Глава 5
Возмущенный голос Евы мог бы больно ударить по барабанным перепонкам, если бы Данте не держал телефонную трубку на расстоянии от уха.
– Ну что, ты доволен, Витале? История повторяется – мое фото снова на первых страницах газет!
– Доброе утро, дорогая.
– Я тебе не «дорогая». Ты подставил меня!
На самом деле он подставил сам себя, обрек на долгую ночь физической пытки. Поднявшись с кресла с холодным бокалом в руке, он встал возле широкого окна своей штаб-квартиры в Лондоне. Великолепная картина предпраздничного Мейфэйра – престижного района города – немного помогала снять напряжение, теснившее грудь. Что случилось с Принцессой прессы? Почему она не торжествует, снова оказавшись в центре внимания? Казалось, ей ненавистна газетная шумиха.
– Что за проблема, Ева? План сработал, не так ли? Пресса осаждает твой дом? Нет. Конечно, репортеры не пожалели красок, чтобы смачно описать вчерашнюю сцену, но не будем забывать, что ты прекрасно подыграла мне.
Впрочем, это мягко сказано: Ева – колдунья, посланная, чтобы погубить его!
– Любая бы подыграла, оказавшись в руках такого эксперта. Только взгляни!
Данте посмотрел на фотографию, занимавшую всю первую страницу: длинные стройные ноги и каскад густых локонов медового цвета, рассыпавшихся по спине. Такое впечатление, что еще секунда – и она отдастся ему прямо на тротуаре.
– Я приклеена к тебе как пластырь. У Финна будет сердечный приступ. Надеюсь, ты поговорил с ним, объяснил, что все это… ложь.
– На этом снимке, Ева, между нами нет лжи.
– Я говорю не о вожделении, а о помолвке.
Данте мерил шагами просторное помещение офиса.
– Мне не удалось связаться с Финном – линия не отвечает. – Зная друга, Данте не сомневался, что тот не теряет зря время в заснеженной Швейцарии, а вовсю развлекается с очередной красоткой. По крайней мере, хоть один из них получает удовольствие.
– Господи, надеюсь, с ним все в порядке. – В голосе Евы звучало искреннее беспокойство, странно задевшее Данте.
Надо отдать Еве должное, она любила Финна всем сердцем. В юности взаимная преданность брата и сестры вызывала у Данте зависть. Когда после смерти матери он переступил порог богатого дома Примо Витале, законные сыновья отца не скрывали ненависти. Не то чтобы это волновало Данте. Детство, проведенное в нищете, среди пьяного разгула, закалило, озлобило его, укрепило в решимости покорить мир. Сводные братья представить не могли, что именно Данте спасет Витале от банкротства. Теперь он держал в руках бразды правления и мог разрушить их мир по прихоти.
– Данте, ты слушаешь? – Глубокий, волнующий голос Евы приятно обволакивал натянутые нервы.
– Я здесь, дорогая. Мы говорим о человеке, способном двигаться со скоростью молнии. Вряд ли снег собьет его с курса. Если хочешь, я свяжусь со своим управляющим в Цюрихе, и он наведет справки о команде.
– Правда? Буду тебе благодарна.
– Хорошо. Теперь, когда вопрос решен и ты успокоилась…
– Не успокоилась и еще не закончила разговор.
Ну вот. Началось. Каждый произнесенный хрипловатым, эротичным голосом слог посылал сексуальный импульс, возбуждал желание.
– Похоже, к тебе вернулась способность говорить.
– Главное, вернулась способность думать. Прежде всего… больше никаких поцелуев, – сказала Ева, слегка задохнувшись.
Прекрасное предложение, невыполнимое по двум причинам. Во-первых, шоу должно продолжаться. Во-вторых, он не мог удержаться от искушения. Как хорошо, что через неделю «Хэмптонз» окажется в его руках, а Ева вернет себе заказ Пруденс Вест! Можно будет спокойно улететь в Азию. С глаз долой – из сердца вон.
– Ты слушаешь?
– Очень внимательно, – пробормотал Данте, прокручивая электронную почту в поисках сообщения от Якатани.
– Не верю и прошу не отвлекаться. Пусть я всего лишь женщина, но требую, чтобы ты принял к сведению то, что я скажу.
– Что именно? – Продолжая просматривать ленту, Данте поморщился и стер, не читая, послание от сводного брата Лацио.
– Больше никаких букетов с фальшивыми любовными записками. Ни-ка-ких! – Ее голос задрожал, заставив Данте оторваться от монитора. Через секунду Ева уже справилась с собой и твердо продолжила: – Сейчас мой бутик напоминает цветочную выставку в Челси.
– Не любишь цветы? – удивился Данте. В его представлении женщины обожали цветы всех размеров и расцветок. Может, она предпочитает нижнее белье? Его захлестнула новая волна вожделения. Никогда в жизни он не дарил любовницам белье и не собирается делать исключение для той, которую даже не видел обнаженной. Зачем терзать воображение…
– Ненавижу, – отчеканила Ева. – С недавнего времени.
– С каких же пор?
– С сегодняшнего утра.
Данте откинулся на спинку кресла, оценивая ситуацию. Ева не хотела его кольца, его поцелуев, теперь ненавидит цветы, которые он прислал. Данте не привык к отказам. Впрочем, решил он, если Еве неприятны его ухаживания, то это ее проблема, а не его.
– Теперь, когда все улажено, мне надо работать. Увидимся в среду на ужине с Якатани?
Оставить ее одну? На два дня?
– Боюсь, не получится, дорогая. До тех пор, пока не получу «Хэмптонз», готовься быть… липким пластырем.
Ева разгладила ладонью плотный шелк облегающего платья и поморщилась, отмечая тяжесть в левой стороне груди. Это все гормоны. Сексуальное возбуждение не покидало ее: сначала кольцо, потом цветы, не говоря уж о поцелуях. Она была на грани нервного срыва. К тому же этот человек не желал оставлять ее одну!
В понедельник Данте настоял на ужине в ресторане модной гостиницы, где половину вечера говорил по телефону с русским олигархом. Во вторник он повел ее на премьерный спектакль шотландской балетной труппы, который мог бы доставить наслаждение, если бы не поцелуй на красной дорожке под вспышки фотокамер и не испепеляющий жар вожделения, терзавший ее от начала до конца представления. Наконец, усвоив урок, утром она составила такой плотный график встреч с клиентами, что Данте вынужден был отступить.
Оставалось пережить сегодняшний ужин: Якатани, Данте, Ева. Легко. Без посторонних. Без поцелуев. Если повезет, то сделка совершится. Она будет свободна.
Ева положила руку на живот. Он болел с утра до вечера. Гормоны. Поцелуи. Попробовав раз, она ждала их, хотела снова ощутить прикосновение грешных губ. Какое унизительное чувство, если вспомнить, что Данте сделан из того же теста, что ее отец, а их отношения – лишь притворство!
Однако этому демону удавалось дурачить всю британскую прессу. Их фотографии ежедневно украшали первые страницы газет. Ева хоть и злилась, но признавала, что лучше уж читать репортажи о романтической любви Дивы, чем о скандалах, как раньше. Даже Пруденс Вест согласилась встретиться с ней в пятницу, чтобы обсудить заказ. Ева понимала, что должна играть свою роль до конца.
Схватив с дивана длинное пальто из ворсистого бархата, она поглядела на часы. Как только маленькая стрелка остановилась на единице, Ева услышала грохот подъехавшей машины. Дом задрожал, как если бы рядом был аэропорт. Выключив свет, она выглянула в окно и увидела ярко-красный «ламборгини», припаркованный напротив бутика. Дьявольски сексуальная машина распахнула челюсти, Данте легко поднялся с низкого сиденья. Сердце Евы бешено стучало, ноги подкашивались, когда она смотрела на мужчину, пересекавшего улицу с неподражаемой грацией черной пантеры – стремительной, смертельно опасной, невероятно эротичной.
Ева наконец поняла его намерения.
– Нет, нет! – В квартире царил хаос.
Схватив рубиново-красный винтажный клатч, она ринулась к двери, распахнула, сделала шаг и уперлась прямо в грудь Данте.
– Не терпелось увидеть меня, дорогая? – ухмыльнулся он, удерживая ее за плечи.
– Ты мне нужен как дыра в голове. – Прижимая к груди сумочку, Ева быстро отступила, подальше от искушения. – Идем. Иначе опоздаем на великое событие.
Горящим взглядом он смерил ее с головы до ног, задержавшись на изгибе бедер, на изящных щиколотках. У Евы закружилась голова.
– А где… – В глазах Данте сверкнула ярость. – Где кольцо?
О господи!
– Забыла. Очень торопилась. Подожди минуту.
– Забыла?
Еве послышалась обида.
– Что особенного? Кольцо запуталось в волосах в постели… – растерянно пролепетала она и, покраснев, осеклась.
– Ты… не снимала его в постели?
– Так получилось! – Ева готова была провалиться сквозь землю. – Наверное, соскользнуло во сне. Я найду. – Она поспешила в спальню, но остановилась, услышав за собой шаги. – Стой здесь, я сейчас…
Ева вернулась. В спальне кольца не было.
– Проверю гостиную, – сказала она, глядя в мрачное как туча лицо.
– Я знаю, как мало оно значит для тебя, но как можно потерять кольцо за один день? Сегодня оно нужнее всего!
Вероятно, Еве только почудилась, что он обижен. Данте был зол как черт. Он включил свет и оглядел комнату – мотки ниток на ковре, все поверхности завалены швейными принадлежностями.
– Ты надеешься найти его здесь?
– Не сомневайся. Разве не бывает, что ты кладешь вещь куда-то, чтобы не потерять, а потом забываешь?
– Представь, со мной такого не случается.
Через несколько минут Данте присоединился к поискам. Вдруг Ева вспомнила и ринулась к мраморной каминной полке, чуть не столкнувшись с Данте, который шарил под подушками, обследуя диван. У нее упало сердце.
– Стой!
Он замер.
– Вот оно. – Дрожащим пальцем Ева указала на камин. – Вспомнила. Я же сказала, что найду.
Дрожа от страха, Ева молилась, чтобы Данте ушел. Он не должен увидеть бумаги с результатами медицинского обследования. Наверняка потребует объяснений, а она не сможет солгать. Не дай бог, расскажет Финну или отцу. Надо срочно отвлечь его внимание.
– Пойдем, я умираю от голода, – сказала она, почти толкая Данте к двери. – Куда, кстати, мы идем?
– В «Такуми», – ответил Данте, с подозрением глядя на нее.
– Кажется, читала в газетах, – тараторила Ева. – Какой-то необыкновенный звездный ресторан.
– Новый проект Якатани, вернее, его сына. Такуми – знаменитый мишленовский шеф-повар – просто взял страну штурмом. Сегодня торжественное открытие.
Ева резко остановилась:
– Я полагала, будет неформальный ужин: я, ты, Якатани.
– Мы приглашены на важное событие, – раздраженно заметил Данте. Ева не возражала: лучше так, чем подозрительность. – Это большая честь. Деловые переговоры, конечно, предстоит вести в приватной обстановке.
На этом ее роль закончится.
– Надеюсь, ты воздержишься от поцелуев на красной дорожке? – Глупая просьба с ее стороны. Судя по выражению его лица, она только что взмахнула красной тряпкой перед быком.
