64. Стерильно

Бар был заперт. Недертон снова прижал большой палец к стальному овалу. Ничего не произошло.

Однако он заметил, что ничуть не огорчился. Может, так чувствуют себя те, кто поставил ламинаты в Патни. Мысль была настолько необычная, что Недертон огляделся, словно проверяя: не видел ли кто, как она у него мелькнула. Видимо, он находился в каком-то сложном биофармакологическом состоянии, «медичи» что-то сделал с его допаминовыми уровнями, рецепторами – в общем, с чем-то. Радуйся, посоветовал он себе, хотя, возможно, все было не так просто.

Тлен сказала Недертону, что заснул он сразу и спал беспробудно до самого появления Бертона. «Медичи», объяснила она, эмулировал эффект гораздо более долгой фазы быстрого сна, чем на самом деле, и еще много чего. Однако, после того как они усадили Оссиана в кресло, Тлен отправила Недертона досыпать, предварительно еще раз приложив «медичи» к его руке. После того крайне неаппетитного и кровавого, что происходило с Оссианом, процедура казалась негигиеничной, хотя Недертон знал, что на своем наноуровне «медичи» всегда стерилен.

Теперь он проснулся снова и спустился по лестнице-сырорезке. В яхте никого не было, кроме двух перифералей. Приятель Флинн, Коннер, оставил свою на шикарной кровати Зубова-деда. Она лежала, раскинув руки крестом и плотно сдвинув щиколотки.

Появилась эмблема Лоубир – пульсирующая корона. Недертон стоял лицом к столу, и создавалось впечатление, что в кресле за мраморной столешницей сидит коронованный призрачный сотрудник «Милагрос Сольветры», фирмы тоже по-своему призрачной.

– Да?

Эмблема перестала мигать.

– Вы спали, – сказала Лоубир.

– Появился брат Флинн. Неожиданно, – ответил он.

– Его тщательно отбирали в армию за исключительное сочетание импульсивности и объективного расчета.

Недертон чуть повернул голову, переместив эмблему за окно, но теперь казалось, что призрак стоит снаружи, смотрит внутрь.

– Мне показалось, что он все-таки уравновешеннее того, другого.

– Изначально так не было. Их армейские досье сохранились в нашем мире со времен до вмешательства Льва. Они оба искалечены, в разной степени.

– Мне было неприятно, что он в ее периферали. – Говоря, Недертон подошел ближе к окну, поскольку заметил, что вдалеке вроде бы запульсировала арка.

Загорелась другая, ближе, и он увидел Оссиана, который шел к гобивагену, как-то странно выставив вперед чуть согнутые в локтях руки.

– У Оссиана такой вид, будто он толкает что-то, чего здесь нет.

– Русскую коляску. Я поручила техникам в срезе Льва ее разобрать.

– Коляску? – Тут Недертон вспомнил, что видел ее, завуалированную, в прихожей.

– Мы сделали практически невозможным хранение запрещенного оружия. То, что извлекут из коляски, будет почти стерильно.

– В каком смысле стерильно? – спросил Недертон. Ему представился «медичи».

– Лишено опознавательных знаков.

– Зачем оно вам?

– Вы ели? – спросила Лоубир, пропуская вопрос мимо ушей.

– Нет. – Он внезапно понял, что и впрямь голоден.

– Тогда лучше подождать, – сказала Лоубир.

– Чего подождать?

Но ее эмблема уже исчезла.