Глава 14
Полина думала, что они направляются к дому, где живет Люк. Вероятно, он ждет ее прибытия в той квартире, которую когда-то купил и тщательно обустроил для их совместной жизни. Но она ошиблась, машина выехала из города и, стремительно набирая скорость, полетела вперед, и какое-то время Полина не могла определить, в какую сторону от Парижа они двигаются. Спросить не решалась, к тому же знала, что Жак не ответит ей, а если и соизволит что-либо сказать, скорее всего это будут насмешки или злые шутки.
Их отношения никогда не отличались теплотой, правда, и ненависти в них не было, скорее ничем не прикрытая язвительность со стороны Жака и ответная холодная злоба Полины. Часто между ними возникали мелкие конфликты и ссоры, но они никогда не вмешивали в них Люка. Жаку было бы глупо жаловаться на жену хозяина, а Полина боялась показаться в глазах мужа истеричкой, которая недовольна всем, даже его охранниками. Хотя Жак не был простым охранником, но другом его тоже нельзя было назвать. Скорее этот «урод», как она называла Руа, являлся доверенным лицом Люка Матуа, который одновременно обеспечивал его безопасность. Жак мог нагло пройтись по комнатам квартиры, в которой они жили, осматривал все до мелочей, однако никогда не заходил в хозяйскую спальню. Он был строг с другими охранниками, своими подчиненными и редко проявлял дружелюбие к прислуге. Его все боялись, но очень уважали. Однажды Люк удивил ее, сказав, что Жак имеет степень по юриспруденции и весьма неплохо зарекомендовал себя в юридической практике. По признанию самого Жака, он никогда не желал заниматься правом, таковым было решение его отца, но сейчас, к счастью, ему не нужно мучить себя работой, которая ему никогда не нравилась. Полина посмеялась над выбором Руа, заявив, что работать охранником лучше, чем быть адвокатом или судьей, однако замолчала, когда тот заметил, что каждый должен находиться на своем месте. Наверное, в этот момент и началось их противостояние. Они постоянно обменивались мелкими уколами, как дети старались досадить друг другу и радовались, когда это удавалось, а особо смелыми выпадами и вовсе гордились. Полина усмехнулась, вспоминая то время. Странно, но она забыла о Жаке, едва получила развод, и ни разу не подумала о нем с того момента. Сейчас она поняла, что не зря его не любила. Похоже, Руа был полностью вовлечен в жизнь своего хозяина, как верный пес выполнял приказания и радовался, когда его хвалили. Видимо, не без оснований Жак ушел из юриспруденции и пришел к Люку. Тем самым он выбрал себе работу по духу, такую же жесткую, наглую и непредсказуемую, как и он сам.
Полина следила за временем и подсчитала, что в пути они находятся уже почти четыре часа. За это время Руа ни разу не обратился к ней и с Матье перебросился лишь парой фраз. Он просто смотрел на дорогу и иногда бросал короткие взгляды в сторону Полины, когда она начинала шевелиться на сиденье. Сбежать она не пыталась, потому что невозможно выпрыгнуть из машины, идущей со скоростью сто пятьдесят километров в час, и остаться при этом живой. К тому же рядом с Полиной сидел Руа.
Машина проезжала мимо уже спящих маленьких городков, все чаще стали встречаться речушки и каналы; Полина поняла, что они въехали в долину Луары. Где-то рядом находился Нант — «западная Венеция», как называли город, который стоял на воде, будучи построенным на местности, пересекаемой множеством рек, маленьких и больших, которые впадали в Луару. Здесь было одно из самых живописных мест Франции, проникнутое романтикой и аристократизмом, украшенное сотнями старинных замков. Клиенты «VIP-life» не раз просили Полину арендовать тот или иной замок на несколько дней: некоторые в них просто отдыхали, наслаждаясь атмосферой прошлого, другие устраивали шумные вечеринки, сотрясая тихие вечера в долине безудержным весельем, на которое бывают способны лишь очень богатые и пьяные русские. В любом случае Полине было хорошо знакомо это место, но она откровенно не понимала, почему ее везут именно сюда.
«Мерседес» свернул с главной дороги, идущей вдоль реки, в которой отражалась луна, проехал мимо рощи, каких в этом регионе было множество, и затормозил у высоких ворот. Они автоматически открылись, пропуская машину. В свете фар Полина внимательно рассматривала местность и поняла, что они находятся на территории частного поместья, судя по благоустроенности, очень богатого. Вдалеке стоял небольшой двухэтажный особняк в духе Позднего Возрождения. К нему вела дорога, на которой могли разминуться два автомобиля, обсаженная невысокими деревцами. По мере продвижения машины вдоль дороги зажигались фонари и гасли, когда «Мерседес» удалялся. У главного входа большая площадка со старинным фонтаном в центре, который в это время года, естественно, не работал. Машина медленно обогнула его и остановилась.
— Прошу, — Жак вышел из машины и подал Полине руку.
Это удивило, так как раньше он не проявлял в отношении ее галантности. Она осторожно дотронулась до мягкой ладони и подалась вперед, с наслаждением вдохнув влажный, но теплый воздух. Температура была явно плюсовая, и после холодного, заснеженного Парижа было сложно поверить, что здесь тоже наступила зима. На ступенях у входа их ожидал молодой светловолосый мужчина, которого звали Крис. Полина хорошо помнила его, так как однажды нечаянно выбила ему зуб, резко открыв дверь. Он сухо кивнул ей, приветствуя, и пропустил в дом.
В холле горело лишь два светильника, они скудно освещали помещение и часть лестницы, ведущей на второй этаж. Полина остановилась, не зная, куда ей следовать далее. Как истинный кавалер, Жак поднялся на ступени и снова подал ей руку. Подобная участливость была неприятна Полине, но хорошее воспитание не позволило вести себя неподобающим образом, хотя очень хотелось плюнуть в протянутую ладонь, потом резко развернуться и лишить Криса еще одного зуба, а может, и нескольких. Впрочем, было понятно, что этот наглый маневр не удастся. Ничего не оставалось, кроме послушания, что давалось Полине с трудом.
Поднявшись по лестнице, Жак свернул направо и провел ее по широкому коридору к дальней двери. На этаже было три комнаты, и, похоже, одну из них, крайнюю, отвели мадам Матуа. Жак включил свет и повернулся к Полине, которая застыла на пороге.
— Вы голодны? — спросил он, на что она отрицательно покачала головой. — Тогда желаю вам доброй ночи.
— Скотина! — по-русски бросила ему вслед Полина и нагло приосанилась, когда он обернулся.
— Я не говорю на вашем родном языке, — Жак медленно подошел к ней, заставив отступить назад, — но, надеюсь, что и вы пожелали мне хороших снов.
— Пошел на… — вдруг осмелела Полина. — Иди поцелуй в зад своего хозяина. Где он, кстати?
Улыбаясь, Жак приблизился на опасное расстояние, явно желая подавить силой, но она не испугалась и осталась стоять на месте. Он неожиданно помог снять пальто и, забрав его с собой, не произнеся при этом ни слова, скрылся за дверью. Полина едва успела присесть в кресло, чтобы перевести дух и обдумать ситуацию, как дверь снова открылась, и в комнату вошел Крис. В руках он держал поднос, на котором стоял заварочный чайник, пустая чашка, тарелка с зеленым виноградом и шоколадные пирожные в открытой коробке.
— Телефон? — Он вопросительно посмотрел на нее, поставил поднос на столик у дивана и остановился в ожидании ответа.
— Можешь проверить, — Полина поднялась и расставила руки в стороны. — Ничего нет. Я забыла мобильный в отеле.
— До завтра, — кивнул он и выскользнул в коридор.
Полина огляделась. Комната была большая, прямоугольная, очень светлая и со вкусом обставленная. Две кованые старинные люстры освещали каждый сантиметр пространства. Бежевые шелковистые на вид стены украшали картины с пейзажами Луары. У дальней стены находилась широкая кровать, застланная парчовым покрывалом, по бокам — две тумбочки, на каждой стояло по светильнику в том же стиле, что и люстры. На полу лежали два одинаковых мягких ковра, один возле кровати, другой — в гостевой зоне комнаты, где стоял и диван цвета кофе, два кресла и столик между ними. В комнате было два огромных окна, прикрытых красивыми шторами. Полина не удержалась и прикоснулась к ним, с удовольствием пропуская между пальцев оказавшийся холодным на ощупь шелк. Затем подошла к туалетному столику, который удачно пристроился между окнами, и присела на мягкий пуф, внимательно посмотрев на себя в зеркало. Вид был утомленный, что неудивительно после алкоголя, который Полина выпила за обедом с Зиной и Тоней, разговора с Хавьером и длительной поездки. Она посмотрела на часы, — они показывали два часа ночи — и глубоко вздохнула. День был перенасыщен эмоциями, но спать не хотелось. Полина провела ладошкой по гладкой поверхности стола и вдруг напряглась, заметив флакон своих любимых духов. Рядом лежала большая массажная щетка, какой она пользовалась уже на протяжении десяти лет, конечно же, меняя каждые два года, когда она приходила в негодность. Она открыла два ящика в столе и протяжно застонала. В одном находилась косметика, все, что используют женщины, чтобы «нарисовать» лицо, как любила выражаться Зина. В другом лежали небольшие коробочки с драгоценностями и бижутерией.
Полина нервно прошлась по комнате, открыла дверь, находящуюся внутри помещения, и обнаружила за ней ванную. Шампуни, бальзамы для волос, которые она предпочитала, банные халаты, полотенца. Выбежав в спальню, Полина подлетела к встроенному в стену шкафу и, раздвинув в стороны массивные двери, оторопело отошла назад. Часть шкафа была оборудована полками для обуви, на которых в ряд стояли туфли и сапожки ее любимых фасонов и цветов. Рядом висели платья и верхняя одежда. Вытащив одно из платьев, Полина приложила к груди и поняла, что оно полностью соответствует ее размерам. В том, что и туфли ей подойдут, она не сомневалась. В длинном комоде она обнаружила нижнее белье и чулки, громко выругалась и прошлась по комнате, которая, как оказалось, была подготовлена специально для нее. Не зная, что предполагать, она присела на диван, задумчиво налила себя чай и съела кусочек шоколадного пирожного, затем, не раздеваясь, прилегла и закрыла глаза. Сон пришел незаметно. Она уже не слышала, как спустя час дверь открылась и на пороге появился Жак. Он внимательно осмотрелся, подошел к дивану, на котором спала мадам, что-то бормоча себе под нос, забрал поднос и, выключив свет, удалился.
* * *
Проснулась Полина, когда небо уже блистало яркими красками. Солнце медленно поднималось из-за рощи, находящейся в километре от окон спальни. Она долго стояла у окна, потом приняла душ и надела одежду, в которой приехала. Платье измялось, а по чулкам побежала стрелка, тем не менее Полина не решилась взять что-либо из шкафа. Вытирая волосы полотенцем, она выглянула в окно, пытаясь понять, что происходит вокруг. Из крыла, в котором находилась ее спальня, открывался прекрасный вид на сад, вдалеке виднелось искусственное озерцо, дальше шли невысокие заросли облагороженного кустарника, за ними, видимо, находилась ограда, и уже вдали виднелась роща. Дом, похоже, располагался на небольшом холме, ибо вид вокруг хорошо просматривался. Полина открыла окно и перегнулась через подоконник. Главного входа не было видно, охранников внизу она тоже не обнаружила, однако за окнами ее спальни все же наблюдали, так как спустя минуту после того, как она выглянула наружу, дверь распахнулась, и в комнату влетел Крис.
— Все хорошо, — сказала она, отходя от окна.
— Больше так не делайте, — предупредил он.
Полина, соглашаясь, кивнула.
— Завтрак подавать?
— Я не голодна, — ответила она. — Попросите Жака подняться ко мне.
— Чуть позже, — пообещал он.
— А-а, — протянула Полина. — Вы здесь одни, без Руа. Крис…
Мужчина быстро исчез за дверью, не дав ей продолжить, чем очень разозлил. Она уселась на диван и расплакалась. Полина испытывала страх, чувствуя себя пленницей в этом доме. Она подумала о Романе и Тоне, что вызвало еще большие слезы. Всхлипывая, она вытирала мокрые щеки, спрашивая себя, чем все закончится, когда сюда, наконец, приедет Люк, что она скажет ему при встрече, и поймут ли ее родные, где она находится. Не находя ответов на эти вопросы, Полина еще долго сидела на диване, то замолкая, то снова ударяясь в рыдания. Наверное, ее судорожный плач был слышен во всем доме. Правда, в спальню никто не вошел и не попросил закрыть рот. Вот она и наслаждалась своей слабостью, как маленький ребенок, причитая на полную громкость. После, когда слез уже не осталось, она, сердитая, смотрела в одну точку перед собой, тихо проклиная Люка и его людей, держащих ее взаперти. В одиннадцать часов дверь в комнату открылась. Крис медленно подошел к столику, поставил на него поднос и, вежливо кивнув, удалился. Воздушные булочки, сливочное масло, сыр и кофе — это была ее любимая еда на завтрак, но сейчас она вызывала тошноту. Казалось, Люк помнит все ее предпочтения, начиная от цвета полотенец, заканчивая сортом сыра. Полина так и не притронулась к еде, лишь налила себе кофе, однако и его только пригубила. На душе было тяжело и неспокойно, хотелось, чтобы все быстрее закончилась, вне зависимости от того, что приготовил для нее Люк. Она готова была перенести все, что угодно, только не пытку ожиданием. Но Люк, видимо, придал этому виду казни приоритетное значение, желая неизвестностью довести Полину до сумасшествия.
Спустя полчаса в комнате показался Жак с двумя большими, подарочно упакованными, коробками. Он положил их на кровать, при этом ничего не объяснял, молчаливо выполняя указания. Полина подумала, что он уйдет, так и не произнеся ни слова, но ошиблась. Жак присел в кресло напротив, деловито намазал булочку маслом и положил на нее кусочек сыра.
— Вкусно, — сказал он, аппетитно жуя. — Но вредно. Вы объявили голодовку? — Он указал подбородком на нетронутую еду.
— Просто не хочу есть, — ответила она. — Жак, долго меня здесь будут держать?
— А вы как думаете? — усмехнулся он, поднявшись. — В три часа будет обед. Рождественский, торжественный. Будьте готовы к этому времени.
— Что в коробках?
— Подарок от мужа.
— У меня нет мужа! — крикнула ему вслед Полина, слыша, как он смеется за дверью. — Свинья убогая! — в сердцах бросила она. — Урод с мерзкой рожей!
Мысль, что она проведет сочельник не так, как хотела, вдали от Романа, заставила ее беззвучно заплакать. Наверное, он и родные сейчас с ума сходят, не зная, где она. Разумеется, Тоня расскажет им о Люке, но смогут ли они контролировать его и вычислить место, где ее держат? Почему-то в этом Полина сомневалась, ибо сложно будет взять верх над человеком, который так долго играл с ними, оставаясь вне подозрений. Люк, вероятнее всего, просчитал все до мелочей и если привез Полину в этот дом, значит, был уверен, что здесь ее не найдут.
Не зная, на ком излить злобу, она подбежала к фиолетовым коробкам, лежащим на кровати, и сбросила их на пол. На ковер выпали изящные туфли иссиня-черного цвета, она подхватила одну и с силой швырнула в стену, оставив вмятину на шелковистой поверхности. Каблук сломался и глухо отскочил в сторону. Следующим было платье, которое Полина с остервенением гоняла ногами по полу, после успокоилась и, красная от возбуждения, присела на кровать. Азарт так же быстро испарился, как и пришел. Полина с горечью осознала бессмысленность истерик, на которые никто не обращал внимания. Она подошла к двери и прислушалась к тишине в коридоре, попыталась открыть дверь, но та не поддалась. Расстроенная и испуганная, Полина бросилась к окну, намереваясь прыгнуть вниз, но передумала, понимая, что этим безрассудным поступком только покалечится и вряд ли сумеет убежать. Решив играть по правилам, которые диктовал Люк, она со вздохом присела за столик и тщательно накрасила лицо. После подняла платье с пола и оценила ущерб, который нанесла ему своей яростью. Плотная синяя ткань не была повреждена, лишь слегка измялась. Полина приложила его к себе, посмотрела в зеркало и, ощутив новый приступ отчаяния и злости, отбросила его в сторону, побежала в ванную и вымыла лицо. «Хрен тебе! — подумала она. — Буду некрасивой!»
В два часа за окнами послышался шум, говорящий о том, что где-то на территории усадьбы садится вертолет. Не было сомнений, кто именно прилетел в нем, оставалось только ждать указанного времени, когда она встретится лицом к лицу со своим главным врагом, которого до вчерашнего дня она считала обманутым, но безобидным бывшим мужем. Минутная стрелка приближалась к трем, Полина ждала, когда дверь откроется и в комнату войдет Люк, чтобы встретить его пощечиной, но и здесь он обыграл ее, послав наверх Жака. Руа был элегантен, как всегда, только галстук сменил на более яркий, праздничный.
— Вы не готовы, — сказал он, окинув взглядом ее вчерашнее платье, и, заметив лежащие на полу «подарки», задорно улыбнулся. — Как я и предполагал. Прошу вас, мадам Матуа, — Жак протянул руку.
Они прошли по коридору, спустились по лестнице и оказались в большой гостиной, в которой никого не было. Полина с любопытством оглядывалась по сторонам, пытаясь сосчитать, сколько еще людей находится в доме. В окно она увидела Криса, который медленно прогуливался перед входом, и больше никого, но тут же предположила, что охранников намного больше, чем ей кажется. В небольшой столовой она остановилась на пороге, заметив Люка, ожидающего ее появления у горящего камина. Внешний вид Полины оставил его недовольным, и это принесло ей неожиданное удовлетворение. Тем не менее она не посмела улыбнуться и не начала первой разговор, не зная, что сказать, хотя до этого отрепетировала целую речь, в которой выливала на Люка все свое презрение, обличала в убийстве брата и угрожала смертью в жестоких муках. Когда же Полина посмотрела ему в лицо, приготовленные слова куда-то исчезли, а губы словно заледенели. Люк подошел к ней и поцеловал. Полина немедленно отпрянула, однако он крепко схватил ее за плечи и не отпускал. Поцелуй прервал, но и не отстранялся, внимательно рассматривал ее лицо, наслаждаясь страхом в глазах.
— Здравствуй, — наконец, сказал Люк и указал рукой на сервированный для них стол.
Он отодвинул стул, помогая Полине присесть, сам устроился напротив и подал Жаку едва уловимый знак. Жак вышел из столовой и больше не появлялся, вместо него в комнату вплыл огромный Матье. Он вкатил перед собой столик, бросил на Полину короткий взгляд, значение которого она не поняла, и удалился. Матье был весьма интересным субъектом, в далеком прошлом, будучи худеньким и юрким, освоил профессии циркача и карманника, в недавнем, уже набрав вес и утратив былую квалификацию, стал одним из призеров чемпионата Европы по стрельбе из пневматического оружия. Вид его никак не ассоциировался с подобным мастерством, он казался неповоротливым, деревянным. Матье можно было назвать мясником, так как несложно представить его орудующим топором, или же булочником, если судить по добродушному взгляду и круглым щекам. Однако этот «бык» мог, не прилагая особых усилий, вынести дверь плечом, мог защитить босса, за что его очень ценили, как, разумеется, и за умение метко стрелять. Но сегодня он сменил амплуа, изображая официанта. Похоже, в доме не было прислуги, только люди из охраны Люка. Но еду, судя по ее виду, готовил профессионал, значит, беднягу держали в кухне или же блюда доставили сюда из ближайшего ресторана.
Люк любезно положил Полине в тарелку салат и мясо кролика, полил его сливочным соусом. потом он наполнил бокал красным вином и сел на свое место.
— За Рождество! — поднял он бокал. — Прости, не смогу остаться с тобой на весь вечер, нужно возвращаться в Париж.
— Я не стану скучать, — вырвалось у Полины, о чем она немедленно пожалела, заметив, насколько злым стало его лицо.
— Не будь дерзкой, — предупредил Люк и сделал глоток вина.
Полина притихла, вжалась в спинку стула от его взгляда, полного ненависти и презрения. Вдруг Люк улыбнулся, что напрягло еще больше. Раньше она не замечала в нем столь быстрой смены настроений. Его поведение всегда отличалось стабильностью и логичностью. Но теперь Люк изменился, и это было очевидно. Внешне он остался прежним: ухоженный, даже лощеный, всегда со вкусом одетый, приятно пахнущий — этакий образец аристократичной изящности и свежести. Аккуратно уложенные светлые волосы, холеная кожа, как на лице, так и на руках. Люк был хорош собой, но вместе с тем отталкивал слишком холодным выражением глаз. Несколько крупный нос и широкий подбородок придавали лицу простоватость, но проницательный, пронизывающий взгляд привлекал внимание и не давал отвлечься, в особенности когда Люк начинал говорить. Голос у него был бесподобным, мягким и вместе с тем глубоким, от которого мурашки бегут по коже или огонь поднимается по позвоночнику. Не отличаясь высоким ростом, он обладал прекрасной спортивной фигурой, на которой мечтали повиснуть и висли многие барышни. Увлекался стрельбой из лука, много времени проводил в спортзале, но больше всего любил утренние пробежки, после которых приносил кофе для Полины из ее любимого кафе и ванильные булочки из пекарни мамаши де Панди. Да, внешность Люка осталась прежней, словно он не постарел ни на день после их развода, зато внутренне стал другим. Это было несложно заметить. Наглый взгляд, в котором были ненависть, жалость и нечто похожее на нежность — столь противоречивый коктейль чувств смутил Полину. От Люка волнами исходили злоба и обида. Пока он не позволял им окончательно вырваться наружу, но Полина напряженно ждала момента, когда они, наконец, прорвут хрупкие кордоны и полетят в ее сторону.
— Ты убил Алекса? — не выдержала она, заговорив первой.
— Нет, — с улыбкой ответил он.
— Ты приказал убить Алекса, — уточнила Полина вопрос и, увидев ответ в глазах, затряслась в слезах.
— Прекрати, — мягко попросил Люк.
— Да пошел ты! — едва слышно проговорила она и повторила уже гораздо громче, так, чтобы было слышно всем остальным, кто прячется за дверью столовой. — Иди в задницу, Матуа! Маленький мальчик, которого обидела шлюха-жена, и поэтому он решил…
— Закрой рот! — Люк бросил на стол нож и вилку, и этот шум привлек внимание Жака, заглянувшего в комнату.
Он не успел остановить Люка, который, толкнув стул в сторону, подлетел к Полине и ударил ее по лицу.
— Замолчи, — уже спокойно повторил он и подал салфетку, увидев на ее губах кровь.
Полина не смотрела на него в этот момент и была бы поражена сожалением, проскользнувшим в глазах. Зато она увидела взгляд Жака, который постарался бесшумно удалиться из столовой, оставив босса наедине с его любимой мадам. Жак выглядел злым и одновременно испуганным, вероятно, потому, что никогда не видел Люка в подобном состоянии.
— Хотел сделать тебе подарок в праздник, но не стану, — объявил Люк. — Не заслужила.
— Зачем я здесь? — спросила Полина, вытирая окровавленные губы.
Люк не ответил, допил вино и направился к двери.
— Отпусти меня! — крикнула ему в спину Полина, но он даже не обернулся. — Пожалуйста, отпусти, — всхлипывала она, глядя на закрывшуюся дверь. — Что ты хочешь? Люк!
В столовой появился Жак, тихо подошел к ней и дотронулся до плеча.
— Идемте, мадам Матуа.
— Куда? — все еще плача, спросила она, с надеждой посмотрев ему в лицо.
— Наверх, — спокойно ответил он и взял ее за руку. — Вам нужно умыться.
Полина позволила увести себя в спальню, даже приняла от Жака мокрое полотенце, которое тот подал ей. Оставшись одна, она долго прокручивала в голове короткое «свидание» с Люком и рыдала от злости и жалости к себе. Она чувствовала безысходность положения, тихо скулила, сжавшись в калачик на огромной кровати. Воспоминания об Алексе, который фактически погиб из-за ее ошибок, заставили ее судорожно вздрагивать, пряча стоны в мягких подушках. Как никогда она боялась последующих действий Люка. Он ведь не предупредил, чего ждет от нее, не выдвинул условий и даже не угрожал. Просто прилетел посмотреть, насладиться страхом и беспомощностью, которые Полина продемонстрировала в полной мере.
Она не знала, чем закончится эта история, но чувствовала, что ничего хорошего впереди ее не ждет. Люк был настроен жестко и вел себя непредсказуемо, это означало одно: находясь рядом с Полиной, он плохо контролировал себя, следовательно, мог сорваться в любой момент, от одного лишь неосторожного взгляда или слова. Полина испугалась за свою жизнь, но еще больше за родных, которые сейчас были абсолютно беззащитны перед Матуа, открыто вышедшим на тропу войны. Наибольший страх вызывали мысли о Романе. От него Люк наверняка избавится первым и только для того, чтобы еще раз увидеть боль и страдания в ее глазах. Стараясь не думать об этом, Полина закрыла глаза… проснулась, когда за окном уже стемнело. Она быстро сняла с себя платье и направилась в ванную комнату, долго стояла под теплым душем, смывая страх с души. Потом легла в постель и уставилась в темное небо за окном. Из коридора слышался легкий гул голосов, иногда раздавались взрывы смеха. Наверное, мужчины отмечали Рождество, выпивали и дарили друг другу подарки, подумала она и улыбнулась, пожелав своей семье всего самого хорошего. Вскоре дверь в комнату приоткрылась, она быстро сомкнула веки, поэтому не видела, кто заглянул внутрь, но почему-то с уверенностью могла сказать, что это был Жак. Тихо он подошел к кровати, постоял несколько минут над спящей, как ему казалось, Полиной и вышел из комнаты, оставив мадам наедине с горькими мыслями. Так закончился первый день ее заточения.