Глава 16

Дни, проведенные взаперти, казались одинаковыми. Каждое утро Крис приносил Полине завтрак в комнату, но обедала и ужинала она в столовой в компании Жака. Они практически не разговаривали, вернее, Жак интересовался ее самочувствием, Полина вежливо отвечала, что все хорошо, на этом беседа заканчивалась. После он провожал ее в спальню и закрывал дверь. Ближе к вечеру Полине разрешали прогуляться по саду. Сопровождал ее всегда Матье. Этот толстый боров, в отличие от своих коллег, был весьма разговорчив. Правда, на вопросы Полины о том, как называется место, где ее держат, когда приедет Люк, какие указания он дал на ее счет, Матье не отвечал, но без умолку болтал о всякой посторонней чепухе. Жаловался на президента и его бездарную политику, на то, что болят суставы, в этом, кстати, тоже было виновато правительство, которое довело систему здравоохранения до ужасного состояния, — ни один врач не мог решить проблемы Матье. Доставалось ленивому Крису и его девушке, которая трезвонила своему благоверному не переставая. Погода мерзкая, от нее в носу и горле заводятся всякие болячки, в мире нет ни одной нормальной бабы, всем нужны богатые и красивые, еда стала невкусной, не то что раньше — в общем, у Матье все было плохо. Тем не менее, слушая его недовольное бурчание, Полина успокаивалась. Она не думала о Люке и не ждала со страхом его приезда, просто гуляла по зеленой траве, вдыхала в себя теплый воздух и наслаждалась слегка опрелым запахом дубовой рощи, находящейся за оградой.

К концу пятого дня Полина поняла, что ее охраняют лишь трое: непосредственно Жак, которого Люк назначил здесь главным, Матье и Крис. Больше никого из мужчин Полина не видела. Прислуги, похоже, также не было. Во всяком случае, когда ее выпускали из комнаты, она ни с кем не сталкивалась в коридоре. Это казалось странным, так как обслуживать такой дом должна была целая команда. А здесь кругом царили порядок и чистота, значит, комнаты регулярно убирали, просто она не встречалась с этими людьми. В ее, кстати, спальню никто не входил, кроме Жака и Криса.

Много раз Полину посещали мысли о побеге, она даже пыталась выбраться через окно, два метра прошлась по парапету, но Матье, появившийся внизу, приказал ей вернуться в комнату. Тогда она прокричала, что спрыгнет.

— Прыгайте, мадам Матуа. Высота небольшая, — произнес он, — максимум, ноги переломаете. Назад в комнату! — тут же снова приказал он и, вытащив из-под пиджака пистолет, взмахнул им.

— Стреляй, жирный козел, — усмехнулась Полина, но попятилась к окну. — Люк тебе шею свернет за это.

Той же ночью она повторила попытку побега, но была остановлена Жаком. В отличие от Матье он не угрожал оружием, но предупредил, что, если Полина не прекратит сумасбродства, завтра же на окна поставят решетки, прогулки прекратятся и есть она будет один раз в день, довольствуясь водой и кусочком хлеба. Разъяренная Полина вернулась в спальню и больше не провоцировала Руа, который непременно выполнил бы свои обещания, ибо никогда не бросал слов на ветер.

Телевизора в комнате не было, как и музыкальной системы, в библиотеку не разрешали спускаться, лишь Крис иногда приносил дамские журналы, поэтому Полина маялась от безделья. От скуки перемерила все наряды в шкафах, но упрямо носила только свое платье, правда, вытащила из комода новые чулки, потому что те, в которых приехала, окончательно пришли в негодность. Много дней одиночества, постоянный режим и сытная еда, как бы странно это ни звучало, пошли Полине на пользу. От мягкого и влажного воздуха лицо ее стало свежим, сон был крепким и долгим, а мысли поражали ясностью и холодностью. За себя Полина не волновалась, так как поняла, что Люк не намерен причинять ей боль. Если бы захотел, уже давно убил бы или издевался до полного удовлетворения; раз этого не случилось, значит, она нужна была ему живой и здоровой. Кормят хорошо, не мучают, еще журнальчики приносят, есть теплая вода, мягкая удобная постель — не так уж и плохо для «тюрьмы». Но она беспокоилась о родных. Она боялась, что Люк расправится с ними, и в первый раз за все годы умоляла того, над кем насмехалась в часовне монастыря, распевая песни, чтобы с ними ничего не случилось.

В канун Нового года Полина проснулась в плохом настроении, она оставила завтрак нетронутым и отказалась спуститься к обеду в столовую, лежала в постели и плакала. Около двух часов дня она услышала шум вертолета и, вскочив, метнулась к окну. Главный вход находился с другой стороны, но все же Полина выглянула на улицу, пытаясь определить, в какой части усадьбы находится вертолетная площадка. На прогулках ей не удалось узнать, где она, зато стало известно местоположение гаражей и приблизительное расстояние от них до дома. Она понимала, что пока не может использовать эту информацию в своих целях, но впитывала все до мелочей. Знала точное количество шагов от ее спальни до лестницы, сколько ступеней идет вниз, расположение комнат на первом этаже, лишь второе крыло дома не было изучено. Но Полина предполагала, что оно полностью повторяет архитектуру той части, где находилась ее комната.

Задернув штору, она побежала в ванную, умыла лицо холодной водой, чтобы стереть с него следы слез, и присела на диван, ожидая, когда Жак или Крис придут за ней. Дверь в комнату открылась, и на пороге показался Люк. Полина постаралась выглядеть спокойной, несмотря на то, что очень удивилась его появлению наверху. Она была уверена, что Люк будет ждать ее в гостиной, и в очередной раз смутилась непредсказуемости своего бывшего мужа.

Он молча осмотрелся, при этом так долго глядел на незаправленную кровать, что она испугалась, понимая, какие мысли сейчас рождаются у него в голове. Полина отвернулась, но успела заметить, как он положил на диван рядом с ней плоский бархатный футляр. Люк молчал, все еще глядя в сторону постели, и она боялась, что сейчас он прикажет ей раздеться, а после возьмет силой. Справиться с ним она вряд ли сумеет, но сопротивляться, конечно же, будет. Может, даже поцарапает его лощеное лицо или, еще лучше, попадет коленкой в цель, лишив на время дееспособности.

— Твоя одежда ужасна, — сказал Люк, подошел к шкафу и раздвинул створки. — Мне нравится это. — Он снял с вешалки красивое нежно-голубое платье и аккуратно положил на кровать. — Когда мы встретимся в следующий раз, надень его.

— Сколько ты будешь держать меня здесь? — спросила Полина, уверенная, что он не ответит на этот вопрос, но снова ошиблась в своих предположениях.

— До тех пор, пока ты не поймешь, что бежать некуда.

Люк присел на диван и похлопал рукой рядом с собой, прося Полину подвинуться к нему. Она выполнила эту невежливую просьбу и вздрогнула, когда он взял ее за руку и поцеловал запястье. В эту минуту в дверь постучали, что позволило ей быстро отодвинуться. Не поднимая глаз на босса, в комнату вошел Крис, поставил на столик поднос с едой и напитками и удалился.

— Я не понимаю тебя, — прошептала она.

— Разве? — улыбнулся Люк, резко приблизился и притянул ее лицо к себе. — Я все сделал для того, чтобы ты почувствовала себя на моем месте, — со злобой прошептал он. — Хотел, чтобы тебе стало страшно и больно.

— Ты добился своего, — ровным голосом ответила она и вздохнула с облегчением, когда он отодвинулся. — Я боюсь тебя, и мне очень больно. Однако не стоило решать свои проблемы таким образом.

— Ты говоришь об Алексе?

Люк насмешливо приподнял бровь, Полина не справилась с чувствами, замахнулась, желая ударить по лицу, но беспомощно опустила руку. Он избил бы ее в ответ, в этом Полина не сомневалась.

— Зачем ты прислал ко мне Хавьера? — спросила она. — Испугался лично сказать, что убил моего брата?

— Все получилось намного эффектней, чем я хотел, — Люк отщипнул от ветки виноградину и положил себе в рот, протянул Полине чашку с кофе, себе же налил воды в стакан. — Такой посредник, как Хавьер, умеет внести разлад в душу. Он тебя напугал и одновременно разозлил, ты не поверила ни единому его слову, но потом убедила себя в правдивости его истории. Я прав?

Полина кивнула.

— Если бы ты обо всем узнала от меня, — продолжил Люк, — посчитала бы сумасшедшим. К тому же это было бы неинтересно.

— Неинтересно для тебя? — уточнила Полина, с горечью осознав, что ее жизнь и чувства превратились для Люка в извращенную форму игры; он ежедневно проходил новый уровень и радовался, когда она проигрывала. — Что еще ты придумал для меня? — с дрожью в голосе спросила она, боясь услышать ответ.

— Все будет зависеть от твоего поведения.

— Тогда говори, как я должна себя вести, чтобы ты не тронул мою семью.

— Умная девочка, — Люк снисходительно потрепал ее по щеке, от чего Полина дернулась и пролила на платье кофе. — Ты снова станешь моей женой. — Мягкими движениями он вытирал мокрое пятно на ее бедрах. — Любящей, нежной, красивой. Будешь проводить время только со мной, не станешь говорить ни с одним мужчиной. А еще ты подаришь мне ребенка, причем в ближайший год, ибо я хочу быть отцом и не намерен долго ждать этого события.

— И ты будешь все время держать меня здесь, под охраной? Приезжать для оплодотворения, привозить подарки, — она указала рукой на бархатный футляр, — лишишь общения с друзьями, родными…

— Вовсе нет, — Люк обнял ее за плечи и поцеловал в щеку. — Как только ты наденешь обручальное кольцо на палец, мы вернемся в Париж. Твоя жизнь станет прежней, с той лишь разницей, что в ней будет присутствовать только один мужчина — я. В противном случае первым, кого я отправлю на тот свет, будет твой русский друг… — он сморщил лоб, делая вид, что вспоминает фамилию Романа, — Сафонов. Майкла я убивать не стану, но сделаю инвалидом, чтобы ты, глядя на него, каждый раз вспоминала о своих ошибках. А подруг твоих я залью бетоном, если посмеешь хотя бы раз неприветливо взглянуть в мою сторону. Мануэля…

— Ты готов снова стать мужем той, которая изменяла тебе сотни раз? — с ехидством перебила его Полина. — Я приходила домой и целовала тебя губами, которые дарили ласки другим мужчинам.

— Замолчи! — потребовал Люк.

— Нет, — без страха ответила Полина, понимая, что ей больше нечего бояться. — Я хочу знать, зачем ты пытаешься вернуть то, чего никогда не было между нами? Почему ты просто не выбросил меня из своей жизни, не избил, если тебе так хотелось причинить мне боль? Для чего ты убил моего брата? Зачем разорил второго? Понимаю, что оскорбление, которое я нанесла тебе, нельзя простить, и разбитое сердце долго кровоточит от обиды и злости, однако это не стоит всего того, что ты сотворил. Люк, ты же никогда не был таким жестоким, как сейчас.

— Ты знаешь поговорку, что мужчину делает женщина. Именно от нее зависит, каким станет партнер. Если дама злая, мелочная и нервная, своего мужа она доведет до такого же состояния. Он лишится мужского достоинства, потеряет силу и станет ее приложением, жалким неудачником и подкаблучником. Мудрая и любящая женщина, наоборот, поднимет мужчину до небывалых высот, заставит поверить в себя и принесет в его мысли спокойствие. Ты была худшей из жен. Подлая, сладкоречивая обманщица, но я люблю тебя и дам шанс исправиться.

— Любишь? — едва заметно усмехнулась Полина. — Это вряд ли. Ты просто хочешь получить то, что тебе недоступно. Как только я стану такой, какой ты желаешь меня видеть, сразу утратишь интерес и получится, что твоя месть, смерть Алекса и угрозы — все было напрасно.

— А ты уже сейчас волнуешься, что я тебя брошу? — Люк поднялся и пересел в кресло, откуда ему было лучше видно лицо Полины. — Чувства никогда не уходят, дорогая. Но тебе об этом неизвестно, потому что ты никого не любила. Человек может причинить много горя, и ты в ответ будешь делать страшные вещи, чтобы наказать его, но все это не меняет отношения. Да, появляется много сопутствующих эмоций, и, признаюсь, иногда я тебя ненавижу, но люблю еще больше. Я знаю, что в твоей постели было много мужчин, и презираю за это. Однако теперь ты будешь принадлежать только мне, поэтому я готов забыть о твоих изменах.

— Зачем ты убил Алекса? — повысила голос Полина, не в силах слушать его.

— Его смерть остановит тебя от дальнейших ошибок. Признаюсь, что сначала я хотел избавиться от обоих твоих братьев, но понял, что тем самым лишусь контроля над тобой. Поэтому выбрал того, к которому ты больше была привязана…

— Ублюдок! — воскликнула Полина и с испугом вжалась в спинку дивана, так как Люк резко поднялся с места и навис над ней.

— А ты — шлюха, — мягко улыбаясь, сказал он.

— От которой ты хочешь ребенка.

— Уверен, ты будешь хорошей матерью, — Люк с нежностью поцеловал ее в лоб и отошел. — И лучшей женой. Не так ли?

— Так, — выдавила Полина из себя и опустила голову.

— Хорошо, что мы поняли друг друга. Сейчас я уезжаю, хочу приготовить все для нашей второй свадьбы. Церемония будет скромной, так что не пугайся. Белого платья не будет, как и гостей. Ты, я и мэр Нанта, который зарегистрирует наш брак. Скоро я навещу тебя, но, предупреждаю, в следующий раз мы не будем пить кофе и разговаривать.

Люк протянул руку, и Полине ничего не оставалось, как дотронуться до его пальцев и подняться. Он коснулся ее губ, но она не ответила на поцелуй, чем разозлила его, но спустя мгновение Люк успокоился.

— Никогда не груби мне. — Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза. — За каждый проступок я буду наказывать и тебя, и твою семью. Поэтому в следующий раз думай, что говоришь, и не делай того, за что можешь пострадать.

Люк снова поцеловал Полину, нежно, без намека на страсть, и оставил ее одну. Она присела на диван, задумчиво допила кофе и усмехнулась тому, как ловко Люк загнал ее в угол. Он все грамотно рассчитал и выдвинул условия, которые она непременно выполнит. Люк слишком хорошо знал Полину, поэтому и план мести подготовил с учетом ее характера. Устроив показательную смерть Алекса, он окончательно поставил Полину в безвыходное положение. Теперь, в страхе за единственного брата, Марка и Ребекку, за Тоню и остальных друзей, она будет плясать под его музыку, только бы он не привел в исполнение свои угрозы. Положение Сафонова беспокоило Полину больше всего. Люк вряд ли оставит в живых столь явное напоминание об унижениях, которые причинила ему бывшая жена. Поэтому в первую очередь, решила Полина, она договорится со своим будущим мужем о том, чтобы он не трогал Романа. Конечно, сделать это будет нелегко, но нужно постараться выторговать Сафонову жизнь. О том, как поведет себя Роман, узнав, что Полина снова станет женой Люка, она старалась не думать. Надеялась лишь, что он не будет подвергать себя опасности, пытаясь вытащить ее из западни, из которой не было выхода.

Хавьер не солгал, сказав, что Люк сошел с ума от вожделения к ней. Страсть к Полине и ее безответность превратили его в безжалостное чудовище. Помня совет старика, Полина решила играть по правилам Люка, стараясь не разбудить в нем ярость. Она будет такой, какой он мечтает ее видеть. Но это продолжится до тех пор, пока он не потеряет бдительность, и тогда, подумала Полина, она убьет его. Все равно как, ножом в сердце или выстрелом в голову, однако это случится. А сейчас, когда перевес сил и возможностей был на стороне Матуа, она будет вести себя смирно.

Поведение Люка невозможно было предсказать. Сегодня он говорил, что не станет трогать ее семью, если она превратится в «правильную» жену. Однако как он поведет себя после, когда пресытится игрой с ней, никто не мог сказать, даже он сам. Было страшно думать о том, что придется лечь в постель с убийцей ее брата, с мужчиной, которого она никогда не любила, а теперь и вовсе боялась и ненавидела. Пришла идея незаметно украсть нож из столовой, но Полина отбросила эту мысль. К большим и острым кухонным ножам ей не дадут подойти, а обычным столовым она насмешит Люка, даже покалечить его не получится. «Можно будет вогнать нож ему в глаз, когда он заснет, — вдруг подумала она. — Тогда я закончу все одним ударом». Но этим поступком она обеспечит себе долгие годы тюремного заключения, избежать наказания не помогут даже связи Ребекки и Майкла. Убить Люка и благополучно скрыться также не получится, Жак и его ребята бдительно охраняют дом. Значит, стоит выждать удачный момент, все просчитать до мелочей и ударить наверняка, чтобы самой остаться вне подозрений. Конечно, Люк не настолько глуп и продумает подобный вариант действий с ее стороны, но он явно ошибся, угрожая ей и заставляя выкупить благополучие близких таким нелепым образом, как брак. Неужели он настолько ослеп от страсти, что не видит слабых мест в своем плане? И тогда она поняла, что Люк вовсе не собирается выпускать ее из этой тюрьмы. Не будет никакого Парижа и прежней жизни. Она навсегда останется здесь, в этом домике, или он перевезет ее в другое, еще более защищенное место, куда будет приезжать несколько раз в месяц, чтобы потешить свою гордость.

При мысли о том, что ее ожидает, Полина почувствовала, как скрутило желудок, и она бросилась в ванную, зажав рот, долго стояла перед раковиной, ополаскивая лицо и размышляя, как выбраться из этой тюрьмы. Ни одна идея не казалась стоящей; тогда она осознала, что самое верное решение в этой ситуации — ждать и наблюдать за тем, что происходит вокруг. При первой же возможности, случайном промахе ее охранников она сбежит либо избавится от Люка, если не будет иного выхода.

Вспомнив о подарке, который принес Люк, Полина открыла коробку и увидела «Слезу Женевьевы», колье, когда-то принадлежавшее баронессе фон Рихтгофен. Полина сразу поняла, каким образом оно попало к Люку: Конрад выкрал колье для него, значит, мсье Адлер и Люк были знакомы уже очень давно. Она провела пальцами по холодным сапфирам и захлопнула крышку, не желая видеть вещь, которая принесла столько страданий ей и, главное, Тоне. Воспоминания о подруге заставили ее расплакаться. Она о многом плакала в тот вечер, уткнувшись лбом в бархатный футляр, в первую очередь о своей глупости, расточительности в чувствах и непостоянстве, которые привели к нынешнему положению вещей.

Стащить нож из столовой не удалось. Жак заметил, что она положила прибор себе на колени, после того как закончила ужин, и велел вернуть его на место.

— Зачем портить всем настроение в новогоднюю ночь? — спросил он, подняв бокал. — Поздравляю, господа, — обратился он к Матье и Крису, которые присоединились к ним в столовой за праздничным ужином, — мы стали старше на год.

— И ближе к смерти, — философски изрек Матье, накладывая себе в тарелку мясо и салат.

— А мне еще рано думать об этом, — фыркнул Крис, потянулся к шампанскому, но убрал руку, так как уже выпил один бокал, а добавки Жак, конечно же, не нальет.

— Я хочу к себе, — сказала Полина и поднялась.

В кровати она долго лежала без сна, обдумывая, как поступить, но так ни к чему не пришла и забылась тяжелым сном.

После встречи с Люком она начала плохо спать, каждую ночь ей снились кошмары, причем настолько реалистичные, что она кричала во сне. Иногда она просыпалась от своих криков, порой ее будил Жак, который в последние дни лично дежурил у ее комнаты. Он приносил воду, сидел некоторое время в кресле и незаметно уходил, когда она, наконец, успокаивалась и засыпала. Отношения их не улучшились, Жак все так же язвил Полине при каждом удобном случае, но ночью, когда ей было особенно страшно, проявлял чуткость и внимание. Он освободил Матье от «конвоя» и сопровождал Полину в короткие минуты тихого счастья, так она называла прогулки по усадьбе. Однажды Жак разоткровенничался и рассказал, что усадьба эта называется шато д’Арэ и купил ее дед Люка у какого-то обедневшего аристократа. Потом замолчал, словно сболтнул лишнее, и больше не возвращался к этой теме.

— Жак, почему вы работаете на Люка? — однажды спросила Полина, когда они направлялись к дому. — Это слишком мелко для вас.

— Раньше вы так не считали, — улыбнулся он, с интересом взглянув на нее. — Почему сейчас пришли к такому мнению?

— Я всегда так думала, в особенности когда узнала, что в прошлом вы были юристом. Вы казались мне человеком большого ума и возможностей. Именно поэтому я не понимаю, что заставляет вас быть охранником.

Жак ничего не ответил, молча проводил ее до комнаты и запер дверь, и Полина поняла, что слишком поторопилась с подобными вопросами. Сердце Жака можно было «растопить», она чувствовала это, но также знала, что привлечь его на свою сторону будет нелегко.

В следующий раз о визите Люка ее предупредили заранее. Жак сообщил, что мсье Матуа намерен провести в усадьбе выходные. Прилетит он к шести вечера, поэтому Полине стоит подготовиться. Он с намеком посмотрел на ее платье, которое совершенно утратило свой внешний вид из-за стирки туалетным мылом в раковине и сушки на батарее.

— Вторая часть «Марлезонского балета», — с ухмылкой проговорила Полина, глядя на себя в зеркало.

Она приняла душ, затем нанесла макияж и аккуратно уложила волосы в прическу-ракушку, подходящую к платью, которое выбрал для нее Люк. Он задержался на час, прилетев только к семи. Шум лопастей вертолета заставил ее сердце бешено колотиться в груди. Она присела на диван в ожидании, когда он поднимется к ней, но вошедший в комнату Крис сообщил, что мсье Матуа ждет мадам в гостиной. На часах было половина восьмого, и Полина запомнила это время, словно оно прочертило толстую линию между ее прошлой жизнью и будущим. Крис подал руку, помогая спускаться по ступеням, она же чувствовала себя ужасно, будто шла на жертвоприношение, при этом старалась улыбаться, чтобы не выдать истинного настроения и не злить Люка. В гостиной горели свечи и всюду были расставлены белые лилии. На столике в ведерке охлаждалось шампанское, Люк ожидал ее у камина. Вид у него был наглый, но вместе с тем взволнованный, как у подростка, готового получить в подарок мотоцикл, к которому ранее не разрешали приближаться. Он улыбался, и при виде его довольного лица Полине хотелось плакать.

Крис уже намеревался удалиться, сделал несколько шагов и внезапно рухнул на пол. За секунду до его падения Полина услышала характерный хлопок, когда пуля вылетает из оружия с глушителем. Еще мгновение назад он стоял рядом с ней, а теперь лежит у ног, и кровь, льющаяся из раны на голове, расплывается по полу. Интуитивно она сделала шаг назад, но тут же качнулась вперед от удара по голове и упала на неподвижное тело светловолосого парня, который несколько дней назад сказал, что ему рано думать о смерти.

Далеко в тумане Полина слышала знакомый голос, зовущий ее, пыталась ответить, но не могла, проваливалась в глубокую яму и снова пробовала из нее выбраться. Наконец голос начал звучать четче, она почувствовала прикосновение влажного полотенца ко лбу и застонала от боли в затылке.

— Жак, где я?

— В шато д’Арэ, — ответил Руа, и Полина выругалась, так как думала, что умерла, вернее, мечтала об этом.

— Что произошло? — приподнялась она и увидела, что лежит на диване.

Пошевелив левой рукой, вскрикнула и подняла вверх пистолет, который крепко сжимала пальцами.

— Дайте, — мягко попросил Жак, и Полина послушалась.

Взгляд ее переместился в сторону дивана, стоящего напротив. На нем, раскинув руки в стороны, лежал Люк. Грудь его была залита кровью, он не двигался, что заставило Полину подпрыгнуть на месте и умоляюще сложить руки перед собой.

— Это не я, Жак, — плакала она. — Богом клянусь, я даже не понимаю, каким образом пистолет оказался у меня в руке. Сначала Крис упал, потом меня ударили по голове, и я очнулась уже здесь. Ты пытался привести меня в чувства. Я действительно не знаю, кто это сделал. Поверь мне, — всхлипывала она, глядя в застывшее лицо Люка. — У меня и пистолета не было. Если бы я…

— Успокойтесь, — Жак погладил ее по голове, отчего она сморщилась и дотронулась до огромной шишки на затылке. — Я знаю, что это не вы.

— Кто тогда? Вы? — в ужасе расширила глаза Полина и с облегчением вздохнула, когда Жак отрицательно покачал головой.

В гостиную, шумно дыша, вошел Матье. На правой щеке у него была глубокая рана, словно его полоснули ножом или он ударился о какой-то острый предмет. Левая рука была неуклюже прижата к туловищу, и Полина увидела, как из рукава на пол большими каплями падает кровь. Жак подошел к нему и помог снять пиджак. Пуля лишь слегка задела плечо. Осмотрев кровоточащую рану, он констатировал, что жизни Матье ничто не угрожает. Услышав это, толстяк гневно усмехнулся и грязно выругался.

— Ты успел? — спросил Жак, посмотрев на пистолет, который Матье аккуратно положил на столик у кресла.

— Нет. У восточной стены его ждал мотоцикл. Ловкий гад, перелетел ограду, словно акробат, а по саду бежал с такой скоростью, что и дьявол его не догнал бы.

— Но ты хотя бы разглядел его? Или он был в маске?

— В маске, — кивнул Матье. — Все же перед тем, как он выстрелил в меня, я увидел его глаза. Синие, как топазы.

— Сапфиры, — подсказала Полина, поднялась и увидела, что подол платья ее залит кровью убитого Криса, видимо, она вымазалась, когда упала на него. — Прости, Матье, топазы тоже бывают синими.

— Я знаю только одного человека с такими глазами. И еще, когда он моргал, веки в прорезях маски были темными, почти черными. В общем, думаю, это был приятель мсье Конни.

— Он тебя видел?

— Нет, конечно! Думал, что я с пулей в грудине лежу в коридоре.

Полина подошла к Люку, приложила пальцы к его шее и с неожиданным удовольствием поняла, что пульса нет. По иронии судьбы, он был мертв от рук друга Конрада, того же человека, который убил Алекса.

— А ты, твою мать, где был? — услышала она вопрос Матье.

— Не поверишь, — смутился Жак. — В туалете. Но думаю, Микки не стал бы меня убивать. Ему нужно было избавиться от Люка и вас. Меня оставили в живых, чтобы вызвать полицию и не дать мадам Матуа сбежать отсюда.

Он прошелся по гостиной, подошел к Крису и с сожалением посмотрел на него.

— Черт! — воскликнул Матье. — Странно, что он не убил ее.

— У Люка не было пистолета, — задумчиво произнес Жак. — Следовательно, пуля во лбу мадам Матуа выглядела бы крайне неуместной. Полиция задалась бы вопросом, откуда она там появилась. Стали бы искать третье лицо, убившее бывших мужа и жену, а после скрывшееся. Но так как мадам жива, а Люк мертв, на руках у нее явно обнаружат частицы пороха, а на пистолете отпечатки пальцев, значит, дело будет быстро закрыто. Мы с тобой — свидетели или соучастники, это уже как следствие повернет, а мадам однозначно отправится в тюрьму. И ни один адвокат не поможет ей выпутаться.

— Даже такой, как ты?

— Особенно такой, как я. У меня восемь лет не было практики. Знаешь, мне интересно, как он в тебя не попал? Может, намеренно? Или ты с ними заодно?

— Пошел ты! — возмутился Матье. — С того места, где он находился, было неудобно стрелять, хотя я попал бы ему в глаз с такого же расстояния и позиции, — похвастался он. — Но этот черный — не я! Твою мать, принеси полотенце, — попросил он Жака. — Так жутко рожу раскроил, когда падал. Стукнулся о чертов комод. Щиплет и дергает.

— Грохот твоего тела я услышал даже из туалета.

— Я не оценил твою шутку.

Полина оторопело слушала этот диалог и размышляла над тем, для чего Микки убил Люка и почему именно ее решили подставить. Она устало присела на диван и смотрела, как Жак очищает рану на щеке Матье полотенцем. Тот морщился и стонал, как девица, чем вызывал недовольство со стороны Руа.

— Когда будете звонить в полицию? — спросила она и вздрогнула, потому что мужчины одновременно непонимающе уставились на нее. — Весьма уместный вопрос в данной ситуации.

— Вы хотите состариться в тюрьме за преступление, которого не совершали? — спросил Жак, подошел к бутылке шампанского, стоящей в ведерке со льдом, и наполнил бокал. — Если мы сейчас вызовем полицию, вас заберут в Нант. Когда в газетах появится сообщение о смерти Люка Матуа, вас заклеймят убийцей и, поверьте, отмыться будет невозможно. — Он сделал глоток и вдруг внимательно всмотрелся в бокал. — Нам нужен отпечаток губной помады.

— Хочешь, чтобы я накрасил рожу и приложился к нему? — хмыкнул Матье, прошелся по комнате и бросил на Люка взгляд, полный сожаления. — Мать твою! — выругался он, присел на диван рядом с Полиной и обратился к Жаку: — Зачем тебе это понадобилось? Хочешь, чтобы жандармы решили, что в доме была еще одна баба? Здесь полно ее отпечатков.

— Только в спальне и столовой, — сказал Жак. — И перила на лестнице. Придется вычистить комнату наверху и ванную. Заодно убраться здесь. Полина, больше ни к чему не притрагивайтесь.

— Полночи придется работать, — разочарованно протянул Матье. — Ладно, сделаем. А бабские… ну, эти… зачем тебе?

— Запутаем жандармов. Пусть ищут другую женщину.

— И где мы все это достанем?

— Съезди к своим шлюхам в гости! — разозлился Жак, но быстро остыл. — Ты же их каждый вечер навещаешь. Неужели в Нанте нет девиц легкого поведения, чистых и без приводов в полицию? Нам вовсе не нужно, чтобы всплыло имя той, которую сложно будет связать с Люком. Впрочем, можешь к своим бабам не обращаться, просто привези мне бокал из какого-нибудь ресторана, чтобы до этого из него пила женщина. Навыки, надеюсь, не растерял? Помнишь, как незаметно стащить вещь?

— Будет лучше, если это сделаешь ты, а я в это время займусь спальней мадам Матуа, — шмыгнул носом Матье и указал подбородком на раненую руку. — К тому же посмотри на мое лицо.

— Да, в приличном заведении на тебя сразу обратят внимание. — Жак подал Полине руку: — Идемте.

— Но куда? — замялась она, посмотрела на Матье, затем перевела взгляд на Люка.

Жак в это время рассматривал ее наряд, измазанный кровью, затем быстро побежал вверх по лестнице, вернулся через несколько минут с новым платьем в руках.

— Переодевайтесь, — сказал он, — мы отвернемся.

Безропотно Полина выполнила приказ, стянула с себя голубое платье и надела теплое, шерстяное, которое принес Жак.

— Сжечь, — сказал Матье и вынес платье из гостиной.

— Следуйте за мной, — попросил Жак, направившись к выходу.

Они быстро пересекли площадку перед домом и подошли к гаражу. Открыв двери, Жак включил внутри свет и осмотрелся, обдумывая, какую машину предложить Полине. В гараже находилось три машины.

— Берите «Ауди», — сказал он, подав ключи. — Она старовата, но не такая приметная, как остальные.

— И куда мне ехать?

— Туда, где вы сможете затаиться на время. Желательно, чтобы в этом месте вам предоставили алиби на случай, если нагрянет полиция. Только не вздумайте искать убежища у семьи. Обычно родственники начинают нервничать, когда их допрашивают, путаются в показаниях и могут испортить ваше алиби. Езжайте к тому, кому доверяете и слово которого будет для полицейских значимым. Это на случай, если они все-таки выйдут на вас, но будем надеяться, что подобного не случится.

— К Стефану, — пробормотала Полина. — Я к нему поеду.

— Вот деньги на бензин, — он вытащил несколько крупных купюр из портмоне и протянул.

Удивленная участливым отношением мужчины, от которого не ожидала помощи, Полина не выдержала и расплакалась. Жак обнял ее за плечи и легонько похлопал по спине.

— Даже не знаю, что сказать. — Она посмотрела ему в глаза. — Жак, не понимаю, что происходит и как я пришла к этому.

— Все мы ошибаемся, — сказал он.

— Хочу попросить вас об услуге. Сообщите моему брату, что со мной все в порядке. У вас есть ручка? Я запишу номер Майкла.

— Говорите, я запомню.

Полина медленно назвала цифры, которые помнила наизусть, и вдруг спохватилась:

— А может, мне лучше самой позвонить ему?

— Не стоит. Постарайтесь ни с кем не общаться, кроме того, к кому едете. Неизвестно, как поведут себя Конрад и Микки, узнав, что их план дал осечку. Ведь они пытались представить вас виновной в убийстве мсье Матуа. Но теперь, когда расследование пойдет совершенно иным путем, предугадать их действия невозможно. Поэтому затаитесь на время, пока не станет понятно, что они намерены предпринять. Договоритесь об алиби, сейчас это самое важное. И не волнуйтесь, я скажу мистеру Фрейману, что вы у Стефана. Не сегодня, конечно, чуть позже. — Когда Полина села за руль и завела мотор, Жак добавил: — Ворота я вам открою. Вы помните дорогу из усадьбы к главной трассе?

— Да.

— Вот и отлично. — Он хлопнул по крыше. — Прощайте. — Он проводил взглядом уезжающий автомобиль и вернулся в дом. — Ты еще жив? — обратился он к Матье, который сидел на диване и сверлил мрачным взглядом убитого хозяина.

— Жив, — отозвался толстяк. — Ты что-нибудь понимаешь? — спросил он, указав рукой на раны на груди Люка.

— Похоже, младший братец босса решил выйти из тени. Займись ванной, а я в Нант.

— Может, тихо свалим? — хитро прищурился Матье. — Хрен с ней, с этой аристократкой.

— Если свалим, будем первыми в списке подозреваемых. А мадам Матуа не заслуживает тюремного срока за то, чего не совершала.

Жак внимательно посмотрел на бутылку шампанского и полотенцем стер с нее свои отпечатки пальцев.

— Не стоит ездить в Нант.

— Обязательно нужно. Посмотри на него, — Жак указал на Люка. — Одежда, запах парфюма, цветок в петлице. И оглядись вокруг. Лилии повсюду, зажженные свечи, легкая закуска на столе и шампанское. Похоже на то, что он собирался встретиться с приятелями-мужчинами или коллегами по бизнесу?

— Нет, — поджал губы Матье. — Видно, что он готовился к свиданию.

— Вот поэтому нам и необходимо здесь присутствие другой женщины. Я съезжу в Нант, выберу ресторан, где отдыхают старички, выкраду бокал у какой-нибудь приличной на вид престарелой дамы. В этом случае ее отпечатки пальцев и следы ДНК ни о чем не скажут жандармам. К счастью, бокалы в доме стандартные, такие, какие подают во многих заведениях. В общем, направим полицию по следу женщины, которой нет на самом деле. Это первое, — Жак подошел к Матье, вытащил из бумажника кредитную карту. — Теперь второе. Как только мы наведем здесь порядок, ты сядешь в машину и отправишься в монастырь. Помнишь, где он находится?

— Я же лично возил Люка к Стефану месяца три-четыре назад.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Жак. — Разумеется, поезжай не конкретно в монастырь, а поселись поблизости и присматривай за мадам Матуа, пока я не попрошу тебя вернуться в Париж.

— Но зачем мне ехать в аббатство?

— Затем, что Конрад, возможно, будет искать ее.

— А я сыграю роль страховки? — нахмурился Матье. — Почему нельзя остаться с тобой?

— Посмотри на себя, — Жак осторожно похлопал его по плечу, боясь причинить боль. — Ты ранен, но жив. Как и я. А наш босс мертв. Возникает много вопросов по этому поводу. Почему два профессионала не пострадали и дали убийце возможность уйти? Именно поэтому сделаем вид, что тебя здесь не было. Только я и Крис. Сейчас я уеду в Нант за бокалом, а когда вернусь, помогу тебе с уборкой. После мы вдвоем покинем этот дом. Я устрою себе алиби, приеду сюда утром и вызову полицию. Думаю, дольше двух дней они не продержат меня в участке.

— Уверен, что жандармы не повесят на тебя убийства?

— Мотива у меня нет. Частиц пороха на руках тоже.

— Да, эту дрянь мылом и теплой водой не смоешь, — сказал Жак с видом знатока. — Пистолет утопи, — он подал Жаку оружие, из которого убили Люка, предварительно стерев с него все отпечатки. — Мне звонить тебе из Канн?

— Я сам наберу, когда разберусь с полицией.

— Думается мне, что…

— А ты не думай, у тебя это плохо получается, — беззлобно усмехнулся Жак. — Лучше иди работать. Если сделаем, как я сказал, и сами выпутаемся, и Конраду нарушим планы. Не просто же так он все это затеял.

— Отлично год начался, — раздраженно проговорил Матье. — Теперь нужно искать новую работу. Но прежде я размажу этого Микки по стенке за то, что он мне лицо испортил.

— Разве тебе предлагали в кино сниматься? — спросил Жак, направляясь к двери.

— А как же?! Два раза в порнофильме.