Глава 5

Кэрри остолбенела.

– Вы удивлены? Мы же не можем называть его «малыш». Подброшенным детям кто-то все равно дает имя.

– Но мы не имеем права. Это не наш ребенок.

– Сейчас наш. И вполне вероятно, будет таким еще несколько дней. Нам надо пока что как-то его называть. «Ребенок» или «он» – это неправильно.

Кэрри начала ходить по квартире, стараясь не встречаться с Дэном взглядом.

– Ну и что вы придумали? Хотите назвать его Дэном?

Ей неловко от его слов, и поэтому она над ним насмехается. Он это понял.

– Я не хочу называть его Дэном. Мы будем путаться. А какие имена нравятся вам?

– Не я даю ему имя, – отрывисто ответила она.

– Почему бы и нет?

– Он не мой ребенок.

Дэн покачал головой:

– Ну и что? Давайте придумаем имя, которое понравится нам обоим. Может, вам нравятся такие безумные имена, как Метеор? Или модные имена? Или имена знаменитостей? Или вы предпочитаете что-то более традиционное?

– Метеор? Вы шутите?

– Вы забыли, что я нью-йоркский полицейский и чего только не наслышался.

– Представляю. – Кэрри взяла бутылочку с молоком и снова села на диван. – Попробую дать ему еще немного. – Она смотрела, как маленький ротик сомкнулся вокруг соски и начал сосать. – Мне вообще-то больше нравятся традиционные имена, – наконец сказала она.

– Типа Джон, Джо или Боб?

– Нет. Это уж чересчур просто. Что-то… особенное. Что-то заметное. Как насчет библейского имени?

– Да вы меня экзаменуете. Придется вспомнить воскресную школу.

– Вот и вспомните. Может, Иосиф? Или Исаак? Или Иеремия?

Дэн назвал первые пришедшие ему в голову имена:

– Ной? Давид? Голиаф?

Он хотел вызвать у нее улыбку. И это сработало: она включилась в игру.

– Петр, Павел или Матфей?

– Адам, Моисей или Иисус?

Они замолчали, припоминая, какие еще имена назвать.

– Авраам.

– Авраам.

Они произнесли это в унисон. И оба улыбнулись.

Кэрри смотрела на ребенка.

– Авраам, – прошептала она. – Это гордое имя. Что вы думаете?

Он сел с ней рядом:

– Авраам… Мне нравится. К тому же это имя одного из наших лучших президентов. Замечательно.

– Да, мне тоже так кажется. – Кэрри смотрела на маленькое личико – ребенок старательно сосал из бутылки. Она кивнула. – Вы правы – нам надо назвать его… даже временно. Жаль, что его мать не оставила записки с именем.

– Лучше бы она оставила хоть какую-нибудь одежду. Или подгузники. Или что-нибудь такое, из чего мы поняли бы, что ей не плевать на своего сына.

Кэрри покачала головой и осторожно вынула бутылочку изо рта Авраама, затем подняла его, придерживая головку за подбородок, и стала гладить ему спинку.

– Посмотрим, удастся ли ему на этот раз срыгнуть. – И повернулась к Дэну. – Вы строго судите о людях, Дэн. Странно. Вы не задумываясь стали помогать этому малышу. Вы даже не слишком расстроились, когда Шэна сказала, что вам придется какое-то время подержать его у себя. Мы не знаем, что произошло. Неужели вы не проявите к его матери, по крайней мере, хоть небольшую снисходительность?

– Нет.

Вот так. Твердо и безапелляционно.

Авраам выгнул спинку и срыгнул. Головка у него поникла.

– Молодец. Он устал. Наверное, пора уложить его спать.

Дэн кивнул, сложил полотенца, которые вынул из шкафа, и соорудил подобие матраса на дне колыбели.

– Подходит?

– Прекрасно. – Она должна поскорее его уложить. Ребенок, прижавшийся к шее… Это дарит утешение, покой. На нее обрушивается целый шквал чувств. Она этого не хочет.

Кэрри опустила Авраама в колыбель и накрыла вязаным одеяльцем. Затаив дыхание, она смотрела на него. Она даже не сразу заметила, что Дэн стоит рядом. И тоже затаил дыхание.

Первое кормление Авраама прошло успешно.

– Как вы думаете, поменять ему подгузник? – спросил Дэн.

– Если вы сейчас его разбудите, я вас убью.

Дэн выпрямился и перевел взгляд на кухонные часы:

– О, уже половина одиннадцатого. Неудивительно, что я проголодался. А вы? Вы хотите есть, Кэрри?

– Наверное, я пойду, – покачала она головой.

– Вы это серьезно?

Кэрри снова покачала головой, но уже решительно.

И неожиданно что-то щелкнуло – исчезли все барьеры: и ребенок, и вообще пространство между ними. Дэн смущал ее. В порядке ли у нее волосы? Не смазан ли макияж?

Несколько месяцев она жила словно в тумане, ей и в голову не приходило, как она выглядит в глазах мужчин.

В Дэне было что-то такое, от чего – если она находилась близко от него – ей делалось неловко. Она не хотела никакого воскресения чувств, не хотела даже думать об этом. Особенно когда ей хорошо известно, куда эти чувства могут в результате привести.

А сейчас взгляд помимо воли устремился на его ровные белые зубы и едва заметные усталые морщинки в уголках глаз. Честное, искреннее лицо… И тут он вывел ее из этого состояния, нахально подмигнув и вызывающе скрестив руки на груди:

– Если мне придется арестовать вас, я это сделаю.

Она быстро отвела взгляд:

– Арестуете меня?

Он улыбнулся:

– Чтобы удержать вас здесь. Заставить помогать мне ночью с Авраамом. Что я знаю о новорожденных?

– А что знаю я? – Она начала закипать от злости… и от чего-то еще непонятного. – Только потому, что я женщина, я должна разбираться в уходе за младенцами?

– Нет. – Он произнес это спокойно. Должно быть, такому тону его научили в полицейской академии. Научили, как усмирять взбешенного преступника. – Я считаю, что вы просто еще один человек, а две головы лучше, чем одна.

Логично. И разумно. А все выдуманные аргументы, которые раньше приходили ей в голову, стали казаться жалкими.

Но разве она справится с наплывом чувств, которые могут ее захлестнуть, если она проведет ночь с новорожденным младенцем?

И еще… Дэн. Кожу у нее приятно покалывает, когда она смотрит на его коротко подстриженные темные волосы и большие карие глаза.

Он с ней то и дело заигрывает. Похоже, что это его привычное поведение. Для такого парня, как он, флиртовать с женщинами естественно. Флирт для него – вторая натура. Но ей это не свойственно. И защиты от флирта у нее нет. Она не хочет, чтобы ее завлекли его блестящие глаза и дразнящая улыбка. Не хочет выглядеть рядом с ним неуклюжим подростком. С каждой минутой ощущение неловкости росло.

Кэрри бросила взгляд на Авраама и подошла к окну.

– Как вы думаете, сколько времени он проспит?

Она покачала головой:

– И это тоже мне нужно посмотреть в Интернете. Часа четыре для новорожденных, наверное, достаточно?

Дэн посмотрел на часы:

– Значит, у нас есть время до половины третьего. – И улыбнулся. – Вы предпочитаете ночную смену или оставите мне?

Кэрри заколебалась:

– Дэн, право, не знаю. Я вам говорила, что опыта ухода за детьми у меня нет. Как я узнаю, если что-то пойдет не так? Я не смогу за пару часов прочитать все, что следует знать о младенцах. Что, если мы сделаем что-нибудь неправильно?

– Мы сможем лишь постараться. И в любом случае вспомните, как вы себя повели с самого начала – вполне естественно.

От этих слов холод пробежал у нее по спине. Она понимала, что он хотел сделать ей комплимент, но ум и тело откликнулись совсем по-иному.

Она старалась отстраниться от того, что происходит сейчас. Запереть это на замок и спрятать подальше в надежное место. Это очень трудно. И будет еще труднее.

Она дрогнула, когда Авраам уткнулся ей в шею, и она вдохнула детский запах. Пора ретироваться, побыть одной. Лишь таким образом она сможет пережить этот обрушившийся на нее новый опыт.

И еще Дэн. Почему они ни разу раньше не разговаривали? Неужели она настолько замкнута в своем мирке, что в его глазах казалась совершенно недоступной?

Кэрри наблюдала, как он роется в буфете. Наконец он извлек стаканы и бутылку содовой. Сквозь тонкую футболку проступали тугие мышцы. Она постаралась не смотреть на то, как поношенные джинсы обтягивают ему бедра, но глаза все же скользнули вниз. А он тоже смотрит на нее таким же образом? Может, стоило придать больше значения тому, что на ней надето?

– Вижу, вы приоделись.

Она слегка улыбнулась, подошла к столу и села:

– Раньше у меня не было времени об этом подумать. Я нечасто разгуливаю по квартирам незнакомых мужчин в пижаме и халате.

– Разве? – Глаза его сверкнули. Он пытался снять напряжение, в котором оба пребывали. – В вашей квартире холодно? Вы были так укутаны, будто живете в иглу.

Кэрри сделала глоток содовой, которую он ей налил:

– Нет. Просто я так оделась для удобства. Я замерзла, когда промочила в слякоти замшевые сапоги. Пальто все было в грязных подтеках, поэтому, вернувшись домой, я хотела одного – согреться. И еще наесться. Всем подряд.

Он сел и, склонив голову набок, смотрел на нее. В неярком свете кухни его глаза казались почти черными. В таких глазах хочется утонуть.

– А что значит – все подряд?

Она пожала плечами:

– Шоколад во всех видах. Сыр для макарон. Рогалики с сыром на гриле. Каша. Оладьи. Я накупила всего у мистера Мелтцера, потому что боялась застрять в доме на несколько дней без еды, – и усмехнулась.

Квартиру заполнил запах пиццы.

– А вы не могли бы поделиться своими запасами? – спросил Дэн.

Она улыбнулась во весь рот. Атмосфера быстро менялась. Они уже не выглядели как растерявшиеся соседи. Но что это? Заигрывание? Кэрри и не помнила, когда кокетничала, и забыла, как это делается.

Она положила локти на стол и подперла ладонями голову.

– О, я, право, не уверена насчет того, чтобы поделиться. Но вот продать могла бы.

– Ага, волк в овечьей шкуре? – Глаза его озорно заблестели. – Вы являетесь сюда с невинной улыбкой в шерстяных носках и в бабушкиной пижаме… и с подкинутым ребенком. Хвастаетесь огромными запасами еды у себя в квартире и требуете от меня выкуп. – Он откинулся на спинку стула и постучал по столу. – Вы не девушка в бабушкиной пижаме, да? Это уловка. Вы на самом деле девушка-секси, которой больше по вкусу неглиже. – Он задумчиво постучал себя по подбородку. – Вопрос в том, какого оно цвета.

Кэрри чувствовала, как краснеет. Ей не показалось: он флиртует с ней. Но что ее поразило – или испугало? – это то, что она тоже хочет пофлиртовать с ним. Может, продать рогалики за поцелуй?

От этой мысли щеки у нее запылали.

– Что плохого в бабушкиных пижамах? Они прячут многие грехи.

– У вас нет никаких грехов, – не колеблясь ни минуты, произнес он.

У Кэрри дыхание застряло в горле. Она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он так это сказал, словно у него не было никаких сомнений. Что это значит?

Она сделала попытку отделаться шуткой, чувствуя себя при этом тинейджером, а не взрослой женщиной двадцати семи лет.

– Вы мужчина. Вы не знаете, что такое силикон в бюстгальтере или утягивающее нижнее белье.

Он наклонился к ней через стол и нахально улыбнулся:

– Вам не нужно ни то ни другое.

Его лицо рядом с ее лицом. Она видит все крошечные смешливые морщинки в уголках его глаз и даже несколько веснушек на щеках.

Он такой привлекательный, и еще… запах его лосьона. Это щекотало нервы, усиливало остроту ощущений. Кожу покалывало, волосы зашевелились, во рту пересохло, и она провела языком по губам.

Кэрри была не в силах отвести взгляд от его рта. И от карих глаз. В таких глазах можно раствориться.

В голову лезли совершенно безумные мысли о едва знакомом мужчине, а по животу растекалось тепло.

Такого она не ощущала с тех пор, как…

На нее словно опрокинули ведро холодной воды. А из колыбельки слышалось ровное дыхание.

Вот зачем она здесь. Ни по какой другой причине. Дэна она не интересует. Он просто не хочет остаться один на один с ребенком. Он ясно выразился по этому поводу.

А остальное?

Да она едва его знает. Он так хорош собой, и при его работе у него, вероятно, куча обожательниц.

От этой мысли она отпрянула назад, а он непонимающе заморгал и сдвинул брови.

Тогда Кэрри уставилась в стол. Так безопаснее.

– Разве у вас нет знакомой, которой можно позвонить и попросить помочь вам с Авраамом? Уверена, что у вас полно знакомых девушек и они с радостью вас выручат.

– Что вы имеете в виду?

Она дернула плечом, изображая равнодушие, хотя только что почти спросила, есть ли у него подружка.

– Я имею в виду, что у вас должна же быть знакомая, кто может вам помочь лучше, чем я.

Он покачал головой:

– Все знакомые женщины-полицейские в настоящий момент дежурят. Друзья, те, кто женат, живут слишком далеко отсюда, чтобы приехать и помочь. – Он выразительно на нее посмотрел. – А недавние подружки… да я не подпустил бы их на пушечный выстрел к этому малышу.

Кэрри чуть не подавилась содовой.

– Тогда, возможно, вам следует быть более взыскательным в выборе подруг. – Она хотела, чтобы это прозвучало шутливо, но получилось как выговор. Это оттого, что она натянута как стрела.

Он пожал плечами:

– Наверное.

Слово повисло в воздухе.

Кэрри от неловкости заерзала на стуле.

– У вас действительно никого нет, к кому вы могли бы обратиться за помощью?

– Только вы.

– Дэн… – Она стала смотреть на падающий снег. Снегопад усилился, хотя куда уж сильнее.

Кэрри обвела взглядом квартиру и взмахнула руками:

– Мне это не нравится, Дэн. Я не знаю вас. А вы не знаете меня. И не имеет значения то, что вы полицейский, тот, кого считают «хорошим парнем». Независимо от ребенка я не могу оставаться в квартире с незнакомым мужчиной. Я буду чувствовать себя неловко.

Дэн откинулся на спинку стула и внимательно смотрел на нее:

– А что, если я пообещаю не приближаться к вам ночью? Вы можете спать в моей комнате, а я – здесь на диване. Колыбель можно передвигать. Таким образом вы будете обособленны, но мы оба будем знать, что другой рядом, если понадобится помощь.

Находиться в комнате вместе с Авраамом, лежащим в колыбели… Она готова прямо сейчас сказать «нет».

И тут Дэн подался вперед и взял ее руку:

– Кэрри, мне нужна помощь. Вы мне необходимы. Не говорите, что вы не сможете остаться.

У нее в горле образовался ком. Она посмотрела на его губы. Что с ней творится?

Вся ее сущность призывала тотчас убежать.

Но этика поведения и прирожденная доброжелательность заставляют ее остаться. Она не может сейчас бросить Авраама. Его родная мать уже это сделала. Именно она, Кэрри, нашла его. И ей нести за него ответственность.

– Дэн, я действительно чувствую себя неловко, – вздохнула она.

– В таком случае посмотрим, как избавить вас от неловкости. Итак, Кэрри Маккензи, какой у вас любимый фильм?

– Что? – Этого она не ожидала. Она ожидала, что он начнет расспрашивать ее о личной жизни. Спрашивать, почему она так реагирует и что с ней происходит весь вечер.

Его вопрос застал ее врасплох. Она не сразу подобрала ответ.

– Если вы о фильмах для взрослых, то это «Грязные танцы». А если для детей, тогда точно «История игрушек». Но зачем было задавать такой вопрос?

– Этот вопрос называется «Чтобы получше вас узнать». – Он сделал глоток содовой и поднял брови. – Разве вы ни разу ни с кем не встречались и не задавали такого вопроса?

Вот это да. Парень не промах – сразу переходит к делу. Она открыла было рот, чтобы спросить, что он хочет этим сказать, но… Он произнес это небрежно и равнодушно. А что бы она сейчас ни сказала, будет выглядеть точно небезучастно.

Кэрри глубоко вдохнула и сказала:

– Это было достаточно давно, и я отвыкла.

– И как давно?

Своим вопросом он застал ее врасплох. Кэрри могла соврать или сделать вид, что она пресыщенная особа. Но не захотела.

– Около семи лет назад.

Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Неужели прошло столько лет? Она встречалась с Марком пять лет, прежде чем забеременела Руби, и с тех пор прошло больше года. Надо отдать Дэну должное: он и глазом не моргнул, никаких остроумных замечаний, никаких вопросов. Он просто выслушал ее слова. Зачем вообще она это сказала? Эту тему надо окончательно закрыть и вернуться к его первоначальному вопросу.

– По очевидным причинам я упустила мюзикл.

Он поднял брови:

– Какие такие очевидные причины?

Она пожала плечами:

– Я не смогу их сосчитать. Поверьте мне, что я знаю слова каждой песни каждого существующего мюзикла. – Кэрри нахально подмигнула. – И даже кое-какие танцы.

Он перегнулся через стол:

– Я вам верю. – Он не сводил с нее глаз. – Может, я попрошу вас показать мне танцевальные па.

Кэрри чуть не задохнулась, к щекам прилила краска. Она поспешила со своим подмигиванием. Хотела выглядеть более развязной и беззастенчивой, чем была на самом деле. Наверное, зря она себе это позволила. Особенно когда почувствовала исходящее от него тепло. Пора вернуться на безопасную территорию.

– А вы? – спросила она.

– «Большой побег» со Стивом Мак-Куином на мотоцикле. Ничто с этим не сравнится.

Кэрри кивнула. Она видела этот фильм сто раз и знала некоторые фразы наизусть.

– А как насчет детских фильмов?

Он немного застеснялся, но все-таки произнес:

– Вы удивитесь: я обожаю «В поисках Немо». Обожаю Марлина и Дори. Это один из тех мультфильмов, когда включаешь телевизор, ходишь туда-сюда – и помимо воли фильм тебя затягивает на два часа. – Он прищелкнул пальцами.

Кэрри не удержалась от улыбки:

– Вы никак не похожи на парня, которому нравится «В поисках Немо».

Он сделал еще глоток содовой.

– Вот видите? Вы многого обо мне не знаете. А я о вас. Вам со мной уже не так неловко?

У Кэрри вырвался смех.

– То, что я знаю, какие фильмы вам нравятся, не означает, что я буду чувствовать себя уютно, оставшись на ночь в вашей квартире.

Он кивнул.

– Кэрри, что привело вас в Нью-Йорк? Я знаю, что фирма арендует квартиру наверху, но почему вы приехали? И почему это произошло сейчас?

Вот он, этот убийственный вопрос. Всплыл неожиданно и застал ее врасплох. Ей следовало предвидеть это.

Как ответить ему? Как ответить таким образом, чтобы не выдать себя, не сказать всего?

Кэрри взяла стакан и подошла к раковине.

– Я помою посуду. – Она открыла кран с горячей водой и налила в таз моющее средство.

– Но мы ведь еще не закончили?

Она вздрогнула, потому что Дэн оказался у нее за плечом, а его теплое дыхание касалось уха. Она не может ничего произнести – голос у нее задрожит, а он это услышит. Поймет, как он на нее действует.

Дэн поставил свой стакан в раковину, и на мгновение их пальцы соприкоснулись. Ей хотелось расслабиться, прижаться к нему… это ведь так естественно.

Но отчаянно колотящееся сердце не позволяло ей этого. И мозг тоже.

В теплой воде образовались пузырьки пены и поднялись наверх почти до локтя.

Он тоже опустил руки в таз, тесно соприкасаясь с Кэрри плечом.

– Я хочу сказать, что мы еще не закончили разговор. Я думаю, что вы уходите от моего вопроса, а я хочу знать почему. – Теперь он накрыл ладонями ее руки, отчего дыхание застряло в груди. – Что, если я хочу немного лучше узнать вас, Кэрри Маккензи? Несмотря на нашу необычную встречу… и несмотря на нашего соседа.

Он поднял палец в мыльных пузырьках, которые переливались радугой. Кэрри не могла говорить, да и что говорить, не знала. Что ответить? Она, как под гипнозом, следила за пузырьками, которые лопались у него на пальце. Дэн засмеялся и задел мыльным пальцем ее по носу.

Кэрри от удивления охнула и вдохнула пену, отчего зашлась в кашле, согнувшись пополам. Дэн со смехом начал хлопать ее по спине, сначала с силой, а затем осторожно гладя, пока она не отдышалась.

Кэрри выпрямилась. Дэн продолжал гладить ее мокрой рукой, а вторую руку положил ей на бедро.

– К чему это? – Она повернулась к нему лицом.

– Ради смеха. – Он одарил ей белозубой, типично американской улыбкой.

Кэрри закусила губу.

– Из-за вас я вся мокрая. – Она оттянула у себя на спине футболку. Нет! Она не это хотела сказать. Щеки у нее зарделись. Только бы он не истолковал ее слова превратно!

Но он лишь опять одарил ее своей чувственной улыбкой.

– Мы этого не допустим. Хотите переодеться? – Он подошел к двери – в спальню, вероятно. – Постараюсь найти вам что-нибудь.

Все очевидно и откровенно.

Кэрри сложила руки на груди. Ей, конечно, следует принять оскорбленный вид, но, честно говоря, не хотелось. Она даже польщена, ну… совсем капельку.

– Вы в колледже были плейбоем?

Он прислонился к дверному косяку:

– Что, если так?

– В таком случае вы привыкли к дамскому обожанию.

Напряжение в воздухе ее убивает. Будь она героиней фильма, ей следует подмигнуть и пройти мимо него в спальню.

Дэн со вздохом закатил глаза:

– Мне нравится, когда вы так подтруниваете надо мной. Наверное, все дело в акценте…

Из угла комнаты раздалось хныканье, и они оба вздрогнули.

Все другие мысли выскочили из головы. Оба моментально оказались у колыбели, нагнувшись над спящим ребенком.

– Что это было? – спросил Дэн.

– Откуда я знаю, – прошептала в ответ Кэрри.

Она смотрела на то, как маленькая грудка Авраама поднимается и опускается, поднимается и опускается. Это успокаивало.

– Мы решили, у кого будет ночная смена?

Она хотела сказать «нет». Сказать, что она не сможет остаться. Она убежит наверх, укроется в своей тихой квартире. И выбросит из головы несвоевременные мысли о флирте.

Но… этот малыш. Авраам.

У него нет матери, которая заботилась бы о нем. Находиться рядом с ним тяжко. Это пытка.

А если это послано ей свыше? Если она должна это преодолеть?

Да, она горюет по своей дочери. Она выплакала море слез и провела не одну неделю, мучаясь вопросом «что, если бы?». Она наблюдала, как их с Марком отношения медленно, но неотвратимо разрушаются. Они оба знали, что это неизбежно, но расставание не было легким.

Поэтому она осталась совершенно опустошенной.

Но позволила ли она ране затянуться?

А Дэн совсем не похож на Марка. Марк не ушел от нее – он практически убежал.

Дэн… Он берет на себя ответственность – пусть и временно – за подкинутого ребенка. Может, ей хоть на пять минут прекратить судить о всех мужчинах по Марку? Может, ей следует узнать кого-нибудь такого, как Дэн? Кого-нибудь, кто восстановит ее веру в человечество.

А как это сделать? Она не знала.

Кэрри выпрямилась, скрестив руки за спиной, и потянулась. Дэн тут же оказался позади нее.

– Кэрри, все в порядке? Вы хотите мне что-то сказать?

Вот оно. Возможность объяснить ему, почему она так странно себя вела. Шанс обнародовать правду, прояснить обстановку.

Но она разрывалась на части от сомнений. Между ними пролетело возбуждение, и они оба это почувствовали. Ей был приятен этот легкий флирт. Она вновь ощутила себя нормальным человеком, даже учитывая то, что ситуация далека от нормальной.

Она едва знает Дэна, но почему-то с ним чувствует себя в безопасности. Его поведение с подкидышем, то, как он немедленно отправился в непогоду искать мать ребенка… И то, как он начал нянчить малыша. Все это внушало уверенность.

Но что произойдет, если она прямо сейчас расскажет ему свою историю?

Она может предсказать, что будет. И для этого ей не нужен огромный хрустальный шар. В тот момент, когда она произнесет: «В прошлом году я родила мертвого ребенка. Моя дочь умерла», исчезнет вибрация между ними. Исчезнет возбуждение. Исчезнет ощущение, которого она не знала целый год.

Поэтому, исключительно из эгоизма, она промолчит и останется. Неужели она настолько эгоистична?

Кэрри для храбрости глубоко вдохнула и повернулась лицом к Дэну.

Он протянул руку и коснулся ее щеки.

– Кэрри?

Она проглотила слюну и не произнесла слова, которые на самом деле надо было сказать. Она не хочет заглушить звоночек, еле слышно зазвеневший у нее внутри. Так чудесно ощущать это легкое возбуждение. Словно… начало чего-то нового.

– Что, если я буду первой сменой? Я посплю на диване около колыбели, первое кормление за мной, и первая смена подгузника тоже за мной. – Она произнесла это твердо и убедительно.

По его глазам было ясно, что он хочет продолжить задавать вопросы. Но… он лишь кивнул и улыбнулся:

– Добро пожаловать заступать на дежурство, Кэрри Маккензи.