Глава 5

Блэйк открыл было рот, чтобы в очередной раз сказать ей «нет», но тут зазвонил телефон Эвы. – Черт, – пробормотала она, узнав номер своей матери на экране. Она не хотела разговаривать с ней сейчас, но по опыту знала, что мать лучше всего держать на коротком поводке. – Прости, это моя мать, – сказала она.

Блэйк жестом дал ей понять, что подождет, и повернулся обратно, к раковине, окну и виду Лондона, не собираясь слушать их разговор. Однако это было довольно сложно.

Даже стоя спиной к ней, он уловил напряжение в ее голосе. Он не слышал, чтобы Эва хоть раз заверила мать в том, что она в порядке, или пересказала ей события прошлой ночи, а потому пришел к выводу, что мать ее об этом не спрашивала. Эва, похоже, просила мать чего-то не делать, и просьба эта звучала все менее вежливо.

Затем он услышал:

– Я сейчас с другом. Я все расскажу, когда вернусь. А пока не давай никаких интервью.

Ее мать собиралась идти в прессу?

Она даже не попрощалась; он просто услышал, как Эва бросила телефон на обеденный стол.

– Как ты? – спросил он.

– Я в порядке, – ответила она усталым голосом.

Подняв руку, она потерла шею. Движение это вызвало множество интересных событий под ее рубашкой.

– Знаешь, вообще-то ты могла бы и сказать матери, где находишься.

Эва тихо фыркнула:

– Нет уж. Ей бы я сказала в последнюю очередь.

– Она не одобряет твоей профессиональной деятельности?

Эва издала резкий смешок:

– Она-то еще как одобряет. Она была одной из первых королев красоты. Всем знакомая история: себя не реализовала и принялась использовать меня. Когда я приняла участие в своем первом детском конкурсе, мне было всего месяц.

Блэйка поразила горечь в ее голосе.

– Дай угадаю. Ты выиграла?

Эва улыбнулась, невзирая на его легкую иронию:

– Я выигрывала каждый конкурс, в котором принимала участие, пока мне не исполнилось два года, и мой отец топнул ногой, настояв, чтобы у меня была нормальная жизнь.

– Но потом ты взялась за старое?

– После смерти отца у нас были долги. Мама много работала, чтобы платить по счетам, а потом я выиграла национальный конкурс новых моделей, и…

Блэйк кивнул:

– Ты вытянула счастливый билет.

– Да.

Он нахмурился.

– И что же, вы обе не сошлись в вопросе направления твоей карьеры?

– Нет. Мама наняла для меня агента. Своего старого школьного друга по имени Пол. Он занимался всем, что касалось моей карьеры: моей работой, моими деньгами и имиджем. Я во всем зависела от него. Он, я и мама были одной командой.

Блэйк все еще не понимал, в чем проблема.

– И это… плохо?

– Плохо, когда он занимается растратой твоих денег у тебя за спиной, а параллельно спит с твоей матерью, задурив ей голову так, что, даже когда его предательство раскрылось, она защищала его в суде, умоляя меня дать ему еще один шанс. А потом она сбежала с ним за границу, прихватив мои деньги. Вышла за него замуж, а меня, в семнадцать лет, оставила на произвол судьбы.

Блэйку показалось, будто его ударили кулаком в грудь, и он сделал пару шагов в ее сторону. Как могла мать бросить несовершеннолетнюю дочь?

– Она выбрала его, а не тебя?

– Да. Это так. Сказала, что, мол, «с тобой все будет хорошо, дорогая! Ты молода и красива, и все жаждут подписать с тобой контракт, благодаря Полу! А мне тоже нужна любовь».

Блэйк помотал головой. Ее предали два близких ей человека. Неудивительно, что у нее такой характер.

– Они развелись четыре года спустя. Мать вернулась домой и пыталась снискать мое расположение. Но я уже наняла Рэджи, который научил меня трем важным вещам: никому не доверять, самой контролировать собственные деньги и не считать своего агента другом.

Блэйк про себя решил, что должен извиниться перед Рэджи, если они встретятся снова. Очевидно, что он вооружил Эву самым необходимым ей багажом знаний. Возможно, он даже перестарался.

Семья Блэйка была большой и шумной, где каждый стремился сунуть нос в твои дела, и выносить это было крайне сложно, когда хочешь укрыться где-нибудь и зализать раны. Но он никогда, ни на минуту не сомневался, что семья всегда готова его поддержать.

– Наши отношения… натянутые, – сказала Эва, опустив руку.

– Прости, – сказал он. – Когда не доверяешь семье, это плохо.

Эва ничего не могла возразить.

– Тебе не о чем сожалеть, – сказала она. – Просто возьми меня с собой.

Ее голос пронизывала горечь, и Блэйк понял, что отказать ей уже не сумеет. Во всем мире она была абсолютно одна. У нее не было даже семьи, на которую при случае можно опереться. Отец умер. Мать бросила, предпочтя ее агенту. Ее надменность являлась не более чем игрой. Эве требовался человек, которому можно верить, и похоже, что таким человеком оказался он.

Но Блэйк не сомневался, что согласие неизбежно вернется к нему бумерангом и стукнет его в зад.

– Значит, покровитель?

Ей потребовалось несколько секунд. Потом она осознала, что означают слова Блэйка, и искра надежды вспыхнула в груди Эвы.

– Это значит… да?

Блэйк кивнул. Ее реакция лишь укрепила принятое им решение.

– Это значит да.

Эва почувствовала такое облегчение, что у нее закружилась голова. Она улыбнулась. Затем не удержалась и, подойдя к нему вплотную, обвила его шею руками.

– Спасибо! Спасибо! – проговорила она, крепко его обнимая.

У Блэйка перехватило дух, когда она всем телом, вплотную прижалась к нему. Она была одного с ним роста. Хвостик покачивался перед его глазами, и он не был уверен, что сумеет вытерпеть несколько дней, не притронувшись к ее волосам.

Он закрыл глаза. «Пристанище, и только. Ей нужно переждать».

– Ладно, ладно. Давай только без эмоций, – сказал он, отодвигая ее от себя, но тут где-то на улице раздался хлопок, и она тут же снова вновь прижалась к нему.

Руки Блэйка автоматически обвили ее талию.

– Все в порядке, не бойся, – сказал он, чувствуя грудью, как колотится ее сердце. Обеими руками она вцепилась в его футболку. – Это просто чья-то выхлопная труба.

Эва его почти не слышала. Но Блэйк был спокоен. И она поняла, что опасности нет.

– Прости. Я еще долго буду вздрагивать.

Блэйк взял ее под руки.

– Все в порядке, – сказал он, нежно прижав к себе.

– Спасибо, – пробормотала она дрожащим голосом.

Блэйк кивнул. «Только не это». Он отступил на два шага, чтобы не стоять слишком близко.

– У меня есть условия, – сказал он.

– Условия?

Блэйк кивнул:

– Да. Их два.

Эва молча смотрела на него. Он выпрямил указательный палец:

– Никто не должен знать, где мы. Ты должна находиться здесь инкогнито, а я не должен лишиться спокойного отпуска. Я не хочу, чтобы все превратилось в цирк, если кто-нибудь продаст информацию папарацци.

Эва кивнула. Ее это вполне устраивало – она и сама не хотела, чтобы о месте ее пребывания сообщили в новостях, потому и не рассказала об этом матери.

– Ладно. Я скажу Рэджи, что мы на несколько дней уедем.

– Нет, – перебил ее Блэйк. – Он знает, как с тобой связаться. А о том, что ты покинешь город, ему знать не нужно.

– Пожалуй, ты прав. – Эва нахмурилась. – Он тебе не очень нравится, верно?

Блэйк равнодушно пожал плечами. Теперь, кое-что узнав об этом человеке, он относился к нему намного лучше.

– Вопрос в том, доверяю ли я ему. Нет, не доверяю.

Человек, ставящий карьеру Эвы выше ее безопасности, не мог заслуживать доверия. Эва улыбнулась уголком рта. Она знала, что Рэджи был жадным до денег, но потому она его и наняла. Ее карьера была для Рэджи наивысшим приоритетом, и именно в таком человеке она нуждалась после слизняка Пола.

– Он единственный человек, которому я все же верю.

В индустрии моды она доверилась инстинктам Рэджи и его железной репутации. Он бы не предал ее, потому что слишком серьезно относился к конфиденциальности клиента.

– Будем считать, что здесь наши мнения не сходятся.

Эва позволила себе улыбнуться шире.

– Мне кажется, это не последний раз, – пробормотала она.

Блэйк вздохнул. Так казалось и ему. Ее улыбка делала ее губы еще более желанными, и на миг он забыл, что она купила себе место в его жизни, в его долгожданном отпуске.

– Второе, – продолжил он, вновь собираясь с мыслями и, на всякий случай, делая еще шаг назад. – Тебе придется во что-нибудь переодеться. Нет смысла от кого-то прятаться вместе со мной, если ты выглядишь…

Блэйк остановился, окинув ее взглядом. Шорты и рубашка почти не прикрывали ее тело. Он сделал общий жест рукой:

– …так.

Несколько месяцев назад Эву наверняка оскорбило бы то, как он оглядел ее, не говоря уже о его очевидном неодобрении. Но теперь она уже знала его достаточно хорошо и понимала, что в нем говорила солдатская жилка.

Она прекрасно знала благодаря ежедневным упражнениям и регулярным посещениям салона красоты: ее живот был плоским, подтянутым, загорелым и неотразимым в глазах каждого мужского индивидуума, у которого прощупывался пульс.

– Это как же? – спросила она, глядя на него невинными глазами. – Может, побриться наголо?

Блэйк ухмыльнулся в ответ:

– Полагаю, так далеко заходить не стоит. Может, наденешь парик? Или какие-нибудь шляпы, под которыми можно спрятать волосы. И большие солнечные очки. – Он снова опустил взгляд на ее ноги. – И еще широкую одежду. Больше никаких обтягивающих шорт и футболок.

Хотя, говоря по правде, ему казалось, что она могла надеть мешковину, и мужчины все равно бы на нее пялились.

– Я не хочу, чтобы какой-нибудь завсегдатай приканального паба узнал тебя и решил выручить пару-тройку фунтов, сдав тебя репортерам.

Эва не верила своим ушам. Не маскировка являлась ее профессией. Целыми днями она только и делала, что выставляла свое тело напоказ.

– Ну, надо же. Звучит забавно, – ответила она с отчетливой ноткой сомнения в голосе.

И все же она понимала, что он прав. Люди и раньше зарабатывали немалые деньги, сообщая прессе о ее месте нахождения. Кроме того, ей было интересно побыть где-то совершенно анонимно, пускай и не надолго. Она была на обложках журналов с четырнадцати лет и чувствовала дикую усталость от этого внимания.

– Это мои условия. – Блэйк пожал плечами. – Согласна ты или нет, решай сама.

– Согласна. Хотя мои шкафы не изобилуют подобной одеждой.

Блэйк покачал головой.

– Туда идти все равно опасно. Позвоню Джоанне, – сказал он. – Можем рассказать, какая удача ей улыбнулась, потом скажешь ей, что тебе нужно, а она купит все необходимое и привезет сюда.

Эва немного опешила:

– Не могу же я требовать от твоей сестры, чтобы она побежала мне за покупками.

– Поверь мне, – ухмыльнулся он, слушая щелчки набора номера. – Узнав о твоей щедрости, она захочет от тебя забеременеть.

Наконец, почти три часа спустя, они отправились в путь. Продукты питания были доставлены и разобраны. Единственными людьми, знавшими, что Эва Келли на борту с Блэйком, были Джоанна и Чарли. А им Блэйк доверял как себе. Все те дни и ночи, когда жизнь казалась бессмысленной и пустой, они были рядом и заставляли его жить. Любя его. Ссорясь с ним. Плача и напиваясь с ним.

Через забитую систему лондонских каналов лодка двигалась медленно, плывя на запад, через Пэддингтонский рукав канала Гранд-Юнион. Туристы наслаждались лодочными прогулками, пользуясь услугами частников и множества лодочных компаний. Погода была дивной, небо – голубым и безоблачным, солнце грело, и легкий бриз трепал его футболку. Если бы не его пассажирка, все было бы просто идеально.

Эва оказалась на удивление простой пассажиркой. Одетая в здоровенные шорты до колен и незаправленную футболку, с волосами, спрятанными под кепку, и в огромных, словно блюдца, солнечных очках, она выглядела как любой другой турист за штурвалом. Рассматривая, как мимо проплывает мир, она отвечала на звонки по телефону. Все от Рэджи.

На первый взгляд она даже близко не напоминала супермодель. На нее никто не таращился, дергая соседа за рукав и показывая пальцем. Она была всего лишь лицом в толпе.

Миссия «Замаскировать Эву Келли» выполнена. Он думал, что она сразу же затоскует, перестав быть центром внимания. Тем не менее она, казалось, была довольна его компанией, все время обмениваясь с ним короткими фразами.

После отплытия она исчезла минут на двадцать и вернулась с хрустящими хлебными роллами, набитыми ветчиной, латуком, дольками ананаса, зернистой горчицей и майонезом. Блэйк был голоден и не хотел тратить время на остановки, так что еда пришлась очень кстати.

– Спасибо, – сказал он, слизывая майонез с пальцев, стараясь не замечать, как она делает то же самое.

– Самое малое, что я могу сделать, – это накормить тебя, – сказала она.

Она и не думала останавливаться. Спускаясь в каюту, она сначала принесла теплые, только что из духовки, маффины с голубикой, а чуть позже – миску свежей нарезанной клубники.

К тому времени, как они достигли Буллс-Бридж, было уже шесть часов вечера, но, поскольку темнело в это время года только в девять, они отправились дальше, в Брентфорд, пройдя через Хэнвеллские шлюзы.

Оказалось, что Эва прекрасно обращалась с брашпилем. Блэйк знал, что задуманное им путешествие будет продвигаться медленно, потребует немалой физической нагрузки, к чему и готовился заранее. Но то, что Эва взяла на себя шлюзы, пока он направлял судно, в значительной степени ускорило дело.

У него перехватывало дыхание всякий раз, когда возле очередного шлюза она начинала болтать с людьми на других лодках. Всякий раз он ждал, что ее узнают. Но этого не произошло. Они пришвартовались у бечевника в Брентфорде около восьми вечера.

Двадцать минут спустя Блэйк уловил запах жарящегося мяса, спустившись в каюту. Он только что помогал неопытному владельцу соседней лодки, бросившей якорь перед ними. У него заурчало в животе.

Однако он забывал про страдания желудка, стоило ему взглянуть на почти раздетую Эву, крутящую своей восхитительной попкой под музыку в наушниках.

Мешковатый наряд исчез. Его сменило короткое и довольно условное платьице, доходящее до середины ляжек и плотно облегающее каждую линию ее тела. И уж конечно, оно повторяло каждый контур ее зада. На платье имелся аккуратный поясок.

Эва, жутко фальшивя, подпевала, помешивая что-то в миске. Ее мокрые волосы свисали вниз. Ноги были босыми. Супермодель вернулась.

Постояв несколько секунд, таращась на нее, он приблизился и прокашлялся, дабы привлечь ее внимание.

Эва перестала мешать.

– Ой, прости. – Она улыбнулась, вынимая наушники. – Меня эта песня всегда заводит. Ты голоден? Я готовлю стейк. И еще, мне кажется, это самый лучший дрессинг для салата, – она окунула в него палец и закатила глаза от удовольствия, – из всех, что я когда-либо делала.

Капля темной, бальзамического вида жидкости упала ей на грудь, прямо над вырезом ее платья. Взгляд Блэйка упал следом. Эва быстро подобрала ее, но не раньше, чем он отметил, что бюстгальтера на ней нет. Ни одна лишняя линия застежек или бретелек не проступала сквозь ткань ее платья.

Он снова посмотрел ей в лицо. Да, черт возьми. Он был голоден. Он с ума сходил от голода.

– Я думал, мы поедим в пабе на берегу, – сказал он.

– Завтра, – отмахнулась она и вернулась к своему занятию. – Если хочешь принять душ, у тебя шесть минут, пока стейки жарятся.

Блэйк покачал головой. Ему потребовалось бы куда больше времени, чем шесть минут, чтобы успокоиться, даже под холодным душем. Вместо этого он предпочел алкоголь.

– Выпьешь чего-нибудь? – спросил он, открыв холодильник. Он взял за горлышко бутылку пива, отвинтил крышку и сделал большой глоток.

Эва подняла глаза, наблюдая за движением его кадыка. В образе мужчины, поглощавшего пиво, присутствовало нечто первобытное. Ей вдруг подумалось, что он сделает, если она подойдет к нему и засунет свой язык глубоко ему в рот.

Она оглянулась на стейки, жарящиеся на сковороде:

– Мне тоже пива. Спасибо.

Блэйк поднял брови:

– Пиво? Ты пьешь пиво? – сказал он, вынимая и откупоривая еще одну бутылку.

От Эвы не ускользнуло удивление в его голосе, граничащее с иронией. Она оглянулась на него:

– Да. А что? Что, по-твоему, я пью? – Она взяла у него бутылку. – Но не тогда, когда расслабляюсь.

Блэйк прислонился к холодильнику:

– Шампанское. Фруктовые коктейли. «Грязный ковбой» – кажется, так его называют в барах?

Эва рассмеялась. Он явно не одобрял перечисленное.

– Я люблю шампанское и фруктовые коктейли, это правда. Но вообще, я простая девчонка и предпочитаю всему этому бутылочку пива.

Блэйк поперхнулся. Он поверить не мог. Чтобы доказать ему, что говорит правду, Эва запрокинула голову и сделала три долгих и очень сексуальных глотка. Его взгляд скользнул вниз по ее шее, к груди – не слишком большой, не слишком маленькой и очень аппетитной. Она встретила его взгляд понимающей полуулыбкой; веки ее были слегка опущены.

Глаза их встретились. Грудь и живот, казалось, потяжелели и напряглись. Не сводя глаз с Блэйка, она поигрывала горлышком бутылки, водя пальцами вверх и вниз по запотевшему от холода стеклу.

После трех месяцев щепетильной вежливости он, наконец, смотрел на нее с чисто мужским интересом.

– Не стоит судить о книге по обложке, Блэйк, – пробормотала она.

Блэйк сделал глубокий вдох в унисон ее словам. Ее обложка разительно изменилась за последние двадцать четыре часа, с момента покушения. И он не был уверен, что ему по душе непредсказуемая женщина, которую он видел перед собой. По крайней мере, предыдущую Эву Келли он уже знал.

– Я накрою стол, – сказал он, отворачиваясь и радуясь, что ему есть чем занять свой разум и свои руки. Чем-то, помимо нее.