Глава 18

Четырнадцать часов понадобилось Полине, чтобы добраться до острова, где находился монастырь. По дороге она дважды останавливалась, чтобы заправиться, а в ста километрах от аббатства в какой-то небольшой деревушке выпила кофе в простеньком, но очень уютном кафе. Она так устала за это время, что едва понимала, куда едет и для чего. Ужасно хотелось спать, несколько раз она ловила себя на том, что проваливается в забытье, вздрагивала и часто моргала глазами, всматриваясь в дорогу. Никогда так долго Полина не сидела за рулем. Было сложно концентрироваться на движении, мысли летали далеко, словно она все еще в шато д’Арэ, где на диване лежал мертвый Люк, а Жак тихо переговаривался с Матье о том, что делать дальше. В мельчайших подробностях Полина могла описать все, что происходило в гостиной: как выглядели раны на груди у Люка и каким было его лицо, застывшее, бледное; спокойный голос Жака и его уверенные движения; поза, в которой лежал убитый Крис, и кривую ухмылку Матье, рассказывающего о Микки, стрелявшего в него из-за угла.

Произошедшее казалось нереальным, вырванным из какой-то фантастической истории и неумело вклеенным в жизнь Полины. Все так быстро менялось, что она не понимала правил этой игры и терялась, не зная, как себя вести. Еще вчера она была пленницей Люка, сейчас он мертв, а ее, возможно, обвинят в его убийстве. Оставалось надеяться на Жака, в руках которого было будущее Полины, и от этого становилось так страшно, что хотелось кричать. Она боялась, что он обманул ее, но успокаивала себя. Жак мог вызвать полицию и передать ее властям, вместо того чтобы рисковать свободой, продумывая побег совершенно чужой ему женщины. Его решительность впечатляла, а участливость говорила о том, что не все вокруг враги и даже человек, от которого меньше всего ожидаешь помощи, может оказать поддержку. Тем не менее Полина пугалась своей доверчивости, но понимала, что не в состоянии изменить ситуацию, и вынуждена полагаться на Жака.

Она чувствовала, что все внутри дрожит от страха и усталости, мозг, казалось, работает с перерывами. Он то включался, заставляя заново проживать случившееся, то выключался, и наступали минуты, когда в голове не было ни одной мысли, только пустота. Ближе к полудню Полина уже ехала по дороге вдоль побережья, иногда бросая взгляды на море, сине-серое в это время года. Солнце светило не ярко, но все же резало глаза и заставляло морщиться. До монастыря осталось меньше пятнадцати километров, когда Полина поняла, что больше не в силах вести машину. Она остановилась у обочины, прилегла на руль и порывисто задышала, словно собиралась плакать. Но слез не было, только сердце отчаянно стучало в груди, и руки дрожали от напряжения. Силой заставив себя выехать на дорогу, Полина включила радио, приготовившись услышать в новостях известие об убийстве Люка Матуа, но, к ее удивлению, об этом не было ни звука. В мире и стране случилось много других происшествий за то время, что она находилась пленницей в шато, о Люке же молчали.

Когда на горизонте показался остров, она едва не расплакалась от счастья. Раньше старый средневековый форт, переделанный под монастырь, казался Полине мрачным местом, и она не любила приезжать сюда. Теперь же, окруженный морем, сияющий в январских лучах, он виделся благословенным пристанищем, где ей непременно помогут. Проехав мост, ведущий на остров, она остановилась у ворот, удивленная тем, что они были закрыты, и посигналила. В небольшом окошке показалось широкое лицо монаха Клемана, он узнал в усталой даме за рулем мадам Матуа и открыл ворота. Кивнув ему, Полина медленно проехала по дорожке на стоянку, которая располагалась у гостевого дома и канцелярии, так монахи называли административный центр монастыря, где находились кабинеты настоятеля и его первого помощника, бухгалтерия и другие помещения, о значении которых Полине не было известно.

— Мадам Матуа! — удивленно воскликнул Сабин, секретарь Стефана, который в этот момент подметал дворик.

Несмотря на усталость, Полина рассмеялась, увидев нелепую куртку, надетую поверх сутаны, но главное, с каким одухотворенным лицом он работал веником.

— Вас понизили в должности, ваше святейшество? — уколола она Сабина, зная, что в подобной манере обращаются только к папе римскому.

Полине нравилось видеть смущение на его красивом лице. И как всегда она пришла в недоумение, подумав, по какой причине такой совершенный внешне мужчина мог отказаться от мирской жизни и отдаться служению тому, кто являлся лишь фантастической персоной, не более. Внезапно Полина вспомнила, что совсем недавно умоляла «босса» Сабина помочь ей и родным, нервно передернула плечами и извинилась перед монахом.

— Сегодня я дежурю, — улыбнулся Сабин. — Добрый день, Полина.

— Здравствуйте. Как поживаете?

— Все прекрасно, — засветился Сабин, явно обрадованный мягкостью в голосе дамы, в присутствии которой всегда испытывал неловкость из-за ее острого языка. — Если позволите, я провожу вас к Стефану. К сожалению, сегодня он не в духе.

— Поэтому заставил вас мести двор?

— Я люблю работать. Мой отец был фермером, поэтому я привык трудиться и не могу долго бездельничать.

Полина украдкой рассматривала его тонкий профиль, аккуратный нос, чувственные губы и небольшой подбородок, размышляя над тем, целовал ли он когда-нибудь женщин. Сабин повел ее по дорожке, ведущей к зданию, где находились личные покои настоятеля. Они прошли через жасминовый сад, арку и оказались перед невысоким строением, возле которого, наслаждаясь теплым воздухом и нежарким солнцем, отдыхали монахи.

— Женщины к нам не приезжают, — понизив голос, сказал Сабин, почувствовав, как гостья напряглась. — Конечно, мы не дикари и видим женщин, но им не разрешается проходить на эту территорию. Поэтому не обращайте внимания на взгляды моих братьев, они удивлены и смущены не меньше вас.

— А почему закрыты ворота? — поинтересовалась Полина. — Стефан запретил экскурсии по острову?

— Вовсе нет, просто в зимнее время мы приглашаем гостей лишь один раз в неделю. Сегодня не день посещений.

— Ясно, — кивнула Полина и остановилась в клуатре. — Дальше я знаю дорогу, спасибо. Вечером за ужином увидимся.

— Если его преподобие пожелает пригласить меня, — вежливо кивнул Сабин.

Полина прошла по галерее, ведущей к покоям настоятеля, свернула в небольшой коридор и остановилась у дубовой двери, вежливо постучав:

— Стефан, это я! Можно войти?

Дверь открылась, и на пороге появился высокий грузный мужчина с белыми волосами и загорелым лицом. Остроносый, с большим подбородком и мешками под глазами от неумеренного употребления алкоголя, Стефан меньше всего походил на настоятеля монастыря. И если бы не сутана, его с легкостью можно было перепутать с владельцем средневековой таверны, смутьяном и дебоширом. Он показался Полине чем-то расстроенным и даже злым. Однако при виде неожиданной гостьи аббат радостно улыбнулся, подхватил ее в объятия и поцеловал в лоб.

— Ты так долго не приезжала, — наконец, отпустил он ее и взволнованно вгляделся в усталое лицо. — Все в порядке?

— Нет, — покачала головой Полина и вошла внутрь, прикрыв за собой дверь. — Мне нужна твоя помощь.

— Ты пугаешь меня, дитя, — Стефан указал рукой на диван, сам подошел к шкафу, где хранил алкогольные напитки, и вытащил пузатую бутылку своего любимого апельсинового ликера.

Полина присела на мягкий диван и застонала от удовольствия, вытянув ноги перед собой.

— Говори, что случилось, — приказал Стефан, подав ей рюмку с янтарной жидкостью. — По лицу вижу, что произошло нечто страшное.

Стефан не любил долгих вступлений и витиеватых объяснений, предпочитая простое и короткое изложение фактов. Он и сам был лаконичным в высказываниях, того же требовал от собеседников, поэтому Полина не стала долго описывать ситуацию.

— Вчера вечером убили Люка, — без обиняков сказала она. — Мне нужно, чтобы ты сказал полиции, если меня станут искать, что я в момент убийства находилась здесь, на острове.

— Скажи причину, по которой я должен солгать.

— Я не убивала его, но меня могут обвинить в этом.

Стефан в задумчивости прошелся по ковру перед Полиной, присел в кресло и пристально вгляделся в ее лицо, словно пытался просверлить мозг и добраться до правды. Взгляд его стал колючим и недобрым, что напугало Полину, она невольно вздрогнула и опустила глаза, боясь смотреть на него. Было видно, что Стефан решает, как поступить, и Полина не хотела ему мешать. Упрашивать тоже не стала, зная, что на Стефана не действуют слезы и внушения. Он должен сам принять решение, ибо оно было важным и вынуждало его к поступку, который не следует совершать служителям бога. В то же время ложь не находилась для Стефана под запретом, и Полина не раз была свидетелем его вранья, когда он пел сладкие песни подвыпившим богатеям, которых она привозила к нему в гости.

— Значит, мой крестник почил, — медленно произнес он. — И кто его?

— Мне неизвестно, знакомо ли тебе имя… — замялась Полина. — Застрелил его Микаэль Горн, который, по моему мнению, состоит в сговоре с Конрадом Вальдау или Адлером, не знаю, какое имя настоящее.

— Адлер, — сказал Стефан, чем вызвал удивление в ее лице. — Конни — младший брат Люка, его я также крестил.

— Кем он приходится Люку? — ошеломленно спросила Полина. — Братом? О господи! — Она прижала ладошку ко рту. — Я не знала.

— Люк предпочитал молчать об этом и меня просил, чтобы я никогда ни при ком не вспоминал о Конраде, — Стефан подлил себе ликера и указал на рюмку, которую Полина все еще сжимала в руке. — Пей. И я выпью за несчастных мальчиков. Всегда удивлялся, почему Этьен, их дед, любил одного и терпеть не мог другого. Так и не смог понять, они ведь были одинаковыми, оба хитрые и наглые. Но старый идиот превознес старшего и оттолкнул от себя младшего. Он сделал Конрада ущербным и завистливым, а Люка научил быть жестоким, жадным и добиваться желаемого любыми путями. Вот к чему это привело. Теперь расскажи, как все произошло.

Полина стать описывать ситуацию, для этого ей пришлось вернуться на много лет назад, в тот момент, когда она встретила Романа и ушла от Люка. Она рассказала, как познакомилась с Тоней и какую роль в их дружбе сыграл Конрад. Хавьер, Нина, Алекс, убитый по приказу Люка, — ничего не пропустила. Описала дни, проведенные в шато д’Арэ, то, что произошло вчера вечером, и свою длинную дорогу к монастырю.

Стефан внимательно слушал, недовольно хмыкал, качал головой и причмокивал губами, но ни разу не перебил. Когда Полина закончила, снова подал ей рюмку.

— Ты превратила свою жизнь в цирк, — сказал он. — И в том, что произошло, много твоей вины. Не возмущайся, — предупредил он попытку возражений. — Сама понимаешь, что это правда. Своим поведением ты натянула тетиву лука, и он выстрелил, причем стрела попала в тебя же. Не стоило порхать, как пчелка, с одного цветка на другой. Это я о твоих мужчинах говорю, — усмехнулся Стефан. — Не стоило унижать Люка. Тебе вообще не нужно было приближаться к нему и уж тем более выходить замуж.

— Я знаю, — с болью в голосе произнесла Полина. — Но что я могу сейчас изменить?

— Ничего, — просто ответил Стефан и поднялся. — Пока отдохни здесь, а я попрошу, чтобы тебе приготовили комнату.

— То есть ты возьмешь грех на душу? — с надеждой спросила она.

— У души не может быть грехов, — сказал Стефан, ласково потрепав ее по щеке. — Грешно тело, мысли, но не душа. Она кристальна чиста. Непорочна. — Он принес плед и укрыл им Полину, которая прилегла на диван и закрыла глаза.

Три дня Полина находилась на острове, радуясь тишине, которая появилась внутри ее. Казалось, законы остального мира не имеют силы в этом месте, наполненном святостью и покоем. Об убийстве Люка в СМИ сообщили лишь на следующий день ее приезда, но здесь о смерти крестника настоятеля не говорили. Конечно, Полина не знала, о чем беседуют монахи между собой, но взгляды, обращенные в ее сторону, не выражали страха или каких-либо сомнений. И было похоже, что эти люди не связывают гостью с произошедшим. На нее перестали обращать внимание, все занимались своими делами, быстро забыв о том, что на территории монастыря находится женщина. Работы здесь, по словам Сабина, было очень много. Подходило время готовить виноградник и цитрусовую рощу к весне, которая начнется очень скоро. Кроме этого, нужно было постоянно следить за чистотой на жилой территории, в складских помещениях, канцелярии и на винодельне. Ездить в город за покупками, доить коз и варить сыр. А еще нужно было молиться, совершать церковные службы, заниматься самообразованием, не забывать о переписке с другими монастырями, обмениваясь мнениями по ведению хозяйства, и управлять рестораном, который монахи держали на «материке».

— Как вы со всем справляетесь? — удивилась Полина, слушая Сабина, долго и в подробностях рассказывающего о жизни на острове.

— Нас здесь восемьдесят, — улыбнулся он. — Рук вполне достаточно, для того чтобы успеть сделать все, что нужно.

— Маленькое государство, — отозвалась Полина, осматривая остров с высокой террасы, на которой они пили чай. — А что происходит со Стефаном? Он злится, и я не могу понять почему.

Полина знала, что плохое настроение не связано с ее приездом и известием о смерти Люка. Эту трагическую новость Стефан воспринял со свойственным ему спокойствием. Конечно, старик жалел крестника, но было видно, что он не горюет по нему. Мысли его были заняты чем-то другим, что являлось для него более важным, нежели смерть человека, которого он не любил, но общался, бессовестно вытягивая щедрые пожертвования и подарки для монастыря.

— Его преподобие переводят в другую обитель, — объяснил Сабин, вглядываясь в синеву неба, сливающуюся с морской гладью. — Кардинал вот-вот подпишет бумаги о новом назначении.

— Стефану страшно оставить это место, — понимающе проговорила Полина. — И жалко, — добавила она, оглядев территорию острова, который приносил огромный доход церкви благодаря трудолюбивым монахам и управлению опытного бизнесмена-аббата.

Тем же вечером за ужином она спросила Стефана, куда его переводят, и была неприятно удивлена, когда он со злостью бросил салфетку на стол.

— Не напоминай! — прокричал он. — Больше тридцати лет я отдал этому острову. Когда пришел сюда, здесь не было ничего, кроме старого форта и нескольких кустов винограда. Я расширил виноградники, посадил апельсиновый сад, изучил технологию производства ликеров и настоек из цитрусовых, теперь мы поставляем алкоголь на материк, деньги от продаж которого идут в казну церкви. Я научил этих бывших алкоголиков и лентяев, — нелестно отозвался Стефан о монахах, — варить мыло. Оно тоже, кстати, пользуется большой популярностью у мирян. Обычное варево, но люди почему-то наделяют его чудодейственной силой. Идиоты! — злобно, чего Полина не ожидала, усмехнулся он. — Я отремонтировал форт, построил новый жилой дом для братьев, теперь они обитают не в унылых кельях, в старом подвальном помещении, а у каждого есть своя комната. Выстроил новую капеллу на территории, и именно на нее приезжают поглазеть туристы. А галерея, Полина? Сколько предметов искусств я собрал за все эти годы? Любой музей позавидует! И где благодарность?! Меня отправляют в северную провинцию в такой убогий монастырь, что сердце мое разрывается, когда я думаю о том, где встречу старость.

Полина молча слушала эту полную возмущения тираду и удивлялась, насколько «короткой» оказалась память у Стефана. Его преподобие забыл, как «подсидел» предыдущего аббата, который уже разбил апельсиновый сад и построил огромную пристань на западном берегу острова, где швартовались небольшие лодки монахов, выходящих в море за уловом. Предшественник занялся ремонтом старого форта, где теперь находилась канцелярия, и заложил строительство нового дома для монахов. Он расширил виноградник, купил коз, решив наладить производство сыра, задумал строительство ресторана на материке. Обо всем этом Стефан рассказывал Полине в самом начале их знакомства, так что старик лукавил, рассказывая, что реконструкция острова была всецело его идеей и исполнением. Но все же Полина знала, что эти преобразования стали возможными благодаря хитрости Стефана и умению дружить с «правильными» людьми, которые часто приезжали к нему в гости. Один щедрый «друг» построил капеллу, другой финансировал ресторан, третий отремонтировал форт и пристань, к тому же заменил старые суденышки на новые, мощные катера. А сколько средств сюда вложил Люк, сложно было сказать, так как он никогда не говорил об этом. Стефан был опытным «цыганом», умело вытягивая из людей нужные ему блага. Коллекцию предметов искусств, которую он собрал в галерее и куда никого не впускал, кроме своих спонсоров и особо близких приятелей, подарили ему те же люди, которых он туда водил. Картины известных мастеров, скульптуры, статуэтки, реликвии, Полина точно не могла сказать, каким святым принадлежали вещи, которые Стефан любовно и с пафосом выставлял в капелле на общее обозрение, — все было подарено щедрыми приятелями аббата. А сколько клиентов «VIP-life concierge», желающих прикоснуться к возвышенному и вести странные эзотерические беседы, в которых Стефан не знал себе равных, Полина привозила на этот остров? И все они благодарили его подарками и «взносами», так Стефан называл чеки, которые принимал от них. Несмотря на это, ей было понятно недовольство старика, наладившего здесь комфортную жизнь, а теперь вынужденного начинать все сначала.

— Могу я тебе помочь? — спросила она.

— Чем? — смягчился Стефан. — Ты сама в бегах. Надолго, кстати?

— Я тебе уже надоела? — улыбнулась Полина, но почувствовала, что ей неприятен этот вопрос, словно Стефан упрекнул в чем-то, при этом конкретно не указал на предмет недовольства.

Стефан выпил вина, оперся спиной о высокий стул и внимательно посмотрел на Полину.

— Конечно, ты можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь, — сказал он. — Я не гоню тебя. Просто хочу знать, от чего ты бежишь. Интернет, телевиденье и радио только и сообщают что об убийстве твоего бывшего мужа, но полиция к нам не приезжала. Тебе тоже кости моют.

— Я читала, — Полина опустила голову. — Сабин позволил мне воспользоваться его компьютером.

— Не говори мне о нем! — снова вспылил Стефан, и внезапно Полина поняла причину его злости.

— Теперь он будет управлять монастырем? — уточнила она. — Значит, Сабина повысили в должности?

— Возводят в новый сан, — поправил ее Стефан, недовольно сдвинув кустистые брови на переносице. — Теперь он займет мой кабинет и мои покои, а я уеду в глушь. Не понимаю, отчего кардинал решил устроить эту перестановку? Не иначе как Сабин нашептал ему об этом. Кудрявый Серафим ходит в любимцах у монсеньора, вот он и продвигает его наверх, смещая тех, к кому больше не питает любви, — Стефан раздул ноздри и ткнул пальцем себе в грудь. — Но я не поеду туда, куда он желает меня сослать!

— Что же ты станешь делать?

— Уйду на покой.

— Разве можно уйти из церкви? — удивилась Полина.

Стефан рассмеялся.

— Это не тюрьма. И возраст у меня почтенный. Значит, я вполне могу уйти на пенсию.

— Забавно звучит. Аббат выходит на пенсию. А где ты будешь жить?

— В небольшом домике на берегу моря, — мечтательно проговорил Стефан. — Видишь ли, я привык к воде и не могу заснуть, когда не слышу шум волн и ветра, стучащего в окна. Разобью сад, посажу розы и думать забуду об этом острове, откуда меня хотят выбросить, как ненужную вещь.

— Хорошие планы, — вздохнула Полина.

— Но мы не решили вопрос с тобой, — Стефан снова подлил себе вина, Полине не предлагал, потому что ее бокал все еще был полон, она к нему не притрагивалась. — Почему ты не позвонишь брату и не скажешь, где находишься?

Полина задумалась над этим вопросом, поднялась из-за стола и подошла к окну, взглянув на чистое небо.

— Я боюсь, что Конрад ищет меня, — наконец, ответила она.

— Но не станет же он прослушивать телефон Майкла, — сказал Стефан и прищурился. — От него всего можно ожидать. Однако сейчас он занят другими делами и ему не до тебя. Похороны Люка, и, главное, он уже примерил корону наследника… Конни занят, поверь. Но если учесть, что ты нарушила его планы и можешь рассказать иную версию убийства Люка, если придется, думаю, ты все еще представляешь для него опасность.

— Спасибо за поддержку, — криво усмехнулась Полина.

— Я всего лишь выражаю свои мысли и опасения, — Стефан подошел к ней и погладил по плечам. — С божьей помощью разберемся.

До позднего вчера Полина гуляла по набережной. Закутавшись в плед, который ей принес Сабин, сидела на камне и вглядываясь в море. На душе, как никогда, было неспокойно. Она думала о Жаке, которого уже наверняка выпустили из участка, и о том, рассказал ли он Майклу о ней, как обещал. Вспоминала Люка и их последний разговор. Но большую часть ее мыслей занимал Конрад. Она боялась его и понимала, что если он решит избавиться от нее, то противостоять этому будет сложно. Здесь, на острове, ее никто не спасет. У монахов, конечно же, не было оружия для защиты, кроме кухонных ножей и мотыг, которыми они работали в саду и на виноградниках. Поэтому Полина с горечью осознала, что отсюда пора уезжать. Она не хотела подвергать опасности Стефана, он и без того многое сделал для нее, дал еду и ночлег, к тому же предоставит алиби, если того потребуют обстоятельства. Составив короткий план действий, первым пунктом которого был звонок Майклу, Полина решила завтра же уехать, сразу после того, как поговорит с братом.

Отказавшись от ужина, она прошла в свою комнату и зашторила окна. Некоторое время сидела в темноте, прислушиваясь к непонятным ощущениям, появившимся внутри, затем прилегла на кровать. Время было не поздним, всего семь вечера, но ей очень хотелось спать. Изможденная душа просила отдыха, Полина закрыла глаза и расслабилась под теплым одеялом.

Напряженно размышляя, Стефан стоял в галерее перед картиной любимого им Дега. Он рассматривал краски на полотне, вглядывался в грациозные движения балерин и чувствовал, как к нему возвращается ясность мыслей. Последние события, касающиеся перемен в жизни, заставили его потерять самообладание и разочароваться во многих вещах, которые он ранее воспринимал со смирением, находя естественными, свойственными его духовной службе, а потому никогда не роптал. Он понял, что слишком устал от постоянной работы, не позволяющей ни на миг отвлечься от монастырских будней, и желает одного — покоя. Слишком долго он был чьим-то слугой, но теперь Стефан хотел быть себе господином и самостоятельно решать, что делать и как жить.

Пройдя в кабинет, он взял телефон, но не сразу набрал нужный номер, еще раз обдумав, верно ли поступает и, окончательно утвердившись в своем намерении, нажал на кнопку вызова. Ответили ему быстро.

— Если тебе все еще хочется знать, где находится мадам Матуа, могу предоставить информацию.

— Что взамен?

— Ты обеспечишь мне достойную старость, — спокойно ответил Стефан, зная, что Конрад выполнит это условие, так как в голосе его уловил признаки заинтересованности.

Закончив разговор, Стефан присел в кресло у окна и окинул взглядом спящие зимой виноградники и апельсиновую рощу. На душе стало легко, будто блаженный покой снизошел с вечернего неба. Стефан улыбался, вглядываясь в темную полоску горизонта. Он не чувствовал себя подлецом, так как никого, по его мнению, не предал, а всего лишь вмешался в ход событий, которые были не им начаты и не им закончатся. Также Стефан не думал о том, что произойдет с Полиной, когда сюда приедет Конрад. Это не его конфликт, сейчас он защищает лишь свои интересы, поэтому вовсе не обязан думать и переживать о ком-то еще.

Он подошел к столу и вытащил ключ из верхнего ящика, вышел в коридор и направился к гостевому дому, где находилась комната Полины. Тихо запер замок и, повернувшись, вздрогнул, потому что перед ним стоял Сабин, держа поднос в руках.

— Я принес ужин для мадам Матуа, — отчитался молодой мужчина, недоумевая от сцены, которую застал. — Зачем вы закрыли ее?

Усмехаясь и ничего не объясняя, Стефан вставил ключ в замок и повернул его.

— Проходи, — он открыл дверь, заглянул внутрь и увидел спящую в кровати Полину. — Быстро! — слегка повысил он голос и, когда Сабин прошел внутрь, сделал два оборота ключом и вернулся в кабинет.

До приезда Конрада Полина и Сабин не сумеют выбраться из этой комнаты, в этом он был уверен. Окно слишком высоко, поэтому прыгнуть вниз они не решатся. Но если все-таки сойдут с ума и пойдут на этот отчаянный шаг, выбраться с острова у них не будет возможности: ворота заперты, катера вышли в море на ночной улов, а вода слишком холодная, чтобы вплавь добраться до материка. Взяв из коробки сигару, Стефан долго раскуривал ее, а после устроился в кресле и принялся ждать.