Глава 30

Гаффни держал хлыст с напряженным хвостом у горла Мерсье примерно так же, как недавно Дрейфус – у его собственного. Они стояли у операционной, где команда Демихова до сих пор выполняла операцию «Зулус».

– Шеридан, я не могу вас туда пустить.

Острый край хвоста царапнул Мерсье шею – появилась кровь.

– Боюсь, для «не могу» сейчас не время. Ты откроешь дверь, не то реаниматорам, когда разберутся с Джейн, придется пришивать еще одну голову.

– Я не допущу, чтобы вы причинили вред верховному префекту.

Большой палец Гаффни ласково погладил рукоять хлыста.

– Последний раз повторяю, открой.

Вопреки знакам, запрещающим входить, Мерсье прижал ладонь к контактной панели. Дверь открылась – показались обтянутые комбинезонами спины реаниматоров, застывших у стоек с дисплеями, а за ними – медицинские роботы. На миг показалось, что все нормально. Мерсье услышал, как реаниматоры оживленно, но без малейшей паники обсуждают ход операции, и увидел, как защищенные перчатками пальцы тянутся к дисплеям, чтобы выбрать режим показа. Вот один из врачей заметил открытую дверь и удивленно уставился на Гаффни и его заложника.

– Что-то случилось? – спросил Демихов.

– А ты как думаешь, кретин?

– У нас сложная операция, – проговорил Демихов, сохраняя восхитительное хладнокровие. – Если вам что-то угодно, советую обратиться к старшему префекту Клирмаунтину.

– Вели своим остановить роботов и отойти от стоек с дисплеями.

– Боюсь, это невозможно.

– Тогда я убью Мерсье.

– Мы пытаемся спасти жизнь верховного префекта. Если вы не в курсе, мы отрезали ей голову, чтобы снять скарабея.

– Не люблю по сто раз повторять одно и то же. Вели своим сделать, как я сказал.

– Чего бы вы ни просили, какие бы требования ни выдвигали, выполнить их мы не можем.

– Это уж мне решать. – Хлыст царапнул сильнее, по шее Мерсье потекла красная струйка. – Последний раз объясняю: сделаешь, как я велел, – не трону ни Мерсье, ни верховного префекта. Начнешь кобениться – обеспечу пациентами на целую неделю.

– Пожалуйста! – взмолился Мерсье.

Демихов тяжело вздохнул и дал знак своей команде. Руки в перчатках коснулись дисплеев. Медицинские роботы остановились.

– Теперь отойдите от стоек, – велел Гаффни. – Чем дальше, тем лучше.

Реаниматоры отступили каждый как минимум на десять шагов. Гаффни толкнул Мерсье вперед, по-прежнему держа хлыст у его горла. Они гуськом пошли между стойками, мимо застывших роботов и остановились у рассеченного тела Омонье. С тех пор как Мерсье смотрел в последний раз, два стола придвинули друг к другу, теперь их разделяло лишь десять сантиметров. Вблизи сложность операции впечатляла еще больше. Голова Омонье покоилась на столике с мягкой подложкой, безостановочно вращающиеся щупы трала у бритого черепа напоминали колючий нимб. Кислородом голову обеспечивала сложная конструкция из артериальных шунтов, введенных через кожу или в месте отсечения. Часть нервов уже восстановили с помощью гибких проводов – соединили колпачки из супервещества на конце каждого обрубленного нерва.

– Ты доктор, – обратился Гаффни к Мерсье. – Сколько протянет Омонье без шлангов в голове?

– Без крови? Не очень долго.

– А конкретнее? О скольких минутах речь? О трех? Пяти? Шести?

– Максимум о четырех, а что?

– Значит, о четырех. Сними свой браслет и поднеси мне ко рту.

Пальцы не слушались, но браслет Мерсье снял.

– Соедините меня с Клирмаунтином, – приказал Гаффни.

Исполняющий обязанности верховного префекта ответил практически мгновенно:

– Клирмаунтин на связи. В чем дело, доктор?

– Это не Мерсье, а Гаффни.

Клирмаунтин сориентировался на диво быстро.

– Шеридан, какая неожиданность.

– Не дрейфь, на «Доспехах» я не задержусь.

– Где вы сейчас?

– В операционной у Демихова. Стою рядом с Джейн. А Демихов потрудился на славу.

– Не трогайте Омонье! – предостерег Клирмаунтин.

– С Джейн все будет тип-топ, конечно, если мне досаждать не станете.

– Уверен, мы сможем договориться.

– А я вот уверен, что не сможем. Мне здесь делать больше нечего, обратного пути нет. Не знаю, поверишь ли ты, но я человек рациональный. Все поступки совершил, веря, что помогаю людям. Я и сейчас в это верю. Я люблю нашу клятую организацию – по крайней мере, то, чем она была раньше. При этом понимаю: если Аврора не сокрушит «Доспехи», будущего у меня попросту нет.

– Шеридан, она робот. Вы служите альфа-копии, призраку девушки, которая погибла пятьдесят пять лет назад.

– Аврорино происхождение неведомо. К тому же главное – ее намерения.

– Аврора – убийца. Мы получили прямое подтверждение того, что жителей Дома Обюссонов взяли в плен и вскоре уничтожили.

– Неплохой ход, Гастон, – подначил Гаффни.

– Это правда.

Мерсье почувствовал, что Гаффни обескуражен, но тот парировал:

– Аврора хочет защитить людей. Раз поставила себе такую цель, убивать она не станет.

– Шеридан, умоляю, послушайте! Аврора не та, кем кажется. Собственное выживание – вот ее единственная цель.

– Гастон, неужели ты так наивен? Говоришь, убиты жители Дома Обюссонов? Ты правда думаешь, что теперь я брошу все и прибегу к тебе на полусогнутых?

– Я покажу вам, – пообещал Клирмаунтин. – Позволю опросить префекта Нг, как только она вернется на «Доспехи».

– Увы, так долго я не задержусь. – (Ни с того ни с сего Гаффни отпустил Месье и толкнул с такой силой, что доктор запнулся, рухнул на робота и опрокинул, подняв страшный грохот.) – Ползи к остальным! – процедил старший префект.

– Шеридан? – позвал Клирмаунтин.

– Здесь я. – Гаффни нацепил на руку браслет, который успел выхватить у Мерсье, и поднес его ко рту. – Я смотаю удочки, но сперва ты кое-что для меня сделаешь. Для начала скажи, где Дрейфус.

– Не могу.

– Правда? Учти, я стою в метре от верховного префекта, в руке у меня активированный хлыст.

Клирмаунтин ответил не сразу:

– Дрейфус в другой части Блистающего Пояса. Через секунду сообщу вам координаты…

Мерсье поднялся на ноги, чувствуя, что отделался ушибами, коснулся подсыхающего пореза на шее и понял, что рана неглубока.

– И это неплохо, – съязвил Гаффни. – Я тут осмотрюсь, ладно? – Он дернул трубку, тянущуюся к шее Омонье. – Я что-то вытянул из Джейн. Не знаю, важно или нет.

– Шеридан!

– Спрашиваю еще раз, где Дрейфус? Не ври мне, Клирмаунтин, я же на разоблачении врунов карьеру сделал.

– В закрытом лагере на Глазе Марко…

– Неужели? Так, а этот катетер куда тянется? Да тут кровь течет! Даю тебе еще один шанс. На твоем месте я ухватился бы за него.

– Он улетел на Йеллоустон.

Гаффни кивнул:

– Пока ставлю тебе плюс. Куда именно он улетел? Только не ври, что его перепрятали в Город Бездны.

– На Девятую ПБ.

– Ммм, напомни мне, что это.

– Брошенный исследовательский центр американо, – беспомощно проговорил Клирмаунтин.

– Ну вот, это уже кое-что. Гастон, ты как, выделишь мне корабль? Лучше типа трансатмосферного корвета – разумеется, с топливом, оружием и чтобы автопилот знал координаты Девятой ПБ.

– Боюсь, это нереально, – ответил Клирмаунтин.

– Смотрите, еще одна трубка! В ней что-то водянистое. Это спинномозговая жидкость, да?

– Корветов на пусковой платформе нет. Все на заданиях.

– Согласен на катер, но по топливу и оружию компромиссов не будет. Да, еще планетарный скафандр подкиньте.

– Я… поговорю с Тиссеном.

– Не тяни, Гастон. Я отправляюсь на стыковочный узел и беру с собой гарантийный талон. – Гаффни выдернул из головы провода и катетеры. – У тебя минуты четыре, не больше.

Гаффни схватил голову Джейн Омонье со столика.

Дрейфус со Спарвером брели по холмам, покрытым метано-аммиачным льдом. Впереди плыли их тени, которые удлинялись по мере того, как оранжевое солнце Эпсилон Эридана катилось к горизонту у них за спиной, прожигая коричневато-желтые облака, согнанные местными ветрами в гряды странной анатомической формы. Впереди зловещее бордовое небо пульсировало от далеких электрических бурь. Прямо над головой оно было узловатым, как старая древесина, и творожистым, как кислое молоко.

– Не хотите поговорить о том документе? – поинтересовался Спарвер.

– Не особенно.

Дрейфус немного изменил курс, чтобы для маскировки максимально использовать валуны. Они уже прошли семь километров от точки приземления. Осталось примерно столько же. Скафандры с функцией усиления позволяли тратить минимум энергии, больше утомляла постоянная необходимость выбирать безопасный путь, чтобы и держаться устойчивых участков, и не попадаться на глаза «Головне».

– С тех пор как расстались с Пеллом, вы точно воды в рот набрали. Неужели не рады, что у Талии все благополучно?

– Конечно рад. Просто нет настроения болтать. Не забывай, я эскорт не заказывал.

– Не заказывали, а я есть. Тот документ связан с Часовщиком?

– А ты угадай.

– Что же в нем так поразило вас? С чем вы никак не можете справиться?

– Это касается только меня.

– Я должен быть в курсе, я же ваш помощник.

– У тебя есть допуск «Мантикора»?

– Нет, но и «Панголина» не было, а вы порой потчевали меня секретной информацией.

– Тут другое дело.

– Потому что оно касается Часовщика? Или потому что оно касается Тома Дрейфуса?

– Нам нужно меньше разговаривать.

– Нас не подслушают.

– Я о том, что полезно смотреть, куда идем. Провалишься под лед – не стану тратить время и вытаскивать.

– Вы такой заботливый!

Петляя между расселинами, они прошли еще как минимум километр, прежде чем Дрейфус заговорил снова.

– Я кое-что о себе выяснил. Всегда считал, что в том ЧП я не замешан, а теперь знаю, что был там. Я находился в СИИИ и непосредственно участвовал в инциденте с Часовщиком. Когда он вырвался из-под контроля, я либо прибыл навестить Валери, либо уже возвращался обратно.

– Вы не помните?

– Мне заблокировали воспоминания. Сейчас прочел документ, и они проясняются, но я по-прежнему вижу их как через толстое стекло.

– Зачем вам блокировали воспоминания? Из соображений безопасности?

– Не совсем. После тех событий мне не позволили бы нести полевую службу. Но если бы меня повысили до старшего префекта – а именно так собирались поступить, – проблем не возникло бы. Так что причина в другом, Спарвер. В тот день я принял решение, точнее, был вынужден его принять. Я просто не смог жить с содеянным.

– Какое решение?

– Я придумал, как спасти заблокированных в СИИИ, до которых Часовщик еще не добрался. Отсюда и задержка. Меня всегда интересовала шестичасовая пауза между освобождением Джейн и бомбардировкой. Теперь я знаю, что случилось.

– Вы их спасли?

Дрейфус молча двинулся дальше, шагов через десять остановился и ответил:

– Да, спас. Я спас их всех, и Валери в том числе.

Невыносимый холод, потом яркий свет. Омонье почувствовала себя невесомой. Неожиданно пришла мысль, что ничего не получилось и ее вместе со скарабеем вернули в отсек. От безысходности захотелось снова погрузиться в пучину забытья, из которого Джейн только что вынырнула, но тут она поняла, что скарабея нет. Омонье так привыкла к нему, что отсутствие его ощущала с болезненной остротой.

– Откройте глаза, – попросил доктор Демихов. – И не волнуйтесь, все будет в порядке.

– Неужели я спала?

– Да, впервые за одиннадцать лет. Простите, но разбудить вас было необходимо.

Возникла фигура в зеленом комбинезоне и маске на фоне зеленой же стерильной стены – над Омонье склонился доктор Демихов.

Она попыталась заговорить, но услышала грубую пародию на собственный голос, словно кто-то стоял рядом и читал ее мысли.

– Где я?

– В послеоперационной палате. Вы что-нибудь помните?

– Помню, как вызывала вас, как мы обсуждали ваши планы относительно меня.

– А дальше?

– Дальше ничего. Что у меня с голосом?

– Мы читаем ваши мысли с помощью трала. Не волнуйтесь, мера временная.

Мало-помалу Омонье поняла, что ниже шеи почти ничего не чувствует. Взгляд переводить получалось, но и только, – ни наклонить голову, ни повернуть ее.

– Доктор, покажите, что вы сделали.

– Нечто кардинальное. Только переживать не о чем: мы поставим вас на ноги в рекордно короткие сроки.

– Покажите! – В смоделированном голосе звенела настойчивость.

По сигналу Демихова ему протянули зеркало. Врач поднял его так, чтобы Омонье увидела свою голову, зажатую мягким фиксатором.

– Одиннадцать лет я не видела своего лица: ко мне не могли приблизить зеркало. Впрочем, дело не в этом, на скарабея я и краем глаза смотреть не хотела. Сейчас кажусь себе тощей старухой.

– Со временем мы все поправим.

– Наклоните зеркало.

Омонье увидела свою шею. Казалось, ее прикрепили к телу скобами, причем недавно. Гибкие провода и шланги ныряли под кожу.

– Понимаете, что нам пришлось сделать? – спросил Демихов.

– Как же вы?.. – начала Омонье.

– Готовились долго, а сама операция получилась быстрой. Пару секунд вы провели без сознания, потом за вас взялись реаниматоры, только вряд ли вы это помните.

Джейн внезапно поняла, как важно ей ничего не помнить. Но она помнила и яркий свет, и озабоченное лицо со впалыми щеками, и внимательный взгляд – лицо Демихова… Она вспомнила невыносимый холод и межзвездный вакуум, который полз по ее шее и тянулся ледяными пальцами в пустоту черепа.

Но что пользы, если Демихову до конца его дней будут сниться кошмары?

– Вы правы, – сказала она. – Я действительно ничего не помню.

– Физически вы пострадали сильно, но все восстановимо. Останки скарабея мы нейтрализовали, и я собирался держать вас под наблюдением, пока голова и тело не срастутся полностью. Однако возникла небольшая проблема.

– Со мной?

– Не совсем. Подробности расскажу потом. Сейчас вам лишь нужно знать, что Гаффни сбежал с «Доспехов». Он взял катер и отправился за Дрейфусом.

У Джейн возник целый миллион вопросов, но она поняла, что с большинством из них придется повременить.

– Откуда он узнал, куда лететь? Ему ведь не сказали про Девятую ПБ?

– Гаффни… настоял на своем, – отозвался Демихов. – Клирмаунтин был вынужден раскрыть ему предполагаемое местоположение Часовщика. На месте Гастона я поступил бы так же.

– От Дрейфуса вестей нет?

– Ничего. По нашим предположениям, он пешком добирается с места высадки. – Демихов вернул зеркало помощнику. – В сознание я вас привел не поэтому. Сами видите, что тело и голова сращены не до конца, но мы на пути к цели. Вот разберетесь с текущей проблемой, и я восстановлю все функции. В успехе не сомневаюсь.

– Доктор, что за текущая проблема?

– Думаю, это лучше объяснит и. о. верховного префекта Клирмаунтин.

По мановению руки Демихова часть стены превратилась в дисплей. Голову Омонье наклонили так, что она хорошо его видела. Клирмаунтин смотрел на Джейн из штаба, на заднем плане маячил кусок модели Единой системы.

– Я могу с ней говорить? – спросил Клирмаунтин.

– Она в полном сознании, – заверил Демихов.

– Верховный префект Омонье, – звенящим от тревоги голосом начал Клирмаунтин, – простите, но это вынужденный шаг. Я объяснял, что вы передали полномочия мне, но они не слушают.

– Кто не слушает? – спросила Омонье.

– Они желают говорить только с вами, станут выполнять исключительно ваши приказы.

– Да о ком вы?

– Хотите, соединю вас напрямую?

– Если для этого меня разбудили, то мысль блестящая.

Клирмаунтин исчез. Теперь с дисплея на Джейн взирало чудище, некогда человекообразное, а сейчас прикрывавшее задубевшую от радиации кожу шарнирными накладками с выпуклым бронзовым узором. Глаза, две телескопические камеры, выпирали из глазниц. Жесткие от клея дреды стояли колом.

– Я капитан Тенгиз с субсветовика «Гнев восходящий». Мы готовы вам помочь.

– Благодарю вас, – сказала Омонье.

Затем Джейн показали увеличенную голову богомола или кого-то очень похожего, торчащую из горлового отверстия древнего скафандра. Богомол открыл рот, обнажив вполне человеческие зубы и язык:

– Я капитан Ретимнон с субсветовика «Инеистый ветер». Мы готовы вам помочь.

– Рада слышать.

Следующее лицо было бы однозначно человеческим, если бы не полное отсутствие носа.

– Я капитан Гронг с субсветовика «Оцепенение темноты». Мы готовы вам помочь.

Джейн начала благодарить, но изображение уже сменилось.

– Я капитан Кацуура с субсветовика «Дочь фараона». Мы готовы вам помочь.

– Я капитан Нхата с субсветовика «Черный нарцисс». Мы готовы вам помочь.

– Я капитан Вандерлин с субсветовика «Проблеск зари». Мы готовы вам помочь.

– Я капитан Тиг…

– Я капитан Войтландер…

Омонье насчитала десять кораблей, потом еще десять, потом сбилась.

– Благодарю вас, капитаны, – сказала Джейн, когда представился последний. – Спасибо, что откликнулись на мою просьбу о помощи. Ваше участие – огромное подспорье для нас. Считаю своим долгом предупредить – хотя вам это наверняка известно, – что вы подвергаете свои корабли и экипажи серьезной опасности.

На дисплее снова появилось лицо Тенгиза, первого из представившихся ультра.

– Верховный префект Омонье, мне поручено говорить от имени всех капитанов. Не сомневайтесь, риск мы осознаем полностью, но все равно намерены помогать.

– Огромное спасибо.

– Мы ждем ваших распоряжений.

– Вариантов два, – сказала Омонье. – По вместимости ваши субсветовики превосходят любой корабль Блистающего Пояса, включая самые большие лайнеры системы. Если поможете с эвакуацией, польза будет неоценимая.

– Мы сделаем все, что в наших силах. А второй вариант?

– Вы наверняка в курсе, что мы пытаемся сдержать Аврорин натиск, уничтожая анклавы, которые захватили ее боевые роботы. Увы, наш ядерный арсенал тает, а других вариантов…

– Хотите, чтобы мы вмешались?

– Да.

– Как боевая сила?

– Капитан, технические средства у вас наверняка есть. Не желаю бередить старые раны, но мы видели, что сотворил корабль капитана Дравидяна. И это без оружия…

– Скажите, где и когда, – перебил Тенгиз.

– Я бы с удовольствием. К сожалению, я сейчас немного не в форме и нуждаюсь в дальнейшем лечении. Спасибо, что согласились говорить только со мной, но в дальнейшем прошу иметь дело с префектом Клирмаунтином, моим полномочным представителем.

Тенгиз смотрел на Омонье пустыми телескопическими глазами. В его лице, самым невероятным образом сочетавшем плоть и механику, Джейн не увидела ничего человеческого.

– Вы доверяете Клирмаунтину?

– Да, капитан, целиком доверяю. Позвольте Клирмаунтину говорить от моего имени.

– Быть по сему, – после небольшой паузы кивнул Тенгиз.

– Сейчас я снова засну, если вы не против. Удачи, капитан. И вам, и остальным.

– Мы сделаем все, что в наших силах. А касательно вас… – Тенгиз запнулся, и в его голосе Омонье впервые услышала смущение. – Мы знаем о вашей ситуации, верховный префект Омонье.

– Не подозревала, что интересна ультранавтам.

– И напрасно. Мы давно за вами следим и… уважаем. Из вас получился бы отличный капитан.

Дрейфус со Спарвером поднялись на последнее возвышение и оказались перед небольшой выемкой, похожей на старый кратер, который разъели и углубили погодные и геохимические процессы. На дне выемки выделялось нечто необычное, хотя Дрейфус при беглом осмотре едва заметил это. Под землю уходил трап с бортами из полимерного материала, темным блеском напоминающего жженку. Местами растрескавшийся и покоробленный, он свидетельствовал о тектонических смещениях, но с учетом возраста в двести с лишним лет выглядел неплохо. Трап наклонялся к земле и сливался с тоннелем, на краю которого выросла решетка из острых, как кинжалы, сталагмитов и сталактитов из аммиачного льда. Дрейфус показал на центр решетки, где часть «кинжалов» обломали на уровне человеческой головы.

– Тут недавно кто-то был, – сказал Том.

Однако, не зная, как быстро растут сталактиты, он не мог определить, когда именно это случилось – несколько дней, лет или десятилетий назад.

– Давайте внутрь заглянем, – предложил Спарвер. – Обожаю мрачные тоннели, ведущие в недра земли.

Если система наблюдения засекла их, то никак не отреагировала. Дрейфус со Спарвером проковыляли по льду последние несколько метров до решетки. Дрейфус согнулся в три погибели, чтобы не сбить сталактиты, а Спарвер лишь голову наклонил. За решеткой тоннель убегал дальше, в невидимые глубины. Через акустический приемник скафандра Дрейфус услышал журчание и капель. Мрак сгустился, и Том опустил нашлемный фонарь, чтобы не угодить в коварные трещины. Очевидно, когда-то здесь был подъезд, но им давным-давно не пользовались.

Метров через пятьдесят-шестьдесят тоннель упирался в черную стену с широкой дверью, состоящей из шарнирных щитков, которые опускало с потолка некое устройство. Щитки остановились в полуметре от пола над пазом, в который должны были упереться для блокировки.

– Кто-то проявил небрежность, – заметил Спарвер.

– Или спешил. Думаешь, протиснемся?

Спарвер опустился на колени, снял и протолкнул в брешь оружие и часть снаряжения, потом встал на четвереньки и пролез сам.

– Все чисто, – объявил он и, кряхтя, поднялся. – Протолкните мне, что сможете.

Дрейфус отстегнул все громоздкое снаряжение, лег на черный растрескавшийся пол и пополз через брешь, царапая рюкзак. Что-то зацепилось, и в течение ужасного мига Том успел покрыться ледяным потом. К счастью, он сразу же освободился и вскоре поднялся на ноги рядом со Спарвером. О повреждениях скафандр не сообщал, но, окажись проем на пару сантиметров у́же, Дрейфус не протиснулся бы.

Он собрал снаряжение, искренне надеясь, что больше под дверьми ползать не придется. Попали они явно в грузовой отсек, предназначенный для транспортировки крупногабаритного оборудования из внешнего мира на Девятую ПБ и обратно. На противоположной стене имелась дверь, аналогичная той, под которой они только что проползли, но запертая.

– Дверь можно разрезать, – предложил Спарвер, хлопая по газовому резаку на поясе, – а можно попытаться отпереть. Если тут кто-нибудь есть, они узнают в любом случае. Выбирайте, шеф.

– Попробуй открыть дверь. А я попробую закрыть другую. Йеллоустонский воздух сюда лучше не впускать.

– Щадите Сааведру и ее дружков? – скептически поинтересовался Спарвер.

– «Головня» совершила преступления против «Доспехов». Хочу, чтобы персонал остался жив и ответил за них.

Дрейфус сковырнул желтую наледь с пульта, прикрепленного к двери, под которой он едва не застрял. Состояла панель из небольшого числа бегунков и кнопок, подписанных на американо. Дрейфус нажал кнопку с направленной вниз стрелкой и услышал натужный вой скрытых механизмов. Дверь поползла вниз, выдавливая желтый лед из желобов.

– Видно, за электричество тут платят исправно, – проговорил Спарвер.

Дрейфус кивнул. Если прежде он сомневался, что «Головня» укрылась на Девятой ПБ, то сейчас сомнения развеялись полностью. База снабжалась энергией и поддерживалась в рабочем состоянии – по крайней мере, на минимальном уровне. Технологии американо, разумеется, надежны, но чтобы через двести лет без проблем открывались двери?..

Дрейфус вздрогнул, когда стенные панели без предупреждения разъехались. На потолочной решетке замерцали красные лампы, загудели мощные вентиляторы. Климатический датчик скафандра зафиксировал изменение давления и состава газовой смеси – воздух в отсеке становился пригодным для дыхания. Процесс занял менее трех минут, потом вентиляторы заглохли, панели вернулись на место.

– Теперь вроде могу открыть дверь, – объявил Спарвер.

Дрейфус понимал: медлить нельзя.

– Открывай! – велел он, морально готовясь к тому, что увидит за дверью.

Спарвер сдвинул рычажок и встал рядом с Дрейфусом, держа бозер Брейтенбаха двумя руками. Дверь поднялась, и стало ясно, что за ней никого нет. Дрейфус чуть опустил оружие, хотя бдительности не снизил. Префекты вместе переступили порог.

Вправо и влево убегал извилистый коридор, треугольный в профиль, со стенами и полом из металлических решеток. Освещенная красная полоса наверху соединяла наклонные стены и тянулась вдоль коридора. За решетками змеились ржавые заплесневелые трубы и устройства, сильно пострадавшие от крыс. Из поврежденного трубопровода валил горячий пар. Не будь префекты в скафандрах, они обожглись бы. Среди старых труб проблескивали и новые. «Головня» сделала базу пригодной для проживания, не замахиваясь на уют и комфорт.

– Давайте монетку бросим, – предложил Спарвер.

– По часовой стрелке, – скомандовал Дрейфус и двинулся первым.

Решетчатый пол гремел под ногами, эхо разносило каждый шаг по коридору. Размеров базы Дрейфус точно не знал, но разве сложно представить, как грохот извещает нынешних хозяев о прибытии незваных гостей, если предполагаемые хозяева еще не заметили работу гермошлюза? Судя по показаниям скафандра, окружающий воздух вполне годился для дыхания, поэтому Дрейфус снял шлем и прикрепил к поясу. На астероиде Нервал-Лермонтовых нож, который Клепсидра приставила ему к горлу, заставил пожалеть о принятом решении, но в этом тоннеле ножей не ожидалось.

– Да, здесь душновато, – проговорил Спарвер. Вслед за Дрейфусом он снял шлем и вдохнул холодный, пахнущий металлом воздух. – Вот, уже лучше.

– Следи за струями пара, – велел Дрейфус. – Если что, сразу надевай шлем.

Плавная дуга привела к стыковочному узлу. Поврежденные трубы, как драконы, изрыгали сиреневый пар. Дрейфус осветил полированную металлическую панель с текстом на американо.

– Центр управления в этой стороне, – объявил он, перекрикивая злое фырканье пара. – Судя по названию, начать следует с него.

– Или держаться от него подальше.

– Я бы с удовольствием, но мы же здесь на задании, полевой префект.

– Шеф, вы хотите сказать, младший префект? – после небольшой паузы уточнил Спарвер.

– Ты не ослышался, а я не оговорился. Перед отлетом Джейн повысила меня до старшего префекта, почему бы мне не повысить своего помощника до полевого? Как ощущения, полевой префект Банкал?

– Ощущения прекрасные, хотя я представлял все иначе. Думал, обстоятельства будут другие.

– Не сопряженные со смертельным риском? – спросил Дрейфус, пряча улыбку.

– Раз уж вы об этом заговорили…

– Сам я при повышении чувствовал то же самое, так что нас уже двое.

– Но повышение есть повышение. Значит, его упомянут в моем некрологе?

– Разумеется, – заверил Дрейфус. – Проблема лишь в том, что пока о повышении известно лишь мне. Не считая тебя, разумеется.

– Одному из нас неплохо бы остаться в живых, к этому вы ведете?

– Да, и желательно мне.

– Почему не мне, шеф?

– Потому что, если останешься жив, тебе некролог не понадобится, верно?

– Да, пожалуй, – кивнул Спарвер, как будто совсем не удивленный.

– Впереди что-то есть, – глухо проговорил Дрейфус, крепче сжав бозер.

Из-за поворота сочилось голубоватое сияние, высвечивая шестиугольные ячейки решеток. Дрейфус решил, что они со Спарвером приближаются к центру управления. Том старался идти бесшумно; он сбавил шаг и приблизился к наклонной стене, надеясь использовать ее как прикрытие. Коридор упирался в большую пещеру, которая спускалась на несколько ярусов. Голубоватое сияние источали светильники, сетью висящие под голым каменным потолком в десятке метров над головой. Коридор вывел на огороженный перилами балкон, который опоясывал всю пещеру. Стена была облицована гладкими плитами, через равные промежутки в ней были размещены двери с номерами и таинственными символами, соответствовавшими функциональным отделам базы. Дрейфус оглядел пещеру с балкона и подумал, что перед ним своеобразный атриум. Останки клумб и декоративных прудов были окружены выложенными плитами дорожками. Сейчас на клумбах лежал лишь серо-черный пепел, а в прудах – пыль. Строители даже скамейки вытесали из камней. В центре атриума красовалась сложная металлическая скульптура. Глядя с балкона, Дрейфус не понял, что она олицетворяет. Не кактус ведь!

Дрейфус осознал, что предвзято относился к американо, первым хозяевам базы. Американо, возможно, имели особую, не похожую на общечеловеческую культуру, с иными ценностями, но здешний персонал нуждался в общении и отдыхе от службы. По большому счету, база мало отличалась от рабочего места самого Дрейфуса. Интересно, какие призраки поселятся на «Доспехах» через двести лет после его смерти?

Полный недобрых предчувствий, Дрейфус оторвался от перил. Спарвер успел обежать четверть балкона, по пути проверяя каждую дверь. До сих пор попадались только запертые, но вот помощник добрался до приоткрытой. Гиперсвинья толкнул ее стволом бозера и жестом подозвал к себе Дрейфуса. Тот приблизился к новоиспеченному полевому префекту и оглядел комнату.

– Шеф, похоже, вы правы насчет «Головни».

Изначально комната была личным отсеком какого-то американо, а теперь служила временным жилищем соратнику Сааведры. Меж стен повесили гамак, на ящике с оборудованием лежал форменный пояс «Доспехов» с пустым карабином для хлыста-ищейки. В термосе остался кофе, правда остывший.

Ни на одном предмете не было пыли.

Префекты двинулись дальше, осматривая незапертые комнаты. Кроме оборудования и личных вещей, им попалась пара компадов в рабочем состоянии. Дрейфус запустил один, но даже с допуском «Мантикора» ничего не смог понять, – очевидно, «Головня» использовала собственный протокол защиты.

Неуклюжие в бронекостюмах и скафандрах, Спарвер и Дрейфус спустились по лестнице на следующий ярус и обнаружили еще одно кольцо комнат – преимущественно просторных, явно использовавшихся как кабинеты или лаборатории. Попалась медсанчасть, потом было несколько комнат со стеклянными перегородками и светло-зеленым освещением. Древнее зачехленное оборудование выглядело странно и даже жутковато. От времени чехлы пожелтели и обветшали, зато сама техника почти не пострадала.

– Что стало с теми, кто здесь жил? – чуть слышно поинтересовался Спарвер.

– Неужели тебе на лекциях не рассказывали?

– Вы мне скидку-то дайте. Для свиньи и события пятидесятилетней давности – древняя история.

– Американо свихнулись, – сообщил Дрейфус. – Роботы привезли их сюда в своем чреве, как оплодотворенные яйцеклетки, произвели на свет, растили счастливыми, уравновешенными людьми, а получились счастливые уравновешенные психопаты.

– Неужели?

– Ну, я же на пальцах объясняю. Без нормального человеческого окружения счастливых, уравновешенных детей не вырастить: кто-то должен научить их жить в обществе. Во втором поколении у американо появились отвратительные патологии. Начался бедлам.

– И что же они вытворяли?

– Например, рубили двери топорами.

– Не все же свихнулись?

– Не все, но нормальные оказались в меньшинстве и поселение не спасли.

Очередная лестница привела на самый нижний ярус атриума, к дорожке, вьющейся меж высохших бассейнов и клумб. Дрейфус подумал, что когда-то здесь было приятно проводить время, особенно если сравнивать с тюремной обстановкой на остальной территории базы. Тем не менее он чувствовал себя без спросу вторгшимся в гробницу. Дрейфус подумал, что персонал «Головни» нарушил ее святость задолго до них со Спарвером, но ощущение, будто он незваный гость, не исчезло.

Атриум опоясывали комнаты, все до одной просторнее, чем на верхних ярусах. В скалу они уходили на десятки метров. Коридоры ныряли еще глубже и, змеясь, вели в другие части Девятой ПБ. В конце одного брезжил дневной свет, – вероятно, там был другой атриум, размером не меньше этого. Несколько коридоров уходило под землю, показывая, что жилые ярусы есть и там.

Дрейфус остановился, не зная, какой маршрут выбрать. В центре управления он рассчитывал кого-нибудь встретить или найти любую подсказку, которая позволит понять, куда все делись. Но, кроме формы «Доспехов», не было следов присутствия людей.

Дрейфус хотел обсудить следующий шаг, когда услышал клохтанье, будто у помощника что-то застряло в горле.

– Спарв?

– Шеф, гляньте на статую.

Спустившись на самый нижний этаж, Дрейфус бегло осмотрел статую и убедился, что она такая, какой и казалась сверху, – остроконечная черная спица из кованого железа, на первый взгляд напоминающая кактус, анемон или угловатую пальму и совершенно абстрактная на второй. Скульптура метра на четыре возвышалась над его головой, отбрасывая на пол зубчатые тени. Состояла она из ствола и десятков острых как бритвенные лезвия листьев, в основном направленных к потолку. Дрейфус не заметил, а Спарвер обратил внимание, что основанием статуи был человеческий скелет.

Том столько лет прослужил в «Доспехах», но все равно содрогнулся. Трупов он видел не много, а скелетов и того меньше. Оправившись от потрясения, Дрейфус понял, что человек умер уже давно. Большая часть плоти разрушилась, серо-черные клочья остались лишь местами. Уцелевшие кости потемнели и покрылись крапом. Одежда, в которую был облачен покойник, бесследно исчезла.

На большую спицу несчастного столкнули не то с балкона, не то с мостков, тянущихся через атриум. Человек упал к основанию спицы: ему пробило грудь. Череп чуть наклонен, челюсть криво отвисла, пустые глазницы обращены к Дрейфусу. Словно скелет злорадствовал, упивался ужасом, который внушал живым.

По-настоящему ужасало не само убийство. Дрейфус не одобрял самосуд, да и нельзя было сейчас понять, заслужила ли жертва такой жуткий конец. По-настоящему пугало, что сотрудники «Головни» не сочли нужным убрать скелет. Они занимались своими делами, приспосабливали базу для жизни, будто считали его неотъемлемой частью местного декора.

Дрейфус понял, что столкнулся с монстрами разных видов.

– Бросай оружие!

Дрейфус со Спарвером обернулись на голос. С балкона среднего яруса на них смотрел ствол бозера Брейтенбаха. Том знал, что при максимальном рассеянии луча их обоих убьет одним выстрелом.

– Привет, Пола! – сказал Дрейфус.

– Бросай оружие! – повторила Сааведра. – Скорее, не то пристрелю!

Дрейфус снял бозер с плеча и опустил на землю. Спарвер с явной неохотой последовал его примеру.

– Отойдите от оружия! – скомандовала Сааведра.

Она прошла по балкону к лестнице, держа префектов под прицелом. На ней были форменные брюки и черная безрукавка «Доспехов», китель отсутствовал. В таком наряде она казалась еще тоньше, чем при встрече с Дрейфусом в столовой. Не сотрудник «Головни», а фарфоровая статуэтка. Тем не менее бозер она держала без малейших усилий, а перекатывающиеся мышцы напоминали стальные тросы.

– Я не собираюсь убивать тебя, – объявил Дрейфус, когда ботинки Сааведры застучали по ступенькам. – Но за убийство Чена придется ответить, как и за участие в уничтожении «пузыря» Раскин-Сарторий. Охотно верю: ты и твои товарищи руководствовались своим пониманием служебного долга и считали, что поступаете правильно, укрывая Часовщика. Трибунал учтет все аспекты. Не стоит бояться правосудия.

– Ты все сказал? – Пола спустилась на пол и зашагала к префектам.

– Все, что хотел. Позволь вывезти отсюда Часовщика, и я очень постараюсь тебе помочь.

Сааведра пинками отшвырнула бозеры.

– Откуда такой интерес к Часовщику, а, Дрейфус?

– Увижу его, тогда скажу.

– Ты упомянул Раскин-Сарторий. Знаешь, почему Часовщика пришлось перепрятать?

– Наверное, кто-то начал вынюхивать.

– И кто же этот «кто-то»? Кому вдруг понадобился Часовщик, исчезнувший нашими стараниями столько лет назад?

– Гаффни служит Авроре. Это она решила разыскать и уничтожить Часовщика, потому что считает его опасным.

– А ты его опасным не считаешь?

– Аврора его боится, и в моих глазах это существенный плюс.

– Дрейфус, знаешь, в чем проблема? Ты не можешь доказать, что не врешь.

– А если попробую? Захоти я уничтожить Часовщика, сбросил бы ракету на эту базу тринадцать часов назад. Вместо этого, мы с напарником пришли сюда пешком, чтобы договориться.

– Чистая правда, – подтвердил Спарвер. – Пустите нас к Часовщику. Вы так долго его прятали, потому что считали: в один прекрасный день он понадобится. Представьте себе – этот день настал.

– Если честно, об Авроре мне известно не много, – сказала Сааведра. – Про кризис, конечно, слышала, и про эвакуацию тоже. Но кто за всем этим стоит? Не просветите ли?

– Если просветим, опустишь оружие? – поинтересовался Дрейфус.

– Там будет видно.

Дрейфус глубоко вздохнул, чтобы собраться с мыслями и успокоиться.

– Нам удалось выяснить, что такое Аврора. Это вышедший из-под контроля альфа-симулякр, один из Восьмидесяти. В отличие от других, она не застыла и не впала в патологический цикл. Аврора имитировала собственную гибель, а потом втайне совершенствовалась, набирала мощность и быстродействие.

Сааведра презрительно скривилась:

– Так где же ее носило пятьдесят лет – или сколько она отсутствовала?

– Пятьдесят пять. Мы не знаем, где она была все это время, знаем лишь, что кропотливо строила планы. Захват нескольких анклавов – только начало. Аврора решила полностью подчинить себе Блистающий Пояс. Людям в нем жить не позволят. Пояс станет большим придатком бессмертного интеллекта.

– Откуда такой мегаломаниакальный порыв, если Аврора столько лет жила себе припеваючи у нас под носом?

– Она боится, что мы испортим Блистающий Пояс. Испортим настолько, что он станет опасным даже для развитого интеллекта альфа-уровня.

– Испортим? – Сааведра опять скривилась.

– Главное, Аврора убеждена, что нам нельзя доверить безопасность инфраструктуры, необходимой для ее существования, поэтому нас пора вывести из игры. Это не переворот: при ее режиме живых не останется, если не считать рабов, необходимых для ремонта машин. Пола, это массовый геноцид.

– Почему же она боится Часовщика?

– Потому что во всей системе лишь его интеллект сопоставим с ее собственным. Возможно, Часовщик даже умнее Авроры. Следовательно, он угрожает ее полновластию. Следовательно, Аврора должна его устранить.

– Это она и пыталась сделать, когда уничтожила Раскин-Сарторий, – вставил Спарвер. – Устроил все Гаффни, но он с самого начала подчинялся Авроре. Только Аврора опоздала. Вы почувствовали ее интерес и перепрятали Часовщика сюда.

– Жаль девятьсот шестьдесят человек, погибших из-за дезинформации, – проговорил Дрейфус.

– Те люди, жители Раскин-Сартория, не должны были погибнуть, – сказала Сааведра.

– Так ты жалеешь об их гибели? – спросил Дрейфус.

– Конечно! – зло ответила Сааведра. – По-твоему, невинные жертвы нам на руку? Мы надеялись, что проявивший интерес к Часовщику отступится. Перемещение было мерой предосторожности. Мы не предвидели таких последствий.

– В это я готов поверить, – заявил Дрейфус.

– Верь, во что хочешь.

– Я также допускаю, что часть вины лежит на Энтони Теобальде. Он наверняка знал, что рискует жизнью близких, хотя до конца не понимал, кого приютил в своем анклаве.

– Ему и не следовало знать. Никому из них не следовало. До самого конца.

– Один почти догадался. Точнее, одна.

– О ком ты? – спросила Сааведра, впившись в Дрейфуса взглядом.

– О Дельфин Раскин-Сарторий, дочери патриарха, художнице. Неужели ты не в курсе?

– Не в курсе чего?

– Дельфин поддерживала связь с Часовщиком. Правда, одностороннюю. Но связь есть связь.

Сааведра еще пристальнее посмотрела на Дрейфуса и категорично покачала головой.

– Нет, это невозможно. Дельфин не имела возможности контактировать с ним. Ни она, ни другие члены семьи, включая Энтони Теобальда. Часовщика держали в бронированной камере и выпускали, только когда нам хотелось с ним пообщаться. Он не то что из камеры выбраться, даже сигнал за ее предел подать не мог.

– А с Дельфин связь наладил.

– Не может быть!

– Нравится тебе или нет, но это случилось. Думаю, камера оказалась не такой инфонепроницаемой, как считали вы. Либо Часовщик отправил сигнал, когда вы с ним разговаривали, или чем вы там занимались во время посещений.

– Сигналу нужен приемник, – буркнула Сааведра.

– У Дельфин был приемник. В голове. Будучи добропорядочной представительницей демархистского общества, она напичкала себя имплантатами. Благодаря им Дельфин управляла инструментами, помогавшими ей работать. Часовщик сумел подчинить себе один или несколько имплантатов. Через них он насаждал в сознание Дельфин образы и влиял на ее творчество.

Сааведра скептически качала головой. Дрейфус чувствовал, что эту особу будет нелегко убедить, но заинтриговать ее уже удалось.

– Образы насаждал?

– Часовщик использовал ее как медиума, самовыражался через ее творчество. Дельфин думала, на нее снизошло чудесное вдохновение, а на деле она воплощала идеи Часовщика.

– Ерунда! – возразила Сааведра – впрочем, без особой уверенности.

– Возможно, это и привлекло внимание Авроры, – озвучил Дрейфус только что возникшую у него догадку. – Разумеется, чтобы чувствовать угрозу со стороны Часовщика, она должна была понимать, с чем имеет дело.

– И с чем же? Похоже, у тебя есть ответы на все вопросы.

– То есть сама ты не знаешь? – Дрейфус невольно улыбнулся. – Провозившись с Часовщиком столько лет?

– А ты, стало быть, знаешь?

– Кое-какие мысли имеются.

– Да ладно, Дрейфус! Если надеешься запудрить мне мозги своим блефом…

– Совершено преступление, – перебил ее Дрейфус. – В основе всего лежит элементарное убийство невиновного. Часовщик – прямое следствие этого преступления.

– Кого убили?

– Объясню, если опустишь бозер. А еще лучше покажи Часовщика.

– Снимайте скафандры, – велела Сааведра. – Хочу убедиться, что у вас нет другого оружия. Почувствую подвох – убью.

– Сделай, как она велит, – глянул на Спарвера Дрейфус.

Префекты сняли и аккуратно сложили в стопки бронекостюмы и скафандры. Под скафандрами у обоих была стандартная форма «Доспехов».

– Повернитесь спиной, – приказала Сааведра.

Дрейфус со Спарвером подчинились.

– Теперь лицом ко мне! Снимите хлысты, но не активируйте.

Дрейфус со Спарвером отстегнули хлысты и бросили на пол.

– Пните их ко мне.

Префекты снова повиновались. Держа их под прицелом, Сааведра опустилась на колени, пристегнула хлысты к поясу, потом одной рукой сняла собственный, модели «В», и активировала. Хвост зашуршал по полу, острая кромка мелькнула завитушкой яркого серебра. Сааведра ловко перехватила рукоять и направила лазерный глаз на Дрейфуса и Спарвера, пометила обоих. Потом выпустила хлыст.

– Подтвердить фиксацию цели, – скомандовала она, и хлыст кивнул рукоятью. – Остаться в режиме слежения. Если расстояние от целей до меня уменьшится до пяти метров или, наоборот, увеличится до десяти, применить максимальную силу, смертельный исход допускается. Приказ ясен?

Хлыст кивнул.

– Вот мы и оговорили основные правила, – резюмировал Дрейфус.

Сааведра приблизилась к брошенным бозерам, положила свой, извлекла из чужих батареи и пристегнула к поясу рядом с изъятыми хлыстами. Затем взяла свой бозер и повесила на плечо стволом вверх.

– Это называется жестом доверия. Не злоупотребляйте им.

– Нам и без этого весело, – ухмыльнулся Спарвер.

– Следуйте за мной и помните об указаниях, которые я только что дала хлысту. Я покажу Часовщика, если вы действительно хотите его увидеть.