Глава 6
Услышав приближающиеся шаги, Лукас обернулся:
– Ты права.
– Правда? – Кейт выгнула тонкие, словно нарисованные брови. – Ты так извиняешься? И, возможно, просишь меня позвонить специалистам?
– Да, это было извинение. – Зачем она заставляет все проговаривать? Разве сразу не понятно?
Но он не был уверен, стоит ли вовлекать ее в ремонтные работы. Его глодало чувство вины. На нее и так много навалилось, а она тут беспокоится о нем… то есть о доме. Это ему стоило предлагать ей помощь.
Может, Лукасу пришлось бы не так тяжело, если бы он открылся кому-то, когда потерял дочь. Но вместо этого он закрылся и потерялся в своей боли. «Драгоценности Кэррингтонов» балансировали на краю катастрофы. Даже сейчас ему приходилось расплачиваться за принятые тогда неправильные решения.
Наверное, Кейт чувствовала себя так же. В ее глазах Лукас видел боль. Но и что-то еще… целеустремленность? Ну конечно. Может, у нее и случился нервный срыв, но по наклону подбородка и развернутым плечам было видно, что тот момент миновал.
Но он все равно еще не был готов вкладываться в женщину, которую едва знал, даже если его тетя достаточно ей доверяла, чтобы пустить в его дом. Надо все обдумать.
Посмотрев на часы, Лукас сказал:
– Нам пора идти. Не стоит опаздывать.
– А как же крыша?
– Подождет еще несколько часов. Мы обсудим ремонт, когда ты вернешься из больницы.
В глубине души он знал, что появление Кейт в его жизни многое изменит… для них обоих. Пока неизвестно как. Но никому не понять, насколько тяжело ему помогать женщине с ее дочерью, ровесницей его собственной… хотя та его больше не узнает. Его мучили сожаления.
В машине по дороге в больницу оба молчали, и у Лукаса было слишком много времени на размышления о том, что он потерял и насколько ничтожным человеком себя чувствует. Он покосился на Кейт:
– Почему ты такая тихая?
– Я думаю о том, как собрать деньги на операцию.
Светофор переключился на зеленый, и Лукас нажал на газ.
– У тебя есть семья, которая могла бы помочь?
– Нет. У меня семья маленькая, и мы не близки. Мать помогала, когда Молли заболела, но ей не хватило терпения на все анализы и поездки по больницам. Сейчас она в Лос-Анджелесе, а может, в Лас-Вегасе, наслаждается жизнью. Она звонит время от времени.
Тяжелая ситуация. Хотя мать Лукаса снова вышла замуж после смерти его отца и переехала в Европу, он знал, что стоит попросить о помощи, и она приедет. Она никогда не была теплой и эмоциональной, но защищала свою семью.
– Так что у меня нет богатого дядюшки, я не смогу получить кредит, и остается только организовывать сбор средств. Но придется делать это быстро.
Лукас задумался в поисках решения.
– Я помогу, насколько смогу. Но мы встретились в неудачное время – я с головой занят расширением «Драгоценностей Кэррингтона» на Западном побережье. – Он не стал добавлять, что этот проект все время натыкается на препятствия. Его проблемы не могли сравниться с проблемами Кейт. – Если я придумаю что-нибудь, обязательно дам знать.
– Спасибо. И мое предложение позвонить знакомым все еще в силе – у меня есть надежные контакты в Нью-Йорке.
Его поразила ее доброта.
– Ты действительно станешь этим заниматься, несмотря на то, что происходит в твоей жизни?
– Конечно. Ты позволил мне остаться в своем доме почти на неделю, бесплатно… даже если об этом не знал. Я тебе должна.
Лукас чувствовал себя некомфортно, когда его благодарили. Он не такой бескорыстный. Он трудоголик, потерявший приоритеты, и это закончилось сплошными проблемами.
– Ты мне ничего не должна. Я просто пустил тебя пожить в спальне с протекающей крышей. Не самый галантный поступок.
– Ты мог вызвать полицию. Так поступило бы большинство людей, которые находят незнакомого человека в своем доме.
Лукас выехал на парковку перед больницей и, найдя место, остановился и повернулся к Кейт:
– Послушай, не стоит ставить меня на пьедестал. Ты ничего обо мне не знаешь. Моя бывшая жена может описать все мои недостатки. Я Кэррингтон, у нас нет сердца – на его месте нешлифованный алмаз. – Лукас стукнул себя кулаком по груди. – Тверже и холоднее любого камня.
– Я тебе не верю.
– Это правда. Мне сказал об этом дедушка. Тогда я был слишком маленьким, чтобы понять, но теперь…
– У тебя точно есть сердце, иначе ты не был бы ко мне так добр.
Кейт смотрела на него с такой убежденностью, что ему хотелось стать таким, каким она его видит. Добрым, щедрым, внимательным – а не сосредоточенным на себе и выбранном деле. На мгновение его затянуло в ее мечту… потянуло к ней.
Когда Кейт опустила голову, Лукас подцепил ее подбородок пальцем, не желая пока терять эту связь. Как могла она – почти незнакомка – производить на него такое впечатление? И почему ему так отчаянно хотелось притянуть ее к себе и поцеловать?
Не думая о последствиях, он наклонился к ней и нашел ее губы своими. Они были мягкими и гладкими. Внутренний голос говорил, что не следует этого делать. Не с Кейт. Ни с кем.
Но когда ее губы дрогнули под прикосновением, логика отказала. Лукас давно не чувствовал себя таким живым, полным сил. Он попытался притянуть ее ближе, но ремни безопасности не позволили. Он протянул руку и прижал ладонь к ее щеке, провел большим пальцем по скуле, ощущая гладкую шелковую кожу. Он мог думать только о том, что хочет больше – больше поцелуев… больше этой связи.
Яркая вспышка рассеяла чары. Лукас отодвинулся, пытаясь перевести дыхание. За окном он увидел ухмыляющегося фотографа. По своему опыту Лукас знал, что папарацци немедленно опубликует фото под скандальным заголовком.
– Подожди, я сейчас вернусь. – Лукас выскочил из машины и погнался за фотографом. – Эй, ты! Стой!
У журналиста была слишком большая фора, и он запрыгнул в ждущую его машину. Лукас пнул камень на обочине и выругался. Во что он теперь влип? Мало ему было проблем? Кейт так настаивала на своей вере в него, что он на мгновение поддался порыву и потянулся к ее теплу и доброте.
Откуда ему было знать, что у больницы окажется фотограф? Что их заметят? В другой ситуации это было бы не важно, но с Кейт все иначе. Ей и так приходилось тяжело. Она не заслуживает еще и внимания прессы. То, что теперь называлось новостными историями, в девяти случаях из десяти оказывалось издевательскими сплетнями – такую историю о нем и одной из моделей фирмы прочитала его бывшая жена.
С раздраженным вздохом он вернулся в машину.
– Что происходит? – Кейт смотрела на него с тревогой. – Почему ты за ним погнался?
– Это был репортер, он нас сфотографировал…
– Что? – Краски сбежали с ее лица. – Но почему? Какая бессмыслица. Что интересного во мне? В нас?
Лукас расчесал волосы пальцами.
– Обычно это не важно, и папарацци не проявляют ко мне интереса. Но в прошлом месяце была та статья в журнале…
– Где тебя назвали Холостяком Года?
– Ты ее видела? – Он напрягся при мысли о том, что она его обманывала. – Ты с первого момента знала, кто я?
– Нет-нет! Сначала я тебя не узнала. Ты был в одних шортах, и я несколько отвлеклась. – На щеках Кейт выступил румянец. – Важнее то, что этот журналист собирается сделать с фотографией.
Лукас пожал плечами:
– Скорее всего, продаст тому, кто даст больше денег.
– Но так нельзя. Если ее опубликуют, все будут думать, что мы с тобой… мм…
– Встречаемся. – Лукас не привык к тому, чтобы женщин отталкивала мысль о романтической связи с ним. – Если нас будут считать парой, это так плохо?
– Да.
Резкий ответ задел его. Лукас не знал, как реагировать, и только откинулся на сиденье. Может, стоило испытывать облегчение, но почему-то не получалось, и это раздражало еще больше.
– Извини. – Кейт потеребила ремешок сумочки. – Прозвучало слишком грубо. Я просто не привыкла к журналистам. И не хочу, чтобы мое фото попало в новости.
Это Лукас мог понять. Его семья появлялась в заголовках еще до его рождения, и ему до сих пор это не нравилось.
– Скорее всего, появится более стоящая новость, и они про нас забудут.
– О, ладно. – Напряжение сошло с ее хорошенького личика.
Лукас не слишком в это верил, но всегда оставалась надежда. А Кейт сейчас следовало успокоиться.
Придя вечером в особняк, Кейт дважды проверила засов на двери, а потом выглянула в окно, проверяя, не шел ли кто за ней.
– Что-то не так?
Она подскочила от неожиданности.
– Э-э-э… нет.
Может, она просто придумала, что в больнице за ней кто-то следил? Нет, нет. Паранойей она не страдает.
– Послушай, если ты переживаешь из-за того, что случилось, не стоит. – Лукас переступил с ноги на ногу, не глядя ей в глаза. – Это я виноват, и больше такого не повторится.
Кейт не знала, что ей чувствовать – обиду или облегчение. Она не могла забыть поцелуй, который заглушал сознание. Но Лукас прав, это не должно повториться.
– Давай не будем раздувать из этого проблему.
Лукас как будто хотел сказать что-то еще, но отвернулся и пошел в кухню.
– Я заказал пиццу, если ты проголодалась.
По кухне витал запах томатного соуса и сосисок.
– Выглядит аппетитно. Ты, случайно, не заказал к ней салат?
– Да. – Лукас с гордым видом достал из холодильника миску.
– Спасибо.
Кейт села за стол. Ее не отпускало воспоминание о мужчине, которого она заметила в коридоре больницы. Сначала она не обратила внимания, но потом, к вечеру, снова его заметила.
Лукас помахал перед ней рукой:
– Кейт?
Что он говорит?
– Э-э-э… да, конечно.
Лукас положил ей на тарелку тонкую пиццу. Кейт не прикоснулась к ней, продолжая мысленно прокручивать события дня.
– Не хочу вмешиваться, – сказал Лукас, – но ты явно не собираешься есть, пока не разберешься с тем, что тебя так отвлекает.
– Сегодня вечером в педиатрическом отделении мелькал какой-то мужчина. Сначала я думала, он кого-то навещает; но он держался в тени и как будто за всеми наблюдал. А когда я сказала про него медсестре, он исчез.
– Это я его нанял, – низким ровным тоном сказал Лукас.
Кейт подскочила на месте.
– Ты нанял его за мной следить?
– Нет, защищать.
– Меня? От кого? – Она повысила голос.
– Помнишь фотографа перед больницей? Я не хотел, чтобы он или другие репортеры приставали к тебе с вопросами, поэтому послал охранника из моей службы безопасности проследить, чтобы этого не случилось.
– Ты же говорил, пресса не станет раздувать шумиху.
– Я хотел убедиться, что они к тебе не полезут.
– Значит, они опубликуют фото?
Лукас хотел бы заверить ее, что волноваться не о чем, но не мог лгать.
– Скорее всего.
У Кейт загорелись глаза.
– Ты можешь их остановить.
– Я? Как?
– Откупись. Заплати за фотографию. Не знаю, должен же быть способ.
– Даже если бы я хотел его остановить, я не знаю, кто это.
– Как мне просить людей о жалости и деньгах, если мое имя и лицо будут ассоциироваться со скандалом в таблоидах?
– Значит, ты придумала, как собрать деньги?
Она фыркнула:
– Мы думаем организовать маскарад. Уникальное событие. Твоя тетя предложила помочь.
– Ты говорила с моей тетей?
– Я никого в этом городе не знаю, кроме тебя и ее, и попросила ее помочь с организацией сбора средств. Она всех знает в этом городе, если не лично, то через общих знакомых. Она любит поговорить. Даже об особняке поговорили.
– Что ты сказала моей тете про особняк?
– Немного. Только то, что меня завораживает это место. Такая богатая архитектура и история. Он интригует меня почти так же, как его владелец.
– Правда? – Лукас всмотрелся в ее глаза и улыбку. Она что, флиртует? Он мысленно одернул себя.
Кейт нужна ему только как профессионал.
– У меня есть для тебя предложение.
