море было по колено, представляла огромную опасность. А Роберт, рискуя своей жизнью, одним ударом перерубил этот сложнейший узел и спас жизни.

Понял это и король. Вот почему, в порыве бурлившего в нем чувства, он обнял его прямо нагого.

– Одевайся, мой боевой капитан! – отцовским, сердечным голосом сказал он.

– Слушаюсь, ваше…

Но под укоризненным взглядом короля поправился:

– …сир!

Королевский корабль, недаром он и был королевским, быстро догнал свою эскадру и возглавил ее. И вот звонкий голос впередсмотрящего оповестил:

– Земля!

Услышав это сообщение, Людовик вышел на палубу. Подойдя к борту, он впился глазами в эту землю, видеть которую мечтал столько лет.

– Капитан, – король повернулся к рядом стоявшему Роберту, – вы случайно не приглядели место для нашей первой стоянки?

– Сир, могу предложить…

Он повернулся к морскому капитану, который ожидал его сигнала, и кивнул ему.

Король одобрил выбор места для лагеря. Когда Роберт словами морского капитана пытался произнести название этого места, король, поняв, о чем идет речь, поправил его.

– Карфаген! – назвал он.

И тут же обнаружил хорошее знание истории. Показывая с борта на самое высокое место, сказал, что там когда-то находилась Бирса, то есть их крепость.

– А вокруг, – пояснил он, – были городские строения. Этот город дал миру великого полководца Ганнибала.

На месте акрополя король приказал поставить шатер. А через пару дней, еще не успев всех разместить как надо, Роберта внезапно вызвали к королю. Когда он подходил к королевской резиденции, из нее вышел Филипп и как-то загадочно улыбнулся капитану. Поприветствовав его жестом, Роберт прошел дальше.

Когда он вошел в шатер, король писал и на его приветствие кивнул и пером указал на кресло, стоявшее сбоку. Закончив писать, он еще раз пробежался глазами по строчкам, помахал бумагой в воздухе. Убедившись, что чернила подсохли, положил ее на стол и обратился к капитану. Он не назвал его капитаном, как обычно, а просто Робертом.

– Роберт, я прожил некоторое время в Сирии и хорошо познал азиатскую жизнь. И вижу, что и ты ее знаешь. Поэтому я хочу доверить тебе ответственную миссию: отвезти мое послание эмиру. Я знаю, что ты найдешь достойные слова, чтобы как следует разъяснить Эль-Мостансеру цель нашего похода. Расскажи и о его строптивом бее. Пусть знает… И быстро возвращайся назад.

– Но, ваше величество, я не могу оставить вас!

Король снисходительно улыбнулся.

– Не доходи до абсурда, капитан, и не надо караулить меня в уборной!

– Слушаюсь, – Роберт тяжело вздохнул, – ваше величество. Когда прикажете отбыть?

– Немедленно. Мне надо знать, надежен ли эмир как союзник.

Требовательность короля немного расстроила Роберта. Но он успокоил себя тем, что решил нигде не задерживаться и быстро вернуться назад. Взяв с собой десяток гвардейцев, он помчался в Тунис. Загадкой для Роберта было то, что его на полпути к Тунису встретили личные нукеры эмира. Вначале он принял их за неприятеля и приготовился к бою. Но когда с той стороны отделился всадник и на не очень хорошем французском поприветствовал посланцев, Роберт понял, что это встречают его.

Не доезжая несколько лье до Туниса, они свернули направо. Роберт придержал коня и вопросительно посмотрел на сотского. Тот пояснил, что визирь примет его в загородном дворце, построенном еще Абд аль-Мумине. Вскоре они увидели, как из-за песчаной косы поднимается высокая башня минарета, а потом показался и сам дворец. Он прятался за кирпичной стеной, над которой возвышались его черепичные крыши.

Ворота при их появлении растворились, и, миновав их, они попали во внутренний дворик, где действующий фонтан зачаровал прибывших своей красотой. В его падавших струях солнце рисовало затейливые радуги, которые, сливаясь, создавали видимость огромного цветка.

Но любоваться этой красотой было некогда. Вышедший из дворца человек в белых одеждах с чалмой на голове, где сверкал средних величин алмаз, низко склонившись, обеими руками показал на дворцовые двери.

Эмир принимал посланца в зале послов. Это было одно из красивейших помещений дворца. Его величие должно было показать мощь и великолепие эмирской власти. Сферический потолок, разделенный острыми арками на равные доли, был живописно расписан сценами охоты, турниров, сражений. Узкие высокие окна, из-за недостаточности пропускаемого света, создавали обстановку таинственности. Кирпичного цвета стены вносили свою лепту в это видение. И только многочисленные мраморные статуи, стоявшие вдоль стен, как бы подчеркивали неземное блаженство этого волшебного помещения.

Кресло эмира возвышалось у восточной стены, где он восседал в окружении юношей, которые опахалами отгоняли южную жару. Подойдя к нему, Роберт, склонив голову и прижав руку к сердцу, поприветствовал эмира словами:

– Хвала и благодарение Аллаху, милостивому, милосердному, что всемилостивый творец всего существующего для наилучшего…

Всего ожидал эмир, но только не этого. Откуда этот француз знает такие слова? Посланец закончил речь словами:

– Прими, всемогущий, это послание брата твоего, великого короля французского Людовика, – и в низком поклоне передал его подошедшему визирю.

Эмир был поражен. Он что-то шепнул стоявшему рядом визирю, и вскоре рядом с креслом эмира поставили второе кресло. Между ними завязался разговор. Эмира интересовал король. Роберт понял хозяина. Узнав короля, эмир решит и вопрос об оказании помощи. Роберт начал говорить:

– Людовик – особый король. Этот человек не зря завоевал себе звание «святой». Каждый день он начинает с молитвы: «Сподоби нас, Господи, презреть соблазны мира сего!»

От этих слов эмир, заерзав в кресле, воскликнул:

– Воистину святой человек!

– Да, – продолжил Роберт, – он неприхотлив в еде, прост в одежде. Любимый его наряд – простое сюрко или монашеская одежда. Он любит порядок, готов защищать каждого своего подданного, но привлекает к ответственности любого, кто нарушает закон.

По всей видимости, слова посланца французского короля на многое открыли эмиру глаза. Он все больше и больше проникался к нему доверием. И это было заметно по тому, как менялось выражение его глаз. Прежде затаенное недоверие, что свойственно восточным людям, таяло. На смену приходили искренняя радость и чувство полного удовлетворения. Но все же эмир еще хотел убедиться в правоте дела, в которое вовлекал его король. И он спросил:

– Это ваша религия сделала его таким человеком? К сожалению, и среди христианских владык встречаются разные люди.

Произнеся эти слова, он пытливо посмотрел на Роберта. Может быть, он ожидал, что его слова приведут того в замешательство, проявится неуверенность. Но Роберт отреагировал спокойно, в нем не чувствовалось никакого смущения.

– Надо принять Бога сердцем, – ответил он, – а не делать вид, что ты ему поклоняешься. Вот только тогда можно воспринять учение Христа, чего и хочет мой король, сир Людовик, могущественный сеньор.

Эмир внимательно слушал его ответ. На какое-то время задумывался, переваривая сказанное. Потом спросил, как Роберт добился столь быстрой победы над его беем. Роберт рассказал, и он долго смеялся, а потом, сделав лицо серьезным, сказал, что с ним еще разберется.

Почувствовав, что разговор подходит к концу, Роберт сказал, что дела заставляют его вернуться назад и он ждет ответного послания, чтобы доставить его королю.

В глазах эмира появились веселые искорки.

– Вижу, ты один из прилежных подданных короля. Счастлив тот правитель, который имеет рядом таких людей.

Потом, хитро прищурив глаза, негромко, но доверительно сказал:

– Не скрою, такого посланца вижу впервые. К тому же ты хороший знаток восточных обычаев. Это делает тебя незаменимым… в моем эмирате.

От этих слов брови у Роберта поднялись, а взгляд стал удивленным. Это не осталось незамеченным хозяином. Эмир улыбнулся, потом добавил:

– Если твой король, а мой друг, откажется от твоих услуг, приезжай ко мне, я сделаю тебя главным визирем.

На что Роберт тактично ответил, что он непременно воспользуется таким предложением, если в этом будет необходимость. Эмир снова улыбнулся и что-то приказал визирю. Тот с поклоном удалился.

Роберт считал, что ему сейчас вручат готовое послание и он немедленно помчится назад. Да не тут-то было. Эмир предупредил, что, пока готовят послание, он покажет Роберту своих лошадей. Это сообщение было для Роберта ударом грома средь ясного неба. Он и сам не знал почему, но его душа была не на месте. Приглашение эмира оторвало его от довольно грустных мыслей. Эмир привел его на большой двор, где гарцевал табунок прекрасных арабских скакунов. Роберт любил коней. Но при виде таких тонконогих ухоженных красавцев глаза его загорелись. Это заметил эмир.

– Хороши?! – спросил он, глядя на посланца смеющимися глазами.

– Ой! Хороши! – ответил он.

– Не желаешь ли, посол, усмирить одного из них? – эмир кивнул на табун.

– А что, эфенди, не откажусь.

– Выбирай.

Выбор пал на гнедого скакуна. Эмир зацокал языком, хваля выбор гостя. Его долго ловили. И несколько конюхов еле справились с ним.

Когда коня подвели к эмиру, тот перевел взгляд с лошади на Роберта. В глазах эмира был страх. Вдруг что случится с посланцем? Роберт понял его, усмехнулся и решительно подошел к коню. Едва передали ему узду, как жеребец, громко заржав, попытался оторвать передние ноги от земли. Прием знакомый, так же вел себя когда-то и Рыжий. Только теперь перед ним был опытный наездник. Он решительно осадил лошадь и в мгновение ока легко взметнулся в седло. От такого неожиданного поступка оторопел не только жеребец. У эмира перехватило дыхание:

– Ну и ну!

Пришедший в себя конь, пытаясь сбросить седока, начал выкидывать такие коленца, что захватывало дух. Да ничего у него не получалось. Всадник крепко держался в седле. Тогда конь в открытые зачем-то ворота, словно на крыльях, помчался на свободу. Оттуда они возвратились, подружившись. Конь признал его своим хозяином. Эмир был поражен и рад, что с посланцем ничего не случилось, и подарил ему этого коня.

Послание было готово. Они тепло попрощались. Эмир, обнимая Роберта, еще раз напомнил ему о своем предложении.

– Я его не забуду, – глядя в глаза эмиру, ответил он и неожиданно спросил, – эфенди, могу я доложить королю…

Но эмир не дал ему договорить, перебив:

– Скажи, что я его друг, – и добавил: – Верный друг. Я тоже хочу осчастливить свой народ.

– С нами Бог! – воскликнул Роберт, вскочив на подаренного коня.

– С нами Бог, – тихо повторил эмир.

А на земле карфагенской Людовика нельзя было узнать. У него точно выросли крылья. Его кипучая деятельность проявлялась везде. То его видели среди воинов, то он проверял, как строятся временные оградительные сооружения. Не зная отдыха сам, он не давал его и другим. В этом метании он находил массу упущений. Понимая, что одному за всем не уследить, он решил привлечь к работе и совет. Тот должен был пройти в королевском шатре. Там была специально оборудованная комната, ее называли ковровой. Она действительно была увешана толстыми коврами, которые гасили звуки. Король очень боялся, чтобы секретные разговоры не стали достоянием чужих ушей. Для ее освещения не жалели свечей, которые ставились в специальные канделябры, дабы не допустить пожара. Комната была хороша еще тем, что там были вырезки наподобие окон. В жаркое время года сквознячок освежал помещение.

Вот этот зал и стал наполняться членами совета. Вошел Боже. Пройдя к своему месту, он не сел, а, обратившись к присутствовавшим, сказал:

– Сеньоры, по-моему, здесь душно, – он подошел к окну и открыл его.

Подул ветер. Он загасил сразу несколько свечей и сдул бумаги с королевского стола.

– Ах, простите! – и виновник бросился собирать на полу листы.

Возвращая их на стол, он пронес руку над бокалом с водой, который перед этим принес и поставил королевский слуга. Никто из присутствовавших, занятых разговорами, не видел, как Боже ловко повернул на пальце перстень, как что-то тихонько булькнуло в бокале. Зажгли свечи и стали дожидаться Людовика.

Вскоре вошел король. Его продолжало радовать пребывание на этой земле, где все начиналось так неплохо. Он верил, что его посланец привезет только хорошие вести. Сомнения окончательно оставили его, и он поверил в выполнение своей миссии. От этого чувства его грудь наполнялась гордостью и желанием скорее приступить к конкретным делам. Как обычно, он уселся в кресло, потер руки:

– Ну как настроение, мои сеньоры, – он потянулся к бокалу и, сделав несколько глотков, обратился к Патэ, – что скажешь, мой маршал?

Ферри, крякнув, приподнялся:

– Мой король, все идет превосходно. И мы должны благодарить Бога…

Роберт торопился. У него было ощущение – опоздай он, может произойти такое, что изменит ход всего задуманного дела. Поэтому нещадно гнал коня. Его сопровождавшие едва поспевали за ним.

А король, великолепно проведя совет, вдруг почувствовал легкое недомогание. Он успокоил себя тем, что, наверное, сильно напрягся. Не те годы, чтобы работать с таким напряжением. Он даже дал себе маленький отдых, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Но, вопреки ожиданию, его состояние не улучшилось. Появилась даже боль в левой стороне груди. Он еле досидел до конца. Вяло махнув рукой, он удалился в покои.

Такая перемена в короле удивила весь совет. Слышался шепот по углам, забегали лекари. Сновала прислуга. Что-то было не так. Стало ясно, что королю все хуже и хуже. Люди потянулись к шатру. Срочно прибыл епископ Герен и прошел прямо в шатер. Это было плохим предзнаменованием.

Его долго ждали. Наконец епископ вышел. На нем не было лица. Все поняли, что дело плохо.

– Король просит капитана, – сказал он.

– А мы можем зайти? – завопили братья и Филипп.

Герен повернулся и строго ответил:

– Нет! Король ждет только капитана.

– Капитан, капитан! – понеслось по рядам.

– Его нет. Он еще не вернулся из Туниса, – сказал кто-то.

В это время послышался конский топот.

– Как нет, он здесь, легок на помине.

И сразу раздалось несколько голосов:

– Капитан! К королю.

Толпа раздвинулась, пропуская его. Многие с плохо скрываемой завистью смотрели ему вслед.

Когда Роберт вошел в комнату, король лежал с закрытыми глазами, прикрытый накидкой. Он подошел к изголовью. Король, видимо, почувствовал подошедшего. Его веки задрожали и медленно стали подниматься вверх.

– Ты… – тихо произнес он.

– Я, сир.

– Как… поездка?

– Отлично, сир. Эмир ждет вас!

Губы короля задрожали. Его рука медленно стала подниматься кверху. Роберт взял ее и почувствовал, как его пальцы пытаются сжать ладонь.

– Ваше величество! Ваше величество, что с вами?

Роберт опустился на колени, глядя в лицо короля.

– Ты был прав. Прости, – тихо прошептал он.

Потом достаточно громко произнес:

– Отче, вверяю Тебе душу мою!

Рука его плетью упала вниз, а голова откинулась набок. Подошедший Герен подставил зеркальце к его носу. Подержал его какое-то время. Он посмотрел на короля и произнес загробным голосом:

– Король умер.

Со свинцовыми ногами и опущенной головой Роберт вышел к толпе. Она молча, испытывающее встретила его. Но он, не издав даже звука, только скрипнул зубами и сжал челюсти. Все стали ждать главного осведомителя в подобных случаях. Вот появился и он. Вышел Герен и, взяв себя в руки, ровным голосом произнес:

– Король умер.

Народ ахнул. Раздались чьи-то причитания. Через какое-то время послышался голос Ферри, объявивший:

– Да здравствует король!

Все головы повернулись к Филиппу, рядом с которым стоял Боже. Мало кто видел, как на лице графа промелькнула довольная улыбка.

И тут Роберта осенило. Оглядевшись, он увидел Матье и пробился к нему.

– Этот там был? – спросил капитан и показал на Боже.

Матье утвердительно кивнул и рассказал о случае с окном.

– Ладно, остальное потом.

Боже почувствовал чью-то руку на плече и увидел Роберта.

– Пошли! – тихо сказал он.

Они шли долго, пока не исчез звук голосов. Тогда Роберт повернулся к Боже.

– Граф де Боже, – начал он, взяв себя в руки, спокойным голосом, – я обязан вам свободой, хотя вы добыли ее для своих целей. Когда же вы их не достигли, вы несколько раз пытались меня убить.

Он замолчал и смотрел в глаза графа. Боже не выдержал и отвел взгляд.

– Поэтому моя совесть перед Богом и самим собой была бы чиста, если бы я вас прикончил раньше. Но сегодня народное горе – это ваших рук дело. Поэтому, Боже, я вызываю вас на дуэль. Отсюда должен уйти живым только один.

– Согласен, – коротко ответил граф, вытаскивая шпагу.

Боже оказался превосходным фехтовальщиком. И долгое время судить о чьем-то превосходстве было невозможно. И вдруг Роберту вспомнился последний, извиняющий и такой жалкий взгляд Людовика.

– Что это за наваждение? – отражая очередной выпад, подумал он.

И в нем поднялась злоба на человека, который всю жизнь делал пакости другим. Она придала ему силы.

Такого напора выбившийся из сил Боже не ожидал. И зло было наказано. Шпага Роберта по рукоять вошла Боже в грудь. Роберт выдернул ее и не оглядываясь ушел. Но Боже был живуч. У него хватило сил позвать к себе Роберта. И тот вернулся.

– Зачем позвал?

– Слушай меня. Этот человек наказан, потому что он стал на пути ордена. Он обидел и тебя.

– Это неправда.

– Не будем спорить. У меня кончаются силы.

Он замолчал. Почувствовав, что Роберт хочет уйти, проговорил:

– Не уходи. Я не все сказал. Я… прощаю тебя. Вот возьми, – он с трудом достал из-за пазухи какие-то бумаги, – в них… великая тайна Грааля. Ты будешь велик. И я благословл… – силы его иссякли, и он испустил дух.

Роберт закрыл его глаза, машинально сунул эти бумаги за пазуху и, не разбирая дороги, пошел к себе.

Он вдруг вспомнил о сыне бея, которого обещал отпустить после окончания похода. Понимая, что в любом случае продолжаться он не может, зашел в помещение, где молодой бей содержался, и приказал страже дать ему коня и отпустить на волю.

Роберт долго плутал по каким-то развалинам. Присаживался на повергнутые колонны, которые слышали голоса ликовавшего народа при возвращении победителей, видели их слезы при поражениях и сами, испытав величие, сегодня валялись никому не нужным хламом.

– Вот какова жизнь, – глядя на них, думал Роберт.

Сам не зная как, но он добрел до своей крыши. Жак, уже зная о случившемся, встретил его немым вопросом. Роберт же молча прошел к столу, бросил на него шпагу и сел на стул.

И вдруг в его сознании из всей этой черноты появилась и стала расти белая точка. Она все росла и росла, пока не превратилась в лицо дорогой ему Агнессы. Печаль, тяжелая печаль отступила. В душе появились ростки радости. «А здорово, что я женился!» – подумал он и крикнул:

– Жак, собирайся. Мы едем!

– Домой?

– Нет, в Водан!

В это время раздался собачий лай. Жак выглянул в окно. К дому шагал какой-то незнакомец. Он был странно одет: черная шляпа с белым пером и черный плащ, оттопыривавшийся сзади. «При шпаге», – подумал Жак. Вскоре раздался стук в дверь и громкий голос:

– Именем короля…

– Жак, открой, – приказал Роберт.

Вошедший, оглядевшись, подошел к Роберту:

– Вы капитан?

– Да!

– Вас просит король! – и поклонился.