Книга: Неизвестный шедевр Рембрандта
Назад: Глава третья Бедный Йорик
Дальше: Глава пятая Побег из Эльсинора

Глава четвертая
Смерть Полония

– Личный посланник его величества прусского короля!
Двери распахнулись, и в зал вошел высокий сухощавый господин в парадном генеральском мундире – старый знакомый Павла барон фон Ротенау.
– Рад видеть вас, барон! – Павел вскочил, бросился навстречу посланнику. – Благополучен ли мой друг, ваш государь?
– Вполне благополучен, ваше высочество! – ответил фон Ротенау. – Он передавал вам поздравления с тезоименитством, а также просил передать вам свой скромный подарок…
Барон сделал жест рукой наподобие ярмарочного фокусника, и тут же из-за его плеча возник шустрый лакей, в руках которого была картина в скромной темной раме. На этой картине был изображен мрачный старик в пышном восточном головном уборе.
Павел смотрел на картину в некоторой растерянности, и барон вынужден был пояснить:
– Сия картина – работа весьма знаменитого голландского живописца прошлого века Рембрандта Харменса ван Рейна. Сей живописец очень ценится всеми знатными и владетельными особами Европы, и мой государь надеется…
– О, барон! – спохватился Павел. – Если ваш государь, а мой любезный друг, прусский король считает этого живописца достойным внимания – то я почту за честь и счастье принять этот подарок. Со своей стороны, хотел бы сделать ему ответный дар, достойный его величества, но вы знаете затруднительное положение, в котором я нахожусь по воле моей матушки…
– О да! – Барон развел руками. – Но так будет недолго, я слышал от людей, близких ко двору, что здоровье государыни…
– Тише, барон, тише! – Павел замахал руками. – Пересказывать слухи и сплетни – дело, недостойное офицеров и дворян!
– Несомненно, ваше высочество! Однако предвидеть события и рассчитывать свои шаги – долг и обязанность государственного деятеля…
– Каковым я не являюсь.
– Каковым вы, несомненно, станете в самое ближайшее время.

 

Утром Галина вспомнила, что закончилась ее банковская карточка.
Она набрала номер Людмилы, начальницы отдела в отцовском банке, которая вела все ее дела.
Однако ей ответил незнакомый женский голос.
– А где Людмила Андреевна? – осведомилась Галя.
– Людмила Андреевна? – Голос в трубке стал сухим и напряженным. – Она здесь больше не работает!
– Как – не работает? – переспросила Галя. – И давно?
– Почти два месяца.
«Почти два месяца! – мысленно повторила девушка. – Ее уволили сразу после смерти отца! Сергей Михайлович устраняет всех старых сотрудников и заменяет их своими людьми!»
– А с кем я говорю? – сухо осведомился голос в трубке.
– Это Галина Басманова.
– Ах, Галина Леонидовна! – Голос стал сладким до приторности. – Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Можете. – Теперь уже Галина говорила сухо и коротко, как человек, который высоко ценит свое время. – У меня закончилось действие карточки. Мне нужно ее заменить на новую.
– Конечно, в чем вопрос! Приезжайте, мы ее немедленно перевыпустим! Я сейчас же распоряжусь, к вашему приходу все будет готово! А хотите – мы пришлем вам карточку с курьером?
– Нет, спасибо, не нужно, я приеду!
– Мы ждем вас! – Голос стал таким сладким, что Галина, закончив разговор, невольно взглянула на трубку – не течет ли из нее патока.
Она быстро собралась и поехала в банк.
За руль села сама и немного нервничала, включая зажигание.
Все обошлось.
По пути в город она убеждала себя, что опасность взорваться в машине не так велика. Ее противник не станет второй раз использовать взрывное устройство – это будет слишком подозрительно. Первый раз полиция решила, что покушение изначально было направлено против Гели Широковой, и причиной его стали разборки между наркодельцами, и такое объяснение очень устраивало преступника. Но второе аналогичное преступление заставит полицейских задуматься о другой жертве и о другом мотиве.
Кроме того, Гелина машина взорвалась не на выезде из дома, а возле ресторана, что тоже очень логично.
Устроив взрыв возле дома, преступник тем самым навел бы подозрения на обитателей этого дома, в том числе и на себя самого. А возле ресторана к машине мог подобраться кто угодно.
Она сама поразилась, до чего спокойно рассуждает о том, что ее хотят убить. Может, все-таки у нее паранойя? Нервы, конечно, никуда не годятся – спит плохо, снятся кошмары, всех, кто ее окружает, подозревает. Ну и что делать? Обратиться к врачу? Ага, врач у них общий с мамой, таким образом, они тут же узнают, что у нее проблемы с нервами. А им только повод дай – запрут в психушку, объявят недееспособной, в общем, все устроится к их удовольствию. А она будет сидеть в палате с мягкими стенами и потихоньку превращаться в овощ.
Галина поймала себя на мысли, что думает теперь не «он», а «они», то есть отождествляет Сергея Михайловича с матерью. Это невозможно, мама никогда не допустит, чтобы с ней что-то случилось! Это в том случае, если ее спросят. А если нет?..
От таких мыслей она расстроилась еще больше.

 

В банке Галину уже ждали.
Новая начальница отдела, сменившая Людмилу, провела ее в свой кабинет, сама приготовила кофе и обхаживала Галину, как могла. Она показалась девушке очень неприятной – фальшивой, как чемодан с двойным дном. Впрочем, возможно, это было предвзятое мнение. Во всяком случае, Галина разговаривала с ней сухо, отказалась от кофе и тут же ушла, как только ей принесли новую карточку.
Парковка перед банком была плотно заставлена машинами, поэтому свою машину ей пришлось поставить чуть поодаль, на другой стороне улицы. Возвращаясь к ней, Галина прошла мимо окон симпатичного кафе. Она вдруг ужасно захотела кофе – в банке она от него отказалась из принципа, а утром ускользнула от забот Анфисы, хотя та единственная во всем доме, похоже, относилась к ней хорошо.
Галина решила зайти в кафе, потому что делать ей было решительно нечего. Домой не хотелось, а из кафе можно будет позвонить Стейницу, чтобы поговорить.
Помещение кафе было разделено перегородками из матового стекла с цветной мозаикой, так что каждый столик превратился в уютную кабинку. Галина заняла такую кабинку в дальнем углу и заказала большую чашку капучино и лимонный торт. Официантка была симпатичной и приветливой в отличие от вчерашней грубиянки.
Торт оказался отменным, кофе тоже был отлично сварен. Девушка сидела, выбросив из головы свои тревоги и подозрения и наслаждаясь выпавшим на ее долю покоем. С того места, где она сидела, была хорошо видна улица перед входом в кафе, текущая мимо озабоченная, бесконечная толпа. Галина равнодушно наблюдала за этой толпой, ни о чем особенно не думая.
Она уже доедала торт и решала, не заказать ли еще кусочек, как вдруг увидела на улице за окном кафе знакомую фигуру. Худощавая, чуть поникшая женщина с опущенными плечами оглядывалась по сторонам, словно кого-то или что-то искала.
Это была Полина, Полина Красногорова.
Галя хотела было постучать по стеклу, чтобы привлечь ее внимание, но что-то в облике Полины насторожило ее, и она передумала.
Полина тем временем сама зашла в кафе и пошла вдоль зала, выбирая свободный столик. Галина снова захотела окликнуть ее, пригласить за свой столик, но опять какое-то неосознанное чувство остановило ее, заставило передумать.
Она даже рассердилась на себя – вот же, судьба сама пошла ей навстречу, столкнув их с Полиной, есть возможность поговорить с ней спокойно и без свидетелей, так нужно использовать этот шанс, другого, может, не будет! Но Галя промолчала, не вскочила с радостной улыбкой, не позвала Полину, а напротив, передвинулась в угол и спряталась за перегородку.
Полина устроилась в соседней кабинке. Теперь ее отделяло от Гали только матовое стекло с изображенным на нем букетом ярких полевых цветов. Судя по всему, Полина явно кого-то ждала, у нее была назначена в этом кафе встреча – и что-то говорило Гале, что это встреча с мужчиной. Полина нервничала, часто приглаживала волосы, открывала и закрывала сумку, Галя была уверена, что она смотрится в крошечное зеркало пудреницы.
Галина чувствовала неловкость – как будто она подглядывает за старой подругой матери, которую знала всю свою жизнь. И чем дальше, тем больше эта неловкость усиливалась.
В конце концов, подумала она, Полина – вовсе не старая женщина, ровесница матери, просто выглядит гораздо хуже, потому что у нее нет таких возможностей, как у матери. Тем не менее у нее вполне может быть личная жизнь. Больше того, некоторые женщины в ее возрасте еще умудряются выйти замуж…
Хотя насчет Полины все же сомнительно. Какая-то она вся поникшая, видно, что смотрит в будущее без надежды и не ждет от жизни ничего светлого. Хоть Галя и не слишком хорошо разбирается в чаяниях немолодых женщин. Ну да, у Полины вид немолодой, хотя в Европе, например, все искренне считают, что в пятьдесят лет жизнь у женщины только начинается. Трудно представить… И вообще, какая ерунда лезет в голову, Гале сейчас не об этом нужно думать.
К соседней кабинке подошла официантка и спросила Полину:
– Вы готовы сделать заказ?
– Подождите минутку, – ответила женщина. – Ко мне должен подойти еще один человек.
Если до этого у Галины были какие-то сомнения, то сейчас они исчезли: у Полины назначено здесь свидание. Ну надо же, а с виду и не скажешь… Одета Полина как-то серо, невыразительно, макияж более чем скромный…
Галя почувствовала себя еще более неловко и сидела тихонько, раздумывая, как поступить, окликнуть все же Полину или незаметно уйти из кафе – и вдруг увидела на улице за окном еще одного знакомого человека.
Это был Сергей Михайлович.
Управляющий, как Полина за несколько минут до него, огляделся по сторонам и вошел в кафе.
Неужели у него назначена здесь встреча с Полиной?
Это было более чем странно. В то, что у них роман, Галина не могла поверить. Вряд ли стареющая, увядшая Полина может заинтересовать такого мужчину, как Сергей Михайлович.
Но тогда что их связывает? Какие-то дела? Но какие у них могут быть общие дела? Они едва знакомы! И потом, если им нужно было о чем-то поговорить – они вполне могли сделать это у них дома за ужином. Может быть, это просто случайное совпадение?
Однако вид у Сергея сегодня не лучший. Встрепанный вид какой-то, нервный и дерганый. Ясно, что не кофе идет он пить, а по делу. Причем дело это для него важное.
Галя тут же приказала себе не валять дурака – какие могут тут быть совпадения? После чего вжалась в угол своей кабинки и затаилась, как мышь под веником.
Управляющий, как она и думала, быстро прошел через все кафе и подсел к Полине.
Значит, не совпадение. Значит, именно его она здесь поджидала. Но зачем, зачем? За каким чертом снюхались эти двое, хотелось бы знать?
– Зачем вы меня позвали? – без всяких предисловий проговорила Полина сбивчивым, взволнованным голосом. – Мы ведь вполне могли встретиться там, в доме…
– Ни в коем случае! – резко перебил ее Сергей Михайлович. – Там повсюду камеры, наш разговор кто-нибудь мог подслушать. Здесь гораздо безопаснее.
Галя замерла, не веря своим ушам. Что происходит? Что за заговор объединяет этих двоих?
– Ну хорошо, – проговорила Полина, понемногу успокаиваясь. – Я сделала то, о чем вы просили. Мы с сыном приехали, постарались восстановить отношения… что вам еще нужно? Чего еще вы от меня хотите?
– Вы пока что ничего не сделали! – резко перебил ее управляющий. – Ровным счетом ничего! Вы всего лишь заняли исходную позицию. Работа начнется сейчас.
Галина застыла, как соляной столп. Это не может быть правдой! Полина, тетя Поля, которую она помнила и любила с раннего детства, – разыгрывает какой-то чудовищный спектакль! Спектакль, режиссером которого является Сергей Михайлович!
И что еще хуже, еще страшнее – в этом спектакле занят и Олег… Олег, Олежка, друг ее детства! Олежка, вместе с которым они строили песчаные замки, с которым ловили крабов, плавали наперегонки, сочиняли бесконечные истории про пиратов и путешественников! Олежка, который заставил ее почувствовать первое, едва уловимое, полудетское чувство, прозрачное и светлое, как луч солнца, пронизывающий холодную воду залива…
Нет, этого не может быть! Она в это не верит! Это какое-то дикое недоразумение!
Разговор за стеклянной стенкой тем временем продолжался, и Галина слушала его, боясь пропустить хоть слово.
– Ну что еще вам от нас нужно? – произнесла Полина усталым, измученным голосом сломленного человека.
– Во-первых, не нужно так со мной разговаривать! – процедил в ответ управляющий. – Это нужно не столько мне, сколько вам. Во всяком случае, вы в этом так же заинтересованы. Вас никто не принуждал. Вы сами на все согласились, согласились за деньги, за очень большие деньги, поэтому не надо теперь изображать оскорбленную невинность. Во всяком случае, не передо мной. И имейте в виду – сейчас уже поздно давать задний ход! Вы получили аванс – его нужно отрабатывать! Или вы готовы вернуть мне деньги?
– Нет… у меня их уже нет, вы ведь хорошо знаете, что я отдала их сыну, а он…
– Тогда не нужно разыгрывать этот благотворительный спектакль! Вы сделаете все, что я скажу… все, что я прикажу!
– Да… – чуть слышно выдохнула Полина. – Я все сделаю… я вам обещаю…
– Тогда слушайте меня внимательно…
Вдруг Сергей Михайлович замолчал.
Впрочем, Галина тотчас поняла, почему: в их кабинку заглянула официантка.
– Что я вам могу предложить?
– Два кофе, – нетерпеливо ответил управляющий.
– А каких именно кофе? – не сдавалась официантка. – Эспрессо, латте, капучино, ристретто, кофе по-венски, кофе по-ирландски? У нас очень богатая кофейная карта!
– Ну, я не знаю… – нетерпеливо проговорил Сергей Михайлович. – Вы что будете?
– Американо, – мертвым голосом отозвалась Полина.
– Может быть, вы желаете какой-нибудь десерт? У нас очень хорошие брусничные пироги…
– Нет, спасибо… – протянула Полина.
– Значит, один американо и один ристретто!
Официантка удалилась, и Сергей Михайлович снова заговорил, понизив голос:
– Слушайте внимательно, я не буду повторять. Вы должны полностью войти в доверие Елены, должны снова стать ее лучшей подругой. Она должна обсуждать с вами все свои самые интимные тайны, все свои дела. Главное здесь – ее отношения с дочерью. Я должен быть полностью в курсе каждого их разговора. Я должен знать, о чем они говорят, должен знать каждое их слово! Вы меня поняли?
– Я должна… я должна подслушивать их? – испуганно пролепетала Полина.
– Да что вы, в самом деле, строите из себя малолетнего ребенка? Вы сами знаете, что нужно делать! Подслушивайте, подглядывайте, мне не нужно вас учить! Меня не интересует, как вы этого добьетесь, мне важен результат! Хоть в замочную скважину влезь, хоть под кроватью прячься! – прошипел он злым голосом, затем перевел дыхание и еще больше понизил голос:
– Но, в конце концов, даже это не так важно, Елену я и без вас надежно контролирую, все знаю о ней. Гораздо важнее ее дочь. И здесь главную роль играет ваш сын.
– Не нужно… не нужно впутывать в это Олега! – воскликнула Полина. – Он такой чистый, такой порядочный мальчик… он так далек от темных сторон жизни… он не сможет притворяться…
– Тише! – оборвал ее Сергей Михайлович. – Не кричите! Мы тут не одни. Нам не нужно привлекать к себе лишнее внимание. На нас и так уже оглядываются. И не надо нести чушь. Ваш сын – далеко не мальчик, он вполне взрослый, трезво мыслящий мужчина. И мне кажется, он лучше вас понимает всю серьезность положения. Потому что его это касается напрямую.
– Может быть, можно обойтись без него? – жалким голосом проговорила Полина. – Я сделаю все, что вы просите, все, чего вы хотите… сама все сделаю…
– Не говорите ерунды! Вы не сможете сделать того, что сможет он! Его задача – обаять Галину, не отходить от нее ни на шаг, присосаться к ней, как пиявка, проникнуть в каждую ее мысль, узнать каждое ее намерение… я должен все знать о ней, абсолютно все – с кем она встречается, о чем думает, что ей снится! В постель пусть уложит, улестит-ублажит девку, так, чтобы себя забыла, с его руки ела, всю душу ему раскрыла и себя на тарелочке преподнесла!
Гале казалось, что она сошла с ума. То, что она слышала, не могло быть правдой, люди не могут говорить и думать такие ужасные вещи! Неужели все вокруг нее – обманщики? Неужели все – ложь, фальшь, притворство? Неужели в мире не осталось порядочных, искренних людей, не осталось настоящих чувств?
– Вы меня поняли? – проговорил Сергей Михайлович жестким, холодным голосом. – Вижу, что поняли. И запомните – обратной дороги нет. Вы получили деньги – и вы должны их отработать.
– Я все поняла… – едва слышно ответила Полина. – А теперь… теперь я могу уйти?
– Конечно, – милостиво позволил ей управляющий. – Вы можете делать все, что хотите. У нас ведь свободная страна, правда? Только… только знаете что, пожалуй, я уйду первым. А вы немного подождите и тоже можете уходить. Но не сразу – нас не должны видеть вместе! Ни в коем случае не должны!
– Да, я понимаю…
Сергей Михайлович поднялся из-за стола, скрипнув стулом, вышел из кафе. Через окно Галина увидела, как он огляделся по сторонам, перешел улицу и скрылся в подъезде банка.
Первым ее побуждением было вскочить, ворваться в соседнюю кабинку, встряхнуть Полину и потребовать у нее объяснений – как она может играть в этом подлом спектакле, как может обманывать старинную подругу, следить за ней, доносить о каждом ее шаге, каждом слове? Как может впутывать в свои грязные делишки сына?
Впрочем, она тут же вспомнила, что говорила ей мать о том, как они разошлись с Полиной, о том, как болезненно та воспринимала социальное неравенство… может быть, оттого она и согласилась участвовать в заговоре Сергея Михайловича, что таким образом хочет отомстить богатой подруге за огромный дом с многочисленной прислугой, за роскошные наряды, за ее ухоженный внешний вид?
Кроме того, Галина поняла, что если она раскроет карты, от этого не будет никакой пользы. Сергей Михайлович тут же узнает об этом – и разработает новый план действий, новую стратегию.
Но какова Полина? Точнее, они-то с матерью каковы? Ну, у мамы-то сейчас с головой плохо, точнее, совсем никак, эта скотина управляющий полностью подчинил ее своей воле. И ведь изложил Полине свои методы коротко и ясно, подлец! Уложить женщину в постель, а там уж сделать так, чтобы она обо всем забыла!
Ясно теперь, какая мысль не давала Гале покоя – что делала Полина в дорогущем ресторане «Белиссимо»? Ведь столкнулись-то они с матерью, когда она выходила! Да ей, чтобы там пообедать, полгода работать нужно! А им не пришло в голову спросить…
Небось сам управляющий мать туда и пригласил, чтобы подстроить эту «случайную» встречу, а потом позвонил и сказал, что не сможет прийти. Все рассчитал, скотина!
Нет, нужно сделать вид, что она ничего не слышала, ничего не знает, ни о чем не догадывается. Нужно сделать вид, что она куда глупее и легкомысленнее, чем на самом деле, играть свою собственную игру. Надо притупить внимание противника, усыпить его бдительность, дать ему понять, что она – слабый соперник, легкая добыча. Только так она сможет победить, только так сумеет выжить.
Поэтому, сжав зубы, едва сдерживая возмущение, Галина осталась сидеть за столом.
Прошло несколько минут, и она услышала, как Полина рассчиталась с официанткой, встала и ушла из кафе.
Через окно она увидела ее на улице – и на короткое мгновение даже пожалела ее: Полина медленно брела, опустив голову, натыкаясь на прохожих. Немолодая, усталая женщина, как говорят, сильно побитая жизнью.
Но жалость тут же сменилась ненавистью: ничего нет хуже предательства, а Полина предала их с матерью. И Полина, и Олег… особенно больно ей было от того, что в этом участвовал Олег. Но зачем он согласился на это?
В ее кабинку заглянула официантка.
– Вы еще что-нибудь хотите? – осведомилась она с профессиональной приветливостью.
– Нет, спасибо! – Галина положила на стол деньги и поднялась.
Видимо, официантка прочитала что-то на ее лице, потому что она огорченно проговорила:
– Вам что-то не понравилось?
– Нет, все было замечательно, – успокоила ее Галина, – это мое личное…
– Удачи вам! – напутствовала ее девушка.
Галина поблагодарила ее и вышла на улицу.
Вокруг сновали занятые, озабоченные люди, у каждого было какое-то дело, свои заботы и радости – но она была сейчас далеко от этого повседневного мира.
Ее мир рухнул, рассыпался, развалился, и теперь она стояла посреди дымящихся руин.
Что делать? Как жить дальше? Совершенно не с кем обсудить свои проблемы, некому довериться.
Тут в голове наконец сверкнула здравая мысль позвонить Стейницу. И рассказать ему если не все, то хотя бы про предательство Полины, про гибель Алексея и Гели Широковой. Он все-таки адвокат, вот пускай и даст ей профессиональный совет. А то все его разговоры о том, что ей надо быть осторожной, не больше чем пустые слова.
Галя набрала номер Стейница, но механический голос ответил, что абонент недоступен.
– Вот когда он очень нужен, тогда его нет! – в сердцах высказалась она вслух.
И поймала на себе взгляд проходившего мимо простоватого парня.
– Эй, девушка, может быть, я за него буду? – спросил он весело.
Она отвернулась и бросилась к машине. Да что же это такое? Раньше никто не посмел бы к ней приставать на улице! Неужели у нее такой несчастный и безответный вид?
– Погоди-погоди, куда же ты так быстро? – Оказывается, парень несся за ней и даже схватил за рукав.
– Отвали, урод! – Галя вспомнила, как надо вести себя на улице в родном городе.
Парень, увидев, в какую машину она садится, свистнул разочарованно и отстал.
Из машины она еще раз позвонила Альберту Францевичу, затем, получив тот же ответ, набрала номер его офиса. Там были сплошные длинные гудки. Да куда же они все подевались? Хотя бы секретарша должна быть на месте!
Она подумала еще немного и вспомнила, что контора Стейница находится в офисном центре, там охрана общая, и девушка на коммутаторе сидит. Где-то был их номер… Слава тебе Господи, хоть кто-то взял трубку!
– Простите, – заговорила она неуверенно, – не могу ли я узнать, отчего у Альберта Францевича Стейница в конторе никто не отзывается? Я им звоню с утра…
– А они закрыты, – ответила девушка.
– Вот новость! С чего это вдруг?
– Закрыты по поводу похорон, – невозмутимо продолжала девица, и у Гали перехватило дыхание.
Неужели Альберт Францевич умер? Все ее бросают, все…
– На похороны поехали, – тянула свое девица, – и соседние офисы тоже закрыты.
– Да кто умер-то? – крикнула Галина. – Говори толком!
– Инна Романовна под машину попала…
С трудом из глубины памяти выплыла мысль, что, кажется, Инной звали помощницу адвоката. Вот еще некстати машина ее сбила!
Галя усовестилась своим мыслям только после того, как бросила трубку. И почти тотчас ей позвонил Стейниц.
– Вы мне звонили? – спросил он вполголоса. – Что случилось?
– Много всего, – ответил Галина, – очень много всего.
– Вы здоровы? – всполошился адвокат.
– Пока да, – бросила она, – но…
– Не по телефону, – поспешно прервал он ее, – и в контору приезжать не нужно.
– Слушайте, по садам с вами гулять у меня сил нету! – взмолилась Галя. – Альберт Францевич…
– Понял, все понял… – перебил он, – значит, сделаем так. Запомните адрес. Знаете, где это?
– Где-то в промышленном районе, кажется…
– Ничего, найдете. Жду вас через час.

 

Она добиралась больше часа. И оказалась наконец на улице, где с одной стороны шел унылый бетонный забор, а с другой возвышались длинные корпуса какого-то промышленного предприятия.
Медленно проехав мимо забора, Галя с трудом разглядела узкий проезд, покрытый разбитым до неприличия асфальтом. В конце проезда была небольшая площадка, куда она приткнула машину. Все, дальше ехать некуда. Только собралась она звонить Стейницу, в серой закопченной стене далеко не нового дома открылась небольшая дверца, из нее выглянула полная тетка в несвежем белом халате и поманила девушку за собой.
Галя с опаской оглянулась на машину, но пошла. Они миновали темноватый коридор, затем какое-то большое помещение, заставленное непонятными приспособлениями. Чем дальше они шли, тем сильнее пахло чем-то домашним и приятным.
Следующее помещение было поменьше и почище. Его перегораживала на две неравные части прозрачная стена. И там, за стеклом, пекли хлеб. Комки теста беззвучно шлепались на поддон, и тут же две металлические руки замешивали и лепили из теста батоны. Потом батоны ложились на конвейерную ленту и скрывались в печи и выходили оттуда уже румяными и такими аппетитными, что хотелось съесть их немедленно. Свежим хлебом пахло одуряюще, у Гали тут же свело желудок.
Там, за перегородкой, было жарко, а тут просто тепло. И стояли два столика с пластмассовыми стульями. За одним из этих столиков сидел Альберт Францевич и с увлечением наблюдал за путешествием батонов.
Увидев ее, он приглашающе похлопал по соседнему стулу:
– Присаживайтесь, Галина…
– Что это за место? – спросила она, утомленно опустившись на шаткий стул. – Зачем вы пригласили меня сюда?
– Тут мы сможем спокойно поговорить, здесь нам никто не помешает. Это пекарня.
– Я вижу. Но отчего в таком месте? Тут и людей-то вокруг нету, кто покупает этот хлеб?
– Ну, за таким хлебом не грех и проехаться. Вот попробуете – сами увидите. Просто раньше здесь был хлебозавод, а потом он закрылся. Ну, кое-какое оборудование осталось, вот и организовалась тут маленькая частная пекарня. Но, дорогая моя, у вас утомленный вид. Вижу, что многое у вас случилось.
Он постучал в стеклянную стену, появилась та же самая тетя и закивала головой – дескать, все поняла.
– Да, случилось.
Она помедлила, не зная, с чего начать, и тут явилась тетя и принесла на простом пластмассовом подносе два стакана крепкого чая и тарелку булочек. Стаканы были в подстаканниках, Галя раньше видела такие только на картинке, а на тарелке было написано: «Общепит».
– Попробуйте, – сказала тетка, – если мало, я еще принесу.
Булочки на вид были самыми обыкновенными. Не имелось в них ни крема, ни варенья, ни сбитых сливок, но оказались они такими вкусными, что Галя не заметила, как съела все. Чай был крепкий, сладкий и очень горячий.
Альберт Францевич наблюдал за ней, жалостливо подперев рукой щеку.
– Ох, Галочка… вы позволите вас так называть?
– Да что вы, Альберт Францевич, конечно, вы же меня с детства знаете!
После съеденного настроение у нее не то чтобы улучшилось, но появилась бодрость. Она отставила стакан и рассказала старому адвокату про охранника Алексея со странной фамилией Йорик и про аварию, про взорванную машину Гели Широковой, про рассказ капитана Ушинского о наркотиках, про роман своей матери с управляющим банком Груздевым и про его сговор с Полиной. Только не сказала ему про Олега. Она готова была это сделать, но после чая и булочек почувствовала в себе силы разобраться с Олегом самостоятельно. Все-таки это их личное дело. Вот интересно посмотреть, как у него получится затянуть ее в постель.
Альберт Францевич тяжко вздохнул:
– У меня тоже плохие новости. Я знаю теперь, кто стоит за взломом в офисе и кто хотел похитить документы из банковской ячейки. К сожалению, это была моя помощница.
– Та самая…
– Да, она попала под машину. Опять-таки с прискорбием признаю, что для нее это был наилучший выход. Судьба, так сказать, вмешалась. Дело в том, что по моей просьбе за ней проследили. И выяснили, что у нее появился мужчина. Тот, который и убедил ее похитить документы. Он так прибрал ее к рукам, что, влюбившись в него без памяти, она решилась на все. И знаете, кто это был?
– Догадываюсь, – хмуро процедила Галина, – наверняка это управляющий банком. На два фронта, подлец, работал. Маме голову заморочил и этой вашей Инне заодно.
– И опять-таки нет никаких доказательств, – грустно произнес Стейниц. – Ну, известно, что они с Инной встречались, и что с того? Если только вашей матери про это сообщить… тогда может быть…
– Она не поверит, – отмахнулась Галя, – она как под гипнозом. А Инна погибла, так что все это будут только слова.
– Точно… – Альберт Францевич подумал, что его друг Леонид Басманов не зря оставил свое состояние дочери. У девушки несомненно есть ум и характер. Но как же ей помочь…
– То-то этот Сергей Михайлович последние дни такой встрепанный… – задумчиво сказала Галина. – Сорвалось у него с Инной, завещание он не смог уничтожить.
– Девочка моя, тогда вы должны быть втройне осторожны! – встрепенулся Стейниц. – Ведь ваша жизнь в опасности! Поверьте мне, в серьезной опасности!
– Но я же знаю теперь, что они задумали. Притворюсь пока полной дурой, главное – время протянуть.
– Хорошо, – адвокат встал, – я не работаю по уголовным делам, но все же имею кое-какие связи, попробую прояснить вопрос с аварией и взорванной машиной вашей подруги. Опять же прикину, к кому можно обратиться с нашей проблемой. Дело-то больно щекотливое, шум поднимать не с руки, у вашего отца были сильные конкуренты, как бы бизнес не отобрали вообще…
Уже на выходе та самая тетя всунула Галине в руку большой пакет со свежевыпеченным хлебом. Всю дорогу до дома в машине стоял дивный запах.

 

Дом встретил ее мрачный и пустой. То есть люди в нем были, но все равно он выглядел пустым, и Галина осознала, что так теперь будет всегда, потому что нет больше отца. Дом потерял хозяина и скучает по нему. И нового хозяина ни за что не примет.
– Галиночка Леонидовна, а что это у вас? – Анфиса выбежала навстречу.
– А вот попробуй. – Галя протянула ей пакет с хлебом.
– Что это вы еще надумали? – Анфиса оскорбленно поджала губы. – Я сама булочки пеку, а хлеб простой в Рощине берем, там свежий. Да только его никто не ест. Елена Павловна вечно на диете, вот когда Леонид Петрович был…
Она умолкла, испуганно прикрыв рот.
– Ты попробуй, попробуй, – усмехнулась Галя, – сначала попробуй, потом скажешь…
Анфиса отщипнула кусок батона, потом закусила горбушку ржаного. Нахмурилась было, скривилась, но чувство справедливости взяло верх, и она сдержанно похвалила:
– Вкусный, что и говорить… А вы, значит, есть не будете?
– Да нет, сыта я. А что, мамы нету?
– Не приезжала еще, – уклончиво сказала Анфиса, – совсем дом опустел, – только охранников и кормлю, Витька-дармоед за троих ест.
Галина только вздохнула. Впереди был долгий унылый вечер, и она не знала, как лучше – провести его в одиночестве или в компании матери и ненавистного Сергея Михайловича.
В таких невеселых мыслях Галина поднялась в свою комнату.
Ей показалось, что там нечем дышать, каменные стены давили на нее своей непомерной тяжестью. Она натянула свитер и через огромное окно вышла на балкон.
Собственно, это был не балкон, а широкая каменная терраса, соединяющая несколько соседних комнат и огражденная невысокой балюстрадой. Внизу шумело море, его серые валы раз за разом бились в стены дома и бессильно отступали, разбившись о неприступный гранит. Галина полной грудью вдохнула сырой и чистый морской воздух и почувствовала себя гораздо лучше. Ложь, предательство, которыми была пропитана атмосфера этого дома, отступили перед чистотой и величием моря, перед его бесконечным простором.
Теперь Галина поняла, почему отец так любил этот дом. Здесь он ощущал близость моря, близость его чистой, открытой и честной силы. И девушка внезапно почувствовала, что здесь и сейчас она стала ближе к отцу, чем когда-либо прежде.
«Я обещаю тебе, папа, что разберусь в этой истории. Я не сдамся и не пущу дело на самотек. Я все выясню и сделаю так, чтобы тот, кто виновен в твоей смерти, был жестоко наказан».
И ей показалось, что волны внизу пророкотали ответ:
«Я верю тебе…»
Она хотела постоять на террасе, облокотившись на балюстраду, чтобы полнее и глубже прочувствовать близость к отцу, чтобы привести в порядок свои мысли и чувства – но в это время позади нее, в ее комнате раздались чьи-то шаги.
Галина обернулась.
В проеме высокого окна стояла мать. Оказывается, она уже дома, а Галина стояла тут долго, не замечая времени.
Мать смотрела на нее с какой-то жалкой, растерянной улыбкой.
– Галя… Галчонок… – проговорила мать, кутаясь в теплую шаль. – Я хочу поговорить с тобой…
– Я тоже хотела с тобой побеседовать. – Галина шагнула навстречу матери.
– Иди сюда, – произнесла мать, отступая от окна и зябко передергивая плечами. – Там так холодно…
Галина не стала спорить с ней. Она вошла в комнату и задернула плотную штору.
– Галчонок… – повторила мать, подходя к ней. – Я хотела сказать тебе важную вещь…
Галину неприятно резануло то, как назвала ее мать. Прежде она называла ее Линой, другие формы имени казались матери вульгарными. Но теперь она так изменилась, как будто стала другим человеком… она и правда стала совсем другим человеком, с грустью подумала Галина, и это случилось удивительно быстро! А может, она нарочно назвала ее так, как звал отец. И смотрит так искательно, что-то ей от Гали нужно…
– Так вот, Галчонок, я должна сказать тебе очень важную вещь. Важную и радостную.
Мать набрала полную грудь воздуха, как будто хотела броситься в холодную воду, и наконец произнесла:
– Сергей Михайлович сделал мне предложение.
– Что? – переспросила Галина, как будто не расслышала.
Впрочем, она и впрямь не поняла, что сказала ей мать, настолько это было дико и невероятно.
Опять же, впрочем – чего-то подобного она давно уже ждала.
– Сергей Михайлович сделал мне предложение, – повторила мать, недовольная тем, что ее судьбоносные слова не произвели на дочь ожидаемого эффекта.
– Предложение? – тупо переспросила Галина, вглядываясь в лицо матери. – Какое предложение?
– Ты что – не понимаешь? – На этот раз мать определенно рассердилась, на ее лице появилась некрасивая складка. – Он предложил мне стать его женой!
– И ты согласилась?
– Конечно! – выдохнула мать, и ее лицо порозовело. – Сергей Михайлович – замечательный человек! Он – надежный, преданный, умный, великодушный…
Галина молчала, растерянно глядя на мать.
– Почему ты молчишь? – спросила та недовольно. – Ты рада? Ты рада за меня?
– Рада? – как эхо, повторила девушка. – А тебе не кажется, что еще слишком рано… слишком рано принимать такие решения? Ведь папа… он умер еще совсем недавно!
– Да, кое-кому это может не понравиться, – быстро, взволнованно проговорила мать. – Я знаю, есть в нашем окружении злые, завистливые люди, которым до всего есть дело, но, во-первых, это же еще не свадьба… это только помолвка… и потом – зачем всегда оглядываться на мнение посторонних людей?
– Дело не в посторонних людях… – Галина поморщилась. – Дело в нас самих… в тебе, во мне…
– В тебе? – ухватилась мать за ее слова. – Так ты, ты против? Ты не хочешь, чтобы я была счастлива?
Галина молчала. Мать отступила, вглядываясь в ее лицо.
– Вчера мне показалось, что ты переменилась, – произнесла она тихо. – Вчера мне показалось, что ты поняла меня, подобрела, осознала, как мне тяжело… Но я, наверное, ошиблась!
– Мама, – перебила ее Галина. – Неужели ты не видишь, что происходит? Неужели ты ничего не замечаешь?
– О чем ты?
– О чем? Вся прислуга в доме сменилась, вокруг одни новые, незнакомые лица, не осталось никого, кто помнил отца…
– Почему никого? – воскликнула мать. – А Анфиса?
– Вот разве что Анфиса, – усмехнулась Галя. – Просто потому, что ее очень трудно заменить… Хорошая кухарка на вес золота…
– Не хочу даже слушать! – Мать мучительно поморщилась, поднесла руки к вискам.
– А то, что усыпили Бурана?
– Ты сошла с ума! – перебила ее мать. – При чем тут собака? Неужели собака для тебя важнее людей!
– Эта собака некоторым людям дала бы сто очков вперед! Она была верной, преданной…
– Она набросилась на Сергея Михайловича!
– Я думаю, это не случайно! Собаки чувствуют фальшь, они отличают плохих людей!
– Как ты можешь так говорить! – простонала мать. – Сергей Михайлович – замечательный человек! Он так поддержал меня после смерти твоего отца… не знаю, что бы я делала без него!
– У него были для этого свои причины, – мрачно возразила Галина. – Очень веские причины!..
– Не хочу тебя слушать! – вскрикнула мать. – Ты говоришь ужасные вещи! Это там, в Швейцарии, тебя научили ни во что не верить? Сергей Михайлович…
– Сергей Михайлович, Сергей Михайлович! У тебя через слово – Сергей Михайлович! А ты хоть читаешь те документы, которые он подсовывает тебе на подпись?
– Документы? – переспросила мать, хлопая глазами. – Какие документы?
– Финансовые документы! Что вообще творится в банке после смерти отца? Там проводился аудит?
– Какой аудит? Сергей Михайлович все там контролирует! Он не допустит, чтобы…
– Опять Сергей Михайлович! Он все контролирует! А кто контролирует его?
– Его? Почему его нужно контролировать? Я ему всецело доверяю! Всецело!
– Ну и зря!
– Не хочу тебя слушать, не хочу! – Мать закрыла лицо руками, потом словно очнулась и выкрикнула: – Твой отец тоже доверял ему!
– Доверял? – переспросила Галина. – Ну, его-то уже не спросишь… кстати, ты не задумывалась, отчего он так внезапно умер?
– От сердечного приступа. – Мать недоуменно взглянула на Галину. – Врач не сомневался…
– Не сомневался? – воскликнула Галина. – А я сомневаюсь! Я очень сомневаюсь! Он был сильный, крепкий человек, много бывал на воздухе, занимался спортом, вел здоровый образ жизни и никогда не жаловался на сердце… А тут вдруг… как сказали – во сне…
– Он очень много работал. Ты же знаешь, что он был трудоголик. Он очень мало отдыхал. И вообще, ты же слышала, какая короткая жизнь у мужчин по статистике…
Галина не ответила.
Мать тоже немного помолчала, и вдруг ее лицо вытянулось:
– Постой… на что ты вообще намекаешь? На то, что твой отец умер… не сам? Что его… да ты с ума сошла!
– Это ты с ума сошла! Сошла с ума от любви – если только здесь можно употребить это слово! Ты не видишь или не хочешь видеть то, что происходит вокруг тебя! Вокруг нас! Ты совсем ослепла!
– Я не ожидала от тебя такого… – мрачно проговорила мать. – Я думала, ты добрее. Я думала, что тебя порадуют перемены в моей судьбе. Считала, ты сможешь понять меня. Что мы с тобой близки, как прежде… как когда-то.
Галина хотела возразить, хотела сказать, что они никогда не были особенно близки. Во всяком случае, так близки, как с отцом. Но она удержалась, решив, что это будет чересчур жестоко.
– Я думала, ты порадуешься за меня, – повторила мать с обидой в голосе. – Но, в конце концов, у тебя своя жизнь, а у меня – своя. И я буду жить своей собственной жизнью. Я – взрослый человек и могу поступать так, как сочту нужным. Тебя это не касается.
– Очень даже касается! – воскликнула Галина. – Ты что – не видишь, что вся его хитрая игра направлена против меня? Один раз на мою жизнь уже покушались…
– На твою жизнь? – в недоумении проговорила мать. – О чем ты говоришь?
– Как – о чем? Ты что – успела забыть, что только что взорвали машину, в которой я должна была ехать?
– Да при чем здесь ты? Это твоя школьная подруга… это ее взорвали, потому что она занималась какими-то темными делишками! Вот, кстати, ты поучаешь меня – а как ты сама выбираешь друзей?
– Геля здесь совершенно ни при чем, – отмахнулась Галина. – Она случайно попала под раздачу! На самом деле покушение было направлено против меня!
– Против тебя? – Мать делано усмехнулась. – Да кому ты нужна? У тебя, милая моя, мания величия! И к тому же паранойя, мания преследования, тебе всюду мерещатся заговоры!
– Кому я нужна?! – Галина в запале ссоры хотела уже выпалить то, что рассказал ей адвокат Стейниц про дополнение к завещанию, но вдруг она увидела, как штора на окне подозрительно пошевелилась.
– Нас подслушивают! – воскликнула она, шагнув к окну.
– Я же говорю – у тебя мания преследования! – насмешливо проговорила мать. – Кто может нас подслушать? Что такого секретного могут про нас узнать? Это же просто смешно – мать хочет замуж, а дочь ее не пускает! Скажите, как интересно!
– Ты так считаешь? – Галина отдернула штору.
За ней, в проеме окна стояла Полина Красногорова. Она попятилась, закрыла лицо руками.
– Подслушиваем? – процедила Галина, шагнув к ней. – Подсматриваем? Шпионим?
– Полина, как ты здесь оказалась? – воскликнула Галина мать, в недоумении уставившись на старую подругу. – Что ты тут делаешь? Полина, я не понимаю…
Полина растерянно молчала, переводя взгляд то на мать, то на дочь. Лицо ее покрылось красными пятнами.
– А она здесь денежки отрабатывает! – ответила за нее Галя. – Правда, тетя Полина?
– Лена, это не то, что ты подумала… – пробормотала Полина, повернувшись к подруге. – Это совсем не то!
– Вот как? – перебила ее Галя. – Не то? А по-моему, как раз самое то! Скажите ей, тетя Полина, скажите честно – для кого вы шпионите? Кто вас нанял? Кто заплатил вам за то, чтобы следить за лучшей подругой? Кто подстроил вашу встречу в ресторане «Белиссимо»? Кто велел вам глаз не спускать с меня и мамы и обо всем докладывать ему? Скажите вы, а то мне она не хочет верить!
– Галиночка, я не знаю, о чем ты говоришь! – лепетала Полина. – Я не имею представления! Ни малейшего представления! Какие деньги? Я ничего не знаю о деньгах!..
– Вот какие деньги – я точно не знаю, – цедила Галина, медленно наступая на старую знакомую. – В такие подробности я, к сожалению, не посвящена. Знаю только, что аванс, который он вам заплатил, вы уже потратили. Поэтому вам срочно нужно еще денег, вот вы и стараетесь, из кожи вон лезете! Какого черта вы приехали к нам на ночь глядя, хотя вас не приглашали? Чтобы остаться ночевать, а ночью спокойно пошнырять по дому? Авось, что вынюхаете… денежки-то отрабатывать надо!
– Я не представляю, о чем ты! – Полина пятилась, в ужасе глядя на девушку. – Не представляю!
Таким манером они вышли на террасу.
– Не пытайтесь отвертеться! – Галина в упор смотрела на Красногорову, шаг за шагом тесня ее. – Я не отступлю, пока вы не расскажете все. Вы скажете все прямо сейчас, чтобы эта доверчивая дура – моя мать – наконец поняла, с кем она имеет дело!
Полина смотрела на девушку в ужасе, как кролик на удава, и медленно отступала.
– Галиночка, – бормотала она жалким, едва слышным голосом. – Пожалуйста, не надо так со мной… ты не знаешь, милая, чего просишь… я не могу…
– Очень даже можете! – Галина сделала еще один шаг вперед. – Вы все, все скажете!
– Пожалей меня…
– Да? Пожалеть? А меня кто пожалеет? Ведь это меня, именно меня уже пытались убить! Говорите все, что знаете! Я не могу отступить – для меня это вопрос жизни и смерти!
– Жизни и смерти… – как эхо, повторила Полина и еще немного отступила назад. Дальше отступать было некуда – она дошла до самой балюстрады и привалилась к ней спиной.
И вдруг раздался громкий треск, часть балюстрады отвалилась и обрушилась в море.
Полина потеряла равновесие, вскрикнула и тоже полетела с террасы спиной вперед.
– Тетя Поля! – в ужасе крикнула Галина и бросилась на помощь несчастной женщине.
Но она опоздала.
Она остановилась возле свежего пролома, перегнулась через край террасы и увидела внизу, на камнях, возле самой линии прибоя распростертое в нелепой и непристойной позе тело Полины Красногоровой.
– Господи, что… что случилось? – воскликнула мать, подбегая к месту трагедии.
– Она упала… сорвалась… – едва слышно ответила Галина, с трудом оторвав взгляд от мертвого тела.
Мать взглянула вниз через ее плечо и отшатнулась, закрыв лицо ладонью.
– Боже мой… – бормотала она в ужасе. – Полина… Полина… как же так…
Вдруг она повернулась к дочери, лицо ее исказилось уродливой гримасой, и она прошипела:
– Это ты, это ты во всем виновата! Если бы не ты, Полина была бы жива!
– Мама! – вскрикнула Галя. – Мама, зачем ты так? Я не хотела ей смерти… не хотела зла… неужели ты в этом сомневаешься? Я только хотела узнать правду!
– Вот именно – правду! – Мать истерично рассмеялась. – Правду! Тебе понадобилось все выяснять, раскапывать… если бы не ты… если бы не ты… если бы не ты, все было бы хорошо!
Видимо, она сама ужаснулась собственным словам. Лицо ее снова удивительным образом изменилось, теперь вместо ненависти на нем были жалость и страдание.
– Прости меня, доченька! – проговорила она жалким, беспомощным голосом и обняла Галю. – Прости, я говорю ужасные вещи! Конечно, ты ни в чем не виновата! Это все этот дом, этот ужасный дом!
Она огляделась вокруг, как будто впервые увидела эту комнату, весь этот дом.
– Я никогда его не любила! Здесь все такое старое, все пришло в негодность, вот и эта балюстрада раскололась… Прости меня, Линочка! Я люблю тебя… ты у меня одна…
– Я все понимаю, мама. – Галина погладила мать по спине. – Ты очень переживаешь. Вы с тетей Полей так давно дружили… Я очень, очень сочувствую тебе.
«Кстати, хорошо бы проверить эту балюстраду, – подумала она, над плечом матери взглянув на пролом. – Уж очень вовремя она обрушилась. А ведь на вид она вовсе не казалась такой уж ветхой. А ведь это место – как раз напротив окна моей комнаты. И несколько минут назад я стояла здесь, любуясь морем. Если бы я облокотилась на эту балюстраду, сейчас не Полина, а я лежала бы там, на камнях… а ведь это не случайность, не несчастный случай…»
Эта мысль промелькнула в ее голове – и сменилась другой: ведь Полина так и лежит там, на камнях…
Галина спустилась по лестнице, вышла на берег моря и подошла к тому месту, где лежало бездыханное тело.
Над трупом уже кто-то стоял…
Галина подошла ближе и увидела, что это Олег.
Он повернулся и посмотрел на нее, не узнавая. Лицо его было перекошено горем.
– Олег, Олежка… – пробормотала Галина и сделала шаг вперед. – Мне так жаль…
И тут Олег узнал ее, лицо его страшно переменилось, теперь на нем была настоящая ненависть.
– Не подходи! – прошипел он. – Это ты! Это из-за тебя! Если бы не ты… если бы не ты…
Галина попятилась в испуге – так поразило ее выражение его лица, так поразил его голос.
– Олег, Олежка! – произнесла она растерянно. – Что ты говоришь? Ведь это я!
– Уйди! – глухо сказал он. – Уйди, чтобы я тебя никогда больше не видел. Ох, как же я вас ненавижу!
«Если ненавидишь, то какого черта приперся к нам в дом, – думала Галина, уходя, – мы тебя не звали. Все очень просто, деньги тебе были нужны. В конце концов, мог бы честно все рассказать, мама бы помогла своей старой подруге в память о прежних временах. Впрочем, не знаю, ничего я не знаю!»
Ее затрясло крупной дрожью. На улице холодно, а она выскочила в одном тоненьком свитерке. По дороге ей встретился охранник Виктор.
– Что там? – деловито спросил он. – Насмерть?
– Сам посмотри! – зло бросила ему Галина. – Если интересно!
Анфиса бросилась к ней, вся в слезах.
– Убилась! – причитала она. – Как же так? Кто бы мог подумать? Убилась насмерть!
– Замолчи! – Галина сильно тряхнула ее за плечи. – Чаю принеси! – приказала она непослушными губами.
Хотелось завыть в голос и кататься по полу или биться головой о стену. Никто не поможет, теперь все пропало.
Без стука она вошла к матери. Та, увидев ее, спрятала мобильный телефон.
– Я звонила Сергею Михайловичу, сказала, что у нас несчастье, просила приехать…
– И что? – равнодушно спросила Галина.
– Он сказал, что приехать никак не может, велел вызывать полицию и «Скорую».
– Уж как-нибудь сами бы догадались, без его поучений, – буркнула Галина.
– Это ужасно, просто ужасно! – Мать дрожащими руками шарила в тумбочке. – А я так хотела сегодня отпраздновать. Мне ничего не надо, только немножко тепла и радости… Неужели я не заслужила этого? Я столько страдала…
Галину невольно резанул тот факт, что мать говорит только о себе, а ведь Полина все же была когда-то ее близкой подругой. И она не знает, что та ее предала, и вот, похоже, что ее смерть маму нисколько не трогает.
Мать между тем нашла в тумбочке какие-то таблетки и выпила сразу две. Гале не понравилось, с какой жадностью она их схватила, девушка тронула упаковку, мать не хотела отдавать, тогда она вырвала коробочку силой.
– Но это же… такое сильное средство, – удивилась она. – Откуда ты его взяла?
– Откуда? – зло ощерилась на нее мать. – Не твое дело! Ты понятия не имеешь, каково мне было одной, после смерти мужа. Он не имел права умирать так! Он обещал мне все на свете, а сам! Отдай немедленно!
– Не кричи! – Галина отдала матери коробочку. – В доме покойник, полиция скоро приедет, возьми себя в руки!
– Я не буду с ними разговаривать, сама разбирайся! Ты с ней ругалась, вот и… – Мать прилегла на подушку и утомленно прикрыла глаза. – Господи, я так хотела быть счастливой! Но, видно, не судьба, нас преследует злой рок. Он умер, и мы все умрем, вся семья, он призовет нас к себе…
Галина хотела прикрикнуть на мать, чтобы не болтала чуши, но поняла, что та ее уже не слышит, мать погрузилась в забытье.
Да, вот, значит, откуда эта порывистость, смех без причины, рассеянность и многое другое. И где она достает такие сильные таблетки? Не иначе, Сергей Михайлович и тут посодействовал. А что, человеком в таком состоянии очень легко управлять.
Снизу послышался шум подъезжающих машин и громкие голоса. Галина вздохнула и спустилась вниз.
Первым, кого она увидела, был старый знакомый. Как же зовут этого полицейского? Что-то педагогическое… Она наморщила лоб, глядя на высокого крупного человека в длинном черном пальто. Ах да, капитан Ушинский.
От капитана не укрылась ее гримаса, только он понял ее по-своему. Вот, дескать, шляются тут разные-всякие, мешают в собственном доме в богатстве купаться и время проводить, как хочется. Однако и развлечения у них, людей с балкона в море кидают…
– Что у вас? – отрывисто спросил капитан, нарочно не стал здороваться – не в гости явился чаи распивать, и вообще, он этой стерве богатой здоровья не желал.
Галина же, увидев со стороны капитана такое откровенное хамство, неожиданно успокоилась и приняла его тон. Раз он делает вид, что они незнакомы и не беседовали, как нормальные люди, да ради бога, так еще и лучше.
– Несчастный случай, – отчеканила она, – женщина сорвалась с балкона и упала.
Капитан мигнул кому-то из своих подчиненных, и тот устремился наверх.
– Место покажите! – бросил капитан вытаращившей на него глаза Анфисе.
– Но я… – Она попятилась.
– Я сама покажу! – Галина прошла вперед.
– Свидетели были? – бросил капитан ей в спину, когда они поднимались по лестнице.
– Были, – не оборачиваясь, ответила Галя, – мы с мамой. Только ее вы не сможете допросить, она лекарство приняла и спит.
– Вот тут все было. – Галина вышла из своей комнаты на террасу и зябко поежилась.
Парень, который успел первым, уже возился возле перил. Капитан Ушинский огляделся. От глаз его не ускользнуло ничего, он нахмурился и бросил:
– Расскажите подробно.
Галина с ненавистью покосилась на его длинное пальто. Ему-то что, а вот ей стоять тут в тонком свитерочке на пронизывающем ветру. Но просить его она ни за что не будет.
– Мы разговаривали… – начала она, и тут появился на террасе еще один полицейский.
Глаза его возбужденно горели, он мигнул капитану обоими глазами. Все ясно, подсуетился уже, расспросил охранников, а те небось слышали скандал.
Она обхватила себя за плечи, потому что снова вернулась дрожь. Черт, на таком холоде она воспаление легких схватит!
Капитан осознал наконец, что на улице сильный ветер и собирается дождь, а на свидетельнице тонюсенький свитерок и джинсы. Вид у нее был не слишком преуспевающий – нос красный, сама вся бледная. Что ж, богатые тоже плачут.
Капитан слегка устыдился и сказал, что допрос можно провести в более теплом месте. И снова Галина привела его в нижний салон. Нельзя сказать, что там было намного теплее, но по дороге она прихватила из спальни мамину шаль.
– Потерпевшая кем вам приходится? – спросил капитан, усевшись в неудобное кресло.
– Подруга моей мамы, она вообще-то у нас бывала…
– А сегодня зачем приехала?
Галина на мгновение задумалась – и правда, зачем приезжала Полина? То есть понятно, что по приказу Сергея Михайловича, чтобы следить за ними, но вот какая у нее была официальная причина?
– Не знаю, я ее не приглашала, может быть, мама… – осторожно проговорила она. – Мы даже не знали, что они приехали. Сидим с мамой в комнате, разговариваем, вдруг я слышу – кто-то в окно скребется. Я открыла – а она там, на террасе. Я от неожиданности как заору! А она отступила, на перила навалилась и упала…
Галина снова обхватила себя за плечи – мамина шаль не помогла, ее била дрожь. В глазах капитана мелькнуло что-то, похожее на сочувствие, но Галина этого не заметила.
Полиция долго еще возилась в доме, допрашивала охранников и даже Анфису. Противной горничной сегодня не было – не то у нее выходной, не то мама ее все-таки уволила. На прощание капитан Ушинский сказал, что их всех обязательно вызовет следователь, причем буквально на днях. Гале было уже все равно. Она добилась-таки от Анфисы горячего чая и повалилась на диван в малой гостиной, потому что у нее в спальне было грязно, холодно и пахло дешевыми сигаретами.

 

Управляющий Сергей Михайлович нажал кнопку лифта с надписью: «Минус один» и спустился на подземную парковку. Он подошел к своей черной «Ауди», нажал кнопку брелока. Машина приветливо подмигнула ему фарами. Он хотел было открыть дверцу, но в это время из темной ниши к нему метнулся человек. Оттолкнув Сергея к стене, он схватил его левой рукой за воротник, замахнулся кулаком правой и прорычал:
– Это все из-за тебя! Ты втянул нас с матерью в эту авантюру! Если бы не ты, мать была бы жива! Это твоя, только твоя вина! Ты мне за все ответишь, подонок!
– Олег, это ты? – прохрипел Сергей Михайлович, узнав нападавшего. – Надо же, ты меня напугал! Не дури! Отпусти мой воротник, мне же тяжело дышать! И не маши кулаками! Что за ребячество!
– Тяжело дышать? – переспросил Олег. – Радуйся тому, что ты еще дышишь! Моя мать в отличие от тебя…
– Кому сказал – убери руки! – Сергей Михайлович резко рванулся и оттолкнул Олега, так что тот отлетел к стене. – Вот так гораздо лучше, так уже можно разговаривать! Мне жаль, что так вышло с твоей матерью, я тебе сочувствую, но…
– Сочувствуешь? – Олег смотрел на него исподлобья. – На черта мне сдалось твое сочувствие? Оно не поможет мне вернуть мать! Ты мне заплатишь! Ты мне за все заплатишь!
– Вот теперь я слышу слова взрослого человека! – насмешливо проговорил Сергей Михайлович. – Ты заговорил о плате! Теперь я тебя узнаю!
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! Деньги здесь ни при чем! Я говорю не о деньгах!
– Деньги ни при чем? Да что ты? Не смеши меня! – Управляющий засмеялся противным скрипучим смехом. – Деньги всегда и везде играют главную роль! Из-за чего вы с матерью согласились на мое предложение? Потому что вам – точнее, тебе – очень были нужны деньги! Ты был готов на все!
– Да что ты знаешь! – попытался перебить его Олег, но Сергей Михайлович не дал ему договорить:
– Как раз я все знаю! Я знаю, что ты потратил большие деньги – очень большие, по твоим масштабам, а главное – чужие.
Произнеся эти слова, управляющий бросил взгляд на Олега. И с удовлетворением увидел, что весь его гонор прошел, Олег ссутулился, оплыл и сполз бы на пол, если бы не упирался в стену. Самое время было его добить.
– Самое же главное – чьи это были деньги, – невозмутимо продолжал Сергей Михайлович. – Ара Саркисян – очень неприятный человек, если кто-то тратит его деньги, он буквально звереет! А у тебя хватило наглости – точнее, глупости – сыграть на бирже, воспользовавшись его деньгами! Он доверил тебе управлять своим фондом, а тут как раз подвернулась очень удачная афера. Верные люди убедили тебя, что акции «Инвестбанка» пойдут на подъем…
– Откуда ты все это знаешь? – Теперь в голосе Олега было больше обреченности, чем агрессии.
– Да уж знаю! У меня есть свои источники информации! Без этого в нашем бизнесе не проживешь!
– Но наводка была очень надежная… – мрачно проговорил Олег. – Инсайдерская информация…
– Всей инсайдерской информации грош цена! – резко оборвал его Сергей Михайлович. – Впрочем, теперь ты это уже знаешь на собственном горьком опыте. Акции «Инвестбанка», вместо того чтобы вырасти, обвалились, и ты потерял на этом большие деньги… Чужие деньги… я правильно излагаю события?
Олег ничего не ответил, но по его лицу было видно, что Сергей Михайлович прав.
– Ну, само собой, ты испугался и, как маленький мальчик, все выложил матери… ну, а тут, на ваше счастье, подвернулся я со своим более чем щедрым предложением. Надо отдать должное твоей матери – она готова была пойти на многое, чтобы спасти своего глупого и непутевого сыночка от мести Ары. Для себя-то ей ничего не было нужно. Так что не тебе меня обвинять! – Сергей Михайлович повысил голос. – Если кто и виноват в смерти твоей матери – так это точно не я! Скорее уж ты сам! Я понимаю, что обвинять себя тебе не хочется, это ужасно неприятно, вот ты и решил перевести стрелку на меня. А это, Олежек, крайне глупо, глупо и несправедливо. Потому что я тут совершенно не виноват! Скорее уж судьба… или… или… – Казалось, он просто размышляет вслух. – Или моя будущая падчерица! Ведь это она фактически столкнула твою мать с балкона!
– Это она… – мрачно проговорил Олег, опустив глаза. – Богатая сучка… ей всегда доставалось все самое лучшее, она всегда получала то, что хотела, и получала это даром, просто по праву своего рождения… разве это справедливо?
– Нет, это несправедливо! – процедил Сергей Михайлович, и лицо его стало очень серьезным. – Это очень несправедливо! Я с тобой совершенно согласен!
– Ей всегда все доставалось даром, – продолжил Олег. – Ей все давалось легко… неужели и теперь… теперь смерть моей матери сойдет ей с рук?
– Но вот тут-то как раз нам с тобой есть о чем поговорить! Ты же знаешь, что я тоже не большой ее поклонник. Я заплатил вам с матерью немалые деньги только за то, чтобы быть в курсе ее планов и намерений, ее слов и мыслей. Правда, этих денег не хватило на то, чтобы рассчитаться с Саркисяном, но это уж не моя вина. Надо было действовать осторожнее, не идти на такой риск. Но я могу сделать тебе новое предложение, еще более щедрое.
– Я помню, чем кончилось первое, – мрачно процедил Олег. – Оно стоило жизни моей матери. Интересно, за второе мне придется заплатить своей жизнью?
– Ты слишком мрачно смотришь на вещи. – Сергей Михайлович усмехнулся. – Уверяю, мое предложение тебе понравится. Еще раз повторяю – у меня нет таких больших денег, чтобы заплатить твой долг Саркисяну. Пока нет. Но ты знаешь, что я управляю банком. И я могу выдать тебе из этого банка кредит, достаточный для того, чтобы ты смог покрыть свои долги.
– Но под кредит нужно представить какое-то обеспечение, и самое главное – его нужно возвращать!
– Вот тут начинается самое интересное! – перебил его Сергей Михайлович. – С обеспечением мы как-нибудь разберемся. Я могу принять в качестве обеспечения даже те обесценившиеся акции. Мое решение никто не посмеет оспорить. А к тому времени, когда тебе придется возвращать кредит, мы должны сделать так, чтобы я этим банком полностью распоряжался. Тогда я смогу вообще закрыть вопрос с возвратом кредита.
– Мы? – с недоверием переспросил Олег. – Но я-то тут при чем? Я-то что могу сделать?
– Очень много! Ты ведь хочешь отомстить за смерть матери?
– Само собой!
– Так вот… мы можем соединить приятное с полезным: и отомстить за твою мать, и рассчитаться со мной за кредит.
– Как это? – Олег недоверчиво посмотрел на Сергея Михайловича, как будто не понимая его слова.
– Не догадываешься? Ох, Олежек, Олежек, не давай мне повода думать, что ты глупее, чем есть на самом деле, – огорченно проговорил Сергей Михайлович. – Ты ведь сам только что сказал, что ненавидишь мою будущую падчерицу. А мне она мешает. Она стоит между мной и полным контролем банка…
– Вот оно что! – Олег сверкнул глазами. – Ты хочешь убрать ее моими руками!
– Наконец-то дошло! – фальшиво обрадовался управляющий. – Я же говорю – у нас в этом деле интересы совпадают!
– Совпадают? – рявкнул Олег. – Ты получишь все выгоды, а мне придется отвечать? Придется расплачиваться за тебя? Мне придется идти на зону?
– Ну, ты уж постарайся не испортить все сам! Твое дело – провернуть все аккуратно и не попасться! И тогда ты тоже будешь в выигрыше – ты не забыл про кредит, который я тебе выплачу? Ты не забыл, что Ара возвращается из Штатов, куда он полетел на свадьбу своей племянницы, буквально через три дня? И когда он узнает про потерянные деньги, что будет с тобой?
Олег еще больше помрачнел. Он опустил глаза в землю и едва слышно проговорил:
– Ты получишь все, а я только и смогу рассчитаться с Саркисяном? Это несправедливо! Если я возьму на себя весь риск, я должен получить больше! Я должен получить половину!
– Что? – Сергей Михайлович усмехнулся. – Ну ты даешь! Верно мне говорили, что тебе палец в рот не клади – руку откусишь! Не зарывайся, парень! Я могу найти исполнителя куда дешевле, мне просто захотелось пойти тебе навстречу, чтобы убить одним выстрелом двух зайцев – месть и выгоду. Но если ты не хочешь – я без тебя прекрасно обойдусь, а вот ты без меня…
– Нет, я все сделаю! – поспешно перебил его Олег.
– Ну вот, давно бы так!
– Только… только мне никогда не приходилось делать ничего подобного. Я не знаю, где достать оружие, как избавиться от тела… короче, я дилетант, а дилетанты часто попадаются. Так вот – как бы не наследить… ведь ее смерть будут тщательно расследовать – не то что смерть моей матери. Ведь она… Галина… не простой человек, как-никак, наследница миллионов!
– Ну вот, – усмехнулся Сергей Михайлович. – Теперь я слышу речь не мальчика, но мужа. Обдумать детали, несомненно, нужно, ты прекрасно понимаешь, что всякое серьезное дело надо начинать с планирования. И в этом я могу тебе помочь. По крайней мере, советом. У меня есть неплохой план…
– Вот как? – Олег недобро взглянул на собеседника. – Значит, ты заранее был уверен, что я соглашусь?
– Я знаю человеческую природу. Я верил, что ты согласишься, когда поймешь, что у тебя нет другого выхода, – твердо сказал Сергей Михайлович. – Я надеюсь, что ты понял, что теперь тебе никто не поможет. К маме больше не побежишь, пора взрослеть!
– Ну ладно… и какой же у тебя план?
– План очень простой. Ее смерть, несомненно, будут расследовать, но мы должны представить все так, как будто никакого убийства не было. Галина покончит с собой. Ты же знаешь, как тяжело она переживает смерть своего отца… так вот – все будет выглядеть так, как будто она не выдержала горя и покончила с собой на его могиле. Вернулась из Швейцарии, воспоминания нахлынули с новой силой… Все, в том числе и мать, подтвердят, что она была очень нервной и раздражительной, у нее была мания преследования… Поэтому тебе нужно будет привезти ее туда, на кладбище.
– С чего это я повезу ее на кладбище? И не странно ли будет звучать такое предложение? Вряд ли она туда пойдет со мной, особенно после того, что случилось!
– Пойдет – не пойдет… – недовольно перебил его Сергей Михайлович. – Мы не можем оставлять это на волю случая. Все должно быть под контролем. Ты должен привезти ее туда в любом случае – только тогда наш план будет успешно выполнен!
– И как ты это себе представляешь? Притащить ее туда силой? Связать? Оглушить?
– Не идиотничай! Тебе нужно всего лишь подсыпать ей в питье вот этот порошок. – Сергей Михайлович протянул Олегу маленький стеклянный пузырек. – После этого она будет тиха и послушна, как дрессированная собачка, она пойдет с тобой куда угодно. Тебе останется только доставить ее на кладбище и закончить дело. Капнешь ей на язык немножко вот из этого пузырька, тут цианистый калий. Смотри только не перепутай. Получится, что она пришла на могилу отца и там отравилась – дескать, папочка, я иду к тебе и все такое…
– А это… это вещество не найдут потом в ее организме? – Олег опасливо взглянул на первый пузырек.
– Во-первых, оно очень быстро разлагается в крови, так что при вскрытии найдут только цианистый калий. А во-вторых – возможно, вскрытия вообще не будет. Ее мать будет против него возражать. Ей и так пришлось за последнее время слишком много перенести – сначала внезапная смерть мужа, потом несчастный случай с близкой подругой, затем самоубийство дочери… в общем, это я беру на себя. Здесь ты вполне можешь на меня положиться.
– Да уж, – скривился Олег, – тут ты мастер…
– Учись, – добродушно хохотнул Сергей Михайлович, – учись, парень, как надо с женщинами обращаться. Это всегда пригодится. Ладно, теперь о деле. Их обеих послезавтра следователь вызовет на допрос. Так я сделаю так, чтобы после этого она одна вышла, а ты уж там ее подхвати. Точное время я тебе сообщу.
Назад: Глава третья Бедный Йорик
Дальше: Глава пятая Побег из Эльсинора