В тот же день я предприняла некоторые действия, совершенно необходимые для того, чтобы жить дальше. В очередной раз я начинала новую жизнь… Деньги у меня еще оставались, но не очень много. Я сняла квартиру через агентство. Квартира была расположена чрезвычайно удобно – близко и к центру города, и от вокзала недалеко. На это ушли почти все мои сбережения, но я не расстраивалась. Операция «Месть» скоро должна была завершиться – тем или другим образом, а это значит, что новая жизнь продлится недолго. Если у меня все получится, я вернусь в мою прежнюю жизнь, снова стану прежней Евгенией Охотниковой – телохранителем, племянницей Милы, другом моих друзей и врагом врагов. Либо мои враги меня переиграют, и я исчезну… Чисто технически меня нет уже четыре месяца, так что в курсе моего внезапного «воскрешения» всего два человека – Коваль и Белогуров.

Ну и если меня все-таки засекли на вокзале в день возвращения, то и Кипчак. А возможно, и кто-то еще.

Я не питаю иллюзий – конечно же, мои враги меня узнали. А я, в свою очередь, узнала их. Точнее, вспомнила. Третьяк – криминальный авторитет, бывший когда-то другом Ильи Авдюшкина. Тот, кто стоял за всей этой интригой, за убийством бизнесмена, за темными делами «Медтеха». И Евгений Павлович Сосковец – человек, который был непосредственным исполнителем. Ну, еще к этой истории каким-то образом причастен депутат Дудников.

Разумеется, они узнали меня при первой же встрече – не так уж разительно я переменилась. Мои враги оставили меня в живых по одной простой причине: они точно знали, что я для них безопасна. Знали, что я ничего не помню ни о том, кто я такая, ни о том, что случилось в ту ночь на железнодорожных путях у складов.

До сих пор меня надежно защищала амнезия, которую мне каким-то образом устроили злодеи. Но сейчас, после моей поездки в Питер, даже самый тупоумный бандюган сообразит, что я поговорила с вдовой Авдюшкина, а значит, снова в курсе происходящего.

У меня не так уж много времени до того момента, как Третьяк и Сосковец сообразят – я опасна, и пора убирать меня с дороги. Естественно, я совершенно не собираюсь облегчать им задачу. Наоборот, сделаю все возможное, чтобы переиграть противников.

А это значит, мне нужны союзники.

Вернувшись из Петербурга, я позвонила Белогурову. Поблагодарила журналиста за помощь и попросила, чтобы он какое-то время не пытался меня найти.

– Что-о?! – опешил Антон. – И это после того, как я вам помог, да? Вот, значит, какая мне от вас благодарность причитается – совет не путаться под ногами?!

Я вздохнула. Белогуров прицепился ко мне как клещ. Я так и знала, что с парнишкой возникнут проблемы!

– А вы обещали, что мы с вами куда-нибудь сходим, посидим… И вообще… – продолжал растравлять свои раны Антон.

– Слушай, я не отказываюсь от своих слов! – рассердилась я. – Но пойми, речь шла о том времени, когда все будет кончено. А до этого мне, знаешь ли, еще далеко. Прошу тебя, Антон… Я очень ценю все, что ты для меня сделал! Но дай мне возможность завершить дело! Если ты будешь рядом со мной, это может плохо кончиться.

– В смысле?! – вскинулся Белогуров.

– Очень просто. Тебя могут взять в заложники. Или еще что. Сейчас ты – мое единственное уязвимое место, понимаешь?

Антоша немного подобрел.

– Я все понял. Ладно, не буду путаться у вас под ногами. Слушайте, а вы дадите мне эксклюзивное интервью, когда уделаете всех, как обычно? – вдруг радостно поинтересовался Антон.

Ну, акула пера!

– Обещаю, – сказала я и повесила трубку.

Вообще-то я не разделяла оптимизма Антоши. Шансы на то, что я «уделаю всех, как обычно», были высоки, но и риск велик.

Белогуров путает меня с персонажем, которого сам же и выдумал – неустрашимой, как буйвол, непобедимой, как супергерой, Евгенией Охотниковой.

Не хочется разочаровывать фаната, но, боюсь, такого персонажа просто не существует в природе.

В общем, мне нужны союзники, причем нормальные, а не такие, что представляют меня с лазерным мечом в руке, срубающей головы врагов, как героиня Умы Турман в фильме про Билла…

Я набрала знакомый номер:

– Сергей? Это я. Можем встретиться?

И продиктовала адрес.

Коваль прибыл быстро. Я прыгнула на пассажирское сиденье его внедорожника с ручным управлением и попросила:

– Гони давай!

Машина рванула с места. Мы минут пятнадцать попетляли по городу – Сергей был большой мастер отделываться от слежки, а потом остановились в тихом дворике. Коваль повернулся ко мне:

– Охотникова! Где тебя носило четыре месяца? Я жду объяснений, и не думай – не отвертишься.

Я пожала плечами:

– Да я и не собираюсь! Кстати, я тоже рада тебя видеть.

Я изложила Сергею историю моих приключений – с того дня, как я взялась охранять Авдюшкина, и до сегодняшнего утра.

– Ну, ты даешь, Охотникова! – присвистнул Коваль. – Такая история могла случиться только с тобой!

Я слегка обиделась:

– А вот и нет! Ты вполне мог бы оказаться на моем месте!

Коваль откровенно заржал:

– Ну, нет, подруга! Во-первых, я сам не занимаюсь охраной. На протезах не побегаешь, знаешь ли… А во-вторых, даже если бы я оказался на твоем месте, меня бы попросту грохнули вместе с клиентом.

– Почему же меня не грохнули? – Честно сказать, эта мысль не давала мне покоя.

– Ну, не знаю… может быть, потому, что ты красивая баба, Женька?

– Не вижу связи.

– Ну, им жалко было стереть с лица земли такую красотищу…

– Хватит ржать! – рявкнула я на не в меру развеселившегося приятеля. – Дело серьезное!

Коваль мигом стер улыбку с лица:

– Тут ты права. И, кажется, еще серьезнее, чем ты думаешь. Кстати, Охотникова, почему ты до сих пор здесь?

– А где мне еще быть? – удивилась я.

– Ну, к примеру, в городском УВД… Ты давно уже должна быть там, заяву писать.

Следовало признать, что Сергей абсолютно прав. Тот клубок криминала, политики и преступной медицины, что я обнаружила, явно был не по зубам одному человеку, то есть мне. Существовало только одно обстоятельство, которое удерживало меня от того, чтобы немедленно нестись в полицию. А именно – полное отсутствие доказательств.

Да, у меня были при себе записанные на диктофон показания вдовы Авдюшкина. Ну и что? Ну, рассказала мне Ольга, что Третьяк был школьным другом ее мужа и помог ему с приватизацией предприятия. И что из этого следует? Ольга не знает ничего, что прямо указывало бы на причастность Третьяка к смерти ее мужа.

Показания Лидии Барминой, казалось бы, помогут прищучить Сосковца. Но ведь женщина практически невменяема! Мало ли что пришло в голову психически неуравновешенной пациентке доброго доктора? Может, она просто обижена на него и хочет отомстить, оговорив психиатра? Ни один суд не примет показаний женщины со спутанным сознанием, а именно такой Бармину сделало «лечение» у Сосковца…

Все остальное – сплошь мои домыслы и догадки. Кто убил Авдюшкина? Да вот шофер, тот самый пропавший без вести Кирилл и убил! А что? Убил хозяина, угнал тачку и скрылся в неизвестном направлении. Вполне реалистично.

Третьяк имеет легальный бизнес, уважаемый в городе человек. Конечно, его прошлое ни для кого не секрет, но мало ли у кого какие скелеты в шкафах… И ничего, что скелетами Третьяка можно выложить целое футбольное поле. Теперь он солидный предприниматель, в друзьях у него такие люди, что мне и постоять с ними рядом не дадут. И на этого-то столпа общества я качу телегу?! Да кто я такая? Баба-охранница, странный персонаж. Бабам полагается дома сидеть, щи варить, детишек воспитывать, а не бегать по крышам с пистолетом… Да и с головой у меня не очень. Кто угодно подтвердит. Кипчак, к примеру. Или Ксения. Да любой из моих прежних знакомых! Иначе зачем я четыре месяца прожила под чужим именем, занималась непонятно чем?

Соска тоже в обиду не дадут. Ну не может врач баловаться такими делишками, если у него нет прихвата наверху…

А у Дудникова вообще депутатская неприкосновенность.

В общем, ощущение такое, будто я скачу в атаку с шашкой в руке и на коне, вот только противники мои на танках…

– Понимаешь, Сергей, мне пока нечем их прижать. Я должна собрать доказательства вины – ну, хотя бы в смерти Авдюшкина. Это единственный доказуемый эпизод во всем этом деле…

– Ну-ну, – усмехнулся Коваль. – Узнаю прежнюю Охотникову. Бодался теленок с дубом…

– А что ты предлагаешь? – разозлилась я. – Подложить бомбу в тачку продажного депутата? Найти фальшивые доказательства вины Третьяка? Подбросить ему в дом ствол, на котором десять трупов, а перед этим самой же эти трупы и организовать? Да, я могу…

– Не злись, подруга, – вздохнул Сергей. – Отлично тебя понимаю и сочувствую. Но объясни, что ты хочешь делать? Пока ты собираешь доказательства вины этих упырей, они тебя попросту прикончат. Церемониться не станут, я тебя уверяю…

Следовало признать, что Коваль прав.

– Мне нужно остаться в живых до тех пор, пока я не смогу прижать этих ублюдков, – честно ответила я. – Как только они сядут, я буду в безопасности, и все закончится. Думаю, достаточно убрать всего двоих – Третьяка и доктора. Депутат слишком дорожит своей шкурой и своим положением, чтобы решиться на что-то серьезное. Думаю, он у них фигура декоративная – как садовый гномик…

Коваль хрюкнул.

– А вот Третьяк действительно опасен. Помоги мне собрать доказательства его вины. Твои ребятки могут свободно разгуливать по городу в отличие от меня.

– Сделаю, что смогу, – кивнул Сергей.

– И еще… можешь раздобыть мне ствол?

Коваль загадочно улыбнулся, достал с заднего сиденья сумку и вытащил из нее мой собственный «вальтер» в потертой кобуре.

– Откуда?! – вскинулась я.

– Мне твоя тетушка передала. После твоей, так сказать, смерти… «Пусть, – говорит, – у вас побудет. А то влезут в дом какие-нибудь грабители, и что тогда? Утащат Женечкино оружие. Разве я смогу его защитить? А так, если Женя вернется, у вас он будет в целости и сохранности. Ну а если нет…» И сама в слезы.

– Ладно, спасибо, что сохранил, – поблагодарила я Сергея, пряча оружие в свою спортивную сумку. Лучше бы мне не светиться с этим пистолетом. Раньше я была кто? Телохранитель с лицензией и с правом ношения оружия. А сейчас? У меня и документов-то нет… – И еще, Сергей, мне нужна машина. Неуютно как-то без колес, – пожаловалась я.

– Хорошо, выделю тебе одну из моих разъездных тачек – из тех, на которых пацаны на задание мотаются, – легко согласился Коваль. – Давай через полчасика кто-нибудь из ребят подгонит тебе ее прямо сюда, лады?

Мы договорились, что будем поддерживать связь. Серега был готов хоть сейчас выделить мне своих гавриков для слежки за интересующими меня объектами, но мне нужно было хорошенько подумать, с чего начинать месть…

На прощание Сергей, вообще-то не склонный к сантиментам, вдруг смущенно улыбнулся и сказал:

– Знаешь, Охотникова… все-таки здорово, что ты жива. Без тебя этот городишко такой скучный…

И ударил по газам. Я поежилась на холодном ветру: ноябрь выдался совершенно зимний в этом году, а куртка у меня тонкая и не рассчитана на такие холода. Вот тебе, Охотникова, еще один стимул побыстрее закончить дела…

Через двадцать пять минут один из сотрудников охранного агентства Коваля подогнал мне напрочь убитую «шестерку». Но я знала, что машинка только с виду неказистая – ходовая часть у нее в полном порядке, и можно не бояться, что тачка заглохнет в решающий момент.

Парень молча кивнул мне и передал ключи. Я села за руль и поехала в хорошо знакомое мне место. Надо было кое-что прояснить, причем немедленно.

Я уже собиралась войти в ресторан «Фергана», как вдруг мой мобильный заерзал в кармане куртки.

Ничего не понимаю… Кто может мне звонить? Кто вообще знает мой номер? С Ковалем я рассталась пять минут назад, Белогуров тоже обещал меня не беспокоить.

Я взглянула на дисплей. Совершенно незнакомый номер. Рискнем?

Я поднесла телефон к уху.

– Женя? Женя, это ты? – бился в трубке задыхающийся женский голос.

– Кто это? – осторожно спросила я.

– Это Ксения! Ну, Ксюха я, Ксюха! Что, уже забыла?

С ума сойти! Мне звонит подруга Кипчака! Вот не думала, что она знает мой номер… Хотя блондинка половину своего досуга проводила за чтением эсэмэсок гражданского мужа.

– Что тебе надо? – довольно холодно поинтересовалась я. Такая вещь, как попытка отравления, знаете ли, не забывается за пару дней…

– Ой, Женя, я звоню сказать тебе… Я была такая дура!

Я едва удержалась от того, чтобы не сообщить Ксении, что ни секунды в этом не сомневалась.

– И чего я Акима к тебе ревновала?!

– Слушай, чего тебе нужно? – не выдержала я. Ветер задувал мне под курточку, а слушать откровения блондинки, внезапно осознавшей свои ошибки, мне и вовсе неинтересно.

– Женя, давай встретимся с тобой! – вдруг предложила Ксения.

– Зачем это?

– Ну, как это… извиниться хочу.

– Извинения приняты. Дальше что? – совсем уж ледяным тоном отрезала я.

Но Ксюху не так-то просто было сбить с курса.

– Ну, давай просто так встретимся. Посидим, потрындим о своем, о бабском!

Я попросту онемела от такой наглости.

– Ксюша, – нежно произнесла я, – держись от меня подальше, а? Или прямо скажи, чего тебе от меня надо.

Тут блондинка залилась горючими слезами. Трубка прямо-таки захлебывалась влагой:

– Ой, Женя, у меня такое горе… Аким меня вы-ыгнал!

– Поздравляю, – отчеканила я. – Доигралась.

– Ну как ты можешь быть такой бессердечной! – воскликнула Ксюша. – Ты же все-таки тоже женщина…

Особенно мне понравилось «все-таки»…

– Это из-за твоих постельных подвигов? – мне вдруг стало интересно. – Или из-за того, что ты пыталась меня прикончить?

– Из-за тебя, Жень, из-за тебя! – шмыгнула носом блондинка. – Как ты ушла, Аким прямо вызверился. Три дня места себе не находил, все от него шарахались… Петровичу нос сломал, хотел Сантану уволить…

Ага, проняло-таки! «Ухватило кота поперек живота!» – как говорит моя тетушка…

– Кстати, Жень, а чего у вас с ним вышло-то? – с простодушным любопытством поинтересовалась Ксения. – Из-за чего Аким тебя уволил? Он же без тебя жить не мог. «Женя-Стрелок то, Женя-Стрелок сё…», а сам под зад коленкой, да?

Ну вот, я же говорила, Кипчак найдет такое объяснение случившемуся, что его мужская гордость не пострадает!

– Ксения, у тебя есть одна минута, и она начинается прямо сейчас, – жестко сказала я, – говори, что тебе нужно, или прощай.

– Ну-у, какая ты… – обиженно протянула Ксюха. – Ладно, слушай сюда. У меня есть для тебя совершенно убойная информация. Эксклюзив, короче.

Я задумалась. Вероятность того, что Ксения действительно знает что-то стоящее, близка к нулю. Хотя… она общается с Третьяком, верно? Может, авторитет выболтал что-то своей подруге?!

– А по телефону нельзя? – поинтересовалась я.

– Нельзя, – отрезала Ксюха. – Денежки по телефону не передаются, знаешь ли.

– Так ты чего, хочешь мне продать какую-то инфу? – удивилась я. – А я-то решила, что чисто по-дружески все расскажешь…

Ксения тяжело вздохнула:

– Знаешь, Женька… Я теперь сама должна о себе заботиться. Так что бесплатно только кошки родятся, поняла?

– Поняла, – фыркнула я.

– Ну так что? Ты ко мне или я к тебе подъеду?

О-ля-ля! Не для того я снимала конспиративную квартиру, чтобы Третьяк через свою блондинку в пять минут выяснил мой адрес! Совершенно не желаю, чтобы меня зарезали ночью в постели!

– Слушай, я тебе перезвоню. Сама тебя найду, когда смогу выкроить время для встречи. А сейчас я ужасно занята – ноги брею! Я же все-таки тоже женщина.

И я нажала «отбой». Разговор с блондинкой меня утомил, к тому же место для бесед было не очень удачное. Я стояла на ступеньках ресторана Узбека, и в любую минуту здесь мог появиться кто-то знакомый – Кипчак, к примеру. Или сам Третьяк. А я вовсе не горела желанием встречаться ни с тем, ни с другим.

А вот побеседовать с хозяином ресторана мне было просто необходимо…

Я проскользнула в заднюю дверь – сто раз видела, как через нее выходят мальчики в белоснежных рубашках – официанты Узбека.

Увидев меня, хозяин ресторана переменился в лице.

– Здравствуй, Женя. Зачем ты здесь?…

– А говорил, что всегда мне рад! – усмехнулась я.

Обычно бесстрастное лицо хозяина дрогнуло:

– Да я рад, но лучше тебе тут не появляться, – промямлил Узбек.

– Не переживай, я ненадолго! – успокоила я его. – К тому же я не собираюсь светиться в зале для гостей. Мне нужно с тобой поговорить. Давай посидим где-нибудь в задней комнате, ладно?

– Это можно, – с некоторым облегчением вздохнул ассириец.

Он отдал какие-то распоряжения своим мальчикам и проводил меня в ту самую комнату, где когда-то пытался проводить со мной сеанс гипноза.

– Чего ты хочешь, Женя? – Усевшись, Узбек сложил на коленях ухоженные красивые руки. В глаза мне он старался не смотреть. – Я знаю, что у тебя вышел конфликт с Акимом Николаевичем и что ты больше на него не работаешь…

– Это наши личные дела, – отрезала я, – и они совершенно не имеют отношения к тому, о чем я хочу с тобой поговорить. Точнее, спросить тебя.

– Спрашивай, – пожал плечами ассириец.

– Расскажи мне о психотропных препаратах, – попросила я. – И об этом докторе.

Бывший психотерапевт несколько минут изучал свои руки, потом наконец поднял глаза:

– Ты догадалась, да?

– Не догадалась, а вспомнила, – поправила я. – По голове меня вроде бы не били, значит, остаются лекарства. Вы ведь знали, что со мной сделали. Все эти байки про то, что вы видите человека насквозь… Вы попросту были в курсе того, что случилось. Теперь я хочу, чтобы вы мне об этом рассказали.

Я смотрела на ассирийца, не отводя взгляда.

– Я давно знал, что Сосок балуется запрещенными препаратами, – негромко произнес Узбек. – В своей клинике он вытворяет такое, что несовместимо с профессией врача… Я видел некоторых из его жертв…

– Почему же вы молчали? – не удержалась я от совершенно бесполезного вопроса.

Ассириец усмехнулся, но как-то невесело:

– Женя, что вы такое говорите? Кто такой Сосок – и кто я? Я – хозяин ресторанчика, подай-принеси. А он уважаемый в городе человек. У него такие люди в друзьях, что мне и постоять рядом с ними не дадут…

Удивительно, но совсем недавно я примерно то же самое думала про себя!

– И когда я вас увидел, то сразу понял, что вы недавно перенесли травму. У вас был такой характерный взгляд, пустой и погасший… Вы еще легко отделались, Женя. Большинство из его жертв попросту не выживают.

– Я знаю. Я пришла к вам потому, что хочу положить этому конец. Господин Сосковец слишком многое себе позволяет…

Узбек вздохнул и погладил бороду.

– Женя, я не могу вам помочь. Я живу в этом городе двадцать лет, но до сих пор, простите, на птичьих правах. Любой из власть имущих может сделать со мной все, что пожелает – разорить, выслать, посадить… Я не могу так рисковать. Простите меня.

– Я вовсе не требую, чтобы вы вступали в войну, которую я собираюсь начать! – воскликнула я. – Мне нужна от вас кое-какая информация, вот и все. Просто скажите, что это за препарат, который Сосковец испробовал на мне!

– Пирифазен, – сразу же ответил Узбек. – Его применяли в большой психиатрии еще при советской власти. В настоящее время он запрещен во всем мире из-за тяжелых побочных эффектов. К примеру, отрицательно влияет на долговременную память. И если превысить дозу раз в десять, вполне может привести к летальному исходу…

– Понятно, – медленно проговорила я.

Вот теперь мне действительно становится понятно. Очевидно, меня хотели сделать ответственной за убийство Ильи Сергеевича Авдюшкина. Но для этого меня надо было немножко «подкорректировать». Мне вкололи этот самый препарат. Дозу Сосок превысил, но не до смертельной. Убедившись в том, что лекарство сработало как надо и моя память представляет собой чистый лист, меня подкинули, так сказать, в «дикую природу».

Думаю, за мной присматривали. И в шалмане Тани Черной я была под присмотром… А вот то, что я поступила на службу к Кипчаку, стало для злодеев полной неожиданностью. Они как раз собирались сдать меня, «убийцу» Авдюшкина, куда следует – и вдруг такой облом! С этого момента я находилась под защитой Кипчака, и всякие наезды на меня Увеков воспринял бы как агрессию против себя лично.

Тогда злодеи «положили глаз» на самого Акима. Его решили поставить на место, которое раньше занимал покойный Авдюшкин – место человека, который владеет «Медтехом», человека, который в случае провала ответит за все…

И начались встречи, переговоры… А я ведь везде сопровождала шефа. И всякий раз ко мне присматривались – не вспомнила ли я чего, не проявлю ли агрессии или страха… Если бы это произошло, меня немедленно устранили бы. Добраться можно до любого – убивают же президентов и королей… Думаю, Сантана работал не только на Увекова, но и на Третьяка тоже. Ведь именно он был за рулем, когда авторитет посадил Ксюху в машину, а Кипчаку не сказал ни слова…

Так что мне все-таки следует при случае сказать спасибо ревнивой дурище Ксюхе. Если бы не ее зелье, моя память так и осталась бы сейфом, ключ от которого заброшен в Марианскую впадину… Ладно, поблагодарю блондинку при встрече.

Узбек с некоторой тревогой наблюдал за мной. Наконец ассириец рискнул спросить:

– Женя, что вы собираетесь делать теперь?

Я пожала плечами:

– Да так, ничего особенного. Убийцы моего клиента должны быть наказаны.

– Вы ведь не собираетесь устраивать в нашем тихом провинциальном городе войну?

Я усмехнулась:

– Слушайте, у вас обо мне превратное представление. Я всего-навсего хочу восстановить справедливость.

Узбек как-то странно смотрел на меня. Я вздохнула. Зная, как этот человек дорожит своим положением в городе, вижу его насквозь…

– Можете не волноваться, – успокоила я хозяина ресторана, – ваше имя не прозвучит. И вся эта история никоим образом вас не коснется.

Узбек слегка расслабился и даже улыбнулся мне.

– Что ж, мне пора ехать. – Я поднялась. Встал и Узбек. – Спасибо вам за все. Конечно, я попросила бы вас не предупреждать моих врагов о том, что я собираюсь сделать…

– Женя! За кого вы меня принимаете?! – возмутился хозяин.

Мы сердечно распрощались. Тут в комнату заглянул один из мальчиков-официантов и сообщил, что в зале намечается скандал – кто-то из подвыпивших клиентов что-то не поделил с вновь прибывшим гостем. Узбек заторопился спасать положение. А я двинулась по служебному коридору к выходу. Лампы здесь горели вполнакала, никаких ковров не было и в помине. Мои кроссовки бесшумно ступали по линолеуму, как вдруг я услышала знакомое имя.

– …Кипчак.

Я остановилась и прислушалась. Голоса доносились из-за стены. Перегородка, отделяющая служебную зону ресторана от гостевой, была тонкой – гипсокартон и сверху обои. Так что я слышала каждое слово так, как будто находилась в кабинете вместе с беседующими. Интересно… Получается, вся эта показная приватность, которую так ценили гости Узбека, – просто фикция! На самом деле ничто не мешало любезному хозяину прогуливаться по коридору и слушать, что говорят дорогие гости.

– Ты сразу не дергайся, ты выжди, пока мы все перетрем и Кипчак выйдет. А потом уже вали.

Да, этот голос мне знаком. Тяжелый, низкий, властный голос господина Третьяка… Значит, они решили избавиться от компаньона уже сейчас.

Так ему и надо! Нужно было смотреть, с кем затеваешь совместный бизнес…

В любом случае меня это не касается. Я на Увекова больше не работаю. Да и обстоятельства, при каких мы расстались, совершенно не способствуют добрым отношениям между нами…

С другой стороны, не встреть я Акима, я бы до сих пор таскала мешки под руководством Петровича и проживала в шалмане… Или, что куда более вероятно, до меня добрались бы мои враги, и как раз сейчас я лежала бы на обследовании в психиатрической больнице Тарасова, в просторечии называемой «Алтынкой», так как расположена на Алтынной горе. Я бы проходила психиатрическую экспертизу – правоохранительные органы пытались бы понять, насколько я вменяема и могу ли нести ответственность за свои действия, а именно убийство клиента Ильи Сергеевича Авдюшкина. Ну и его шофера до кучи…

Нет, Кипчак, пусть сам того не зная, спас меня, он дал мне работу, время восстановиться. Ну и еще одно соображение не давало мне покоя. Всякой женщине лестно, когда мужчины сходят с ума и делают глупости из-за ее прекрасных глаз. Ну, не совладал Аким Николаевич со своим основным инстинктом, и что такого? Можно подумать, Охотникова, он нанес тебе этим психологическую травму… тебе, которая в девятнадцать уже участвовала в спецоперациях!

К тому же не могу я спокойно смотреть, как эти упыри на моих глазах грохнут моего прежнего босса! Помимо того что всякая человеческая жизнь священна, все мои рефлексы телохранителя не позволят оставаться в стороне…

Кстати, к убийству Авдюшкина Кипчак совершенно непричастен, а теперь он такая же жертва, как и покойный Илья Сергеевич.

В общем, я приняла решение раньше, чем мой внутренний голос перечислил мне все эти веские аргументы.

Оставалось выяснить, как именно Третьяк собирается устранить моего бывшего босса. Слово «валить» может означать все, что угодно.

Самым простым и лобовым решением было бы подстеречь киллера, подосланного Третьяком к Увекову, и свернуть ему шею где-нибудь в уголке. Но это плохой план: при всей его эффективности он не решает проблему радикально. Ну, найдет Третьяк другого исполнителя, у него их на пятачок пучок… и место, и время выберет такое, что меня не будет рядом.

Можно предупредить Кипчака. Но не уверена, что он сразу мне поверит. Расстались мы не сказать чтобы по-доброму. А такой человек, как Увеков, никогда не простит женщине унижения…

Можно сделать анонимный звонок в полицию. Дескать, в ресторане «Фергана» готовится покушение на жизнь уважаемого предпринимателя. Но, боюсь, после этого уважаемый предприниматель лично будет гоняться за мной, чтобы свернуть мне шею. Аким не потерпит вмешательства полиции в свои дела с Третьяком. Да и Третьяку полиция не страшна. Подумаешь, подслушала какая-то баба разговор в коридоре! Да она неправильно поняла! И Узбек будет очень расстроен, он так дорожит репутацией своего ресторанчика, а тут скандал, кошмар! Полиция наехала на уважаемых гостей! Да кто к нему после такого поедет?! Нет, устраивать такую поганку Узбеку я не стану.

Значит, оставалось только одно – вмешаться в момент непосредственного покушения. Не слишком умно, и непрофессионально вдобавок… Но зато действенно. Ох, Евгения, снова тебе подставляться под пули, вместо того чтобы заниматься своими собственными проблемами, которых у тебя полным-полно…

Самым трудным было спрятаться в ресторане Узбека так, чтобы до назначенного времени не попасться никому на глаза. Мне пришлось минут сорок играть в «кошки-мышки» с мальчиками-официантами, которым как на грех каждые пять минут требовалось пробегать через рабочую зону. Я как человек-невидимка перемещалась по ресторанчику и с облегчением вздохнула, когда за стенкой послышался знакомый голос.

– Здорово, – довольно нелюбезно приветствовал своего компаньона Кипчак. – Чего звал? И почему такая срочность?

Я не стала слушать, о чем будут говорить эти двое – меня это совершенно не интересовало. Гораздо важнее было понять, где же киллер, так что я выскользнула через служебный вход во двор. Как я и рассчитывала, к этому времени совсем уже стемнело, и, хотя пятачок перед дверью освещался фонарем, в двух шагах от служебного входа было темно хоть глаз выколи. Затаившись в темноте, я принялась осматривать двор. Ни малейшего следа присутствия киллера! Странно, ничего не понимаю… По идее, убийца уже должен сидеть в засаде, поджидая жертву. Спрятаться во дворике негде, одноэтажные строения с плоскими крышами – это вам не чердаки.

Значит, парадный вход. Я переместилась туда, где горели фонари и на стоянке сверкал габаритами внедорожник Кипчака. Здесь, на открытом пространстве, спрятаться было тем более негде.

Может, я ошиблась? Может, покушение планируется не здесь и не сейчас? Но позвольте, я явственно расслышала: «Как выйдет, так сразу и вали!»

Стараясь держаться в тени, я обошла все машины на стоянке. Киллер вполне мог затаиться в одной из них. Но все автомобили были пусты. Тогда я забралась в свою «шестерку» и минут пятнадцать посидела, внимательно сканируя окрестности.

И только когда знакомая фигура появилась на ступеньках ресторана, я все поняла. Какая ты идиотка, Охотникова! Вот что значит почти полгода профессионального простоя!

Я включила зажигание и, не дожидаясь, пока машина прогреется как следует, подъехала поближе к выходу из ресторана. Машина Кипчака стояла далеко – у выезда со стоянки, и, чтобы добраться до нее, Акиму было необходимо пересечь метров десять освещенного пространства.

Что ж, дадим киллеру возможность убедиться, что все в полном порядке…

Я подождала, пока Кипчак вступит в тень, и только тогда высунулась из машины и негромко свистнула. Увеков насторожился. Рука его потянулась к карману. Надо же, а раньше Аким оружия не носил… Видимо, общение с Третьяком не пошло на пользу моему шефу.

– Аким Николаевич! – тихонько позвала я. – Это Женя-Стрелок. Идите сюда, только тихо.

Заинтригованный Кипчак приблизился к моей «шестерке». Я распахнула дверцу у пассажирского сиденья и сказала:

– Садитесь ко мне.

Кипчак стоял, блестя глазами в темноте. Он настороженно смотрел на меня, не понимая, что я затеваю.

– Садитесь! – начиная терять терпение, воскликнула я. – Не собираюсь я вас похищать! Залезайте в машину и посмотрите, что будет дальше.

Кипчак усмехнулся – видимо, идея, что я могу его похитить, позабавила бывшего бандита. Он сел ко мне в машину и захлопнул дверцу. В ту же секунду прогремел взрыв.

На месте, где только что стоял внедорожник Увекова, вспух огненный шар. Машина шефа подпрыгнула на месте, несмотря на броню, и приземлилась уже не на колеса, а на крышу. Что ж, тому, кто сидел в салоне, можно только посочувствовать…

Кипчак потрясенно уставился на меня. Таким своего шефа я еще не видела – лицо его побелело как бумага, но вовсе не от страха, а от ярости, глаза сузились. Кипчак положил руку на ручку дверцы.

– Куда это вы собираетесь? – поинтересовалась я.

– Да я их щас… – прохрипел Увеков.

Тут я ударила по газам, и моя «шестерка» рванула с места.

– Стой! Вернись! – заорал Увеков, пытаясь выскочить на ходу, но я только прибавила скорости. Пришлось моему бывшему шефу захлопнуть дверцу.

Я сбавила скорость только в десяти кварталах от места взрыва.

– Там был Сантана, – вдруг сказал Аким. – Сантана был в машине. Я, когда шел, видел, что он сидел в салоне. Я его не предупредил, что выхожу, а он кемарил на заднем сиденье. Он всегда так делал, когда приходилось долго ждать. Мы с ним в одну боксерскую секцию ходили в восемьдесят девятом…

– Очень вам сочувствую, – жестко сказала я, не испытывая, впрочем, ни малейшего сочувствия к другу бандитской юности Увекова, – но вынуждена доложить, что Сантана был на службе не только у вас, но и у господина Третьяка. Ваш шофер и был тем человеком, через которого к Третьяку утекала информация, не предназначенная для его ушей. Ну, это если не считать того, что Сантана был в курсе постельных похождений вашей подруги Ксении и возил ее на свидания к Третьяку…

Кипчак мрачно уставился на меня.

– За базар отвечаю, – поспешно сказала я. Мне не понравилось выражение глаз бывшего босса.

– Вернись туда, прямо сейчас! – приказал шеф.

– Это зачем? – поинтересовалась я.

– Они меня вальнуть хотели, как фраера! Я такого не прощаю!

Я остановила машину и заглушила мотор.

– Аким Николаевич, – сказала я, поворачиваясь к Увекову, – это не самая удачная мысль.

– Поучи меня, блин, – буркнул босс, но все-таки спросил: – А что ты мне предлагаешь?

– Сейчас для вас все складывается удивительно удачно, – проговорила я.

– Ни хрена себе – удачно! – вскипел Кипчак. – Партнер меня валить хочет, тачка в хлам, моего человека прикончили…

– Вашего человека, – вкрадчиво продолжала я, – прикончили вместо вас. И поскольку Сантана сидел в салоне, ваши враги уверены, что их план сработал. Что это вас взорвали в машине.

– Не пойму что-то, – нахмурился Кипчак. – Мой автомобиль был бронированный. Он не должен полыхать как свечка. Там стекла специальные…

– Не надо мне рассказывать про стекла, я и так знаю. Вы не заметили, что окно было открыто? Видимо, Сантана курил, сидя на вашем месте. Поскольку окно было опущено, датчики не сработали, и огонь пошел в салон…

– Миллион раз говорил ему не курить в тачке! – тихо проговорил Кипчак.

– Вот до чего доводят вредные привычки, – нетерпеливо подвела я итог. – Так вот, Аким Николаевич, ситуация, повторюсь, складывается уникальная. Ваши враги уверены, что убрали вас со сцены. Вы хоть понимаете, какой козырь в ваших руках?!

– Понимаю, не глупей некоторых, – усмехнулся наконец Увеков. – Давай излагай свой план. Я же вижу – ты что-то уже придумала, как обычно…

– Вы правы, Аким Николаевич, – усмехнулась я. – Давайте-ка не будем суетиться и сделаем все по-умному…

Я привезла Увекова к себе на съемную квартиру. Пока адрес моей берлоги никому не известен, а значит, мы в безопасности.

Был уже поздний вечер, когда мы уселись на продавленном диване – другой мебели в съемной хате не было. Кипчак снял пиджак. Тут я заметила, что рукав его белой рубашки в крови – видимо, поранился, когда пытался выскочить из машины на полном ходу. Я принесла из машины аптечку и велела Увекову:

– Раздевайтесь!

– Чего? – не понял мой бывший шеф.

– Думаю, лучше промыть рану. Вы же не можете разгуливать по моей квартире, истекая кровью?

Увеков усмехнулся и снял рубашку. Порез – довольно глубокий и длинный – был на локте. Я промыла его перекисью и заклеила бактерицидным пластырем.

Какая-то железяка в машине Коваля оставила разрез на рукаве и пальто, и пиджака Акима. Ну, чинить Увекову одежду я точно не собираюсь.

– Жить будете! – подвела я итог, убирая аптечку.

Но вместо того, чтобы одеться, Увеков подошел ко мне и поцеловал. Не могу сказать, что это стало для меня такой уж неожиданностью – чего-то в таком роде я и ожидала.

Что ж, Аким мне нравился. Да и вынужденное воздержание меня порядком достало. Что-то мне подсказывало, что, сказав «да» этому крепкому светловолосому мужчине, я не пожалею об этом.

К тому же сейчас ситуация была совершенно иной – я больше не работала на Акима и не была связана с ним отношениями «подчиненный – босс». Этику телохранителя я не нарушу…

А, да заткнись ты, Охотникова! Просто ответь на поцелуй, и хватит все усложнять!

Так я и поступила.

И не пожалела об этом.

Утром за кофе мы обсуждали план мести. Что ж, многие пары за утренним кофе обсуждают планы на вечер, ну а мы прикидывали, как заставить Третьяка расплатиться за все.

В итоге, после долгих споров и препирательств, мы выработали план, который устраивал нас обоих. По мне, он был чересчур легкомысленным. Ну не люблю я такие импровизации, да еще на территории противника… Зато Кипчак считал мои требования просчитать ситуацию и подготовить пути отхода паранойей.

– Что будет, то и будет, – рубя воздух искалеченной рукой, доказывал мне Аким. – Если он меня завалит, значит, судьба моя такая. Но я точно знаю – наша возьмет.

– Не понимаю, с чего такой оптимизм! – насмешничала я. – Третьяк тоже не дурак. Он будет ждать подставы и наверняка подстрахуется. В отличие от тебя, между прочим…

– Не пойму, что за претензии, – оскорбился Кипчак. – Сама же говоришь, чтобы я ребят своих на разборку не брал…

– Это не разборка! – вздохнула я. – И твои остолопы мне там ни к чему. У них рефлекс – чуть что не так, применять силушку. А этот гад нужен мне живым. Вдвоем справимся…

– Тебя не переспорить, – в сердцах бросил Аким.

– Ага, даже не пытайся! – фыркнула я.

Я набрала номер, который продиктовал мне Кипчак. Трубку взяли сразу.

– Аллё? – коротко рявкнул низкий мужской голос.

– День добрый, это Охотникова, помните меня? – представилась я.

С минуту в трубке царила тишина, потом Третьяк все-таки взял себя в руки и хладнокровно поинтересовался:

– Чего тебе?

– До меня дошли слухи, что моего бывшего босса больше нет на свете, – принялась я вдохновенно врать. – В связи с этим ищу другого защитника. Может, вы меня возьмете, так сказать, под крыло? А? Я умею быть очень полезной, вот и покойник так всегда говорил…

– Какой еще покойник?!

– Ну, как же! Аким Николаевич Увеков.

Третьяк промолчал. Это значило, что наш блеф удался на сто процентов – труп в салоне «авто» еще не идентифицировали. Я продемонстрировала Кипчаку поднятый большой палец. Все шло по плану.

– И вот поэтому я хотела бы с вами встретиться.

– Зачем? – бросил Третьяк.

– Понимаете… вы ведь уже в курсе того, что я недавно ездила в Питер? Так вот, там я встречалась с вдовой вашего школьного друга… и вдова рассказала мне кое-что интересное. Я хотела бы поделиться с вами этой информацией в обмен на гарантии моей, так сказать, безопасности в дальнейшем.

Тут я сжала кулаки. Теперь все зависело от того, попадется Третьяк на мою наживку или нет. Звучало все на редкость правдоподобно. Я действительно ездила в Питер – об этом авторитету наверняка донесли соглядатаи. Я нуждалась в гарантиях безопасности и была готова на многое ради этого… Вот только Третьяк в роли защитника и покровителя вызывал у меня омерзение.

– Ладно, подъезжай ко мне часикам к девяти, – наконец проговорил бандит, и я перевела дух.

– Э-э, не-е-ет! – хитро протянула я. – Так дело не пойдет! Давайте встретимся на нейтральной территории. А то кто я для вас? Просто муха. Хлоп – и нет меня.

– Где? – бросил авторитет. Да, слов понапрасну он тратить не привык…

– А давайте там, где пчелка! – предложила я. – Часиков в десять вечера. Прямо на минус втором уровне.

Третьяк невольно выругался. Видимо, моя осведомленность в его собственных делах бандиту чрезвычайно не понравилась.

– Только вы один приходите! – заторопилась я. – Иначе ничего не будет! Обмен не состоится!

– Какой обмен? – не понял бандит.

– Ну как же! Моей информации на ваши гарантии! – Я продолжала строить дурочку.

– До встречи, – буркнул авторитет и оборвал связь.

Я откинулась на спинку стула и утерла пот со лба.

– Ну что, купился он? – подался вперед Аким.

– Уф! Похоже, сработало!

Кипчак залпом допил кофе и сказал:

– Ну, давай готовиться, что ли.

– Давай, – проговорила я, расстегивая пуговицы на его измятой белой рубашке. Аким удивленно посмотрел на меня, а я прошептала ему на ухо: – Сегодня тебя, возможно, убьют. Или меня. Ну, если уж совсем не повезет, то нас обоих. И я не хочу напрасно терять время…

Первую половину дня мы провели в постели. Но часам к трем засобирались. Я отдала свой пистолет Кипчаку – Акиму предстояло изобразить козырь в рукаве. Своего оружия у Кипчака не было: последние лет десять он повсюду ездил с охраной. К тому же покалеченная рука не давала ему как следует стрелять. Но Аким заверил меня, что прекрасно управляется и левой.

Встреча была назначена на десять вечера. Но я не собиралась ждать так долго – к зданию «Медтеха» наша «шестерка» подкатила уже в половине седьмого.

– Зачем так рано-то? – злился Кипчак. – Не люблю я этот объект… У меня от него мороз по хребту продирает.

– Так надо, – заверила я своего любовника. – Просто доверься мне, ладно? И все будет нормально.

Я была согласна с Увековым – темная громада заброшенного завода по производству медицинского оборудования и на меня нагоняла тоску. Завод стоял со дня смерти хозяина – Ильи Сергеевича Авдюшкина. Сейчас и цеха, и участок находились в собственности Кипчака, который выкупил все это у вдовы. Так что мы без труда проникли в здание. Я отключила сигнализацию – вполне простенькую, и мы оказались на территории. Машину мы загнали в какой-то ангар, чтобы не мозолила глаза нашим гостям.

А в том, что гости вот-вот пожалуют, я ни секунды не сомневалась. Не такой человек Владимир Петрович Третьяк, чтобы позволить себя обыграть. Авторитет пригонит не меньше десятка друзей и соратников по бандитскому ремеслу, к гадалке не ходи. Но и я далеко не маргаритка на лугу…

Минус второй уровень представлял собой подземный этаж. Гулкое эхо наших шагов разрывало пыльную тишину заброшенных цехов. Эти помещения не использовались и при жизни Авдюшкина, так что сюда очень давно не ступала нога человека.

Светя себе фонариком, я внимательно осмотрела помещение. Да, при желании здесь можно развернуть производство больших партий препаратов, и никто не узнает. Посадит Третьяк каких-нибудь гастарбайтеров, которые и по-русски не говорят. Будет держать их взаперти и стеречь, как рабов. А время от времени сменять одну партию дешевой рабочей силы на другую. Это только кажется, что организовать подпольное производство в наше время невозможно. Вспомните «Черкизон» хотя бы… Тем более что у Третьяка большие люди в друзьях ходят, и даже свой карманный депутат имеется.

Наконец я нашла наиболее выигрышную позицию.

– Вот твоя точка, – сказала я Акиму. – Стой здесь и ни в коем случае не вмешивайся. Отсюда тебе будет все отлично видно и слышно. Если Третьяк решит устранить меня собственными руками, прострели ему коленку. А лучше обе. Только смотри не промахнись – он нам еще нужен!

Кипчак молча кивнул. Мы обсудили каждую деталь нашего рискованного предприятия, и говорить больше было не о чем. Если все сложится как надо, у нас будет достаточно времени, чтобы пообщаться…

Я немного поиграла с рубильниками, наконец разобралась, как включается освещение в громадном зале с пустой лентой конвейера посредине. Теперь оставалось только ждать.

Первый визитер возник в дверях зала без четверти восемь. Мысленно я похвалила себя за то, что не послушалась Акима, который советовал подождать, не ехать в такую рань и не торчать в цеху, глотая пыль понапрасну.

Не-ет, голубь мой сизокрылый! Вовсе не понапрасну!

Вслед за первой тенью мелькнул силуэт второго, потом третьего… Я насчитала восемь непрошеных гостей. Братки рассредоточились, занимая наиболее выгодные для стрельбы позиции.

Фишка была в том, что я заранее прошлась по цеху и позиции эти тоже срисовала. Так что мне не составило особого труда подобраться к номеру первому. Неслышно ступая, я приблизилась к мужику, который сопел, ерзал, поудобнее устраиваясь на своей точке, и вырубила его ударом ребром ладони по шее. Ударь я чуть сильнее, и бандюгану конец. А так я только вывела его из строя минут на тридцать-сорок.

Точно так же я поступила со вторым. Потом с третьим. Навестила четвертого. Пятый что-то почувствовал и попытался поднять тревогу, поэтому его я наградила ударом по темени. Кажется, немного перестаралась – рассекла ему кожу. Кровищи будет…

Но времени оказывать бандиту первую помощь у меня не было. Следовало поскорее оказать ее – в смысле помощь – оставшимся товарищам ушибленного. Что я и сделала… В итоге все восемь были успокоены на время. Руки и ноги неудачливым киллерам я замотала промышленным скотчем. Чрезвычайно многофункциональная вещь и продается в обычном хозяйственном магазине! Освободиться от клейкой ленты без помощи режущего предмета невозможно.

Подумав, я сволокла бездыханные тела вниз и по одному запихала в громадный промышленный холодильник. Разумеется, из-за отсутствия электричества холодильник не работал. Но зато тяжелая металлическая дверца позволяла надежно изолировать этих типов.

Я отряхнула руки и прислонилась к дверце, отдуваясь. Да, такая тяжелая работа не для моих хрупких плеч… Но звать Кипчака я не стала – ему полагалось стоять на точке, не двигаясь с места. Воздуха в холодильнике хватит… дайте-ка прикинуть, как вычисляется объем? Ага, часа на два точно хватит. Так что если мы с Акимом уцелеем, то я выпущу бандитов на волю. А вот если нас тут прикончат… Что ж, парни будут нашей погребальной жертвой. В древности в могилу вождя клали коней, рабов, рабынь, само собой, и даже собаку, чтобы ему одному не было грустно в загробном мире. А ведь Кипчак – настоящий вождь. Да еще слегка повернутый на старине и традициях своего народа… Так что жертва будет ему в самый раз.

Третьяк прибыл вовремя – ровно в десять массивная фигура пересекла освещенный проем коридора и встала на пороге.

– Заходите, Владимир Петрович, не стесняйтесь! – крикнула я. – Я уже жду! Прямо заждалась вся!

Третьяк вошел в зал. Я передвинула рубильник на щитке, и одинокий прожектор осветил пятачок, на котором мы стояли. Теперь мы с авторитетом смотрелись, как актеры на сцене. Именно в этом и заключалась моя задумка. Ну и Третьяка тоже, честно сказать.

Не бог весть какая придумка, но действенная – жуть! Смысл ее в том, что твой противник один-одинешенек, а у тебя за спиной союзничек. Ну, или союзнички, как в случае с бандюганами. «Вас много – я одна», только с точностью до наоборот!

И достаточно щелкнуть пальцами, как в твоего противника ударят выстрелы из темноты.

– Ну, я тебя слушаю. – Низкий голос Третьяка эхом отдавался от каменных сводов заброшенного цеха. – Чего ты там базарила про вдову Ильи? Что она тебе рассказала?

Тяжелый взгляд авторитета буравил мне переносицу.

– Вдова рассказала мне, что вы были школьным другом ее мужа. Что помогли ему с приватизацией этого вот предприятия. Думаю, она была не вполне законной… но что теперь говорить – дело давнее…

Третьяк мрачно уставился на меня. Руки он держал в карманах пальто. И то ли кулаки у него были размером с дыню каждый, то ли у него там пара стволов…

– Вот и все, что мне рассказал вдова, – подытожила я. – А насчет остального я сама догадалась. Вы решили организовать на «Медтехе» производство каких-то запрещенных веществ. Что? Наркотики? Или психотропные препараты для нужд клиники вашего друга Сосковца?

Третьяк молчал.

– Ну, сейчас это не так уж важно. Главное, что Авдюшкин отказался. И вы его убрали.

– Не пойму, чего ты гонишь, – мотнул лобастой башкой авторитет. – Фантазии какие-то…

– Ну почему же фантазии? Я ведь была там, не забыли? Я охраняла Илью Сергеевича в ночь покушения и прекрасно видела, что аэрозолем в салон брызнул именно ваш приятель Сосок.

– Хватит базлать, не было его там! – вскинул голову Третьяк.

Отлично! Микрофон под моей курткой старательно записывал все, что мы говорили.

– Значит, это был не Сосок, а кто-то другой. Дела это не меняет. Главное то, что вы убили вашего бывшего друга, а повесить это все хотели на меня. Для этого меня привезли в клинику Сосковца и накачали психотропным препаратом.

– Сосок клялся и божился, что ты ничего не вспомнишь, – мрачно сказал Третьяк. – Что ты будешь овощ.

– Вынуждена вас разочаровать! – криво усмехнулась я. – Овощем я не стала, но вот память вы мне повредили основательно. Любая экспертиза признала бы меня в тот момент невменяемой. Вы немного понаблюдали за мной. Моя жизнь в шалмане вас устраивала. Дескать, я после убийства своего клиента попыталась затеряться на социальном дне… Постепенно я, так сказать, социализировалась. Вы испугались, что я могу вспомнить все. Пора было действовать. И только вы собирались предъявить меня, тепленькую, правоохранительным органам, как вдруг произошло непредвиденное – я оказалась на службе у Кипчака. И вы пальцем не могли меня тронуть без того, чтобы не натравить на себя Увекова лично и всю его свору. Кстати, зачем вы его убили? Он же был вашим партнером?

Третьяк издал губами неприличный звук.

– Партнером? Да он был непредсказуемый, как псих в смирительной рубашке.

– Ну-ну. К тому же главное он уже сделал – купил для вас участок. И передал вам права на него. Вы ведь успели заключить какое-то соглашение о долях? О том, что в случае смерти одного из компаньонов остальные наследуют его долю? Даже депутата Дудникова пригласили в вашу шайку для солидности. Кипчак и купился.

Третьяк вынул руку из кармана. Я напряглась. И ничего не произошло.

Внезапно авторитет насторожился. Он повертел головой, вгляделся в темноту – видимо, недоумевал, куда подевались его ребятки.

– Что, Владимир Петрович, меня пора валить? – насмешливо спросила я. – Дали сигнал, а ничего не случилось? Если вы ищете своих наемников, то они тут. Все восемь, в целости и сохранности. – И я постучала по тяжелой дверце холодильника. На лице Третьяка не дрогнул ни один мускул. Надо признать, старый бандит умел держать удар.

Третьяк вгляделся в темноту и спросил:

– Ну и кто у тебя там прячется?

Я оставила вопрос без ответа.

– Вы мне задолжали, Владимир Петрович! – весело сказала я.

– Не припоминаю такого, – отозвался авторитет, изучающее глядя на меня своими медвежьими глазками.

– Ну как же! Вы задолжали мне четыре месяца моей жизни. И вам придется заплатить за это. Ну а в первую очередь за смерть моего клиента, Ильи Сергеевича Авдюшкина…

– А мне ты, гнида, вообще жизнь задолжал, – раздался из темноты голос Кипчака. И Увеков вышел на свет. Я едва не застонала. Рано, ох, рано! Ведь мы все обговорили, продумали до мельчайших деталей! Я и думать не могла, что Кипчак не совладает со своими нервами и явится выяснять отношения со старым бандитом, вместо того чтобы держать его на мушке, обеспечивая нашу безопасность.

Глаза Третьяка расширились от удивления. Покойник с пистолетом – такое не каждый день увидишь…

– А еще ты спал с моей бабой! – сказал Кипчак и выстрелил авторитету прямо в центр лба.

– Нет! – заорала я, но было уже поздно. Третьяк повалился на бетонный пол, как падает подрубленное дерево, и остался лежать безжизненной тушей. Да, с такого расстояния промахнуться крайне трудно…

– Ты что наделал? – напустилась я на Акима. – Я ведь записала все, что он говорил! А как теперь вести процесс? Кто будет давать показания?!

– Женя, опомнись, – усмехнулся Кипчак. – Какой процесс? Какие, на хрен, показания? Ты что, не знаешь, какие люди у него в друзьях ходили, с руки ели… Он бы вышел на волю через неделю – это при том, если бы его вообще закрыли! И нам с тобой мало бы не показалось. Я так думаю, нам вообще больше не жить в этом городишке, если бы я сейчас не вышиб ему мозги…

В полном обалдении я смотрела на Кипчака. А он подошел к трупу и поставил на него ногу – совершенно как охотник, заваливший льва на сафари и теперь желающий фотографий на память.

– Так что я сделал лучше для всех нас, поняла?

– Отдай пистолет, – кипя от ярости, попросила я.

– Да пожалуйста! – Увеков протянул мне мое оружие. – И что теперь?

– Теперь? – Сузив глаза, я смотрела на своего любовника. – Теперь, Аким, мы расстанемся. Сейчас мы выйдем отсюда, я сяду в свою тачку и поеду домой. А куда денешься ты, мне плевать. Кстати, не забудь по дороге в свой роскошный особняк звякнуть в полицию и сообщить, что здесь труп. Ну, если не хочешь, чтобы он тут и остался…

– Женя, я не понимаю, – нахмурился Увеков. – Он ведь был упырь, каких мало. Он тебе угрожал…

– Да, точно. Все так и было, – подтвердила я. – А вот ты, Кипчак, как был бандитом, так им и остался. А это значит, что нам не по пути.

Все получилось так, как я предсказывала. Мы вышли из здания. Ледяной ветер моментально пробрал до костей. Увеков поежился, повыше поднял воротник пальто и направился к воротам, ни разу не оглянувшись.

Я вывела из ангара «шестерку» и даже успела включить зажигание. Но потом вспомнила, что у меня осталось одно дело. Я выскочила из машины и вернулась в здание. С некоторым трудом повернула тугую ручку и распахнула дверцу холодильника. Моим глазам предстали восемь покрасневших от недостатка кислорода бандитских рож. Неудачливые киллеры хватали воздух ртами, как рыбки гуппи.

– Извините, мужики, чуть не забыла, – вздохнула я и покинула помещение. Дальше как-нибудь выберутся сами…

А я села в машину и поехала сама не зная куда.

Опомнилась я возле дома Белогурова. О, вот и отлично! Антоша – тот человек, которого я сейчас не прочь увидеть. Он напоит меня чаем, выслушает новости и посочувствует моим горестям…

Но я жестоко просчиталась. Белогуров был дома. Антоша открыл мне дверь и крайне нелюбезно уставился на меня.

– Привет! – улыбнулась я. – Впустишь или так и буду на пороге стоять?

Журналист неохотно посторонился, пропуская меня в квартиру.

– Слушай, что ты как неродной? – спросила я, усаживаясь на знакомый диванчик. Антон поджал губы совершенно как наша с Милой соседка – пенсионерка таким образом демонстрирует свое неодобрение.

– Антон, я чего-то не пойму, – наконец не выдержала я, – у тебя ко мне какие-то претензии? Тогда изложи мне, что у тебя на душе накипело. А то я ведь сама не догадаюсь…

– Ну надо же! – с большой долей сарказма произнес Антон. – Теперь я тебе зачем-то понадобился! Видимо, ты успела поссориться со своим кратковременным постельным партнером?

– Чего-о? – опешила я. – Антон, что это значит? Что ты себе позволяешь?

– А чего меня стесняться! – В голосе Белогурова звенели слезы. – Вчера вечером я решил посмотреть, как там Женя поживает. Подъезжаю к съемной хате. И что же я вижу? Женя ведет к себе домой Кипчака, легенду преступного мира Тарасова!

– Слушай, Увеков если и был легендой, то лет пятнадцать назад, – попыталась оправдаться я. – И вообще, Антон, какое тебе дело, кого я привожу к себе домой?! Я что-то не пойму: помимо того что ты приватизировал мой образ, так сказать, в Сети, ты посягаешь на меня лично? Так очнись на минуту, вернись к реальности и вспомни: ты мне годишься если не в сыновья, дружок, то в младшие братья точно! И я тебе ничего не обещала, заметь! А что ты там себе нафантазировал – твое личное дело.

Белогуров обиженно сопел.

– В общем, до свидания. Позвони, когда вернешься к реальности! – отчеканила я и захлопнула за собой дверь так, что едва не сорвала ее с петель.

Ну, Белогуров! Не ожидала от него таких корсиканских страстей! Антоша представлялся мне персонажем скорее комическим. Да, парнишка немного мне помог, но это еще не повод предъявлять какие-то претензии… Видите ли, ему не понравилось, что у меня свидание!

При слове «свидание» я вдруг вспомнила о Ксюхе. Да, блондинке можно только посочувствовать. Сегодня она лишилась последнего из своих любовников. Ксения еще не знает, что Третьяк мертв. Жалко несчастную дурочку. Ксюха разом потеряла все.

Интересно, что она хотела мне рассказать? Может, встретиться с ней и пообщаться?

Я набрала номер, предусмотрительно забитый в память телефона. Мне ответил заспанный голос:

– Аллё? Кто это?

– Ксения? Это Женя. Ты хотела встретиться со мной. Я готова.

– Ладно, говори, куда подъехать. – Блондинка просыпалась прямо на глазах.

– Ресторан «Фергана» знаешь? Жду тебя там через полчаса.

И я нажала отбой.

Руля в сторону ресторана Узбека, я размышляла о нелегкой женской доле. Все-таки женщина должна быть самостоятельной. Должна стоять на собственных ногах и отбрасывать свою собственную тень. Вот поглядите на Ксению. Она всегда ставила на мужчин – и что теперь? Блондинка разом лишилась и Увекова, и Третьяка. Возможно, Ксюха еще найдет любителя на свои слегка увядшие прелести, но сильно я бы на это не рассчитывала. Так что я вполне готова предложить бедняжке немного денег за ее информацию. Пусть уедет куда-нибудь…

Ресторан «Фергана» сиял огнями, несмотря на поздний час. Я знала, что некоторые гости засиживались в уютных кабинетах далеко за полночь, так что время по местным понятиям было детское.

Ассириец встретил меня уважительным поклоном.

– Добрый вечер. Рад служить, – склонился передо мной хозяин.

– Слушай, сейчас сюда приедет Ксения, ты проводи ее ко мне, ладно? И найди нам какое-нибудь тихое местечко, нам поговорить надо, – попросила я.

Узбек усадил меня в отдельном кабинете со стенами из черного стекла. Но я уже не обольщалась насчет «тихого местечка», помня, насколько тонки перегородки между этими кабинетами и служебным коридором. Впрочем, не думаю, что Ксюха сообщит мне нечто важное. Я согласилась на эту встречу вовсе не потому, что меня могла бы заинтересовать информация, которую пыталась продать мне блондинка. Скорее, я просто искала повод дать Ксюхе немного денег, чтобы она убралась из города до того, как ею заинтересуются. Причем интерес она вызовет не только у правоохранительных органов, но и у корешей Третьяка…

Я специально назначила встречу в ресторане Узбека. Место проверенное, для меня абсолютно безопасное. Кто ее знает, эту блондинку, что ей взбредет в глупую голову…

Я предпочитаю не рисковать.

Тем более не собираюсь пить с ней кофе или что-то в этом роде. Да я из рук Ксении и стакана воды не приму – после того, что было!

Бывшая подруга Кипчака явилась с небольшим опозданием, но я ничего другого от нее и не ожидала.

– Ой, Женя, как хорошо, что ты перестала ломаться и согласилась встретиться со мной! – такими словами приветствовала меня Ксения.

– Я тоже рада тебя видеть, – усмехнулась я и с удивлением обнаружила, что эти слова – чистая правда.

Тут вошел Узбек и поставил перед нами подносик. На чеканном серебре исходили паром две чашки чая, еще там были какие-то лепешки.

– Мы ничего не заказывали! – вскинулась я.

– Подарок от заведения! – улыбнулся Узбек. Только тут я почувствовала, насколько голодна.

– Спасибо! – Мое лицо помимо воли расплылось в улыбке. Узбек поклонился и вышел. Я схватила лепешку и впилась в нее зубами. Ксения, пригорюнившись по-бабьи, смотрела, как я ем. Я вытерла салфеткой пальцы и поинтересовалась:

– Ну? Что ты собиралась мне сообщить?

– Ты пей, Женечка! – сказала Ксения. – Успеем поговорить!

Я взяла чашку и сделала глоток. Вкус чая показался мне странным. Но я знала, что Узбек добавляет в чай самые неожиданные ингредиенты – цветок подсолнуха, имбирь, гвоздику и тмин. Поэтому удивилась я не сильно. Гораздо больше я удивилась, когда комната завертелась у меня перед глазами и я провалилась в глухую темноту.