Глава 9
Спустя три дня Кэт отпросилась пораньше с работы, чтобы вместе с Марко полететь в Брисбен, где она договорилась встретиться с отцом во время обеденного перерыва. «Хотя вряд ли он обычно обедает», – думала Кэт, поднимаясь на лифте в центральный офис «Джексон энд Блэр интернэшнл инвестментс». Она выросла на историях о том, как ее отец и Стефан Блэр поднялись с самых низов, построив внушительный бизнес. О том, как упорно и непоколебимо они шли к своей цели, вкладывая каждое пенни и используя каждую мало-мальскую возможность для того, чтобы создать корпорацию, которая теперь входит в десятку самых успешных инвестиционных компаний Австралии.
Но у всего есть своя цена. В детстве Кэт почти не видела отца. Он все время отсутствовал, и временами мама приводила ее к нему в офис, чтобы они могли «качественно провести время». По выходным он висел на телефоне или работал в кабинете с важными бумагами. Именно подобные схожие моменты воспитания сблизили их с Коннором.
Кэт Джексон побаивалась отца в детстве, но гораздо больший ужас и благоговение внушал ей Стефан Блэр. Даже сейчас, проходя мимо его кабинета и видя его внушительную фигуру, облаченную в эксклюзивный костюм, она почувствовала, как по всему ее телу побежала дрожь. Стефан был человеком, который постоянно молчаливо осуждал, для которого самым важным в жизни было совершенство. И все всегда должно было делаться так, как нужно только ему.
Наверное, для Коннора отец был страшным сном.
Пять минут спустя Кэт оставила Марко в приемной и вошла в кабинет отца, чувствуя одновременно злость, страх и растерянность, переплетенные где-то в районе живота.
– Катерина, – слегка улыбнулся Кайт Джексон, когда она вошла в офис и закрыла за собой дверь. – Итак, какое срочное дело заставило тебя лететь ко мне в Брисбен?
Она села напротив, ничего не говоря. В течение двух часов перелета в ее голове снова и снова крутились нужные слова, но теперь в одно мгновение они исчезли в никуда.
Отец не может не знать. И это означает, что у него не было ни единого сомнения в том, что она не может быть носительницей болезни матери.
Он мог сказать ей об этом тысячу раз. И мама могла сказать тоже. Но они промолчали, позволяя ей переживать кошмар, агонию, жить в постоянном сомнении, стоит проводить анализы или нет. Каждый раз в ее душе поднималась злость, когда она думала об их предательстве, поэтому Кэт дала себе слово больше об этом не думать, пока не получит окончательного подтверждения.
– Я должна задать тебе вопрос и хочу услышать правду, хорошо?
Брови отца взметнулись вверх, губы молчаливо подтвердили согласие. Но на лице его не появилась ожидаемая серьезность, словно она только что сообщила ему, будто собирается купить новую сумку или едет отдыхать на Золотое побережье.
– Отец, – сказала Кэт, глядя прямо ему в глаза. – Вы меня удочерили?
Кайт замер, а на его лице появилось выражение шока и смятения. Кэт терпеливо ждала, наблюдая, как он откидывается на стуле. Его лицо сильно покраснело.
– Это что еще за вопрос? – сдержанно спросил он.
– Вполне закономерный, учитывая тот факт, что у нас с мамой несовместимые группы крови: четвертая и первая. Вероятность того, что она моя мама, равна нулю.
Длинная пауза оказалась весьма красноречива.
– А почему ты пошла сдавать анализы? Я считал, что ты не собиралась этого делать.
– Папа, я беременна. – Ого! Сказать это оказалось гораздо проще, чем она предполагала. И теперь Кэт стало намного легче. – И я решила узнать, есть ли у меня болезнь. Кстати, ее у меня нет. Но ты, видимо, об этом знал, учитывая то, что моя мама мамой мне не являлась.
Кэт никогда не видела отца в таком состоянии. Пытаясь побороть приступ истерического смеха, она скрестила руки на груди и молча смотрела на него. Отлично. Видимо, инициатива снова за ней.
– У тебя была любовница? Она родила тебе ребенка?
– Нет. – Он снова покраснел, но на этот раз еще гуще. – Это смешно!
– Итак, я – приемная дочь.
Он чуть заметно кивнул.
– О боже, папа! Эта болезнь висела над моей головой дамокловым мечом долгие годы. Мысль о ней прокручивалась в моей голове, как смертный приговор. – Кэт вскочила на ноги с пылающим от негодования лицом. – Как, черт возьми, ты можешь оправдать то, что ничего не сказал мне? Почему ты позволил мне прожить эти годы, думая… думая… – Она не могла закончить предложения, видя, какая невероятная боль исказила лицо отца.
Словно они вернулись в ночь смерти ее матери, когда единственный раз в жизни она увидела его слабым и уязвимым. Человеком без власти и без контроля. Просто человеком.
Кэт тогда страшно испугалась. И сейчас чувствовала то же самое.
Она медленно села, вцепившись руками в подлокотники.
– Почему меня удочерили? Почему вы не выдали секрет? Папа, если мама не могла иметь детей, этого не стоит стыдиться. Почему вы мне ничего не рассказали?
Он вдохнул, снова откидываясь на спинку кресла:
– Потому что мы пообещали.
– Кому?
Когда он покачал головой, раздражение Кэт достигло апогея.
– Папа, говори!
– Зачем все это ворошить, Кэт? Разве тебе не о чем подумать? Например, о том, как воспримет пресса новость о твоей беременности?
Кэт едва сдержалась, чтобы не выругаться вслух.
Неужели его беспокоит только это?
– Я справлюсь.
На лице отца появилась скептическая усмешка.
– Ну да.
– Мы говорим об анализах крови, папа.
– Твоя мама хотела все рассказать тебе, поверь, – сказал он, аккуратно переставляя кофейную чашку с угла стола в середину. – Много раз.
– Так почему не рассказала?
Кайт вздохнул:
– Время постоянно было неподходящее. Потому что она знала, что ты начнешь задавать вопросы, а она не сможет на них ответить. – Он скользнул по Кэт взглядом. – Поэтому мы не настаивали на том, чтобы ты сдавала анализ. Вероятность того, что ты окажешься носителем болезни, была почти нулевая.
Кэт шумно сглотнула, с ужасом вспоминая события последних дней. «У тебя отрицательный результат. Отрицательный, помнишь?»
– Кто мои настоящие родители?
Отец не отвечал некоторое время.
– Я не могу сказать. Я дал слово.
– Какого черта ты так поступил? Кто мог оказать на тебя такое влияние, кому ты так предан, что… что… – Кэт замолчала, обдумывая одновременно тысячу разных возможностей. И из всех совершенно невероятных вариантов вдруг стал выделяться один, который внезапно все расставил по своим местам.
Нет. Только не он.
И все же…
«Только это идеально подходит».
Но это будет означать…
– Это Стефан Блэр, да?
– Нет, – быстро отрезал Кайт.
Так быстро, что Кэт едва заметила, как дрогнули уголки его губ и сжались в кулаки ладони. Он явно нервничал и чувствовал себя виноватым.
– Значит, это так. Я иду с вопросом к нему.
– Ты не посмеешь!
Грубый окрик отца остановил ее на полпути. И когда она медленно повернулась, чтобы посмотреть на него, она увидела на его лице такой страх, что вся ее злость куда-то испарилась.
– Расскажи мне, папа, – тихо сказала она. – Пожалуйста.
Слава богу, он принял решение довольно быстро.
– Ты не должна никому ничего говорить. Даже Коннору.
Кэт часто заморгала и схватилась за спинку стула, чтобы не упасть в обморок.
О боже. Коннор…
Коннор – ее брат.
Новая информация отказывалась помещаться в ее голове. Коннор. Ее брат. Стефан. Ее отец. Значит…
– Кто моя мать?
Кайт вздохнул и кивнул на стул:
– Присаживайся.
Марко сидел в приемной, играя с телефоном. В очередной раз он поднял взгляд на секретаршу, которая быстро отвернулась и сделала вид, что занимается чем-то еще.
Наконец он вскочил с кресла и встал перед огромным окном в пол, из которого открывался чудесный вид на Брисбен, с высоты двадцатого этажа.
Он вздохнул. Когда Кэт росла, Кайт Джексон был ярким примером трудоголика, который не находил времени для людей, не связанных с его профессиональным кругом общения. А ее мать Нина была его прямой противоположностью. Когда Кэт говорила о матери, ее лицо озарялось ярким светом, а глаза наполнялись любовью, хотя она и не была идеальной родительницей. Марко не раз видел разочарование Кэт из-за невыполненных обещаний матери. Но все это стало совершенно не важно, когда мать Кэт заболела. Он помнил, как вчера, как Кэт появилась на пороге его дома во Франции через несколько дней после того, как ее мать умерла. Она выглядела так, словно никогда больше не станет прежней Кэт Джексон. Но время лечит, и постепенно она снова стала его Кэт. Правда, немного повзрослевшей. И все же в глубине души она осталась самой собой.
– Прошу прощения, вы, случайно, не Марко Корелли?
Взглянув на секретаршу, он натянул дежурную улыбку.
– Да.
Секретарша улыбнулась как можно шире:
– Я так и знала! Мой младший брат играет за местную футбольную команду и фанатично смотрит все матчи по кабельному. Он не может дождаться отборочного матча на чемпионат мира в следующем году. – Она рассмеялась. – Он будет мне страшно завидовать, что я вас видела.
Марко не смог с собой справиться и ответил ей улыбкой:
– Спасибо. Мы тоже с нетерпением ждем отборочного матча.
– А вы снова будете комментировать? Знаете, у нас весь город замирает, когда идут игры, – сказала она, вставая и протягивая ему листок бумаги и ручку.
– Планирую. – Он протянул ей руку для пожатия и в следующие пять минут отвечал на ее робкие вопросы, подписывал автограф и улыбался для фотографии.
– Марко?
Следующий ответ застыл у Марко в горле, когда он повернулся на звук голоса Кэт и увидел ее бледное лицо. Он ничего не сказал. Просто распахнул перед ней дверь, одарил секретаршу любезной улыбкой и прошел за Кэт к лифту.
– Ну что? – спросил он, когда они спускались на первый этаж. – Что он сказал?
Она попыталась открыть рот, но снова его захлопнула и просто смотрела на него в напряженном молчании.
Марко слегка коснулся ее плеч:
– Кэт?
– Я… – Она покачала головой так, словно все еще не могла поверить в то, что собиралась сказать. – Мой отец…
– Да?
Она сделала глубокий вдох.
– Мой биологический отец – Стефан Блэр. Коннор – мой сводный брат.
Услышав вскрик удивления Марко, Кэт отвернулась и уставилась на мелькающие лампочки номеров этажей.
– У Стефана был роман с домработницей, в результате которого появилась я. Это случилось после того, как моя мать узнала, что больна, и решила не иметь детей.
– А где сейчас домработница?
– С ней рассчитались, и она уехала обратно в Новую Зеландию. Пару лет назад она умерла.
– И они тебя удочерили? Но почему это решили от тебя утаить? И как у них получилось все скрыть?
– Они уехали в Штаты на целый год, чтобы скрыть тот факт, что моя мама не беременна. Стефан умолял отца никогда ничего не рассказывать. Он говорил, что жена разведется с ним, что вся его жизнь разрушится и пострадает компания. Отец согласился.
– И отец все это добровольно тебе рассказал?
– Ну, не сразу.
– А ты расскажешь Коннору?
Двери лифта распахнулись, и они вошли в элегантный холл с мраморным полом.
– На его месте ты бы хотел об этом узнать?
Марко кивнул:
– Хотел бы. А как же Стефан? Ты скажешь ему, что знаешь?
– Я не знаю. – Лицо Кэт помрачнело. – Честно говоря, мне кажется, ему на это абсолютно наплевать.
– Да. Что бы ты ни решила, если ты сама расскажешь Коннору, будет проще. – Когда Кэт внимательно посмотрела на него, Марко добавил: – Я не говорю, что кто-то из нас собирается проболтаться ему, но чем больше людей в курсе, тем выше шансы.
Она кивнула, окидывая беглым взглядом оживленную улицу Брисбена, наблюдая, как люди спешат по своим делам. Марко заметил, как некоторые из них оборачиваются по нескольку раз, и он понял, что смотрят на Кэт, а не на него. Удивительно, как люди все еще помнят ее после того, как уже больше года она не появлялась в новостных строках газет.
Спокойная жизнь скоро закончится. Помощники Марко уже получили не один звонок с просьбой сообщить о том, где он был во время циклона, и он знал, что Кэт наняла публициста. Еще оставалась Грейс, которая просила об эксклюзивном интервью. После того как Кэт объявит о своей беременности, кусочки информации начнут складываться в единую картину, и начнется настоящий кошмар.
Марко с трудом сдержал стон, вспоминая, как тяжело перенесла Кэт все это в последний раз. Весь стресс, все волнение. Конечно, она выстояла с честью, но он понимал, какой ущерб был нанесен ее самоуверенности и самооценке.
Для ребенка это не будет полезно.
Они прошли к машине, думая каждый о своем. Марко посмотрел на часы. До вылета оставалось три часа.
Нахмурившись, Марко повернулся к Кэт, опираясь на дверь:
– Кэт.
– Марко, – серьезно отозвалась она.
Боже, как он скучает по ее чувству юмора! Последние дни выжали из него все соки, и он начинал уже сомневаться, что все вернется на круги своя.
Он просто хотел снова увидеть ее улыбку. Разве он просит о многом?
– Знаешь, ты не должна делать этого. Ты можешь сделать заявление, а потом переехать ко мне до момента, пока все уляжется.
Она медленно посмотрела на него и покачала головой:
– Я работаю, Марко.
– И тебе сейчас нелегко с Грейс – ты сама говорила.
– Она злится – я ее понимаю.
Марко выдохнул:
– Если ты не принимаешь мое предложение или не собираешься давать Грейс интервью, скажи мне: чем плоха идея женитьбы?
Лицо Кэт исказила гримаса, и Марко понял, что снова сказал что-то не то.
– Марко, пожалуйста…
Он вздохнул:
– Послушай, я уже голову сломал, все обдумывая и пытаясь найти лучший выход из положения.
– Считаешь, я не думаю об этом? В моей голове полная неразбериха. Моя жизнь… безумна. Мое прошлое, все, что я считала настоящим, где оно? Ушло в никуда. Целых тридцать три года. Ты просишь меня о замужестве, и это…
Их прервал крик восторга. Они обернулись и увидели двух девушек, которые, забыв у ног сумки с покупками, фотографировали их на свои телефоны.
– Боже мой, ребята, вы что, женитесь? Это великолепно.
Щелк. Щелк. Щелк.
Марко вспыхнул, инстинктивно загораживая лицо. Кэт оказалась быстрее него. Она уже распахнула дверь машины и нырнула внутрь. Мгновение спустя он присоединился к ней, завел мотор, и они тронулись с места.
Кэт тихо выругалась, глядя в зеркало заднего вида.
– Это было…
– Возможно, ничего страшного, – сказал он, сворачивая на шоссе. – Просто парочка фанатов.
– Парочка фанатов с мобильными телефонами и возможностью разместить фотографии в социальных сетях, – пробормотала Кэт, выглядывая в окно с напряженным выражением лица. Как всегда, он знал, о чем она думает.
«Вот опять началось».
Телефонные звонки, вопросы, интервью. Начнут доставать ее семью. Фотографы будут ждать ее у дома, на работе, возле спортивного зала. Телевидение и радио будут анализировать каждое ее движение.
А он ничем не сможет ей помочь.
– Кэт, – сказал он, но она быстро подняла руку, предотвращая его комментарии. Она собиралась звонить.
– Сообщение в прессе появится завтра, плохо это или хорошо, – сказала она, заканчивая звонок.
– Может, и не плохо.
– Поверь мне, что-то обязательно пойдет не так.
Ему было трудно с этим поспорить.
Следующие двадцать минут они провели в тишине, пока, наконец, не подъехали к парковке аэропорта и Марко не повернулся к ней.
– Завтра мне надо быть в Дарвине, – сказал он.
Кэт отвернулась, наконец, от окна, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Надо быть на открытии реабилитационного центра для тренеров. Там будет мэр.
– Когда вернешься?
– Через пару дней. Я улетаю в понедельник.
Она кивнула:
– Хорошо.
– Послушай, Кэт. Я не хочу оставлять тебя одну разбираться со всем, но у меня еще дела в Мельбурне, а затем – в Сиднее. Я вернусь только за день до церемонии награждения ФИФА.
Кэт пожала плечами:
– Все нормально.
– Нет, не нормально. – Ее реакция сильно злила Марко, словно его отсутствие оказалось для нее вполне ожидаемым.
– На следующей неделе я иду на ультразвук, – добавила Кэт.
– Почему ты ничего не сказала?
– Я говорю сейчас.
Марко нахмурился:
– Я мог бы переделать расписание.
– Вряд ли, учитывая то, что у тебя все дни расписаны на месяцы вперед. В любом случае это всего лишь ультразвук.
Марко провел рукой по волосам.
– Я не бросаю тебя, Кэт.
– Я знаю. Но пока мы не сделаем публичное заявление, я предлагаю не вовлекать тебя в это. Ты как думаешь?
Марко стиснул зубы:
– Нет, черт побери. Я совсем так не считаю. Честно говоря, доходит уже до смешного. Когда, наконец, наступит момент, когда ты пошлешь всех к черту, перестанешь думать о том, что другие думают о твоей жизни, и заживешь так, как хочется тебе?
Он выскочил из машины и быстрым шагом направился к терминалу аэропорта. Кэт засеменила за ним. Из-за инцидента на парковке он никак не мог позволить себе расслабиться. Он все время смотрел на людей вокруг, пытаясь определить в толпе журналиста или просто любопытного с фотокамерой.
Наконец они прошли регистрацию, расположились в ВИП-зоне на кожаных диванах и заказали напитки и еду. Все проходило в абсолютном молчании. Марко проверял звонки, Кэт смотрела почту на планшете.
«Неужели нашей дружбе пришел конец?» – думал Марко, глядя в экран. Они сидели в неловком молчании, таком неловком, что Кэт не решалась даже поднять на него глаза.
Они не ссорились. Они не ненавидели друг друга. Он просто… Она просто…
Она не хотела выходить за него замуж. А он этого хотел.
Марко уставился на телефон. Их связывали долгие девятнадцать лет, и, черт побери, он не собирался отпускать ее из своей жизни. Как только они со всем разберутся, то серьезно поговорят обо всем, включая свадьбу.
Наверное, на этот раз они установили рекорд. И дня не прошло с момента «предложения», как эта новость появилась сначала в социальных сетях, затем в национальных газетах, и то, что должно было поместиться в одной-единственной статье, превратилось в целую серию сообщений в разделе о свадьбах и разводах знаменитостей. Не обошло их стороной даже телевидение. Кэт пришлось нанять водителя для того, чтобы ездить на работу.
В прессу просочилась даже пара фотографий, на одной из которых она вылезает из машины на парковке, на другой – выглядывает из-за недостаточно плотно задернутой занавески. Не забыли и про ее давние фотографии с буйных вечеринок.
Последние были напечатаны два дня назад, и с тех пор Кэт ничего не слышала от Марко. Десяток раз она брала телефон, готовилась звонить, но каждый раз сама себя останавливала. Об этом им следовало поговорить с глазу на глаз, а не по телефону.
Естественно, Грейс была вне себя из-за внимания, прикованного к Кэт, и на работе было нелегко. А если к этому прибавить постоянные мысли о семье… Каждый день Кэт возвращалась домой и без сил падала на диван, позволяя себе, наконец, подумать об удочерении. Не раз она задумывалась о том, что стоит узнать, была ли семья у ее биологической матери, ведь, по факту, это и ее семья тоже.
Как сообщить новость о том, что ты – чья-то сестра? Хорошо, что замешан Коннор – ее близкий друг, – и все же. Она хотела, чтобы все получилось правильно.
Вооружившись ноутбуком и миской с мюсли, Кэт забралась в постель и начала поиск. Она посетила несколько форумов и сообществ, объединявших людей, оказавшихся в сходной ситуации, почитала о том, как происходило их воссоединение с биологическими семьями.
В этот вечер, проанализировав последний сайт, Кэт закрыла компьютер и вернулась к насущной реальности. Менее чем через семь месяцев у нее будет ребенок. Уже совсем близок прием у врача, и внезапно Кэт почувствовала сильнейшее волнение.
Она свернулась на кровати, слегка поглаживая живот.
Все происходит с ней на самом деле.
На этот раз Марко не будет рядом.
Кэт плотно зажмурила глаза, чувствуя стыд. Она ведь не могла ничего сделать, да? Он не мог поменять расписание из-за нее. Тем более это всего лишь ультразвук. У него будет еще не одна возможность принять участие в происходящем.
По крайней мере, она не сказала ему, что не хочет его присутствия.
А чего она хочет на самом деле?
Не в силах ответить на этот вопрос, на следующий день Кэт окунулась с головой в работу, перечитывая истории последствий циклона «Рори». Но во время обычной встречи сотрудников, на которой обсуждались заслуги и недостатки каждой истории, она не могла ничего с собой поделать. Она все время думала о Марко и его предложении следовать за своей мечтой.
Благотворительность. Фонд, в котором она будет держать все под контролем, собирать деньги, а потом отслеживать их движение от начала до самого конца.
И Кэт начала составлять список, добавляя все новые и новые пункты, пока у нее не набралось два листа, исписанные мелким почерком. Вечером, во время привычной пробежки на дорожке в спортзале, она набросала некоторое подобие плана. И чем больше она о нем думала, тем сильнее вдохновлялась. Она даже потянулась за телефоном, чтобы обсудить все с Марко, но в последний момент передумала.
Очевидно, он слишком занят, поэтому не звонит.
Кэт нажала кнопку «Стоп», взяла бутылку с водой и опустошила ее наполовину, постепенно восстанавливая дыхание. Этот глупый секс перемешал все карты. Теперь она мыслила как любовница, а не как лучший друг. Лучшие друзья не задумываются над тем, кто звонит первым. Они просто звонят. Они не беспокоятся по поводу того, сколько дней, часов и минут прошло с того момента, когда они разговаривали в последний раз.
В тот момент, когда она, наконец, закончила тренировку, зазвонил телефон.
Звонил Коннор.
– Привет, незнакомец, – ответила Кэт слишком весело и громко, хватая со стула полотенце и направляясь на кухню.
– Что делаешь завтра? – спросил он.
– В субботу? – Кэт зажала телефон плечом, чтобы наполнить чайник. – Все как обычно. Смотрю телевизор. Обедаю в одиночестве. Прячусь от сотен папарацци, атакующих мой дом.
– А где Марко?
– Кажется, сейчас в Дарвине.
В трубке повисло недолгое молчание.
– Вы что, ребята, поссорились?
Кэт вздохнула:
– Нет. Просто не сошлись во мнениях.
– Это как-то связано с безумной новостью о вашем обручении, появившейся в прессе?
Кэт прошла в гостиную и включила телевизор, не включая звук.
– Частично. Просто я… Все очень сложно. Ребенок. Журналисты. Работа. Я чувствую себя виноватой из-за того, что репутации Марко наносится ущерб. Ты знаешь, что его спросили о нас вчера на церемонии открытия реабилитационного центра?
– Среди журналистов полно идиотов. Поэтому я приеду повидаться с тобой.
– Если бы это было единственной причиной, ты бы приехал ко мне гораздо раньше.
Смех Коннора слегка разрядил обстановку.
– Мы просто расслабимся. Будем полностью игнорировать журналистов, есть пиццу и смотреть «Х-файлы».
Кэт не сдержала улыбку.
– Звучит божественно.
– Или, знаешь, мы могли бы сплавать на остров к Марко. Там нам никто не помешает.
– Боже, не начинай. Иначе они переключатся с Марко на тебя.
Коннор снова рассмеялся:
– А что? Я люблю, когда мое имя появляется в прессе!
– Заткнись. Ты идиот, Коннор.
– Тсс… Только никому не говори об этом. Иначе моей репутации придет конец.
Следующим вечером, через полчаса после ее возвращения домой, в квартире Кэт раздался звонок домофона.
– Джексон.
– Я слышал, у вас намечается пицца-вечеринка?
Кэт улыбнулась:
– С пивом и танцующими обезьянами.
– Готов поучаствовать.
Кэт открыла дверь. Через пять минут Коннор появился в дверях с рюкзаком, аппетитной дымящейся пиццей и сияющей улыбкой.
– Ты – мой спаситель. – Кэт обняла Коннора, забрала у него пиццу и пропустила в квартиру.
– Полночь – не рабочее время для папарацци. Я никого не заметил поблизости.
Кэт поставила пиццу на кофейный столик.
– О, они на месте. Просто ты их не заметил. Они как крокодилы.
Коннор рассмеялся вслед Кэт, направляющейся на кухню за тарелками и напитками. Когда она вернулась, он держал в руках телефон.
– В чем дело? – спросила она.
– Все думают только о свадьбе. – Коннор медленно положил телефон на стол и снова развалился на диване. – Моя мама сходит с ума по этому поводу. Очевидно, удачливый тридцатитрехлетний мужчина должен иметь жену, чтобы выглядеть надежнее в глазах консервативных европейских инвесторов.
Кэт сочувственно погладила его по руке.
– Ну, должна признаться, что между мной и Марко нет того, что раздувает пресса.
Коннор вздохнул:
– Так есть в слухах хоть какая-нибудь правда?
– В каких именно? – Кэт опустилась в кресло-качалку.
– О свадьбе. Все ожидают вашего официального заявления, ты же знаешь. Вы не отделаетесь словами «без комментариев» и на этот раз.
– Я знаю. – Она внимательно посмотрела на него. – Да, – протяжно произнесла, наконец, Кэт.
– Да – что? Марко действительно предлагал тебе руку и сердце?
– Да. Пару раз.
– Ого. И что?
Кэт покачала головой:
– Он предлагал это для того, чтобы избежать кошмара с журналистами, что, учитывая нынешнее ужасное положение, оказалось бы в любом случае неэффективно. И это я еще не делала заявления по поводу беременности. Можешь себе представить, что будет тогда. В любом случае хватит об этом. У меня к тебе гораздо более важный разговор. Мне надо…
– Стоп. Перемотаем назад. – Коннор наклонился вперед. – Что-то более важное, чем твое счастье?
– Что?
Он вздохнул:
– Ты так ничего и не поняла?
– Что?
Он стукнул ладонью по столу:
– Ты и Марко. Вы созданы друг для друга.
Кэт почувствовала смущение, которое разбежалось мурашками вдоль ее позвоночника.
– Все не так, Коннор. Он – мой…
– Лучший друг. Да, да. Я знаю. – Коннор закатил глаза. – Звучит как заезженная пластинка – так часто вы это повторяете. Почему бы вам просто не признать, что вы любите друг друга, и не раскрыть эту мистификацию?
– Я правда люблю его, Коннор. И тебя я тоже люблю.
Он улыбнулся:
– Ну конечно, дорогая. Но ты не влюблена в меня.
Она отвернулась. Слова протеста застыли у Кэт на языке.
– Послушай, забудь об этом на мгновение. Мне надо сказать тебе кое-что. – Кэт наклонилась вперед, зажав ладони между коленями. – Ты же знаешь, что в прошлом месяце я сдавала анализы?
– Да? – Когда он увидел, что она кладет пиццу на тарелку и внимательно смотрит на него, лицо его стало напряженным. – Только не говори, что снова произошла ошибка.
– Нет, дело совсем не в этом. Ладно, причина того, что у меня не обнаружена болезнь, в том… – Все снова казалось абсолютно невероятным, хотя до этого она проговаривала про себя эти слова сотни раз. Но теперь, произнесенные вслух, они звучали совсем по-иному. – Кайт и Нина – не мои родные родители.
Коннор онемел от изумления.
– Что?
– Мне провели анализ крови. Нина и Кайт мне не родные, – терпеливо повторила Кэт.
Глаза Коннора расширились.
– Не может быть.
Кэт кивнула:
– Это правда. У нас с мамой несовместимые группы крови. Тогда мы полетели повидаться с отцом, и он все подтвердил.
– Мы? Марко летал с тобой?
Она кивнула:
– И это еще не все.
Коннор с трудом выдохнул:
– Боже, что еще?
Кэт улыбнулась:
– Коннор… Мой отец – Стефан Блэр.
На мгновение показалось, что весь мир застыл в молчаливом ожидании, пока, наконец, не раздался громкий, истеричный смех Коннора. Кэт сидела и смотрела, как трясутся его плечи и голова. Что это значит? Он… расстроен? счастлив? растерян?
– С тобой все в порядке? – спросила наконец Кэт.
Он вскочил с дивана.
– Конечно нет. Дай мне пару минут.
После убийственно долгого молчания Коннор наконец заговорил:
– Знаешь, я предполагал нечто подобное. Я знал об этом.
– Что?
Он покачал головой:
– Около десяти лет назад я подслушал их ссору. Я многого не слышал, но понял, что мама и папа говорят о ребенке. Конечно, я и предположить не мог, что речь может идти о тебе, – не преминул он добавить. – До этого я бы никогда не додумался.
– О чем они говорили?
– Ну, мама была жутко расстроена – это очевидно. А папа, как обычно, не хотел это обсуждать. В конце концов, мама купила себе новую сумочку «Прада» и бриллиантовое колье, и все вернулось на круги своя.
Кэт снова села на стул, переваривая новую информацию.
– Ты ничего нам не рассказывал.
Коннор серьезно посмотрел на нее:
– Я много чего не рассказываю вам, ребята.
Он был прав. Коннор всегда был скрытен во всем, что касалось его семьи. Потребовались годы для того, чтобы он начал хоть немного делиться с друзьями своими проблемами. И даже о ссорах его родителей они узнали не от него, а из-за того, что сами стали их свидетелями. Коннор очень этого стеснялся.
– Мама в курсе любовных связей отца. Ты знаешь об этом, – рассеянно добавил он, пытаясь отодрать этикетку с пивной бутылки.
Кэт мрачно кивнула.
– Я подслушал немного больше, чем обычно. Очевидно, мама не простила его за то, что он был в постели с другой женщиной в тот день, когда родился я. Так ты моя сестра, да? – сказал он, делая жадный глоток пива и улыбаясь. – И что ты думаешь по этому поводу?
Она его сестра. У нее появился брат. Учитывая круговорот событий, завертевший ее в последнее время, она позволила себе не заострять внимание на еще одной шокирующей новости. Но теперь она смотрела на улыбающегося Коннора и впервые отчетливо видела, что их черты поразительно схожи.
Кэт почувствовала, что улыбается в ответ.
– Может, обнимемся, чтобы запечатлеть этот исторический момент?
– Черт, непременно! – Коннор раскрыл руки, Кэт поднялась и через секунду попала в его теплые объятия. И в этот момент она почувствовала невероятную радость и облегчение, осознавая, что, наконец, появилась хорошая новость, сбросившая с ее плеч многолетний груз. Кэт позволила себе раствориться в тепле этого объятия, чувствуя, как слезы побежали по ее щекам. Ей с трудом верилось, какое счастье можно вдруг почувствовать.
Чертовы гормоны!
– Ты собираешься рассказывать отцу о том, что знаешь?
Лицо Коннора исказила гримаса.
– Понятия не имею. После долгих лет хранения тайны, думаешь, он захочет, чтобы мы все узнали? И для тебя это может стать не лучшим вариантом.
Кэт кивнула:
– То, что я знаю, ничего в корне не изменит. Я про то, что не собираюсь оспаривать его завещание или выкидывать что-то еще в подобном роде.
Коннор рассмеялся:
– Но было бы забавно назвать его дедом через семь месяцев. – Он многозначительно взглянул на ее живот.
– Ты ужасен.
Он рассмеялся, и Кэт снова почувствовала, как спадает с ее плеч груз последних недель.
Наконец что-то идет правильно. Если бы она только смогла наладить отношения с Марко!
Видимо, ее выдало выражение лица, потому что Коннор внезапно нахмурил брови:
– Проблема?
– О, ты имеешь в виду, не считая сплетен, гормонов и того, что Марко со мной не разговаривает?
– Но ведь ты сама особо не стремишься поговорить с ним, я прав?
Кэт открыла рот, чтобы попытаться отрицать очевидное, но потом передумала.
– Сейчас его контракт с телевидением находится в стадии обсуждения, и на этом ловко спекулируют.
– Его не кинут. Он слишком популярен. – Коннор наклонился вперед, слегка улыбаясь.
– И к чему эта улыбка?
– Я так рад, что вы, наконец, стали парой. Я всегда знал, что между вами что-то есть, как бы вы это ни отрицали.
– Коннор, мы не пара. Мы не разговариваем.
– Только по причине того, что его здесь нет. Подожди до ближайшей встречи. На следующей неделе, кажется?
– Да. На церемонии награждения.
– Вот видишь. Ты будешь в Сиднее, в отеле. Прекрасный шанс поговорить наедине. Послушай, зачем изводить себя напрасными «если» и «бы»? Просто скажи, что любишь его, поцелуй его, и все встанет на свои места.
– Но я не…
– Ты – да.
– Нет… – «Да. Конечно да».
Внезапно Кэт почувствовала, словно внутри ее зажглась тысяча огней. Словно в одно мгновение внутри ее что-то навсегда изменилось. Ложный результат анализа, новость об удочерении, ребенок. Все внезапно расставилось по своим местам, чтобы указать ей на то, что сейчас для нее важнее и значимее всего.
Ответ оказался ослепляюще прост. Так прост, что Кэт не сдержалась и охнула в голос.
Марко. Он ее судьба.
– Я несколько раз говорила ему, что мы – всего лишь друзья, Коннор, – тихо сказала она, озвучивая терзающие ее последние дни сомнения. – В конце концов, он поверил моим словам.
– Речь ведь идет о Марко, – сказал Коннор. – В любом случае вы – лучшие друзья, и у вас будет ребенок. Он не сможет появляться в твоей жизни эпизодически.
Кэт кивнула, но ничего не сказала. Трижды она обозначала границы дружбы, и трижды они их нарушали.
Ведь это о чем-то говорит?
Она вздохнула, откидываясь на диван. На следующей неделе она получит ответ на свой вопрос.
Это пугало. Пугало больше, чем все остальное в ее жизни. Потому что все еще существовал риск.
Марко может отвергнуть ее. Сказать, что хочет остаться друзьями. И вопрос состоял в том, устроит ли ее такое положение дел.
