Глава 11
Он ищет тут, ищет там, ищет повсюду, обшаривая темные углы и тени, ищет за дверями и под подушками.
Чен Ло Кобб. Куда же я его положил? (Из книги «Коллекционер»)
С нами связался Фенн, который был вне себя от ярости. Как это так – мы ничего ему не сказали? Мы сидели в доме Алекса на следующее утро после катастрофы и беседовали с инспектором по сети. Он возвышался над столом, словно разъяренный бульдог, и я все думала: неужели в прежней жизни этот человек был изворотливым воришкой?
– Вы могли погибнуть!
– Мы не думали, что это настолько опасно, – возразил Алекс.
– Ну да, как же, – бросил Фенн. – Имеете дело с похитителем артефактов и думаете, будто это не опасно?
– На самом деле он не воровал артефакты.
– Почему бы вам толком не объяснить, что именно он сделал?
И Алекс объяснил. Кто-то ищет предметы, спасенные с «Поляриса», – точнее, обыскивает их, причем постоянно меняет имя. К этому причастна и некая женщина – Джина Фламбо. Мы показали Фенну фотографии Кирнана в доме Иды.
– Фламбо? Женщина, которая управляла другой машиной?
– Не знаю. Но она занималась тем же, что и Кирнан, – пыталась взглянуть на артефакт с «Поляриса». Притворилась, будто вручает одной из наших клиенток денежную премию.
– Притворилась?
– Ну, клиентка действительно получила деньги. Но суть не в этом.
Все это звучало малоубедительно, если не считать того, что кто-то пытался нас убить.
Фенн не хотел верить, что теракт в здании разведки – не попытка убийства. Заговор, имевший целью устранить маджу во время его пребывания в Андикваре, действительно существовал. Были арестованы члены двух независимых друг от друга группировок. Они всё отрицали; при этом и те и другие говорили правду. Для властей это означало лишь одно: есть третья группировка или террорист-одиночка.
– И все-таки здесь есть нечто странное, – сказал Фенн. – Специалисты утверждают, что эти люди не любят использовать для убийств бомбы. В Коррим-Масе такой подход считается слишком обезличенным. – Голос его сочился сарказмом. – Правильное убийство совершается с помощью ножа или пистолета, с близкого расстояния, жертве глядят в глаза. Все прочее считается недостойным. Такие уж у них обычаи. – Он не удержался от смешка. – Как бы то ни было, рад, что вы целы и невредимы. Вот что бывает, когда штатские лезут не в свое дело. Надеюсь, в следующий раз все пройдет согласно правилам.
Он посмотрел мне в глаза – так, словно в мои обязанности входил присмотр за Алексом.
– Обязательно, – без колебаний ответил Алекс.
Судя по его тону, если бы я не стояла рядом, он незамедлительно отправился бы в полицию. Он даже бросил на меня взгляд, будто давая понять, что Фенн прекрасно знает об истинном ходе событий.
– У вас есть их номер? – спросил инспектор.
– Есть номер «тандерболта».
– Но не «венчера»?
– Все случилось слишком быстро.
Он снова неодобрительно взглянул на нас:
– Ладно, посмотрим, кому принадлежит этот «тандерболт».
Ближе к вечеру Фенн позвонил снова. Вид у него был хмурый.
– Его взяли напрокат, – сказал он.
– Кто? – спросил Алекс.
Фенн бросил взгляд на планшет:
– Судя по имеющимся данным – ты, Чейз.
– Я?
– Это ведь твой адрес? – Он показал мне документ.
Ясно, что мне стало не по себе: этим людям было известно, где я живу, и во время всего нашего разговора у Иды Кирнан знал, кто я такая.
– Мы разговаривали с прокатным агентством. Машину взяли три дня назад. Клиент, судя по описанию, соответствует вашему Кирнану. Но его удостоверение личности было выписано на имя Чейз Колпат.
Он снова нахмурился и откинулся на спинку стула.
– Пожалуй, – заметил Алекс, – тебе стоит сменить имя на что-нибудь более женское. Скажем, Лола.
– Не смешно.
– Так или иначе, мы над этим работаем. Когда найдем его, сообщу. – Фенн достал из кармана блокнот и пролистал его. – Похоже, они использовали промышленный излучатель. Снес ли антиграв и часть правого крыла. Вам повезло: один из водителей все видел, хотя тоже не разглядел номер. Но насчет женщины-водителя ты была права – молодая, с черными волосами.
– Надо бы поинтересоваться в прокатных агентствах, – сказал Алекс.
– Отличная мысль. Сам бы я ни за что не додумался.
Алекс что-то пробурчал себе под нос, и Фенн продолжил:
– Вряд ли нам потребуется много времени.
– Хорошо.
– Вы говорили, на комбинезоне остались следы ДНК того парня?
– Комбинезон утонул вместе со скиммером, – уточнила я.
– Он был в пакете? Глубина в месте вашего падения не так уж велика. Мы могли бы послать туда водолаза.
Алекс покачал головой:
– Мы не запечатали пакет.
Фенн позвонил еще раз на следующее утро:
– Хорошие новости: мы взяли отпечатки и ДНК с входной двери дома Патрик. Как мы предполагаем, настоящее имя Кирнана – Джошуа Беллингэм. Вам это что-нибудь говорит?
Алекс посмотрел на меня. Я покачала головой.
– Никогда о нем не слышали, – сказал он.
Фенн сверился с блокнотом.
– Беллингэм работал администратором в компании Эй-би-эс – «Элайд биосолюшенс», которая производит медицинское оборудование. Сотрудники утверждают, что он хорошо знал свое дело и с ним никогда не было проблем. О его личной жизни почти ничего не известно, – похоже, у него не было семьи. Он жил в этих краях около пяти лет и никогда не привлекался к ответственности – по крайней мере, в качестве Джошуа Беллингэма.
– Как ты сказал? Вы только предполагаете, что это его настоящее имя?
– История довольно странная. До того как Беллингэм пришел в Эй-би-эс, его, кажется, вообще не существовало. Нет ни свидетельства о рождении, ни идентификационного номера. Мы проверяли резюме, которое он подал при поступлении на работу: оно поддельное. Никто из указанных им бывших работодателей о нем не слышал.
– Значит, Эй-би-эс с ними не связывалась?
– Нет. Обычно работодателей это волнует мало. Большинство компаний проводят сканирование личности, чтобы определить, насколько человек надежен. Им этого вполне хватает.
– Вы собираетесь его арестовать?
– Нам бы очень хотелось с ним побеседовать. Пока что мы не знаем, нарушил ли он какие-либо законы. Но сейчас его нигде не найти. Он не появлялся на работе с того дня, когда вы с ним виделись, и не звонил.
– Дома его тоже нет?
– Он живет на маленькой яхте. Яхта исчезла.
– Так кто же он на самом деле?
Вопрос был достаточно простым. Сведения о каждом человеке имелись в базах данных.
– Не знаю, Алекс. Может, он родился где-нибудь у черта на куличках. Есть страны, которые не вносят данные в реестр. Может, он вообще с другой планеты. Но мы повесили его фотографию на доску горячих объявлений. Как только он пройдет мимо какого-нибудь бота, попадется на глаза патрулю или бдительному гражданину, мы им займемся.
Подозреваю, что Фенн хотел сказать: «Как только он явится в Управление полиции и сдастся».
Во время разговора с Фенном Алекс держался как ни в чем не бывало, но случившееся явно потрясло его. Пожалуй, и меня тоже. Когда тебя пытаются убить, ты обычно принимаешь это близко к сердцу и твои взгляды на многое меняются. Алекс вернулся к своей работе и прежним привычкам, предаваясь ночной жизни в обществе клиентов или гуляя в теплице, но стал более молчаливым, подавленным и мрачным. О пережитом мы старались вспоминать как можно реже, не желая признаваться друг другу, что нас все еще беспокоит грозящая нам опасность. Немало времени Алекс теперь проводил у окна, глядя куда-то вдаль. Фенн установил у меня и у Алекса «систему раннего предупреждения» – черный ящик с собственным источником питания, подключенный к искину. Система должна была следить за всеми посетителями, блокировать двери, обезвреживать непрошеных гостей, сообщать в полицию, вопить и поднимать тревогу, если кто-нибудь попытается преступить закон. Похоже, частной жизни пришел конец. Но я готова была пойти даже на это, лишь бы спать спокойно.
На следующий день после установки черных ящиков Фенн позвонил снова, сообщив, что они пытались найти Джину Фламбо – женщину, которая пришла к Диане Голд для вручения премии, вероятно с единственной целью: взглянуть на сумочку Мэдди.
– Такого человека не существует, – сказал он. – По крайней мере, нет никого, кто подходил бы под описание.
– Вы проверяли образец ДНК? – спросил Алекс. – Она держала сумочку в руках.
– Ее держала в руках половина жителей поселка.
Каждый раз, думая о Маркусе Кирнане, я вспоминала о конференции.
Члены общества «Полярис» называют себя «поляристами». Конечно, звучит не слишком серьезно, но вполне соответствует их настрою. Главной поляристкой была женщина из Ларк-Сити, с которой я не смогла связаться. Нет, ее нет в городе. Нет, позвонить ей нельзя. Нет, она не хочет, чтобы ее беспокоили, извините.
Поляристом номер два был инженер-электрик из Ридли, примерно в девяноста километрах к югу вдоль побережья. Я позвонила ему и увидела, как постепенно обретает форму его изображение на фоне звезд. К людям, использующим для связи спецэффекты, я всегда относилась настороженно. Хочется вести нормальный разговор, а не созерцать шоу. Мужчина в черном спортивном пиджаке устало смотрел на меня раскосыми глазами, словно говоря всем своим видом: «У меня хватает других дел, кроме беседы с вами, уважаемая».
– Чем могу помочь, госпожа Колпат? – спросил он, сидя во дворике на блестящем коричневом стуле: сегодня такие можно встретить на любой террасе. На столе перед ним стояла чашка с дымящимся напитком.
Я объяснила, что была на конференции, которая мне очень понравилась, и что я собираю материал для книги об обществе и его вкладе в сохранение памяти о «Полярисе».
– Скажите, – поинтересовалась я, – доступны ли материалы последней конференции?
Он несколько смягчился:
– У вас уже есть публикации?
– Есть несколько. Последняя – о мадже.
– О да, – кивнул он.
– Называется «Меч веры».
– Я ее видел! – торжественно проговорил он.
– Ее хорошо приняли, – сообщила я. – Так есть ли у вас архив, на который я могла бы взглянуть?
– Мы всегда составляем архив для правления. – У него был дребезжащий высокий голос, словно он много кричал на детей. – Так проще спланировать мероприятие на следующий год. Вас интересуют данные только за этот год? У нас они есть с начала века.
– Пока только за этот.
– Хорошо. Я могу все устроить.
Он отхлебнул из чашки.
Несколько минут спустя я быстро просматривала видео с конференции, пропуская то, чего не видела во время посещения. Задержавшись на круглом столе про «чужой дух», я снова увидела себя, затем переместилась к обсуждению возможного похищения людей токсиконцами и, наконец, взглянула на человека, который побывал на борту «Поляриса» после его переименования в «Шейлу Клермо». Есть! Кирнан сидел через шесть рядов позади меня, почти прямо за мной. Но что-то я не припомню его в тот раз. Да, в моей памяти он был прочно связан с конференцией, но мы сталкивались при иных обстоятельствах.
Алекс попросил меня связаться с Табом Эверсоном – человеком, который превратил артефакты в прах и вывел их на околосолнечную орбиту.
– О чем мы хотим с ним поговорить?
– О «Полярисе», – ответил Алекс. – Думаю, он не станет возражать.
Он оказался прав. Искин Эверсона в Мортон-колледже соединил меня с его личной секретаршей, седоволосой деловой женщиной. Я представилась и объяснила цель своего звонка. Вежливо улыбнувшись, она попросила меня подождать и вернулась несколько секунд спустя.
– Господин Эверсон сейчас занят. Могу я сказать ему, чтобы он вам перезвонил?
– Конечно.
Алекс велел, чтобы во время сеанса связи с Эверсоном я не попадала в объектив камеры. Звонок раздался через час.
Таб Эверсон был президентом компании, торговавшей продовольствием, но, похоже, основное внимание он уделял Мортон-колледжу. Судя по базе данных, ему было тридцать три, но он выглядел лет на десять моложе. Свободный стиль одежды – белая рубашка, синие брюки, шейный платок в клеточку. На двери висела куртка-ветровка с вышитым на ней названием колледжа. Кабинет был заполнен школьными сувенирами – наградами, дипломами, фотографиями студентов, которые играли в шахматы, участвовали в семинарах, стояли за кафедрами. Эверсон был чуть выше среднего роста, с черными волосами и пронзительными черными глазами.
– Я много о вас слышал, господин Бенедикт, – сказал он, сидя в кресле у видового окна, за которым я разглядела вершину холма и несколько деревьев. – Очень приятно.
Алекс принял звонок в гостиной – обычная практика, когда он представлял корпорацию, – и поздоровался в ответ.
– Возможно, вы знаете, что я торгую антиквариатом, – сказал он.
Эверсон знал.
– Думаю, вы далеко не только торговец антиквариатом, гос подин Бенедикт. Вы известны всем как историк. – Конечно, он слегка преувеличивал, но Алекс вежливо принял похвалу, и Эверсон закинул ногу на ногу. – Чем могу помочь?
Во всем его облике чувствовалась не соответствующая возрасту зрелость. Он слегка наклонился вперед, давая понять, что заинтригован, но одновременно намекая, что времени у него мало и на долгую беседу рассчитывать не стоит: скажите то, что хотели, Бенедикт, и не отнимайте у меня время. Как мне показалось, он знал, что нам нужно. От этого становилось слегка не по себе.
– Меня поразило то, как вы распорядились артефактами с «Поляриса», – сказал Алекс.
– Спасибо, но это самое меньшее, что я мог сделать.
– Это вовсе не комплимент. Вам не приходило в голову, что даже в том состоянии, в котором они оказались после взрыва, предметы могли представлять ценность для историков или для следователей?
Эверсон дал понять, что не разделяет эту точку зрения:
– Не могу представить себе, на какое открытие мог бы рассчитывать историк. А для коллекционеров обломки никакого интереса не представляли – в таком они были состоянии. Вы не видели, что осталось от артефактов после взрыва?
– Нет, не видел.
– А если бы видели, господин Бенедикт, то вообще не стали бы задавать вопросов. Кстати, насколько я понимаю, вы были там в тот вечер.
– Да. Приятного мало.
– Не сомневаюсь. Надеюсь, вы не пострадали.
– Нет, нисколько. Спасибо.
– Ну и прекрасно. Настоящие безумцы. – Эверсон покачал головой. – Но ведь их в конце концов поймали? Или нет? – Он принял озадаченный вид. – Не понимаю, что творится с миром. – Он встал: «очень жаль, но пора возвращаться к работе». – Что-нибудь еще?
Алекс никуда не спешил.
– У вас явно есть опыт обращения с антиквариатом.
– Ну… пожалуй. В некотором смысле.
– Любой, кто занимается этим, быстро осознает ценность всего, что связывает нас с прошлым.
– Да.
– В таком случае не могли бы вы объяснить…
– Почему я превратил все в прах, прежде чем отправить на орбиту? Собственно, вы опять спрашиваете о том же самом, гос подин Бенедикт, и я отвечу вам точно так же: из уважения. Прошу прощения, но, думаю, этого достаточно. Других причин у меня не было.
– Понятно.
– А теперь можно задать вопрос вам?
– Всенепременно.
– Что вы на самом деле хотите узнать?
Взгляд Алекса стал жестче.
– Думаю, взрыв в разведке должен был уничтожить выставку, а не маджу.
– Этого просто не может быть…
– Несколько дней назад кто-то пытался убить меня и мою коллегу.
Эверсон кивнул:
– Сочувствую. Но зачем? Кому это нужно?
Кем бы ни был Эверсон, хорошего актера из него бы не вышло. Он что-то скрывал – как минимум тот факт, что о покушении на нашу жизнь ему уже было известно.
– Видимо, на выставке оказалось нечто такое, что представляет для кого-то опасность.
– Настолько, что он готов ради этого убивать?
– Вероятно.
На лице Эверсона отразился сперва шок, затем возмущение.
– И вы полагаете…
– Полагаю, вы знаете, кто это.
Он рассмеялся:
– Господин Бенедикт, мне очень жаль, что вы так считаете. Но я понятия не имею, о чем вы говорите. Никакого понятия. – Он откашлялся. – Я бы с радостью вам помог, но, увы, я ничего не в состоянии сделать. Если же вы действительно уверены, что я способен на такое, предлагаю обратиться к властям. А теперь прошу извинить: мне нужно работать.
– К чему все это было? – спросила я.
– Парень тут явно замешан, Чейз. Я хотел дать ему понять, что мы в курсе этого. Пусть знает: если с нами что-то случится, кое у кого появится куда больше вопросов.
– Хорошо, если так. Но все может быть и по-другому.
– В смысле?
– Нас сбросили в море, чтобы мы не смогли проследить за Кирнаном до его дома. Но если ты прав, что получается? Возможно, ты убедил Эверсона, что мы слишком близко подобрались к их тайне. Тогда у них нет выбора: надо избавиться от нас, и немедленно.
Похоже, Алекс не задумывался о такой возможности.
– Вряд ли он настолько глуп, Чейз.
– Надеюсь, что нет. Но давай в следующий раз все обсудим, прежде чем рисковать жизнью.
– Ладно. – Он в замешательстве посмотрел на меня. – Ты права.
– Ты ведь нисколько не сомневаешься, что Эверсон в этом замешан?
– Нисколько. – Он пошел за кофе. – Я связывался с Сун, с Гарольдом, с Владом. Никто к ним не приходил. Никто не интересовался их артефактами.
– Табличка, Библия и браслет.
Он победоносно улыбнулся:
– Я прав?
– В них ничего не спрячешь.
– Именно.
– Разве что в Библию…
– В Библию можно вложить клочок бумаги, не более того.
– Значит, это не записка. Не сообщение.
– В любом случае не записка.
– Что бы это ни было, оно, скорее всего, взлетело на воздух, – сказала я. – Взрыв уничтожил девяносто девять процентов артефактов.
Мы вышли на теплую закрытую террасу. Сквозь стекло слышался шум ветра.
– Необязательно, – сказал Алекс.
– То есть?
– Они наверняка исследовали обломки, прежде чем сжечь их. И не нашли того, что искали.
– Тогда зачем все сжигать?
– Считай это излишней предосторожностью. Но, думаю, можно предполагать, что предмет их поисков – что бы это ни было – до сих пор существует.
Китель Мэдди и корабельный бокал остались в офисе. Поднявшись наверх, я подошла к ним. Эмблема «Поляриса» – звезда и острие стрелы – выглядела почти пророческой, словно предсказывала разрушение Дельты Карпис при помощи сверхплотного снаряда, который врезался в самое ее сердце и разнес ее на куски.
На следующий день снова позвонил Фенн. Вид у него был усталый. Я вспомнила его слова, сказанные в беседе со мной: полицейским, как и врачам, не следует заниматься делами, в которых они заинтересованы лично.
– Мне нужно поговорить с Алексом, – сказал он.
Алекса я не видела все утро, но знала, что он где-то в доме.
Похоже, история с «Полярисом» начинала его тяготить. Наверняка он полночи пытался придумать хоть какое-то разумное объяснение.
Проблема заключалась в том, что он пустил дела компании на самотек. Да, он продолжал общаться с клиентами, но в его обязанности входило также отслеживание новых товаров и определение их ценности. Я не могла заниматься этим из-за отсутствия опыта – или нужных инстинктов. Моя работа состояла в обсуждении деталей оформления сделок с клиентами: следовало поступать так, чтобы они оставались всем довольны. Но Алекс больше не поставлял товар, и это начинало сказываться на наших финансах.
От Джейкоба я узнала, что Алекс на заднем дворе.
– Скажи ему, что звонит Фенн.
Несколько минут спустя Алекс вошел в офис.
– У тебя усталый вид, – заметил инспектор.
– Спасибо, – ответил Алекс. – Ты тоже не очень-то бодр.
– Я серьезно. Чейз, надо лучше о нем заботиться.
– Чем могу помочь, Фенн?
– Мы знаем, кто управлял «венчером».
Алекс оживился:
– Отлично. И кто же эта сволочь?
– Джина Фламбо.
– Что ж, неудивительно. Вы уже посадили ее за решетку?
– Не совсем. Она исчезла.
– Тоже исчезла?
– Угу. Бесследно.
– Как вы узнали, кто она?
– По описанию, которое дала Диана Голд. В окрестностях Андиквара не так уж много «венчеров». Предположив, что вас атаковала именно Фламбо, мы собрали фотографии всех молодых женщин, которые примерно соответствуют этому описанию, владеют скиммерами этой марки или брали их напрокат. Затем мы показали снимки Диане Голд.
– И что вам о ней известно?
– Ее настоящее имя – Тери Барбер. Преподаватель, двадцать четыре года. Родилась за пределами планеты, на Корвале.
– Нас сбила учительница? – удивленно спросила я.
Он пожал плечами:
– Прибыла на Окраину четыре года назад. Судя по ее документам, она из местности под названием Вомбл. Закончила университет Уорбурли с отличием. Магистр гуманитарных наук.
Я не смогла удержаться от смеха, но никто не обратил на это внимания.
– Может, она улетела домой? – спросил Алекс.
– Мы проверили. – (Корвал находится очень далеко, в буквальном смысле на другом краю Конфедерации.) – О Тери Барбер, вылетевшей за пределы планеты в последние несколько дней, нет никаких сведений, но она могла путешествовать под другим именем.
Рядом со столом Фенна появилось изображение молодой женщины с коротко подстриженными черными волосами, симпатичным лицом и голубыми глазами. На ней были красный пуловер и серые брюки. Алекс уставился на женщину, словно зачарованный.
– Считалась, между прочим, образцовой преподавательницей. Все звали ее «принцессой». Все ее любили – и студенты, и администрация. – Фенн подпер подбородок ладонью. – «Венчер» был взят напрокат на длительный срок. Прокатной компании назван тот же адрес, что известен нам.
От черноволосой женщины трудно было отвести взгляд. Я понимала, почему все – по крайней мере, все мужчины – так хорошо о ней отзывались. Она напомнила мне Мэдди: деловая, целеустремленная, хотя, возможно, и не в такой степени. Зато она была намного моложе, чем Мэдди во время происшествия с «Полярисом».
– Вероятнее всего, Барбер ждала возле дома Иды Патрик, желая убедиться, что Кирнана никто не преследует. Они знали, что вы идете по их следам. Одно то, что Кирнан назвал имя Чейз, беря напрокат скиммер, говорит о многом. – Фенн нахмурился. – Думаю, он сделал это специально: намекнул вам, что пора оставить их в покое.
Алекс помолчал.
– А Барбер добавила к намеку восклицательный знак, – наконец выговорил он. – Фенн, мне очень хотелось бы с ней побеседовать, когда ты ее поймаешь.
– Извини, Алекс, но этого мы не позволим. Но в любом случае, когда она объяснит, что происходит, я перескажу тебе ее слова. А теперь еще кое-что.
– Выкладывай.
– Мы опечатали ее жилище. Мне пришло в голову, что может существовать некая связь, о которой мы не догадываемся. Я бы хотел, чтобы ты совершил виртуальную экскурсию по ее дому – может быть, вместе с Чейз. Вдруг вы заметите что-нибудь полезное для нас?
Меня всегда удивляло, что при огромном выборе стройматериалов люди до сих пор предпочитают жить в домах, которые кажутся построенными из камня, кирпича или дерева. Конечно, все они почти вышли из употребления много тысячелетий назад, но разницу заметить трудно. Вероятно, это что-то генетическое.
Тери Барбер жила на острове Тринити, примерно в четырехстах километрах к юго-востоку от Андиквара. Ее псевдобревенчатый дом стоял на вершине поросшего лесом холма. На море смотрела большая закрытая терраса – здесь постоянно дул ветер. На полпути к вершине находилась площадка, от которой вели скрипучие деревянные лестницы – к дому и к пристани. На площадке ждал желтый «венчер». Несколькими метрами ниже, у края пристани, лежало на козлах каноэ.
– Дом взят в аренду, – сказал Фенн.
– Где она преподавала? – с нескрываемым восхищением спросил Алекс.
– В университете Тринити. Учила первокурсников основам синтаксиса. И классической литературе.
Опустившись к площадке, мы осмотрели «венчер» – изящный, со стреловидными очертаниями. Идеальная машина для молодежи, но, правда, дорогая.
– Есть что-нибудь похожее на лазер? – спросил Алекс.
Фенн покачал головой:
– Никакого оружия. Ни в доме, ни в машине. – Площадка то поднималась, то опускалась. – Мы еще не закончили, но, похоже, ничего существенного не найдем.
Мы заглянули внутрь «венчера», но не увидели никаких личных вещей.
– В таком виде мы его нашли, – пояснил Фенн. – Она ничего не оставила.
Мы вернулись к дому. На террасе стояли два кресла-качалки и маленький столик. У стены была сложена поленница. Рядом виднелся пень, вероятно служивший колодой для рубки дров.
Дом – двухэтажный, с большими окнами, как строили в прошлом веке, – был в хорошем состоянии. Он почему-то вызывал сентиментальные чувства, возможно из-за большого крыльца и кресла-качалки.
– Она жила здесь одна? – спросил Алекс.
– Да, если верить агенту по найму. Четыре года. Он бывал тут нечасто, но сообщил, что не заметил никаких следов постоянного пребывания бойфренда или кого-нибудь в этом роде. И еще он утверждает, что не знал о ее исчезновении.
Картинка сменилась; мы оказались внутри. Интерьер в еще большей степени создавал атмосферу старины: огромная мебель, мягкий диван, рассчитанный на шестерых, два одинаковых кресла, кофейный столик размером с теннисный корт. Окна задернуты плотными зелеными занавесками, в коврах можно утонуть. На диван и одно из кресел наброшены стеганые одеяла.
– Давно она отсутствует? – спросил Алекс.
– Мы точно не знаем. В университете каникулы. Никто не видел ее около недели. – Он посмотрел в окно. – Приятное место. Понимаю, почему за такими домами стоит очередь.
– Думаешь, она может вернуться?
– Сомневаюсь. – Фенн подтянул рукава. – Ладно. Это, видимо, гостиная. Кухня там, по другую сторону коридора. Ванная – за той дверью. Две спальни и еще одна ванная наверху. Все в полном порядке.
– И здесь живет только один человек?
– У нее есть деньги, – сказала я.
– Вот это-то и странно. Мы проверили ее финансы – не бедная, но и далеко не состоятельная. Такой дом – явное расточительство. Если только…
– Если только у нее есть счета на чужое имя, – заметил Алекс.
На стенах висели эстампы: глубоко задумавшийся старик, дети на сельском мосту, корабль на фоне окруженной кольцом планеты.
– Дом меблированный. Все принадлежит владельцу. Она оставила одежду и немного мелочей. Но никаких драгоценностей или документов нет.
– Знала, что не вернется, – вставил Алекс.
– Или предполагала, что так может случиться, и решила подготовиться к бегству.
В задней части дома находилась спальня Барбер с окнами на океан – уютная, с темными панелями на стенах, такими же занавесками и ковром. Огромная кровать была завалена множеством подушек. По бокам стояли тумбочки с настольными лампами. На комоде мы увидели несколько фотографий: смеющаяся Барбер со своими студентами, Барбер с каким-то молодым человеком на крыльце учебного корпуса.
– Кто этот парень? – спросила я.
– Ханс Ваксман. Преподаватель математики.
Алекс пригляделся внимательнее:
– Что он говорит?
– Беспокоится за нее. Утверждает, что она никогда так раньше не поступала. Я имею в виду, так, чтобы взять и просто уйти. Они встречались весь последний год.
– А студенты, выходит, ее любят?
– Угу. Говорят, хорошая преподавательница. Кажется, о ее личной жизни никто не знает, но ее действительно любят. Никто не понимает, с чего мы ею заинтересовались.
– Ты им что-то сказал?
– Только то, что мы хотели бы с ней поговорить, поскольку считаем ее возможной свидетельницей аварии.
Спальня для гостей была чуть поменьше. За окном – пень для рубки дров. Кресло, настольная лампа, фотография Лаврито Коррендо, летящего над сценой.
– Никаких идей? – спросил Фенн.
– Есть одна, – ответил Алекс. – Чего не хватает?
– В смысле?
– У тебя в кабинете есть фотографии, которые отражают всю твою карьеру с самого начала. А дома – снимки родителей, жены и детей, тебя самого за сквэбблом. И даже, насколько я помню, мои.
– Гм…
– У нее есть фотографии, – сказала я, показывая рукой.
– Недавние. А где ее прошлое? – Алекс развел руками, словно дом был пуст. – Где она была до приезда на Тринити?
Над диваном висело зеркало в витиеватой оправе. Занавески были отдернуты, и в окна лился солнечный свет.
– А ты, Чейз? Заметила что-нибудь?
– Да, – сказала я. – Давайте снова спустимся вниз.
На одном из кресел лежало синее стеганое одеяло с вышитой посредине белой звездой в круге. Вышивка явно ручная и довольно старая.
– И что? – спросил Фенн.
– Чье, по-твоему, это одеяло? Домовладельца?
– А почему ты спрашиваешь?
– Оно явно имеет отношение к какому-то пилоту сверхсветовых кораблей.
Фенн, прищурившись, взглянул на одеяло:
– Откуда ты знаешь?
– Посмотри на эмблему. Давай покажу.
Я убрала картинку – мы вернулись в дом Алекса – и коснулась браслетом считывателя. Экран потемнел, и на нем появилась моя лицензия: «Агнес Чейз Колпат настоящим получает право управлять и командовать сверхсветовыми судами и кораблями третьего класса, со всеми сопутствующими обязанностями и правами. Нижеследующими засвидетельствовано…» Далее следовали подписи.
– Агнес? – удивился Алекс. – Не знал, что тебя так зовут.
– Можно продолжать? – спросила я.
Оба рассмеялись.
Фоном для документа, естественно, служила эмблема Диафоло – круг и звезда.
– Эмблема названа по имени героя четвертого тысячелетия, – объяснила я. – Он пожертвовал собой, спасая пассажиров.
– Я знаю эту историю, – кивнул Алекс. – Но та, что на одеяле, выглядит несколько иначе.
– За многие годы стиль изменился. – Я вернулась в гостиную Барбер и изменила угол обзора так, чтобы лучше видеть одеяло. – Именно так она в свое время и выглядела.
– Когда?
– Около шестидесяти лет назад.
– Кто мог быть пилотом? Ее дедушка?
Я пожала плечами:
– Кто угодно. Но одеяло наверняка настоящее. Чье оно, Барбер или домовладельца? И кстати, если ты заметил, Барбер очень похожа на Мэдди. Возможно, они родственники.
Днем Фенн позвонил опять. Оказалось, он поговорил с домовладельцем: одеяло принадлежало Барбер. Он также сообщил, что Тери Барбер, закончившая университет Уорбурли, – не та Тери Барбер, которая последние несколько лет преподавала в Тринити.
Мы с Алексом проверили сертификаты сверхсветовых пилотов, но не нашли ни одного, выписанного на фамилию Барбер. Тогда мы скормили ее фотографию Джейкобу.
– Попытайся найти человека, у которого есть или была лицензия, и при этом достаточно похожего на нее, чтобы быть родственником.
– Слишком неопределенно, – пожаловался тот. – Каковы параметры поиска?
– Мужчины и женщины. – Я посмотрела на Алекса. – Думаешь, она действительно родилась в Вомбле?
– Вероятно, нет. Но с этого можно начать.
– За какое время производить поиск?
– Надо копнуть поглубже. Дизайн сертификата существует довольно давно.
– За последние шестьдесят лет, – сказала я Джейкобу. – Все, кто родился или жил в Вомбле. На Корвале.
– Ищу, – сообщил Джейкоб.
– Можешь не спешить.
– Очень ненаучно. Требует оценки.
– Понимаю.
И несколько мгновений спустя:
– Результат отрицательный.
– Не нужно искать точную копию, – сказала я. – Подойдет любой человек, отдаленно похожий на нее.
– Мужчин или женщин с лицензией межзвездного пилота, живших когда-либо в Вомбле на Корвале, нет.
– Теперь тот же поиск, но по всей планете, – сказал Алекс.
Джейкоб выдал трех пилотов – двух мужчин и одну женщину. Ни один не был сколько-нибудь похож на Барбер.
– Больше ничего не могу сделать.
– Близость к Вомблу? – спросил Алекс.
– Ближайший – в восьмистах километрах.
Подробная информация о семьях была заблокирована по закону о защите персональных данных.
– Не важно, – сказал Алекс. – Вряд ли Тери Барбер вообще существует. Попробуем что-нибудь еще. Тот же поиск, только на Окраине.
Я подумала: что, если Фенн поищет в ежегодниках выпускников – скажем, с 1423 по 1425 год?
– Что-то же она заканчивала?
– База данных достаточно объемна, – заметил Алекс. – И потом, разве она должна была что-то заканчивать?
– Есть совпадение, – сообщил Джейкоб. – Женщина-пилот.
– Покажи ее, Джейкоб.
Женщина очень напоминала Тери Барбер, только она была в серой форме и с каштановыми, а не черными волосами. Но сертификат датировался 1397 годом – тридцать один год назад.
– Неплохо, – заметил Алекс.
Сейчас ей пятьдесят с небольшим. Барбер было не больше двадцати пяти.
– Как ее зовут? – спросила я.
– Агнес Шенли.
– Еще одна Агнес, – улыбнулся Алекс. Улыбка была не настоящей, скорее машинальной. – У Агнес были дочери?
– Об этом не упоминается. Вышла замуж в тысяча четыреста первом за некоего Эдгара Криспа.
– У нее есть аватар?
– Ответ отрицательный.
– Как насчет кода? Можно с ней поговорить?
– Да, – ответил Джейкоб. – Ее файл неактивен уже двадцать пять лет. Но код есть.
– Хорошо. Выведи на экран, пожалуйста.
– Нужно сообщить Фенну, – сказала я.
Алекс проигнорировал мои слова. Он поступал так всегда, когда не хотел со мной связываться. Но мне не очень хотелось снова впутываться в эти дела: мы рисковали нарваться на новые неприятности.
– Если мы скажем Фенну, – проговорил Алекс, видимо почувствовав, что молчание становится чересчур напряженным, – он пожмет плечами и ответит, что ее сходство с Барбер не имеет никакого значения. Я так и слышу его слова: «Если искать по всей планете всех сертифицированных пилотов за последние шестьдесят лет, то, конечно, найдешь похожего человека».
– Аргумент довольно сильный, – заметила я.
– Ты права, – рассмеялся Алекс.
– И все-таки я думаю…
– Давай пока останемся каждый при своем. Мне хочется знать, из-за чего нас пытаются убить и почему для кого-то это настолько важно.
В его голосе слышалась злость. Впрочем, оно и к лучшему – Алекс всегда казался мне несколько инертным. Но что, если мы намеревались вступить в борьбу не с теми, с кем следовало? При мысли о террористах у меня по спине пробежал холодок.
Алекс вновь повернулся к искину:
– Джейкоб, попробуй соединить меня по сети с Агнес Шенли Крисп.
Джейкоб подтвердил приказ. Я встала и начала расхаживать по комнате. Алекс сидел, слушая птиц за окном, – сегодня они шумели особенно громко.
– Алекс, – сказал Джейкоб, – похоже, данный код в настоящее время не обслуживается.
