Глава 17
Конрад стоял у окна, наблюдая за парковкой перед домом. По его подсчетам, Микки должен был вернуться двадцать минут назад, но почему-то задерживался. Объяснение этому было одно: все пошло не по плану, и Жак каким-то образом остановил Микки. «Не нужно было посылать его одного», — подумал Конрад, но тут же вздохнул с облегчением, заметив знакомую машину, въехавшую во двор. Через несколько минут Микки вошел в квартиру и со страдальческим вздохом, как изможденный старик, присел в кресло.
— Почему задержался? — спросил Конрад, протянув ему стакан с виски.
— Перед Парижем начался снегопад, пришлось сбавить скорость. Все в порядке, не волнуйся, — Микки сделал глоток и в блаженстве прикрыл глаза. — А у тебя?
— Алиби есть. Ужинал с одной дамой в ресторане. Свидетелей будет много.
— С кем именно ужинал?
— Ты ее не знаешь, — со злостью ответил Конрад. — Рассказывай!
— Приехал в Нант, — Микки покрутил стакан в руке, глядя, как в виски отражается свет ламп. — Оставил у твоего приятеля машину и взял мотоцикл. Добрался до шато д’Арэ, спрятал мотоцикл, как ты и сказал, у восточной стены. Было уже темно, никто не видел, как я пробрался внутрь. Сначала убрал толстого, потом молодого рыжего, оглушил Полину и выстрелил в Люка. Он так и не понял, что произошло, повалился на диван, но все еще смотрел на меня, пытаясь что-то сказать, и задыхался. Фу, — скривился Микки. — Мерзкая сцена. Потом я уложил Полину на диван, который стоял напротив, вложил ей в руку пистолет и добил твоего братца. Тихо вышел из дома, перебрался через ограду и выехал в Анжер. Вернул мотоцикл, забрал машину — и вот я дома!
— Отлично, — удовлетворенно кивнул Конрад. — А где в это время был Жак?
— Далеко от гостиной, в гостевом туалете. Шеф охраны сидит на унитазе в то время, когда его хозяина убивают. Нелепо, да?
Микки громко рассмеялся, следом за ним Конрад, представивший эту сцену.
— Теперь ему нигде не найти работу охранника, — Микки протер увлажнившиеся глаза.
— А он и не станет искать, — сказал Конрад, подлил другу виски и себе добавил.
— Почему?
— Видишь ли, лет восемь назад, когда Жак еще был адвокатом, какой-то уголовник, только что вышедший из тюрьмы, кажется, бывший клиент, которого он не смог уберечь от тюрьмы, убил его подругу. Жак, разочарованный в системе правосудия, уверенный, что много уголовнику не дадут, так как тот удачно симулировал невменяемость, убил его, а Люк отмазал, не захотев терять столь ценный кадр. Уже тогда Жак отказывался работать на брата, хотел посвятить себя чему-то другому… цветы, что ли, выращивать или в монастырь уйти, уже не важно. В общем, не знаю, как, но Люк уговорил его стать своим телохранителем. Может, припугнул, хотя вряд ли, такого, как Руа, можно чем-то напугать. Так что теперь, когда Люк мертв, Руа свободен и волен делать то, что пожелает.
— Станет буддистом? — хохотнул Микки.
— Позвони и спроси. — Внезапно Конрад утратил веселость. — Черт, — тихо проговорил он. — И я свободен. Впервые за всю жизнь надо мной не висит тень Люка. Не поверишь, но мне приятно думать, что теперь в этом мире остался лишь один Матуа.
— Сменишь фамилию?
— Зачем? — удивился Конрад. — Меня устраивает фамилия отца. Главное, я получу все, что должно было принадлежать мне изначально. Если бы дед не сошел с ума и не разделил нас на любимого внука и вовсе не внука, ничего бы не произошло. Но этот старый козел упрямо отказывался признавать во мне равного Люку, хотя мать у нас была одна. И если бы позже, когда старик умер, Люк не пожадничал и честно поделил наследство, сейчас пил бы с нами виски, а не лежал с пулей в голове…
— Груди, — поправил Микки.
— Не лежал бы с пулей в груди в шато д’Арэ. Знаешь, Этьен редко приглашал меня в имение, а я очень любил там бывать. Озеро, дубовая роща, розово-синее небо на закате, — мечтательно проговорил Конрад. — Единственный минус — запах конского навоза, который приносил ветер из конюшен соседа.
— Думаешь, я много раз был в доме своего деда? — усмехнулся Микки, и голос его стал жестким, как всегда случалось при разговоре о родственниках, которых он ненавидел. — Каждый раз этот расист пугался цвета моей кожи. «Ой, какой черный!» — говорил он, когда смотрел на меня, и вздрагивал. Помню, я специально выпрыгивал из-за угла, чтобы он штаны обмочил от страха.
— Поэтому тебя и не приглашали, — тихо засмеялся Конрад. — Наши родственники сумасшедшие! Когда Люк сказал, что собирается снова жениться на Полине, я понял, он окончательно потерял разум.
— Она его сломала.
— Не она, — не согласился Конрад. — Он сам себя уничтожил, когда позволил чувствам взять верх над разумом. Так что его погубила неспособность контролировать свой член, а не твоя пуля.
— Не жалко ее? — вдруг спросил Микки, вспомнив о Полине, которую оставил на диване без сознания.
— Нет.
— А если бы Люк собрался жениться на другой?
— Поступил бы так же, — Конрад посмотрел на часы. — Наверное, сейчас в шато д’Арэ жарко.
— Полина сопли вытирает, клянется, что не убивала бывшего мужа, — Микки протянул стакан, прося подлить. — Жак дает показания, жандармы шныряют по дому. А ты пьешь со мной виски и уже скоро станешь хозяином империи Матуа. Заводы, фабрики, газета, судоходная компания — чем еще ты будешь обладать?
— Узнаем, когда со мной свяжутся адвокаты Люка.
— Как они тебя найдут?
— Микки, ты устал? — разочарованно протянул Конрад. — Что-то твоя голова туго работает. Конечно, адвокаты знают обо мне. Мы встречались после смерти деда, когда старик оставил мне в наследство свой старый авто и пару тысяч, а все остальное завещал любимому внуку. Теперь я — единственный родственник Люка Матуа. Как ты думаешь, адвокаты обо мне забудут или не смогут найти? Через пару дней они будут прыгать передо мной на задних лапках.
— Ладно, — Микки поднялся и устало потянулся. — Пора спать. Завтра тебя будут осаждать все, начиная с полиции, заканчивая журналистами. — Он направился в спальню и зевнул по дороге. — Кстати, наследник, купи своему другу квартиру. А то странно смотрится, что двое взрослых мужчин живут под одной крышей.
— Оставлю тебе эту, а сам перееду в апартаменты Люка.
Конрад еще долго сидел в кресле, обдумывая, насколько сильно изменилась его жизнь. Еще несколько лет назад он не решился бы на столь кардинальные меры, уж слишком уважал старшего брата и боялся его. Сильный, мудрый, не раз выручавший из беды — таким Люк виделся Конраду, когда тот был юн и неопытен. После он понял, что брат не считает его близким себе и общается лишь потому, что Конрад удобен и необходим в некоторые моменты жизни. Разобраться с неугодными партнерами, достать хорошую травку, выкрасть какой-нибудь предмет роскоши, который Люк хочет иметь, но не желает или не может купить, — малыш Конни нужен был старшему брату для грязных дел. Сам он не хотел марать руки, поэтому и использовал многочисленные таланты своего непутевого родственника в корыстных целях.
Мало кто знал, что у Люка есть младший брат, и вполне вероятно, об этом было известно лишь адвокатам семьи Матуа, ну и еще нескольким людям, которые никогда не касались этой темы и делали вид, что ничего не знают об их родстве. Конрад не обижался, потому что с раннего детства его заставили думать, будто он недостоин носить фамилию деда. Вспыльчивый, ненадежный, упрямый и подлый, с ужасными генами — так отзывался о нем старик Этьен, сведя к минимуму их контакты. Это очень злило, но после Конрад научился не замечать холодности деда и отчужденности брата. Странно, но он любил Люка, при этом никогда не пытался сместить его с верхних позиций и занять место наследника. При жизни деда подобный вариант был бы невозможен, а когда того не стало, уже не имело смысла бороться за его любовь и пытаться стать первым.
В отношениях с Люком самооценка Конрада всегда падала очень низко. Люк никогда не выказывал неприязни, но был холоден, не ругал за проступки, однако насмехался, не проявлял ни любви, ни дружеского участия и порой вел себя как чужой. Впрочем, он и был чужаком, только сам Конрад не понимал этого, все еще надеясь на то, что когда-нибудь их отношения станут другими. Он долго не замечал, насколько сильно изменился характер Люка из-за болезненной любви к Полине, и пропустил тот момент, когда брат окончательно сошел с ума от вожделения к ней. Месть бывшей жене сначала казалась Конраду игрой. Он и сам принимал в ней участие, находя процесс увлекательным и забавным. Когда же Люк перестал понимать разницу между реальностью и своим больным воображением, Конрад решил, что пора заканчивать этот фарс. Последней каплей стал обед, за которым брат с довольным видом показывал, какое кольцо приобрел для Полины, и рассказывал, чем закончилась их последняя встреча. Глаза Люка горели диким огнем, словно он искренне верил в нерушимость своих планов, что Полина действительно станет примерной супругой и они будут жить долго и счастливо в шато д’Арэ в окружении детей и внуков. Было странно видеть его в таком состоянии. Из сильного и непобедимого брата он превратился в слабое и уязвимое существо, сгоревшее от безответной любви. Тогда Конрад ясно почувствовал, что пришло его время. Он не сожалел о содеянном, даже ни на миг не задумался, будет ли Люк приходить к нему в снах, упрекая и предвещая наказание за братоубийство. Более того, Конрад ощутил глубокое удовлетворение, оттого что в его жизни не стало человека, который всегда заставлял чувствовать себя ничтожеством.
Он выпил еще виски, затем выключил свет в гостиной и в прекрасном настроении отправился спать.
* * *
Удивлению Конрада не было предела, когда утром ему никто не позвонил и не сообщил об убийстве брата. Средства информации тоже молчали, что вызывало недоумение.
— Я думал, первые полосы будут пестреть громкими заголовками, — сказал Микки, просматривая «Монд». — Впрочем, эту газету печатают вечером. Значит, о Люке они напишут в следующем выпуске, который в продаже будет завтра.
— Интернет тоже молчит, — Конрад просматривал новости. — Не понимаю.
— Подождем.
— Естественно! Другого выхода нет, только сидеть и ждать. В «AstorParis» едем?
— Конечно, — Микки поднялся из-за стола и направился за верхней одеждой. — Ведем обычный образ жизни, чтобы не вызвать подозрений у любопытных жандармов.
О том, что Люк Матуа убит, общественности, как и самому Конраду, стало известно лишь на следующий день. Утром ему позвонил адвокат семьи, попросив о встрече, а после того, как он сообщил ему о трагедии, произошедшей в шато д’Арэ, в гости приехали жандармы. Спросили, где был мсье Адлер, назвав время убийства, и какие отношения связывали его с братом. И если на первый вопрос Конрад ответил легко, назвав ресторан, в котором ужинал с подругой, то на второй замялся, а после признался, что брат несколько стеснялся его.
— Отношения не были плохими, но и теплыми их сложно было назвать.
Адвокат внимательно следил за ходом разговора, вмешиваясь лишь тогда, когда полицейские задавали, по его мнению, некорректные вопросы. Конрад чувствовал себя великолепно, разыгрывая недоумение и грусть одновременно, старался при этом не переигрывать, чтобы не вызывать лишних вопросов.
— Судя по картине на месте происшествия, — сказал инспектор Маре, — убийство было заказным. Увы, мсье Адлер, подобные дела редко раскрываются. Чаще всего нам не удается выйти ни на исполнителя, ни на заказчика.
Конрад побледнел после этих слов и быстро опустил голову, но тут же взял себя в руки и с удивлением спросил:
— Заказное?
Полицейский коротко описал детали, пообещал, что будет держать мсье Адлера в курсе расследования, и, кивнув напарнику, удалился.
— Когда можно забрать Люка? — спросил у адвоката Конрад.
— Вскрытие проводили в Нанте. Думаю, разрешение мы получим уже сегодня. Вы позволите мне заняться похоронами?
— Буду вам благодарен, — кивнул Конрад. — Что-нибудь еще?
— Мсье Адлер, в течение двух недель после смерти клиента мы обязаны огласить завещание его родственникам. Когда вы сможете приехать к нам в офис?
— Назначайте любое время, — устало пожал плечами Конрад, умело демонстрируя безразличие к этому процессу.
— Завтра вам будет удобно? Просто позвоните перед тем, как решите приехать.
Когда адвокат покинул квартиру, Конрад внимательно посмотрел на Микки, который присутствовал при разговоре с полицейскими, но вел себя так тихо, будто его не было в комнате.
— Я не понимаю, как получилось, что имя Полины Матуа вообще не всплыло? Почему жандармы не имеют о ней представления и никак не связывают с убийством Люка? — спросил он друга. — Ты действительно сделал все так, как рассказывал?
— Я должен поклясться на Библии? — возмутился Микки. — Могу сказать одно, Жак по каким-то причинам позволил Полине уйти, поэтому жандармы ее не взяли. Уничтожил все улики в доме, указывающие на…
— Полицейский сказал, что Люк был с женщиной, но она пропала. Отпечатки ее пальцев ничего не дали, в базе данных их нет. Что за женщина? Как она скрылась и, главное, куда? И что, черт подери, теперь делать?
— Завтра тебя назовут наследником, — спокойно ответил Микки. — Отметим это, а после устроим пышные похороны. Насчет Полины я не волновался бы. Меня больше интересует, почему инспектор сказал, что в доме было два трупа. Технически там должно остаться три. Может, он ошибся? Но и это не страшно. Ты — чист. Они ищут какую-то бабу, врагов Люка, заказчика, кого угодно! Тебя это не касается. Пусть занимаются поисками мадам Матуа или любой другой особы. А завтра ты и вовсе о ней забудешь, когда выйдешь из кабинета своих адвокатов.
— Все пошло не так, как мы предполагали, — Конрад задумчиво потеребил губу, — и меня это волнует. Обычно, когда план начинает рушиться уже вначале, ничего хорошего в дальнейшем ожидать не следует.
Микки не знал, что ответить, поэтому промолчал. Весь день он старался не показываться Конраду на глаза, который сидел у компьютера и просматривал новости. Главной темой всех выпусков было убийство владельца могущественной империи, равной которой не было в стране.
Наутро Конрад проснулся в боевом состоянии духа. Он много размышлял ночью и пришел к выводу, что побег Полины с места преступления не имеет для него большого значения. Разумеется, было понятно, что в этом ей помог Жак Руа, однако Конрад решил не выяснять с ним отношений, чтобы не демонстрировать свою причастность к убийству. До часа дня он провел время в «AstorParis», после они пообедали с Микки в ресторане недалеко от офиса и выехали на встречу с адвокатами. Конрад был спокоен, в отличие от Микки, который находился в радостном возбуждении от предстоящих новостей. Он остановился у здания адвокатской конторы и, включив тихую музыку в салоне, принялся ждать возвращения друга.
Конрад поднялся по ступеням и вошел внутрь, приятно удивленный атмосферой, в которой чувствовался вкус денег и власти. Деревянные панели на стенах, бархатные шторы, массивные дубовые столы — все выглядело дорого и вызывало хорошие ощущения внутри. Молодая дама проводила его наверх к кабинету Антуана Рене и сообщила о прибытии. В комнате было двое: мужчина лет сорока, который приезжал к нему вчера, и глава фирмы, мсье Рене — молодящийся старикашка с важным лицом. Вел он себя очень вежливо, и Конрад улыбнулся, слушая его плавный голос. Та же женщина, которая сопровождала его в этот кабинет, принесла кофе и незаметно удалилась. Рене спросил у Конрада о самочувствии, выразил соболезнования и замолчал на некоторое время, сложив руки перед собой и уставившись на стол, на котором лежала одна лишь бумажка с гербом.
— Мсье Адлер, — начал он, прокашлялся, но быстро продолжил уверенным тоном, — когда мсье Люк женился на мадам Полине, он написал завещание в ее пользу. После их развода я многократно просил его составить новый документ, но он категорически отказывался. Ситуация такова, что ваше имя не значится в этой бумаге. — Он ткнул пальцем прямо в герб. — Все имущество мсье Матуа, концерн, недвижимость, ценные бумаги и счета, предметы искусства… В общем, мадам Матуа — единственная наследница.
Конрад вежливо кивнул, поднялся и, не произнеся ни слова, покинул кабинет. Старик Рене бежал за ним, проговаривая на ходу:
— Не все так просто, — запыхался он, — мы можем подать в суд и опротестовать завещание мсье Матуа. Конечно, будет нелегко, однако вы — единственный представитель рода…
— Сколько времени на это уйдет и как много я могу получить? — остановился Конрад и просверлил его свирепым взглядом.
— Годы судебных тяжб, — поджал губы Рене. — Максимум двадцать процентов при самом лучшем стечении обстоятельств. На стороне мадам Матуа тот факт, что завещание составлено четко и ясно, как и то, что мсье Люк сознательно не менял его, будучи уверенным в правильности своего решения. К тому же — Этьен Матуа также не пожелал сделать вас наследником.
— То есть мадам ведет в игре? — усмехнулся Конрад.
— Есть еще вариант. Мадам Матуа добровольно откажется от наследства. Она лишь бывшая жена, в то время как вы — единоутробный брат. Такая ситуация возможна. Впрочем, подобных прецедентов в моей практике еще не было.
— Благодарю вас, Антуан. Я не думаю, что Полина проявит благородство. И не стану выражать несогласие с решением Люка.
Он вышел на улицу и осмотрелся. Мир вокруг стал черным из-за ярости, которая кипела в душе. Хотелось закричать, но он не смог бы выдавить из себя ни звука, настолько сильно гнев подавил его. Сев в машину, он позволил эмоциям выйти наружу и ударил по панели кулаком.
— Люк все оставил ей, — сквозь зубы процедил Конрад. — Понимаешь? — повернулся он к Микки и схватил его за плечо.
— И что теперь?
— Где бы она ни была, нужно найти ее, — громко выдохнув, ответил Конрад, потер лоб рукой и прикрыл глаза, стараясь успокоиться. — Я никому не отдам то, что принадлежит мне.