– Через пару дней поедешь в Сурию, – приказал Рену Эдион. – Выезжай через южные ворота. К концу дня там не особо следят за проезжающими.

Этот разговор происходил в полночь, в жилище, занимаемом теперь Реном и Муртагом. Оба до сих пор не знали, кто является хозяйкой их крова.

Со времени их последней встречи прошло несколько недель. Три дня назад Муртаг получил письмо из Сурии, от Соэла. Письмо было довольно туманным и выглядело как приглашение в гости. Соэл радовался, что друг, о котором он столько лет ничего не знал, жив и здоров. Стиль послания был достаточно простым и позволял понять, что Соэл клюнул на «возможности», упомянутые Муртагом в предыдущем письме, и теперь осторожно пытался выяснить, насколько они реальны. Узнав об этом, Эдион тщательно продумал маршрут поездки, приняв в расчет все адарланские гарнизоны, расположенные на пути, и возможные маневры всех полков и легионов. Еще два дня, и можно будет считать, что террасенский двор начнет возрождаться.

– Но почему меня не покидает ощущение, что мы бежим отсюда? – спросил Рен, как всегда расхаживая взад-вперед.

Рана Ручейника-младшего полностью зажила, и он, чтобы восстановить силы и не терять навыки, превратил свободную комнату в зал для упражнений. Эдиона занимало, как бы их королева отнеслась ко всему этому.

– Потому что это и есть бегство. – Эдион вонзил зубы в яблоко – из тех, что купил по дороге для деда и внука. – Чем дольше вы тут будете торчать, тем выше риск, что еще кто-то пронюхает о вашем существовании. И тогда наши замыслы подрубят на корню. Ты, Рен, стал слишком узнаваемой личностью. Мне от тебя больше пользы в Террасене, чем здесь. Можешь считать мои слова приказом, а приказы, как известно, не обсуждаются.

– А что будет с тобой? – спросил Рен у Шаола, сидевшего на своем обычном месте – в кресле.

Шаол нахмурил брови:

– Через несколько дней я уезжаю в Аньель.

Настало время выполнить его часть договора с отцом. Он пожертвовал своей свободой, чтобы отправить Аэлину в Вендалин. Если Эдион начнет слишком много думать об этом, его раздумья лишь осложнят Шаолу жизнь. Чего доброго, он начнет убеждать капитана остаться. Нельзя сказать, чтобы Эдион симпатизировал Шаолу или даже уважал его. Наоборот, его грызла досада, что капитан тогда приперся в подземелье, где Эдион скорбел по соотечественникам, убитым на каторге. Но все они перешли опасную черту, и обратного пути не существовало.

– Будешь там нашим шпионом? – Рен остановился напротив Шаола.

– Где бы я ни был – в Рафтхоле или в Аньеле, – вам понадобятся люди, близкие к королевскому окружению.

– У меня есть такие люди, – заявил Рен.

Эдион сердито махнул рукой:

– Мне нет дела до твоих лазутчиков. Если помнишь, один раз они тебя уже подставили. Готовься к отъезду и перестань насиловать меня своими нескончаемыми вопросами.

А мысленно добавил: «Если понадобится, я тебя к лошади привяжу».

Генерал собрался уходить, когда скрипнула входная дверь и на лестнице раздались торопливые шаги. Все трое схватились за мечи. Дверь распахнулась. На пороге стоял тяжело дышащий Муртаг. Чувствовалось, он растратил все силы и теперь держался за косяк. Глаза старика бешено сверкали, а рот открывался и закрывался. За его спиной было тихо. Наверное, Муртага взволновала не слежка и не погоня. Однако Эдион не стал убирать меч.

Рен бросился к деду, обхватил за плечи, но старик довольно бодро шагнул на ковер.

– Она жива, – сказал он, говоря это Рену, Эдиону и себе. – Она… действительно жива.

У Эдиона зашлось сердце. Потом снова забилось и снова зашлось. Он медленно убрал меч в ножны, успокаивая рой мыслей.

– Говори по порядку.

– Она в Вендалине. – Муртаг заморгал и сдавленно рассмеялся. – Она жива.

Капитан встал и, как Рен, начал ходить по комнате. Эдион последовал бы его примеру, если бы повиновались ноги. Откуда Муртаг мог о ней узнать?

– Расскажи все, что знаешь, – велел Эдион.

Муртаг недоверчиво покачал головой:

– Странно, что никто из вас до сих пор ничего не слышал. Город гудит от этой новости. Люди шепчутся на улицах.

– Говори по существу! – потребовал Эдион.

– Легион генерала Наррока действительно отправился в Вендалин. Никто не знает как и зачем, но Аэлина… Аэлина оказалась там, в Камбрианских горах. Она участвовала в сражении против солдат Наррока. Говорят, все это время скрывалась в Доранелле.

«Жива», – мысленно повторил Эдион. Жива и не погибла в сражении, даже если ее пребывание в Доранелле – вымысел.

– Они убили Наррока и его солдат. – Муртаг улыбался. – С помощью огненной магии такой силы, какой мир не видел со времен самого Брэннона.

Эдиону больно сдавило грудь. Капитан молча смотрел на старика.

Это было посланием, адресованным всему миру. Аэлина – воительница, умеющая сражаться мечом и магией. Больше она не намерена прятаться.

– Я сегодня же поеду на север. Наши замыслы придется пересмотреть. Это не может ждать, – заявил Муртаг, направляясь к двери. – Пока король не очухался и не начал затыкать глотки, я должен оповестить Террасен.

Старик проворно спустился по лестнице на первый этаж. Обостренный фэйский слух Эдиона улавливал гул голосов на улицах. Когда он вернется в замок, надо быть особо бдительным и рассчитывать каждый шаг. Теперь за ним будут следить во все глаза.

Аэлина. Его королева. Эдион улыбнулся своим мыслям. Адарланский король и за тысячу лет не догадался бы, кого на самом деле он отправил в Вендалин. Кто бы мог подумать, что королевская защитница уничтожит королевского генерала Наррока? Даже в Террасене очень немногие знали о традиционном недоверии династии Галатиниев к Маэве. Так что люди охотно поверят, что юная королева провела все эти годы в Доранелле.

Муртаг приблизился к лошади, стоявшей в пустом помещении склада, подтянул седло.

– Как только выберусь из города, отправлю всадников ко всем нашим людям в Фенхару и Мелисанде. Рен, ты оставайся здесь. С Сурией я сам разберусь.

Эдион подошел к нему, положил руку на плечо:

– Передай моим Беспощадным, чтобы до моего возвращения сидели тихо. И пусть поддерживают все связи с мятежниками. Ни одна не должна оборваться.

Муртаг кивнул, и только тогда Эдион снял руку с его плеча.

Рен помог старику забраться в седло:

– Дед, давай я поеду вместо тебя.

– Ситуация изменилась, – сказал ему Эдион. – Ты останешься здесь.

Рен вспыхнул, но промолчал.

– Не горячись, – потрепал его по руке Муртаг. – Пока собирай все сведения, какие возможно. Когда у меня наладится, ты приедешь.

Эдион не дал Рену времени на возражения и открыл дверь склада, выпуская Муртага. Внутрь ворвался холодный ночной ветер, принеся с собой уличный шум. Это она, Аэлина, заставила бурлить ненавистный ему Рафтхол.

Муртаг уже собирался пустить лошадь галопом, когда Шаол схватился за поводья.

– И в Эйлуэ, – торопливо прошептал Шаол. – Пошлите весть и в Эйлуэ. Скажите, пусть держатся и готовятся.

Возможно, все дело было в жгучем ветре, но Эдиону показалось, что в глазах капитана блеснули слезы.

– Скажите им… наступает время ответного удара.

Муртаг Ручейник и его всадники распространяли эту ошеломляющую весть со скоростью лесного пожара. По дорогам и вдоль рек, на север, юг и запад, сквозь снег, дождь и туман неслись их лошади, меся копытами грязь и поднимая пыль.

А из тех городов и селений, куда они добирались и где тайком встречались с надежными людьми, отправлялись новые всадники.

Число вестников множилось, пока на Эрилее не осталось дорог, по которым бы они ни проехали, и не осталось тех, кто не знал бы, что Аэлина Галатиния жива и намерена выступить против Адарлана.

Вестники ехали вдоль отрогов Белоклычьих и Руннских гор, добирались до Западного края, где в ветхом замке правила рыжеволосая королева. Они побывали на Пустынном перешейке, донеся эту весть даже до крепости Молчаливых Ассасинов. Стук копыт слышался по всему континенту, по всем королевствам, включая и Эйлуэ. Вестники достигли Банджали и королевского дворца на речном берегу, обитатели которого все еще ходили в трауре.

«Держитесь!» – возвещали миру всадники.

Держитесь!

Никогда еще Дорин не видел отца в состоянии такого неистового бешенства. Утром король приказал казнить двух министров лишь за то, что они пытались его успокоить.

Шел второй день с тех пор, как в замке узнали о вендалинском сражении и победе Аэлины. Король продолжал бушевать и требовать ответа.

Все случившееся было очень в духе Селены. Дорин помнил, как всех ошеломило ее появление на королевском совете с головой советника Мюльсона. Но сейчас даже он был ошеломлен. Это был вызов, если не объявление войны его отцу. Она сумела расправиться с одним из самых опасных королевских генералов.

Такое не прощалось и не имело срока давности.

На далеком Вендалине, о котором Дорин мало что знал, Селена меняла мир. Она помнила обещание, данное ему. Она не забыла ни его, ни других, оставшихся здесь.

Когда они найдут способ разрушить часовую башню и освободить магию из-под гнета его отца, Селена узнает, что и ее друзья о ней не забыли. И прежде всего он, Дорин.

Принц не обращал внимания на отцовский гнев. Он сидел на всех собраниях, на каких ему полагалось быть. Он подавил ужас и отвращение, когда отец отправил на плаху третьего министра. Дорин делал это ради Сорши, ее безопасности и их будущего. Он верил: наступит такой день, когда ему не надо будет таить свои магические способности. А пока… он нацепил привычную маску. Когда его спрашивали об Аэлине, он делал глупое лицо и повторял избитую официальную версию о ее гибели десять лет назад. Он играл этот опостылевший спектакль, искренне надеясь, что скоро все лицедейство кончится.

Когда Селена вернется… она же обещала вернуться…

Когда это случится, они вместе начнут менять мир.