Глава 12

Хавьер не любил отели, какими бы первоклассными они ни были. Вычурная атмосфера, порядок и изыски, вышколенный персонал — все это напоминало об элитном борделе, которым управляла его мать и где прошло его детство. Ему не нравилось вспоминать те годы, потому что они были проникнуты кознями и ссорами распутных и лживых девочек, запахом дорогого парфюма, которым пользовались клиенты-мужчины, грозными окриками матери, курившей сигары, от которых слезились глаза, и смехом сестры, сгоревшей в этом же борделе. Именно поэтому Хавьер, куда бы ни приезжал, останавливался только в арендованных апартаментах или частных домах, чтобы не ощущать себя «клиентом», но еще лучше, покупал недвижимость. Сейчас, возвращаясь в свою парижскую квартиру, он радовался, что не продал ее, как хотел это сделать несколько лет назад, когда в его жизни еще не было Нины. С появлением девочки все изменилось. И пусть некоторым за это пришлось заплатить слишком дорогую цену, он прошел бы через все заново, только бы получить ее. Ни на миг Хавьер не сомневался в правильности своего решения и не жалел о том, что лишил Нину отца, сделав сиротой. Теперь он стал для нее и отцом, и дедушкой, и лучшим другом. А Нина была для него целым миром, ради которого можно пожертвовать чем угодно.

Войдя в квартиру, он прислушался к тишине в комнатах и в первый раз за все время обрадовался одиночеству. Сейчас ему хотелось побыть наедине с собой, а присутствие малышки рядом не позволило бы спокойно обдумать ситуацию. Нина отвлекала бы его внимание, рассказывала бы о том, что видела в городе, задавала бы вопросы, а он, как любящий дедушка, отвечал бы, но все равно продолжал думать о состоявшемся разговоре с мадам Матуа. Он никогда не позволял себе размышлять о делах в присутствии девочки, установив правило: «общаясь с Ниной, заниматься только ею», и четко соблюдал его. Поэтому сейчас он с облегчением вздохнул, когда понял, что Нина еще не вернулась с прогулки, на которую ее увела Инес.

В дверь позвонили, и Хавьер настороженно обернулся. У Инес были ключи, охрану он отпустил на ужин, и так рано они не должны были вернуться, значит, гость не был одним из его маленькой «семьи». Стараясь не шуметь, он выглянул в коридор, пытаясь рассмотреть на мониторе лицо звонящего.

— Входи, Люк, — открыл он дверь. — Думал, мы встретимся позже.

— А я решил заглянуть к тебе сейчас.

Вместе с Люком в квартиру вошел Жак Руа, часто сопровождающий босса на важные встречи. Его появление не обрадовало Хавьера, более того, заставило напрячься, ибо Жак появлялся на арене только тогда, когда Люку нужно было решить особо «острый» вопрос. Он был мастером по «устранению проблем», делал это с таким невероятным изяществом, что не имел себе равных. Жак не выглядел устрашающе, наоборот, он обладал совершенной фигурой, красоту которой подчеркивал элегантными костюмами, очаровательной улыбкой и черными проникновенными глазами. Темные волосы, тщательно уложенные, как у модели, тонкий, слегка длинноватый нос, высокие скулы, впалые щеки и рельефный подбородок — его можно было бы назвать красавцем, если бы не кожа на лице Жака, покрытая «оспинками». Возможно, борода скрыла бы этот недостаток, но на лице Жака она почему-то не желала расти. А те «двадцать» волосков, которые пробивались над верхней губой, он тщательно сбривал, иначе с этой пародией на усы выглядел комично, что не подобало ему по статусу. Он был молод, чуть старше тридцати, умен и искусен в разговоре. Обладал приятным на слух голосом и злобным характером и напоминал дону Хавьеру его любимых доберманов, резвых и очень опасных. Люк всегда выезжал куда-либо в сопровождении этого охранника, но обычно он не присутствовал при встречах босса и ожидал его в машине. Однако сейчас Жак стоял рядом с ним, осторожный, внимательный, словно ожидал команды к действию.

Дон Хавьер радушно пригласил мужчин в гостиную и обрадовался тому, насколько спокойно звучит его голос. Ему не хотелось, чтобы Люк видел волнение, которое наполнило его грудь, поэтому он улыбнулся, стараясь придать лицу умиротворенное выражение.

— Что предложить вам выпить?

— Чай, если не возражаешь, — сказал Люк, бросил на Жака короткий взгляд, и тот, соглашаясь, кивнул. — Люблю твою квартиру, — добавил он, пройдясь по уютно обставленной комнате, провел рукой по темно-красному тисовому столу, на котором стоял старинный телефон. — Помнишь, как ты в студенческие годы давал от нее ключи, пока дед не подарил мне собственные апартаменты?

— Никогда не забуду, как мадемуазель Брэ жаловалась мне на девиц, мешающих ей спать по ночам. Думаю, она сама желала присоединиться к твоим забавам, но ты не приглашал.

— Ей же лет сто было! — засмеялся Люк, снял шарф с шеи и бросил его на диван.

— Тридцать пять, наверное, — прищурился Хавьер. — Она была моложе, чем ты сейчас.

Он направился в кухню, налил воду в электрический чайник и, пока он нагревался, поставил три чашки на поднос, рядом с каждой положил пакетики с чаем и коробку с печеньем.

— Жаль, но чай только в пакетах, — посетовал он. — Мы не собирались оставаться здесь надолго, поэтому не делали больших покупок в магазине, только необходимое.

— Когда уезжаете? — поинтересовался Люк.

— Завтра утром. Я снял домик на две недели в Гштаде. Хотел устроить для Нины настоящие рождественские каникулы. В Аргентине она очень скучала по снегу. Удивлялась, как в Новый год может быть тридцатиградусная жара.

— А где Нина сейчас?

— Гуляет, — уклончиво ответил Хавьер и, услышав сигнал чайника, с облегчением отвернулся и разлил кипяток по чашкам. — Идем, — указал он подбородком в сторону гостиной и взял поднос в руки.

— Раньше ты заставил бы меня работать официантом, — тепло улыбнулся Люк. — Став дедушкой, ты изменился.

— Да, я научился варить какао, заплетать косы и выбирать одежду для девочек.

— Хорошее занятие, — с едва уловимой грустью в голосе произнес Люк и присел на диван. — Итак, ты сделал все, как я просил?

— Разумеется, — кивнул Хавьер, посмотрел на Жака, который присел в стороне от них, так и не притронувшись к предложенному чаю, что было плохим знаком, означающим, что «доберман» старается не терять концентрацию. — Только не понимаю, для чего ты пожелал, чтобы она обо всем узнала от меня. Зачем ты вообще раскрылся?

— Чтобы она боялась меня.

— Глупо.

— Нет, учитывая, что план находится в завершающей стадии. Полина должна знать, с кем имеет дело. Пусть страх охватит ее целиком, тогда ею будет легче управлять.

— Ты с ума сошел, мой мальчик. Твое вожделение пугает, равно как и твоя жестокость.

Хавьер осторожно выбирал слова, стараясь не разбудить в Люке ярость, но тот озадачил его, весело рассмеявшись.

— Это мне говорит человек, — сказал он, — который пустил пулю в лоб своему первому помощнику за то, что он переспал с его любовницей, а саму девицу задушил подушкой.

— О, прекрасная Мия, — усмехнулся Хавьер, вспоминая рыжеволосую красотку с восхитительным задом и умелыми руками. — Напомню, что она являлась шлюхой, от которой легко было избавиться, потому что о ней никто, кроме бывших клиентов, не вспомнил бы. Полина же, как и те, кого ты намерен уничтожить, принадлежит к высшему обществу. Здесь сложнее скрыть следы, ибо эти люди всегда на виду, следовательно, любое происшествие с ними получит широкую огласку. Я даже в Аргентине слышал о смерти Алекса Фреймана.

— Ты об этом узнал от меня, — улыбнулся Люк, хлопнув Хавьера по коленке. — В любом случае не волнуйся. Планы изменились, и я не намерен дарить газетам сенсации.

— Люк, нельзя обладать тем, что тебе не принадлежит, — сказал Хавьер, внимательно проследив за Жаком, который подошел к окну и выглянул наружу. — Когда ты поймешь это, наконец?

— Скажи, разве Нина принадлежала тебе? Нет. Но ты сделал все, чтобы получить ее, не так ли?

— Все верно. Разница в том, что она любит меня и не знает, на что я пошел, чтобы стать частью ее жизни. Полине, благодаря мне, известно, какую роль ты сыграл в ее судьбе. И она не простит тебя.

— А мне не нужно ее прощение, — ответил Люк. — Мне нужна она. Все остальное меня не волнует. — Он поднялся и, прищурившись, оглядел старика, оставшегося сидеть на диване.

— Я ведь тебе тоже больше не нужен, — сказал Хавьер.

Он ждал ответа, впервые в жизни испытывая страх. Показалось, что Жак сейчас вытащит пистолет из-под пальто и выстрелит ему в грудь. От предчувствия нечто ужасного перехватило горло, Хавьер попытался глубоко вдохнуть, но не смог.

— Успокойся, — Люк присел рядом и приобнял его за плечи. — Я не убиваю тех, кто помогает. К тому же ты — мой друг. Но если ты когда-нибудь перейдешь мне дорогу, не сомневайся, рука моя не дрогнет. — Он потянулся к карману пальто и вытащил длинную узкую коробку с эмблемой известного ювелирного дома. — Передай Нине подарок от меня. Хотел застать ее, специально для этого и приезжал. Вовсе не для того, чтобы убить тебя.

— А Руа зачем взял? — не удержался от этого вопроса дон Хавьер и заметил, как в мягкой улыбке растянулись губы Жака. — Чтобы продемонстрировать, кто станет свидетелем моего последнего вздоха, если я нечаянно ошибусь?

— Теперь он всегда со мной, — просто ответил Люк и поднялся. — Нам пора уходить, иначе Жак пропустит важную встречу, — усмехнулся он.

В дверях раздался шум, через мгновение в комнату вбежала румяная от морозного воздуха девочка, на ходу снимая с себя шапку и короткую шубку. Следом за ней вошла Инес, молчаливо осмотрелась, сухо кивнула Жаку и бросила на Хавьера вопрошающий взгляд, словно выясняла, все ли в порядке.

— Люк! — радостно воскликнула Нина, бросившись в объятия. — Ты здесь!

— Боже, как ты выросла. — Он подхватил ее на руки и крепко прижал к себе, покрывая поцелуями холодные щеки. — Моя красавица, я так рад тебя видеть.

Хавьер услышал столько нежности в его голосе, что смутился и прикрыл лицо ладонями, пряча от присутствующих увлажнившиеся от нежданных слез глаза. Сейчас Люк напомнил ему прежнего себя, еще не сломленного, восхищающего силой и любовью к жизни. Жаль, что того мужчины больше нет, но в этом был виновен лишь один человек, который вскоре будет наказан. Нынешний Люк не простит женщину, разбившую сердце и вырвавшую человечность из его груди.