ГЛАВА 51

Недавнее бесславное поражение Тибо в дуэли не охладило его пыла, а еще больше подлило масла в его любовную страсть. Им все сильнее овладевало желание увидеть Агнессу, услышать ее нежный, приятный голосок. Он прощал ей неадекватное поведение, только бы она была перед ним. Не выдержав сердечных мучений, он решил ехать в их парижский дом.

Каково же его было удивление, когда ему сообщили, что она с матерью уехала неизвестно куда! Как он ни старался, ничего больше узнать о ней не мог. Его выводило из себя их внезапное, тайное исчезновение. Он усилил поиск, прикладывая неимоверные усилия, добравшись даже до Италии и Англии, чтобы отыскать там возможные следы беглянок. Но все было бесполезно. Неизвестность так расстроила Тибо, который рассматривал множество разных вариантов исчезновения любимой, что он готов был наложить на себя руки. Но судьба ему улыбнулась. Она явилась в лице… герцогини. Эта женщина прислала ему письмо, в котором помимо сообщения разных сплетен как бы невзначай указала их новое местонахождение. Кроме того, она писала Тибо, что дочь продолжает бредить этим проклятым тулузцем. И надо поскорее принимать самые решительные меры, если он хочет заполучить Агнессу в жены. Она всеми силами готова оказать ему содействие. «Вперед, мой друг, к своей мечте! И она будет твоей!» – так закончила она свое послание. Не задумываясь над тем, как к нему относится Агнесса, пылая незатухающей к ней любовной мукой, он был готов на все. Это подстегнуло его к решительным действиям.

Он немедленно пригласил к себе друзей, чтобы ознакомить их с письмом и совместно выработать план действий. Осторожный и дальновидный герцог спросил его:

– Значит, ты окончательно и бесповоротно решил жениться?

– Да, мой друг! – он даже вскочил, глаза его заблестели, щеки покрылись румянцем. – Да, – повторил он, – мое сердце переполнено любовью. Я не могу без нее жить! Я не знаю, что со мной случится, но я чувствую, что без этой женщины я погибну.

Это было сказано с таким пылом, страстью, что Тибо в это мгновение походил на безусого юнца, впервые почувствовавшего необузданную силу любви. Друзья переглянулись.

– Ты – копия своего отца! – воскликнул Конти, всплеснув руками. – Я никогда не думал, что ты, знаменитый повеса и кутила, способен на такое чувство. Да, однако, ты вляпался. Что же делать? – он почесал затылок.

– Что делать? Да тут все ясно! – вскочил Невернэ. – Венчаться!

Его поддержал и Аршамбо.

– Подождите! – поднял руку Конти. – Герцогиня пишет о каком-то тулузце. Случайно, не о Раймунде ли идет речь?

Он взглянул на Тибо.

– О нем, – понуро ответил тот.

– Да, – герцог заложил руки за спину и заходил по комнате, – этот отставной граф набирает силу. Шутка ли сказать: капитан королевских гвардейцев, граф Роберт де Буа.

– Чего ты раздакался, – не выдержал Аршамбо и тоже вскочил, – ну и что, что капитан гвардейцев! Мы что, думаем напасть на короля? Или отбиваем у него невесту? Или капитан с ней помолвлен? Сама герцогиня призывает Тибо к такому шагу. А чтобы успокоить нашего друга, – он смотрит на герцога, а сам обращается к графу, – тебе, Тибо, следует спросить разрешение у короля.

– Что ты говоришь! – вскричал Тибо, – чтобы я, граф Шампаньский, и спрашивал разрешения у этого святоши? Никогда! – отрезал он.

– Я думаю, Тибо прав, – Конти посмотрел на Аршамбо, – мы не просим руки его дочери, мы, дворяне, имеем полное право выбирать в жены тех, кто нам угоден.

– И мы будем стоять на этом, – подключился к разговору и Невернэ, – только предлагаю оградить доступ к месту венчания, чтобы ни одна мышь не сумела проскользнуть, не только капитан. Если, конечно, он надумает помешать.

– А для этого, – поддержал его и Аршамбо, – не следует никого выпускать.

– Чтобы этот капитан не смог ничего узнать и остался с носом. За дело, друзья! Тибо, напиши герцогине о нашем решении. И немедленно.

Ответ на письмо герцогиня получила незамедлительно. Посыльный, передавший письмо, еле держался на ногах. Это говорило наблюдательной герцогине о многом. Читая письмо, она поняла, что не ошиблась. Тибо горячо благодарил ее за предложение, отвечая согласием и желанием как можно скорее приблизить срок венчания. И даже назвал желательный день. Сердце герцогини ликовало. Она добилась своего.

В этот день герцогиню нельзя было узнать. Она была улыбчива, сердечна – одним словом, сама доброта. Этим решила воспользоваться ее дочь. За обедом Агнесса на вопрос матери, чего же хочется ее ненаглядной дочери, попросила разрешения съездить в Париж. Она пожаловалась, что очень устала жить в этих стенах, где следят за каждым ее шагом, где она не может выйти за стены ставшего ей ненавистным замка. На что мать с загадочной улыбкой отвечала, что скоро все изменится. Вот-вот произойдет нечто грандиозное, о чем мечтают все девушки ее лет. Она станет очень счастливой, и мать надеется, что дочь будет благодарна ей на всю жизнь.

– Что же, матушка, вы мне готовите? Уж не приезд ли графа Тулузского?

При этих словах мать впервые потеряла улыбчивость на лице.

– Ну что ты мне все об этом неудачнике! Я бы на твоем месте давно забыла о нем, как он забывает о тебе. И я что-то не вижу, чтобы он тебя искал. Но есть человек, который это делает. Он любит тебя! Дорожит тобой! Я, твоя мать, хочу тебе только добра! Он осчастливит тебя. И довольно скоро!

Агнесса пристально посмотрела на мать. Когда та закончила говорить, спросила:

– Матушка! Что вы имеете в виду, говоря «довольно скоро»?

Та на какое-то время смутилась, но быстро нашла себя.

– Я имею в виду твое… но ты скоро узнаешь. Недолго ждать. В следующий четверг оно свершится. Я хочу сохранить приятный сюрприз в тайне.

После этих слов мать встала и, гордо вскинув голову, ушла к себе, оставив дочь разгадывать сказанное. Над этими словами Агнесса думала весь оставшийся день, но ничего придумать не могла.

На следующее утро в комнате вместе с матерью появился незнакомый еврей-портной. Он молча снял с девушки мерки, и они так же молча удалились.

Когда за ними закрылась дверь, Агнессу вдруг осенило: мать хочет шить ей подвенечное платье.

– Господи! – взмолилась она, упав на колени. – Что мне делать? Помоги мне, Господи!

Но молчат холодные стены, опасливо посматривают чужие слуги. Некуда податься и не у кого просить помощи. Она пришла к себе и, зарыдав, упала на кровать. Такой ее нашла Розалия, временная служанка Агнессы, которая вечером пришла убраться в ее комнате.

– Сеньорита, что с вами? – участливо спросила она.

Этот девичий голос подкупил Агнессу. И она все рассказала ей. Та прониклась к ней сочувствием, и они вместе стали думать, что можно сделать.

– Главное, – сказала Агнесса, – надо передать мое письмо Раймунду.

– О, это может сделать мой брат! – воскликнула девушка.

Агнесса обрадовалась:

– Я точно узнаю у матушки, когда это должно свершиться, напишу письмо, а он его отвезет.

На этом они и порешили.

Вечером Агнесса как ни в чем не бывало обратилась к матери:

– Матушка, вы были правы. Он меня не ищет. И я готова ко всему.

– Вот умница, – обрадовалась мать, – наконец-то ты поняла, что мать тебе хочет добра.

– Когда это произойдет? Я хочу, чтобы все было сделано как можно скорей, – она улыбнулась и ласково посмотрела на мать.

– В следующий четверг, дорогая, я тебе уже говорила об этом.

Придя к себе, Агнесса взяла лист бумаги и написала несколько строчек: «Если любишь, спаси. В четверг венчание. Замок Гордон под Осером». Написала и задумалась: «Куда отправлять? В замок де Буа? Но где он? Господи, помоги!» – взмолилась она. И вдруг на нее снизошло какое-то спокойствие. И непонятный внутренний голос подсказал ей: «Отправляй в Париж».

– Будь что будет, – сказала она себе, – отправлю в Париж.

Она даже плохо спала, дожидаясь утра, когда к ней придет Розалия и она отдаст ей письмо.

Служанка пришла, как обычно, когда солнце, обласкав верхушки деревьев, поднималось над замком. Девушки встретились как закадычные подруги. Агнесса вручила ей послание, и она быстро ушла. Когда вернулась, лицо ее светилось радостью. Агнесса поняла, что брат взял письмо.

– Ушел, – уточнила она.

– Да, – тихо, но торжественно шепнула та.

Сердце Агнессы переполнилось радостной надеждой. Она почему-то нисколько не сомневалась в том, что Раймунд, получив ее письмо, прилетит к ней на крыльях. Упреки матери она относила к тому, что Раймунду очень тяжело на душе по случаю лишения его земли, и он занимается вопросом, как вернуть себе свое законное состояние. И старается он не только ради себя, а ради них обоих.

Радостное настроение дочери за обедом герцогиня расценила как признание ее материнской правоты. Но после обеда настроение Агнессы резко изменилось. И это было вызвано внезапным приходом Розалии. Она с печальным лицом сообщила, что брат не смог пройти. На всех дорогах стояли посты. Они не выпускали и не впускали людей.

– Розалия, – взмолилась молодая герцогиня, – пусть он сделает все возможное и невозможное. А в награду получит, – она подошла к шкатулке и достала из нее перстень с большим бриллиантом, который, едва увидев свет, засверкал всеми цветами радуги. Он был таким красивым, что от него нельзя было отвести глаз. Это подарок старого герцога дочери.

– Возьми и отдай ему в подарок за его мужественный поступок. Надеюсь, он придаст ему смелости и уверенности.

– Что вы, сеньора! Он же так дорого стоит.

– Не дороже, Розалия, моего счастья.

Роберт уже собирался задуть свечу, чтобы лечь спать, как в дверь кто-то нерешительно постучал.

– Войдите, – громко произнес он.

Вошел слуга, держа в руках какую-то бумагу.

– Вам, мессир граф, – сказал он, протягивая ее.

Она была сильно помята и сложена вчетверо.

– Кто принес? – спросил Роберт, разворачивая бумагу.

Слуга неопределенно пожал плечами.

– Какой-то человек. Весь в грязи. Достал из-за пазухи и сказал, чтобы я отдал графу.

Но Роберт уже его не слушал. Он подскочил к столу и склонился к свече.

Прочитав эти скупые строчки, он тяжело опустился в кресло. Его было не узнать. Слуга даже напугался.

– Сеньор, что с вами?

– Дай-ка воды, – попросил Роберт.

Он сделал несколько глотков и поставил кружку на стол.

– Иди! – приказал он слуге.

Новая служба заняла все его время. Что же касалось Агнессы, он очень надеялся на своего исполнительного дядю. Он терпеливо ждал от него вестей, чтобы бросится ей навстречу. И, видать, перемудрил. Тот боевой пыл, который наблюдался у девушки в дни обороны ее замка, заставлял думать о ней как о волевой, смелой и самостоятельной особе, которая не позволит собой командовать. Такой настрой успокаивал Роберта, и он не подозревал, что может случиться подобное. Почувствовав внезапно возникшую к девушке симпатию, он в первые минуты растерялся. Даже корил себя, что не уделял ее поискам должного внимания. И вот за это наказан. Но сколько себя ни кори, от этого дело не поправится. Надо принимать решительные меры.

Кто будет выступать в качестве жениха? Он почему-то подумал о графе Шампанском. Та их странная дуэль…

– Да, только он! А если он, то там будет надежная охрана. Без такой поддержки он вряд решился бы на этот шаг. Значит, так просто не пройти. Не поднять ли гвардейцев? – таково было его первоначальное мнение.

Походив по спальне и немного остыв, он убедил себя, что этого делать нельзя.

– Это практически война! А король, готовясь к крестовому походу, делает все, чтобы его тыл был спокоен. Не ждут ли его тогда кандалы? И чего он добьется? Нет, – решил он, – поеду один!

Ночью он не сомкнул глаз. Когда пропели первые петухи, он, одевшись в дальний путь, заскочил в казарму и, подняв Бараса, коротко рассказал ему о причине своей отлучки и назвал место, куда поедет.

– И я с тобой, – вызвался старый гвардеец.

– Нет, Барас, будь за старшего. В случае, если я понадоблюсь его величеству, знаешь, где меня найти.

– Осторожней, капитан, – крикнул он ему вслед, – знай, если что, немедленно придем на выручку.

За спиной остался еще не проснувшийся город. Теперь можно усилить ход коня. Застоявшийся жеребец точно понимает требование хозяина: «Скорее! Скорее!»

Но вот конь начинает сдавать, хотя прошел только четвертую часть пути. Пришлось его заменить. Но тут другое препятствие. На дороге чей-то дозор. Человек двадцать – тридцать. И такие дозоры маячали по всему периметру. Он людей не посылал. Это могут быть только люди Шампаньского.

– Значит, решил меня не допускать. Что же делать? Одному не прорваться.

Он остановил коня, чтобы лучше оглядеться. Заметив, что кто-то из дозора стал смотреть в его сторону, заехал в рощицу. Ему удалось разглядеть, что они не выпускают и не впускают никого. В этот образованный ими круг охрана пропустила только телегу с дровами. Капитан понял, почему: они были явно местные и никакой угрозы не представляли. И его осенило… Но для этого надо было возвращаться назад.

– Ну что ж, очень жаль, но другого выхода нет! – сказал он сам себе и, развернув коня, огрел его плетью.

Всю дорогу до трактира он молил Бога, чтобы Жан был на месте. Когда капитан вошел туда и окинул взглядом зал, его не увидел. Сердце екнуло: «Господи… нету!»

Надо было заглянуть в его грудь, чтобы увидеть, какое горе бушевало там. Неизвестно, что было бы дальше, если бы не знакомый голос:

– Раймунд, что там стоишь? Иди к нам!

Роберт обернулся на голос и увидел Жана, который взмахом руки приглашал его к столу. На сердце отлегло: «Слава тебе, Всевышний! Но как же я его сразу не заметил?» Когда он подошел, Жан попросил друзей, чтобы они освободили подошедшему место.

– Мой друг Раймунд, – представил он его товарищам и тут же крикнул: – Трактирщик, еще пива!

– Спасибо, – он присел рядом с Жаном.

Тот взглянул на него и даже отшатнулся:

– Что с тобой, друг?

– Выйдем, поговорим, – ответил он.

– Мы сейчас, – сказал Жан, поднимаясь из-за стола.

Раймунд достал письмо и прочитал его.

– Понятно! Чем могу помочь? – спросил он.

Раймунд пояснил.

– Ничего, друг, пройдем, – весело крикнул он, – у меня дядька – дровосек и полно братьев. Едем! Только скажу Мари, что скоро вернусь.

Чтобы наверстать время, гнали коней всю ночь. Только под утро, когда лошади выбились из сил, да и сами они еле держались в седлах от усталости, встретив по дороге грязный трактир, подремали за столом, пока хозяин переседлывал лошадей.

Дядька с понятием встретил рассказ племянника и сразу же снарядил коней и повозку. В лесу они остановились около одного могучего дерева, на котором была зарубка. Это был знак, что дерево можно рубить.

– А ну, покажи свое умение, – подавая Раймунду топор с длинным топорищем, сказал Жан.

В юности Андрей довольно часто занимался рубкой деревьев, поэтому дело было ему не в диковину. Поплевав на руки, он пошире расставил ноги, оглянулся назад – не задеть бы кого, примерил топор к стволу, и пошла рубка. Щепки летели с такой силой, что, попади в глаз, выбили бы за милую душу.

К вечеру повозка полностью была загружена чурками и увязана.

Они переночевали у дядьки и еще до петухов двинулись в путь. Наступил четверг. Чем ближе они подъезжали к цели, тем сильнее была охрана. Но вид двух могучих дровосеков с огромными топорами в руках не мог не внушить доверия и их пропускали.

Рассвет наступил быстро, но кони еле тянули огромную повозку. А до церкви было еще далеко. Народу вокруг нее собралось множество. Он сбежался со всех ближайших сел. Теперь охране пришлось теснить толпу, пробивая дорогу для жениха и невесты.

Торжествующий Тибо выглядел просто молодцом. На нем был костюм черного бархата с бриллиантовыми пуговицами, которые в солнечных лучах горели так ярко, что резало глаз. Черная шляпа с белым страусиным пером делала его лицо загадочным и даже красивым. Вот только фигура… да кто обращает на это внимание.

– Красавец, – шептал народ.

Это доносилось и до ушей жениха и поднимало настроение. Он чувствовал, что больше никто не в силах отобрать у него его счастье.

Показалась невеста. И все взоры с жениха переметнулись на нее.

– О, как она прекрасна! – понеслось с первых рядов.

Эти слова передавались вглубь и нарастали снежным комом. Что мог чувствовать в эти минуты жених? Он сгорал от счастья. Она… его!

Вот они переступили через порог, ударили колокола. Службу вел сам епископ.

– …мессир граф Шампаньский, – громко провозгласил он, – желаешь ли взять в жены…

– Да!

– …Агнесса де Водан, желаешь ли ты быть женой достопочтенного мессира графа Тибо Шампанского?

– Неет! – вдруг раздался в церкви громовой голос.

Все на мгновение замерли, повернули головы. Невеста вырвала руку и, приподняв подол, ринулась к выходу.

– Раймунд! – крикнула она и бросилась к нему на шею.

– Нет! – топая в ярости ногами, кричит Тибо.

Руки его друзей потянулись к шпагам.

В эту минуту в церковь вошел гигант в гвардейской форме и торжественно провозгласил:

– По повелению короля капитану графу де Буа надлежит немедленно отправиться в ставку его величества! – и вручил ему свернутый в трубку приказ с большой королевской печатью.

Вид королевского приказа с огромной печатью как ушат ледяной воды отрезвил буйные головушки как жениха, так и его друзей.

Невеста сама выбрала своего суженого при всем честном народе. Такова воля Всевышнего. Против него святой король никогда не пойдет. А кто осмелится, того ждет… инквизиция, введенная этим королем. Она не шутит.