36
Больше всего Ян любит смотреть детям в глаза. Чистые мордашки, честный взгляд. Дети ничего не скрывают – просто не знают, как это делается. Они еще не научились убедительно врать, как взрослые. По ним всегда видно, в каком они настроении.
Но и Лилиан сегодня тоже не может скрыть, что ей скверно. Ян пришел на смену и сразу увидел, что она не в себе. Рыжие волосы не расчесаны, блузка помята, тусклые, усталые глаза.
– Все хорошо, Лилиан?
– Замечательно.
– Нет, серьезно… что-то не так?
– Все так… просто очень хочется домой.
Вряд ли она пойдет отсюда домой. Скорее в бар или куда-то еще. Ему кажется, что она с каждым днем выглядит все хуже и хуже. Осень? Выпивка? Теперь он уже знает – Лилиан слишком много пьет. Но об этом говорить не принято.
Ну и ладно. У него свои проблемы.
За Лилиан закрывается дверь, и он идет к детям. Мира и Лео. Теперь в школе ночуют только двое. Они сидят в целом море строительных кубиков. Ян улыбается и садится на пол рядом с ними.
– Шикарное здание!
– Мы знаем! – весело кричит Мира.
Лео, похоже, не так доволен результатом, но даже он сегодня выглядит спокойным. Ян выбирает несколько кубиков и складывает фундамент:
– Мы будем строить больницу.
Три часа и много разных игр спустя он кормит детей, рассказывает сказку и укладывает спать. Они засыпают мгновенно. Дети спят, а он сидит в кухне и заполняет заказы на питание на послезавтра.
Время идет. В его сумке лежат тридцать семь писем, которые он скоро доставит в больницу.
И одно из них – от него. К Алис Рами. Он начинал письмо несколько раз, но в конце концов дело пошло. Пять страниц. О том, как они вместе были в Юпсике, о чем говорили, о том, что было с ним потом, как он выучился на воспитателя детского сада и оказался здесь, в «Полянке».
Он словно забыл о данном самому себе обещании не передавать больше писем в Санкта-Психо.
И напоследок добавил, что никогда ее не забудет. Я не забуду тебя никогда. Это вовсе не признание в любви. Это правда.
Он поднимает голову и вздрагивает – на него уставилось его собственное, чуть размытое отражение в черном окне. Улыбнулся своему испугу и тут же насторожился – ему показалось, что за окном движутся какие-то тени.
Что это? Животные? Люди?
Он прилип к стеклу. Если это люди, то они очень близко к ограде. Между двумя фонарями, туда свет не достает.
Может быть, выйти посмотреть? Не стоит.
Ян возвращается к послезавтрашнему меню.
Внезапно звонят в дверь – долго и настойчиво.
Ян смотрит в сторону двери, но не поднимается с места.
Еще звонок. Еще раз и еще раз.
Он не двигается.
Звонки прекращаются, но через несколько секунд кто-то стучит кулаком в окно кухни. Ян сильно вздрагивает.
В окне чье-то бледное лицо. Какой-то худой, костлявый, наголо выбритый человек стоит и смотрит на него с яростью. Темная куртка надета поверх белого халата. Лицо Яну незнакомо.
– Ты откроешь или нет? – слышит он приглушенный стеклом рев.
Ян медлит.
– Ты там один?
– А кто ты? – вопросом на вопрос отвечает Ян.
– Ночная охрана… открывай!
Наверняка знакомый Ларса Реттига.
– Покажи удостоверение.
Охранник достает пластиковую карточку и прижимает к стеклу. И в самом деле – ночная охрана.
– Откроешь ты или нет?
Что ж, охрана есть охрана.
Ян открывает форточку, и в кухню врывается ледяной ночной воздух.
– Что случилось?
– Сорок четыре. Ты кого-нибудь видел?
Ян понятия не имеет, что значит этот код, но на всякий случай отрицательно качает головой:
– Никого.
– Если увидишь – включишь тревогу.
Охранник даже не ждет ответа, отходит от окна и исчезает в темноте.
Ян закрывает форточку, и в кухне становится очень тихо.
Нет. Почти тихо. Тикают часы, неумолимо приближаются к полуночи, и он должен отнести пакет в комнату свиданий. Не стоило бы сегодня туда ходить.
Заглядывает в спальню. Дети мирно спят.
Побег? Неужели и вправду кто-то бежал из клиники?
И что ему делать?
Оставаться на месте, с детьми. Но он просто обязан, пусть и в последний раз, отнести письма в Санкта-Психо. По всей территории сейчас наверняка рыщут охранники, так что надо быть очень осторожным… но он все равно пойдет туда. Слишком уж важные вещи он написал в письме Рами. Она должна это прочитать.
Он выжидает еще двадцать минут и чувствует, что спать хочется все сильнее. В глаза будто песок насыпали. Откуда эта усталость? От Стены?
Темно и одиноко. И ничего с этим не сделаешь. Без десяти минут двенадцать он заставляет себя встать и заходит к детям. Все спокойно.
Как всегда, достает из кухонного ящика магнитную карточку.
Последняя доставка. Ангел-передатчик в спальне, Ангел-приемник на поясе. Дверь в подвал заперта – еще бы, после внушения Марии-Луизы. Он открывает дверь и набирает код.
Все тихо и темно, он быстро идет по туннелю. Сегодня он волнуется больше обычного, хотя что там говорить – наловчился.
Подняться на лифте, оставить конверт и вернуться заняло всего четыре минуты. А через пять Ян уже запер за собой подвальную дверь, как будто ничего не произошло.
И теперь – спать. Он раздвигает диван, стелет кое-как, думает о письме Рами.
И закрывает глаза.
Его будит какой-то скрежет.
Он открывает глаза – все темно. Значит, он все-таки уснул. Смотрит на часы – да, конечно. На будильнике рядом с кроватью светятся цифры: 00:56.
Но что там скрипит за окном? Не показалось ли со сна?
Ограда? Кто-то лезет по ограде?
Ян резко встает, быстро надевает свитер и брюки, приподнимает жалюзи и таращится в темноту.
Ничего не видно.
Что-то не так… а что? А вот что: за окном не должно быть так темно. Ближний прожектор не горит.
Он складывает ладони рупором и прикладывает к стеклу. Сует голову между ладонями и прилипает носом… вот теперь что-то видно. Какое-то движение.
И опять скрип. Тихий, но вполне различимый.
Он был прав. Ограда. Тень на ограде медленно ползет вверх.
Наружная дверь закрыта, он знает точно.
Только не выходить наружу. Не оставлять детей.
Что его толкает? Он надевает сапоги и куртку.
Ветер усилился, стало заметно холодней. Ян вжимает голову в плечи и бежит к тому месту, откуда слышен скрип. Он уже у забора «Полянки» и всматривается в темноту.
Скрип прекратился. Но тень человека видна, вон он, почти у самого верха ограды. Ян видит, как беглец тянется к спирали из колючей проволоки, теряет равновесие – и короткой дугой падает назад.
Глухой удар.
Яну некогда бежать за ключами к калитке, он прыгает через забор «Полянки» и бежит к ограде Патриции.
Но у самой ограды в лицо его бьет мощный луч ручного фонаря.
– Кто здесь? Имя, фамилия? – В голосе угроза.
– Ян Хаугер… Я работаю в подготовительной школе.
– О’кей, я тебя знаю. Ты замещаешь меня в «Богемос».
И Ян тоже его узнал. Широченные плечи. Карл, ударник. На поясе – баллон со слезоточивым газом и наручники. Санитар… Приятель Реттига. С его помощью Ханна проникает в больницу.
Ян хочет задать прямой вопрос, но Карл его опережает:
– Ты отнес?
– Отнес что?
– Пакет? – Он кивает в сторону больницы, туда, где помещается комната свиданий.
Он знает. Нет смысла отрицать.
– Да… я там был.
– Хорошо. Захвачу, когда все успокоится.
– А что случилось?
– Код сорок четыре.
– Это что… побег?
– Ну да! Но колючку так просто не возьмешь…
– И что вы будете делать?
– Мы о нем позаботимся.
Ян собирается идти к детям, но охранник его останавливает:
– Со всем этим надо кончать.
– С чем? С письмами?
– Со всем… все идет наперекосяк.
– Как это?
Но Карл оставляет вопрос без ответа, поворачивается и уходит. Ян видит, как он идет вдоль ограды и исчезает в темноте.
