Селена проспала два дня подряд.

Последним ее ярким воспоминанием было сожжение Наррока и бледнолицего. Дальнейшего она почти не помнила. Адарланские солдаты были разбиты, чему немало способствовало появление друзей Рована. Пятнадцать защитников крепости погибли. У адарланских солдат был приказ: захватывать полуфэйцев живыми, чтобы затем переправить в Адарлан. Пленных солдат заперли в крепостной тюрьме. Спустя несколько часов всех нашли мертвыми. Оказалось, у каждого был при себе яд. Солдаты предпочли смерть плену и непременным допросам.

Еще она помнила, как поднималась по залитым кровью ступеням. В комнате, прежде чем упасть на кровать, глянула в зеркало и поморщилась. Острые ногти валгских демонов укоротили ее волосы чуть ли не наполовину… К тому времени, когда она проснулась, лестницы и коридоры были дочиста отмыты. Павших полуфэйцев и отравившихся пленных похоронили. Четыре каменных ошейника демонов Рован спрятал в лесу. Скорее всего, намеревался утопить их в море, но не захотел оставлять Селену без присмотра. Поручать это друзьям он не решался. Почему – Селена не знала. Когда она спросила про ошейники, Рован коротко ответил, что их отнесут Маэве.

Друзья Рована покинули крепость раньше, чем Селена окончательно проснулась. Пока она спала, они помогали ухаживать за ранеными и восстанавливать разрушенное. Кроме Гареля, никто из пятерых даже не поинтересовался ее состоянием.

Рован считал, что она еще слаба и должна отлежаться. Селена возмутилась и закатила ему скандал. Только тогда он согласился пойти с ней погулять по лесу. О том, чтобы идти одной, не было и речи. Когда выходили, возле задних ворот она увидела «желтенького котеночка».

Рован знал, что в крепость его друзья попали благодаря огненному мосту, проложенному Селеной. Следовательно, они видели, каково ей сражаться против валгов. Он спросил, пытался ли кто-то из его друзей ей помочь. Селена отделывалась общими фразами, но Рован не отставал. Пришлось сказать ему правду: кроме Гареля, никто даже не обратил на нее внимания. Селена добавила, что их поведение ее ничуть не обидело. Ее они не знали, никаких обязательств перед нею у них не было, а Рован находился в гуще сражения, и они поспешили туда. Селену удивляло, почему для него это так важно. Рован, по обыкновению, ответил, что ее это не касается.

Чувствовалось, Гарель их ждал. У Рована было каменное лицо, и потому Селена улыбнулась Гарелю за двоих.

– Я думал, вы все уже ушли, – вместо приветствия сказал Гарелю Рован.

Рыжеватые глаза Гареля вспыхнули.

– Близнецы и Ваган ушли час назад, а Лоркан – на рассвете. Просил передать тебе привет.

Рован кивнул, но по лицу было видно, что он не поверил Гарелю. Не в обычаях Лоркана передавать приветы.

– Тебе что-то надо? – напрямую спросил он Гареля. – Говори.

Селена снова убедилась, что смертные и фэйцы по-разному понимают значение слова «друг». Гарель оглядел ее с головы до пят, затем посмотрел на Рована и сказал:

– Когда предстанете перед Маэвой, будьте осторожны. К тому времени она затребует с нас отчеты.

Лицо Рована ничуть не просветлело.

– Быстрой тебе дороги, – сказал он и пошел дальше.

Селена не торопилась его догонять. Она смотрела на фэйского воина. В его глазах светилась грусть. Как и Рован, он находился в безраздельном подчинении у Маэвы. И все же решил их предостеречь. Учитывая силу клятвы на крови, Маэва могла потребовать от него рассказать без утайки обо всем, включая и это предостережение. И наказать его. Но Гарель подумал о своем друге…

– Спасибо тебе, – сказала она храброму воину с золотистыми волосами.

Он заморгал. Рован остановился и обернулся. У Селены жутко болели руки. Правая, где она сделала надрез, была перевязана. Однако Селена без колебаний протянула ему руку:

– Спасибо за предупреждение. И за то, что тогда не прошел мимо.

Гарель удивленно посмотрел на нее, потом с необыкновенной осторожностью пожал протянутую руку.

– Сколько тебе лет? – спросил он.

– Девятнадцать.

Он удивленно, а может, с грустью вздохнул и сказал, что столь юный возраст делает ее магию еще более впечатляющей. Интересно, впечатлило бы Гареля, если бы он узнал, какое прозвище она ему дала? На сей раз Селена придержала язык и лишь подмигнула.

Когда она догнала Рована, тот хмурился, но молчал.

– Удачи тебе, Рован, – сказал ему вслед Гарель.

Рован привел ее к лесному озеру. Селена и не догадывалась, что в здешних лесах есть такой прекрасный уголок с прозрачной водой и радугой над маленьким водопадом. Рован уселся на широкий камень, нагретый солнцем, снял сапоги, завернул штанины и погрузил ноги в воду. Селена тоже села, кряхтя от боли во всем теле.

Рован нахмурился.

Селена выразительно посмотрела на него: «Только попробуй мне сейчас сказать, что я рано встала и что мне еще надо лежать».

Превозмогая боль, она разулась и тоже опустила ноги в прохладную воду. Некоторое время оба наслаждались звуками леса, потом Рован заговорил:

– Гибель Наррока никак не скроешь. Едва мир узнает, что Аэлина Галатиния разбила посланцев Адарлана, всем станет ясно: ты жива. Всем – значит и адарланскому королю тоже. А раз ты жива и больше не собираешься таиться, он устроит охоту на тебя. Безостановочную и беспощадную.

– Я приняла свою судьбу в тот момент, когда вышла за каменные ворота, – тихо ответила Селена.

Она ударила ступней во воде, сморщив гладкую поверхность. Тело, измотанное магическим сражением, отозвалось жуткой болью. Селена стиснула зубы.

Рован подал ей небольшой бурдюк. Сделав глоток, Селена убедилась, что там не вода, а болеутоляющий настой. Этим настоем Рован потчевал ее с самого утра.

Ей вспомнились слова Гареля: «Удачи тебе, Рован». А ведь наступит такой день, причем довольно скоро, когда ей надо будет проститься с Рованом. Какими будут ее прощальные слова? Ограничится ли она лишь пожеланием удачи? Жаль, что ей нечего ему подарить. Селене очень хотелось подарить какой-нибудь амулет, оберегавший от короткого поводка Маэвы. Но Глаз Элианы остался у Шаола. Вот если бы Амулет Оринфа был сейчас при ней. Пусть это и фамильная драгоценность, она бы лучше спала, зная, что он оберегает Рована.

Амулет со священным оленем на одной стороне… и знаками Вэрда на другой.

У Селены перехватило дыхание. Она забыла о присутствии Рована, перестала слышать музыку леса. Террасен был величайшим в мире королевством. На их землю никогда не ступала нога захватчика. Их никогда не завоевывали. Террасен процветал и достиг такого могущества, что правитель любого государства считал безумием идти на них войной. Террасеном правила династия неподкупных королей. Главным богатством они считали знания и потому неутомимо пополняли королевскую библиотеку. Там была собрана мудрость всей Эрилеи и других континентов. Террасен был светочем, манившим к себе самых умных и талантливых.

Селена вдруг поняла, где находился третий, последний Ключ Вэрда.

Он был у нее на шее – в ту ночь, когда она упала в реку.

Этот медальон носили все ее предки, начиная с Брэннона. А Брэннон получил его в храме Мэлы, богини солнца, из рук верховной жрицы… А потом разрушил храм, чтобы следы медальона затерялись.

Тяжелый диск с лицевой стороной небесно-голубого цвета и белым оленем, меж ветвистых рогов которого сияло солнце. Олень Мэлы, которую еще называли Огненосицей. Покидая берега Вендалина, Брэннон тайком вывез нескольких оленей и поселил в Задубелом лесу. Когда он получал медальон из рук верховной жрицы, внутри еще не лежал Ключ Вэрда. Ключ туда поместил сам Брэнном, и это была его тайна, которую не знала ни одна живая душа.

По сути своей Ключи Вэрда не были ни добрыми, ни злыми. Все зависело от того, в чьи руки они попадали. В случае третьего Ключа – на чью шею. Вися на шее террасенских королей и королев, Ключ Вэрда неизменно творил добро, тысячелетиями защищая правителей и правительниц от бед.

Ключ Вэрда защитил и ее, когда она упала в реку. Селена не сомневалась: свет, который она увидела в воде, – это были знаки Вэрда. Они пришли ей на помощь, отозвались на ее отчаянные призывы. Но она дурацким образом потеряла Амулет Оринфа. Он упал в воду и… Нет, не упал!

Нет. Она не могла его потерять, иначе она бы не выбралась на берег и не осталась бы жива. Без силы амулета она бы замерзла. А ведь Аробинн Хэмел нашел ее не возле разрушенного моста, а значительно дальше. Получается, она несколько часов брела по берегу, в мокрой одежде. Значит, амулет был при ней, но потом… потом Аробинн снял его с ее шеи и все эти годы хранил у себя. Предводитель ассасинов прельстился старинной вещицей, даже не догадываясь, какая сила таится внутри медальона.

Она должна вернуть себе Амулет Оринфа. Забрать у Аробинна и убедиться, что о содержимом по-прежнему никто не догадывается. И если медальон окажется у нее… Все дальнейшие мысли она пресекала.

Нужно поскорее встретиться с Маэвой, получить от древней королевы все необходимые сведения и возвращаться. Но не в Террасен. В Рафтхол. Она должна увидеться с человеком, который превратил ее в оружие и разрушил другую сторону ее жизни. Аробинн хитер и очень опасен, а магия в Адарлане не действует.

– О чем ты сейчас думала? – спросил Рован.

– О третьем Ключе Вэрда.

Об этом никто не должен знать. Одно лишнее слово, даже намек… и жаждущие завладеть Ключом помчатся в Рафтхол. Прямо в Башню ассасина.

– Аэлина. – (Ей было непривычно видеть боль и страх в глазах бессмертного фэйского воина.) – Ты ведь что-то узнала. Расскажи.

– Пока ты связан с нею, я тебе ничего не скажу.

– Но я связан с нею навсегда.

– Я знаю.

Он был рабом Маэвы. Даже хуже, чем рабом. Он был обязан повиноваться любому ее приказу, каким бы отвратительным тот ни был.

Рован наклонился к воде, опустив туда свою крупную ладонь.

– Ты права. Не надо мне ничего рассказывать. Особенно про такое.

– Как я это ненавижу, – выдохнула Селена. – И ее ненавижу.

Рован отвернулся и сделал вид, что разглядывает Златинец, лежащий у Селены за спиной. Утром, поглощая завтрак, которого хватило бы на трех взрослых фэйских воинов, Селена рассказала ему историю меча. Рована эта история почему-то не особо заинтересовала, а увидев кольцо, обнаруженное ею в ножнах, он лишь пожал плечами:

– Надеюсь, ты найдешь ему применение.

Это точно. Найдет.

Но обоюдное молчание становилось все тягостнее. Селена кашлянула. Историю о третьем Ключе Вэрда рассказать она не может. Она расскажет другую.

Правду. Правду о себе. Полную, без прикрас. Они вдвоем прошли через столько испытаний, и теперь ей хотелось…

Нет, не так эмоционально. Она воин, а не сентиментальная фрейлина.

– Эту историю я не рассказывала никому. Ее никто не знает. Это моя история, и пришло время ее рассказать.

Рован улегся на камень, заложив руки за голову.

– В прекрасной стране, от которой остался лишь прах, жила-была маленькая принцесса, которая… очень сильно любила свою родину, – начала Селена, обращаясь к Ровану, миру и самой себе.

Она рассказывала о принцессе, чье сердце было полно необузданного огня, о сильном северном королевстве, казавшемся непобедимым и павшем за считаные недели. Она рассказала о хрупкой госпоже Маурине, пожертвовавшей своей жизнью. История была длинная. Иногда Селена замолкала и плакала. Тогда Рован наклонялся к ней и вытирал слезы.

Когда она закончила, Рован молча протянул ей бурдюк с остатками отвара. Селена улыбнулась. Рован тоже улыбнулся, и его нынешняя улыбка не была похожа на все прежние.

А потом, сама не зная зачем, Селена протянула руку и замерла, глядя на воду… Медленно, словно нехотя, у нее на ладони появилась капля воды. Небольшая, похожая на мраморную розочку.

– Теперь понятно, почему у тебя столь никудышное чувство самосохранения. Разве огонь зальешь такой капелькой? – усмехнулся Рован.

Но это были лишь слова. Он приподнял ей подбородок и подмигнул. Рован понимал, каких усилий ей стоило притянуть на свою ладонь даже такую капельку. Наверное, ее мать сейчас смотрела на нее оттуда и улыбалась.

Селена тоже улыбнулась Ровану сквозь слезы, а потом махнула рукой, и капелька упала ему на щеку.

Рован столкнул Селену в прохладную озерную воду, потом со смехом прыгнул сам.

Полное восстановление сил заняло у нее целую неделю. Раненые полуфэйцы шли на поправку, и теперь вполне можно было устраивать празднество. Эмрис не осмеливался просить Селену о помощи и все делал сам, вдвоем с Локой.

Перед тем как отправиться на праздник, Селена посмотрелась в зеркало и… не узнала себя.

Волосы стали короче, но это было не главное.

Ее удивил румянец и сверкающие глаза. За зиму она сильно исхудала и сейчас восстановила свой обычный вес, однако лицо осталось худощавым. Из зеркала ей улыбалась не девчонка. Женщина. Красивая женщина, невзирая на шрамы и некоторые изъяны лица. И улыбка у этой женщины была настоящая. А в сердце после долгого сна пробуждалась радость. И радость тоже была настоящей.

Вечером Селена танцевала. Это был ее последний, прощальный вечер в крепости.

Простившись со всеми, она и Рован пошли к лесу. Там Селена остановилась и оглянулась на старые, пострадавшие от вторжения стены крепости. На границе леса их поджидали Эмрис и Лока. Старик уже снабдил их провизией на все время пути, но не мог не испечь им на дорогу свежего хлеба, который и протянул Селене.

– Не знаю, сколько времени мне понадобится, но если… но когда я восстановлю свое королевство, оно всегда будет открыто для полуфэйцев. А вы оба и Малакай, если пожелаете, сможете там поселиться. На правах моих друзей.

Глаза Эмриса влажно блестели. Он молча кивнул, сжав руку Локи. У парня от недавнего сражения остался шрам на лице. Целители из поселка предлагали убрать шрам, но Лока отказался. Сейчас он во все глаза смотрел на Селену. У нее сжалось сердце, когда она заметила, что прежний, беззаботный Лока исчез. Она знала: предательство Басса будет преследовать его всю жизнь. Но Селена улыбнулась парню, взъерошила ему волосы и повернулась, чтобы начать путь в Доранеллу.

– Твоя мать гордилась бы тобой, – сказал Эмрис.

Селена приложила руку к сердцу и поклонилась.

Рован кашлянул. Селена в последний раз улыбнулась Эмрису и Локе и поспешила вслед за Рованом. Наконец-то настало время явиться к Маэве и получить долгожданные ответы.