Книга: Рождение советской штурмовой авиации. История создания «летающих танков». 1926–1941
Назад: На внутренних фронтах
Дальше: Поиски оптимального варианта

Испания

Гражданская война в Испании в 1936–1939 годах стала одним из тех конфликтов, в которых формировался облик будущей мировой войны. Именно там впервые немцы опробовали свои пикирующие бомбардировщики «Юнкерс» Ю-87, которые сыграли важную роль в формировании взглядов на штурмовую авиацию во всем мире. К сожалению, Советский Союз не смог в полной мере откатать за Пиренеями методику применения штурмовой авиации – так, в страну попали только уже откровенные анахронизмы – легкие бомбардировщики Р-5ССС и Р-Зет. Первые у республиканцев были известны как Р-5С и имели неофициальное прозвище «расанте» («бритва»).
Решение об отправке первой партии штурмовиков в 31 самолет, а также группы «добровольцев» (31 летчик, 31 летчик-наблюдатель, 47 человек наземного персонала и 7 рабочих-сборщиков с завода ГАЗ № 1) было принято Москвой осенью 1936 года. Что касается летчиков, то все они были преимущественно из состава штурмовой авиабригады, базировавшейся в Гомеле (выбор вполне естественен, если учесть уровень подготовки летчиков бригады). Командовал группой командир 9-й штурмовой авиационной эскадрильи «Ультиматум» майор Константин Гусев. Отправка самолетов Р-5 прошла не без проблем – сначала испанский транспорт «Альдекоа» грузился в порту отправки неоправданно долго – с 29 октября по 4 ноября, а потом уже в Испании после начала сборки оказалось, что при погрузке была нарушена комплектность и нумерация ящиков. Поэтому и сборка самолетов затянулась.
В итоге только к началу декабря удалось сформировать группу легких бомбардировщиков – «Группо 15» (по советским меркам – эскадрилья).
Первое боевое крещение советские летчики получили в ходе сражения за Мадрид. 2 декабря 12 машин, ведомые самим комэском, атаковали аэродром Талавера, где базировались итальянские машины «Капрони».
Вот что вспоминал один из участников того вылета – заместитель командира группы Дмитрий Павлович Галунов:
«Первый боевой вылет мы произвели, что называется, с ходу – на второй день после того, как приземлились на базовых аэродромах. Целью был аэродром противника, фотоснимки которого представляла нам республиканская авиационная разведка.
Часть самолетов направлялась на подавление вражеских зенитных батарей, часть – на разрушение фугасками взлетной полосы, а основные силы должны были обрушить осколочные и зажигательные бомбы, а также огонь своих пулеметов на фашистские самолеты и их экипажи.
На бреющем полете наши ССС подошли к цели. Резкий набор высоты – до 250–300 метров, и совершенно неожиданно, как снег на голову, на фашистов обрушился бомбовый залп и ураганный пулеметный огонь».
В ходе атаки не все прошло гладко – один самолет был подбит огнем с земли и совершил вынужденную посадку. Экипаж в составе летчика Иван Волкова и летнаба Василия Сидоровича Акуленко попал в плен. Оба летчика были серьезно ранены, и в итоге летнаб от полученных ран скончался. А вот Волков весной 1937 года в ходе очередного обмена пленными вернулся в СССР. Что касается результатов налета, то, хотя советские летчики доложили о множестве уничтоженных вражеских машин, фактически был серьезно поврежден только один бомбардировщик «Савойя» SM.81.
Спустя несколько часов другая группа штурмовиков (девять машин во главе с командиром эскадрильи Александром Стрелковым) «навестила» другой аэродром – Торри-хос. Однако уже в ходе атаки оказалось, что вражеских самолетов на аэродроме нет, и штурмовики пошли на запасную цель – железнодорожную станцию Ильекас. Нехватка опыта сделала свое черное дело, и в ходе штурмовки три штурмовика были повреждены осколками бомб, сброшенными впереди идущими экипажами.
И снова добровольцы понесли потери – экипаж летчика Михаила Поливанова и штурмана Степана Карпенко после обстрела с земли совершил вынужденную посадку. Так как летчики совершенно не ориентировались по карте, то они решили, что находятся на вражеской территории, и сожгли почти целую машину. Сами пешком спокойно добрались до своего аэродрома.
На следующий день – 3 декабря – летчики выполнили четыре налета по войскам противника в районе Кампаменто, Квадро-Вьентес и высоты Карабитас. Один из вылетов был массовым – в нем приняли участие 27 ССС (вероятно, все наличные машины группы).
На следующий день летчики продолжили «работать» по аэродромам противника. На этот раз ударам подверглись Навальмораль-де-ла-Мата и Севилья. В первом случае девятку машин вел Георгий Тупиков, который оптимистически оценил результаты удара в «8 уничтоженных «юнкерсов» и 4 самолета-разведчика». Состав второй группы и ее командир на сегодня неизвестны, впрочем как и результаты атаки. Однако столь масштабные вылеты не могли обойтись без потерь. Из первой группы из вылета не вернулись два самолета. При возвращении на аэродром в ходе атаки «Фиатами» был сбит самолет лейтенанта Григория Никифорова. Летчики совершили аварийную посадку, сожгли свой самолет и стали пробираться к своим. Однако им не повезло, и они нарвались на отряд противника – в ходе перестрелки Никифоров погиб, а его летнаб Александр Шукаев попал в плен. Вот как Шукаев после войны вспоминал об этом злополучном вылете: «Мы уже отходили от цели, когда на нас напали «фиаты». Эскадрилья растянулась в змейку. Наш самолет, который вел Григорий Никифоров, был замыкающим. Я увидел, что на нас заходят сразу два истребителя, и решил взять в прицел ведущего. Огни трассирующих пуль прошили самолет фашиста. Оставляя за собой черный мохнатый шлейф дыма, он пошел к земле. Но второй «фиат» успел пристроиться в хвост к нам и открыл огонь… Что-то больно ударило в голову, кровь залила лицо. Наш самолет тяжело приземлился возле оливковой рощи на окраине полуразрушенного городка. Ранение мое, к счастью, оказалось нетяжелым. Наскоро сделав повязку, мы осмотрели самолет. В радиаторе зияла огромная дыра, на плоскостях лапшой болталась обшивка. Мотор заклинило, о взлете не могло быть и речи. Я достал зажигалку и поднес ее к свисавшей с плоскостей перкали. Пламя вспыхнуло мгновенно».
У второго ССС на обратном пути взорвалась несброшенная бомба – в итоге экипаж (летчик Никита Богачев и летнаб Федор Домбровский) совершил аварийную посадку уже на республиканской территории.
Интересной представляется оценка действий ССС по результатам этих дней в отчете главного военного советника: «Действия штурмовиков показали, что они являются грозной силой, а летный состав проявил высокую выучку и большую храбрость. Слабым местом штурмовиков является малая скорость и полная незащищенность баков и радиаторов от пуль».
Утром 6 декабря четыре звена штурмовиков под усиленным прикрытием в 15 И-16 вылетели для удара по аэродромам Торрихос и Эскалона. Позже на приеме у начальника ВВС РККА Я. Алксниса командир звена Богачев так описывал тот вылет: «Другой раз мы шли бомбить аэродром Торрихос, командир вывел нас не на аэродром, а на железнодорожную станцию, выскочили далеко от цели, там было много пулеметов, мы по ним начали стрелять, а они по нас. Командира отряда подбили, и он не мог дотянуть до своей территории, а я дотянул. Шли назад четыре самолета, я все время отстаю, у меня вытекла вода и мотор должен скоро остановиться, меня «Хейнкель» начал клевать, я отстреливался назад. Пока я мог – маневрировал, а потом он подкрался, пустил очередь, у меня все посыпалось, и меня ранило. Я сел в горах, снес шасси, но на своей территории». Самолет ведущего – командира отряда капитана Георгия Тупикова – получил серьезные повреждения огнем с земли, и летчик был вынужден совершить вынужденную посадку. Раненый пилот попал в плен, а его летнаб – штурман отряда старший лейтенант Александр Талов – погиб в перестрелке. Что касается второго члена экипажа Богачева – штурмана звена лейтенанта Федора Домбровского, то он умер от ран на следующий день.
Столь значительные потери штурмовиков потребовали пересмотреть тактику применения этих машин. После недолгих размышлений было решено перевести Р-5ССС на «ночной образ жизни». Уже в конце декабря начались тренировки, в которых один самолет был выведен из строя.
Впервые «расанте» приступили к ночной работе в ночь на 24 декабря, когда за ночь советские летчики трижды штурмовали вражеские войска в районе Мадрида. Тактика была следующей: летчики набирали до подхода к линии фронта высоту в 3000 м, затем выключали двигатель и планировали в район цели. После сброса бомб следовал уход на полном газу. Такая тактика обеспечивала неуязвимость экипажей от огня с земли, хотя вряд ли можно говорить о точности таких ударов.
О другой тактике докладывал летчик Р-5ССС Степанков:
«Потом перешли на ночные полеты. Приемы атаки были такие. Мы больше заходили на световые ориентиры и потом по расчету времени, по курсу, а если ночь светлая, то и по линии фронта.
Чтобы не попасть по своим, выкладывались мигающие огни, зажигали костры, но это себя не оправдало. В основном же больше бомбили по расчету времени, оставляя небольшой запас».
В начале 1937 года в составе группы впервые появились испанцы (5 пилотов и 7 летнабов) и интернационалисты (три чеха, два американца и грек). Один из советских летчиков – Е.С. Червяков – об этом периоде вспоминал так: «Мне поручили обучать на наших штурмовиках группу молодых летчиков-испанцев, а также прибывших из других стран добровольцев. Учить пришлось 12 экипажей. Кроме испанцев, тут были два чеха, американец и мексиканец.
Летали мы с рассвета дотемна, и дела шли довольно успешно. После 10–15 провозных полетов я давал возможность ученикам летать самостоятельно. Только с мексиканцем пришлось позаниматься дольше, так как специальность авиатора давалась ему с трудом».
Фактически с этого момента советские добровольцы стали выступать только в роли инструкторов, хотя и продолжали подлетывать. Так, например, в ночь на 22 января на мадридском участке фронта четыре звена вылетели на бомбежку позиций противника, уже при возвращении два звена из-за потери ориентировки сели вне аэродрома, но на своей территории. При этом в документах отмечено, что экипаж в составе летчика Михаила Майструка и Алексея Горбатенко получил ушибы.
В целом можно сказать, что на февраль 1937 года в составе республиканских ВВС насчитывалось 21 Р-5ССС, из которых 1 находился в текущем ремонте, а 1 – в распоряжении командования.
Весной 1937 года для возмещения потерь из СССР прибыла вторая партия машин, что позволило сформировать и второе штурмовое подразделение, которое возглавил Ефим Степанович Червяков.
Ввиду наметившегося прорыва итальянского корпуса на Южном фронте все наличные штурмовики были передислоцированы под Гвадалахару. Тут летчики достаточно активно атаковали днем части итальянского экспедиционного корпуса, который с трудом пробирался по раскисшим испанским дорогам.
Однако это был пик применения Р-5 как штурмовиков в Испании. Вскоре большинство машин передали в части береговой обороны, где они привлекались к патрулированию побережья. На момент окончания войны в правительственных ВВС сохранялось всего семь машин.
Как мы уже отмечали, применялся в Испании и другой тип советского штурмовика – Р-Зет. Эти машины появились в «стране Х» в феврале 1937 года, когда прибыла партия из 31 самолета. После сборки штурмовики передали в 20-ю авиагруппу, где машины получили ласковое прозвище «Наташа». Экипажи были набраны из хорошо подготовленных летчиков испанской морской авиации.
Боевой дебют отмечен в марте во время Гвадалахарского сражения. В условиях практически полного господства в воздухе две эскадрильи действовали с достаточно высокой эффективностью.
В мае прибыла вторая партия машин, что позволило сформировать в 20-й группе дополнительную 3-ю эскадрилью, преобразованную затем в 50-ю отдельную.
Летом 1937 года P-Зеты активно использовались на фронте. Особенно они отличились в ходе Брунетской операции в июле 1937 года. Подводя ее итоги, главный авиационный советник В.Н. Лопатин писал: «Отмечаю буквально героическое, вызывающее общее восхищение поведение «Рзет» над полем боя. В сотнях разрывов, атакованные «Фиатами», ранее почти не летавшие, плохо умеющие стрелять, на самолетах с малой скоростью, экипажи «Рзет» всегда выполняли задачи».
В отличие от Р-5, фактически вышедших в тираж после Гвадалахары, Зеты продолжали летать днем как штурмовики и легкие бомбардировщики вплоть до конца войны.
Причем испанскими летчиками для защиты от вражеских истребителей была разработана оригинальная оборонительная тактика: при нападении группа (обычно это было от 3 до 15 машин) смыкалась в плотный клин или клин звеньев. Затем следовал разгон на пологом пикировании (что позволяло в какой-то мере нивелировать преимущество противника в скорости), при этом все стрелки сосредоточивали огонь на головной машине противника, перенося его последовательно на следующую.
Кроме того, штурмовики, как правило, сопровождались истребителями из расчета один к одному, и у националистов оставалось немного шансов пробиться к ударным самолетам. Хотя советские советники уже тогда отмечали крайнюю неэффективность такого способа: «Если истребители экстренно вылетали на прикрытие войск, то «Рзетов» специальным сигналом приходилось возвращать домой и сбрасывать бомбы без пользы».
Бомбили с горизонтального полета с высоты 400—1000 м – в зависимости от интенсивности зенитного огня. В плохую погоду иногда даже сбрасывали бомбы со 150–200 м.
К моменту капитуляции испанского правительства две эскадрильи P-Зет (20 самолетов) находились в Баррахасе, а одна (13 машин) перелетела в Алжир и была интернирована французами (понятное дело, через какое-то время возвращены Франко). Эти P-Зет несколько лет достаточно успешно применялись в ходе колониальной войны в Марокко.
Отметим и еще один важный урок испанской войны. Именно здесь впервые в массовом порядке в качестве штурмовиков стали применять истребители. Конечно, это было сделано прежде всего из-за отчаянного положения правительственной авиации в конце войны, но тем не менее. Для штурмовых действий привлекали летчиков И-15 (более известных здесь как «чато» («курносый»). При планировании атаки И-15 всегда прикрывалась И-16, при этом тактика применения была крайне примитивной: летчики делали заход на цель друг за другом до тех пор, пока не заканчивались патроны.
Испанские летчики, обучавшиеся в Кировобадской летной школе, в обязательном порядке проходили практику по бомбометанию 25– и 50-кг бомб. По большей части использовалась атака с пикирования, причем результаты были достаточно хорошими. Для бомб основными целями были танкетки, позиции артиллерии, в то время как скопления войск расстреливались из пулеметов.
В целом можно отметить, что именно в период испанских событий были получены первые сигналы об опасности самоуспокоенности. Хотя советская промышленность осуществляла массовый выпуск самолетов, моторов, вооружения, но самолеты того времени уже устарели и не отвечали требованиям современной войны.
Общей сводки по количеству боевых вылетов штурмовиков Р-5ССС и Р-Зет в Испании на сегодняшний день не существует. Приведу только разрозненные сведения из архивных документов, которые, однако, в какой-то мере отражают общую картину и характер применения штурмовиков.

 

С 28.10.1936 по 01.01.1938

 

С июня по ноябрь 1938 г.

 

Итоговые данные за 1938 г.

Советско-финская война

Отношения СССР с Финляндией давно складывались не лучшим образом. Бывшее «герцогство Финляндское» получило независимость из рук большевиков в 1918 году. Страна, как и вся территория Российской империи, долгое время была охвачена пламенем гражданской войны, пока наконец к власти не пришел Карл Густав Маннергейм, бывший царский генерал. Жесткими методами он устранил своих главных соперников – финских коммунистов. В 1920-х годах финская армия, ведомая идеей о создании «Великой Финляндии», вторглась в Советскую Карелию. Несмотря на слабость противостоящих отрядов Красной армии, финны были остановлены и затем отброшены обратно, на свою территорию.
Прошли годы. Теперь РККА по своей мощи существенно превосходила финскую армию. Однако в геополитическом смысле Финляндия могла послужить прекрасным плацдармом для нового этапа интервенции в СССР. Причем ее территорию могли использовать как Англия с Францией, так и Германия. За прошедшие годы финны построили параллельно своей границе мощную систему оборонительных сооружений, известную как линия Маннергейма.
После начала Второй мировой войны руководство Советского Союза начало изыскивать способы наилучшим образом подготовить страну к грядущей войне. Одной из важных задач была оптимизация обороны границ. В этой области возникли проблемы: на севере граница с Финляндией пролегала в 20–30 км от Ленинграда, важнейшего индустриального центра страны. В случае использования территории Финляндии для наступления этот город бы неминуемо пострадал, причем существовала вполне реальная возможность его потери.
Советские дипломаты начали переговоры с Хельсинки. Их предложением было: отодвинуть немного границу в районе Ленинграда взамен на большую территорию в Карелии. Финское руководство отказалось удовлетворить просьбу СССР, одновременно начав скрытую мобилизацию. В результате, после ряда пограничных инцидентов, СССР 30 ноября 1939 года объявил войну Финляндии.
Очень массово в боевых действиях использовалась и авиация. Чего стоит, например, тот факт, что в войне участвовала треть всей авиации Красной армии! Кроме армейской авиации в боях принимали участие летчики морской авиации (прежде всего краснознаменного Балтийского и Северного флотов), сводные авиагруппы Гражданского Воздушного флота, Главного управления Северного Морского пути, авиация погранвойск НКВД.
При этом, учитывая общую обстановку, часть советской авиагруппировки составляла «авиация поля боя»:

 

 

Наиболее масштабно штурмовики применялись при штурме сильно укрепленной линии Маннергейма в начале 1940 года. К тому времени в полный рост встали многие проблемы советских вооруженных сил. Так, с самого начала боестолкновений практически полностью отсутствовало взаимодействие авиации и наземных войск. Причем как пехотинцы не знали силуэтов своих самолетов, так и летчики не могли опознать свои войска с воздуха. В послевоенном анализе так прямо и было записано: «В условиях финляндского театра военных действий нашей авиации, поддерживающей пехоту, было трудно, а иногда и почти невозможно точно определить с воздуха линию фронта и отличить свои войска от войск противника».
И это притом, что советское командование изначально ставило вопрос непосредственной поддержки наземным войскам на первый план. Так, для непосредственного взаимодействия стрелковым корпусам придавались небольшие авиационные группы, как правило состоявшие из одной-двух эскадрилий истребителей и нескольких Р-5 или Р-Зет. Свои авиагруппы имели, например, 1, 3, 47-й стрелковые корпуса и даже отдельные дивизии (например, 54-я стрелковая дивизия). При этом в наземные части от ВВС направлялись офицеры связи, которые постоянно держали своих командиров в курсе обстановки на фронте. В их обязанности входило точно знать, где и какие части находятся в данный момент.
Однако техника взаимодействия не была отработана, и армейские командиры не знали как возможностей авиации, так и просто не могли точно поставить задачу. Так, в вышестоящие штабы зачастую поступали заявки пробомбить, например, определенный участок леса, откуда вело огонь одиночное орудие. То есть армейские командиры просили авиацию для решения таких задач, с которыми вполне могла бы справиться артиллерия или танки.
Тем не менее работа находилась всем, и количество штурмовой авиации на финском фронте постоянно увеличивалось. Так, к началу наступления на перешеек прибыли дополнительно 1-я легкая бомбардировочная авиабригада с 32 ССС и 63 Р-Зет, 4-й лбап с 62 Р-Зет.
В 12:00 11 февраля части 7-й армии после мощнейшей артподготовки перешли в наступление. Десятью минутами ранее на штурм линии Маннергейма ринулась 13-я армия. В ходе наступления ВВС РККА наносили удары главным образом по тылам финских войск.
15 февраля командующий фронтом Тимошенко потребовал использовать авиацию массированно, не ограничиваясь передней линией обороны противника. Главной задачей ВВС становилось уничтожение войск противника, для чего предполагалось использовать больше мелких осколочных и фугасных бомб (ФАБ-50, АО-8, АО-10). С 11 февраля давление с воздуха на противника оказывалось круглосуточно. По ночам активно действовали Р-Зет и ССС 1-й авиабригады. Как правило, ночью советские летчики летали парами или звеньями, при этом каждый самолет нес 300 кг бомб. Бортовых огней не зажигали, а дистанцию держали по выхлопам. Одновременно в воздухе находилось два-три звена, которым изначально задавались разные высоты. Направление взлета указывали линиями керосиновых ламп; позже стали подсвечивать вперед прожектором. У линии фронта имелись так называемые «ворота», проходя через которые требовалось выпускать цветные ракеты, каждую ночь разные. Если не выпустить ракеты или идти не через «ворота», то самолет считался вражеским и обстреливался. Как и днем, командиру звена указывали лишь место, цели предстояло найти самостоятельно.
Экипажи бомбили стоянки войск по кострам, колонны автомашин – по фарам. Выполнив задание, самолетам предстояло вновь пройти через «ворота», найти свой аэродром и сесть. А если учесть, что базировались, как правило, на ледовых аэродромах, то посадка представляла собой почти акробатический трюк – неровный лед часто приводил к поломкам хвостовой лыжи. Противодействия противника почти не было – финская авиация была малочисленна, а ночью почти не летала. Да и зенитчикам было сложно попасть в самолет в темноте.
Всего с 11 по 27 февраля самолеты бригады совершили 795 самолето-вылетов по войскам противника. Как отмечено в документах, летчиками было сброшено 48 ФАБ-100, 3956 ФАБ-50, 1794 АО-25, 1892 АО-10, 6625 АО-8 и 1 ЗАБ-50.
Встречи с финскими истребителями были редки, но запомнились советским летчикам серьезными потерями. Так, 25 февраля звено «Гладиаторов» в районе озера Муолан-ярви напало на девятку P-Зет 4-го лбап и сбило три бомбардировщика.
Несмотря на упорное сопротивление финских войск, линия Маннергейма в результате наступления Красной армии была прорвана, советские войска продолжили наступление в глубь Финляндии. Правительство Финляндии запросило перемирия, которое было заключено 13 марта 1940 года. В результате Советский Союз получил то, чего пытался добиться мирным путем. Однако финские военные жаждали реванша, час которого наступил в июне 1941-го…
Что касается уроков, то советско-финская война выпукло высветила тот факт, что советская авиация не имела современных самолетов поля боя – штурмовиков и пикировщиков, не имела тесной связи с наземными частями и необходимого для взаимодействия с войсками опыта, но при этом именно взаимодействие по сути было главной задачей авиации.
При этом летчики легкобомбардировочной авиации показывали просто образцы мужества. Характерным в этом смысле является подвиг командира эскадрильи Р-5 капитана Анатолия Топаллера, за который он получил звание Героя Советского Союза.
Родился будущий герой 13 ноября 1911 года в Луганске, в семье рабочего. После семилетки работал на паровозостроительном заводе, в 1935 году окончил военную школу летчиков.
Свой подвиг совершил 1 марта 1940 года. В тот день он вел четверку самолетов, груженных боеприпасами и продовольствием для попавшего в окружение стрелкового полка. Однако доставить груз не удалось – самолет Топаллера обстреляли финские зенитки. Был пробит радиатор и бензопровод, однако летчик сумел посадить машину на замерзшее озеро. Рядом оказался лагерь финнов, оттуда к озеру немедленно выдвинулись около тридцати солдат. Два Р-5 снизились и открыли по ним огонь из пулеметов, не давая подойти к месту посадки. Пилот третьего – Израиль Летучий решил подобрать экипаж сбитого самолета. Лед озера был покрыт снегом, поэтому садиться он не решился, чтобы не застрять. Израиль снизился и, скользя лыжами по насту, на минимальной скорости стал приближаться к летчикам – Анатолию Топаллеру и Марку Близнюку. Летучий крикнул, чтобы те забрались на крылья: Топаллер и Близнюк его поняли, догнали самолет, забрались на нижние плоскости и ухватились за расчалки – стяжки, соединяющие верхние и нижние крылья. Топаллер, пока гнался за самолетом, потерял рукавицы. Держаться на ледяном ветру голыми ладонями за металлический трос было невозможно, поэтому он захватил тросы локтями. Хотя летели на предельно низкой скорости, его руки окоченели. После сорока минут полета, едва машина приземлилась, Анатолий Топаллер потерял сознание. Его тут же доставили в петрозаводский госпиталь, главному врачу которого лично позвонил командующий Военно-воздушными силами с просьбой спасти руки отважному летчику. Врачам это удалось, и Анатолий Топаллер продолжил службу как военный летчик.
Занимательным оказалось продолжение этой истории. Весной 1940 года за мужество, находчивость и смелость двум пилотам, капитану Анатолию Топаллеру и старшему лейтенанту Израилю Летучему, решили присвоить звание Героев Советского Союза. Но вот беда, когда подписывали наградные листы, в которых была обязательная графа «национальность», выяснилось, что оба героя – евреи. Кто-то решил, что давать «Звездочки» Героев двум евреям за один подвиг нельзя. Поэтому национальность Топаллера быстренько изменили на «русский». Тут возражений ни у кого не нашлось, и получилось, что еврей спасал русского командира.
После финской кампании Анатолий Топаллер был отправлен на инструкторскую работу, был командиром эскадрильи в Краснодарском военно-авиационном училище. В 1941 году командовал полком ночных бомбардировщиков, затем был командиром штурмового авиаполка. В 1945 году, получив звание подполковника, Анатолий Топаллер ушел в запас. Жил в городе Гайсин Винницкой области, работал директором райпищекомбината. Умер 16 января 1996 года.
Отметим и еще один интересный факт – в составе 3-й эскадрильи 11-го легкобомбардировочного авиаполка на штурмовике Р-Зет летала единственная девушка-летчик Екатерина Ивановна Зеленко. И хотя она выполнила всего восемь боевых вылетов, однако была награждена орденом Красного Знамени. Родилась 14 сентября 1916 года в селе Корощино Волынской губернии (ныне Житомирская область). Училась в средней школе № 10 города Курска и рано связала судьбу с небом – уже в 1933-м закончила Воронежский аэроклуб. С отличием в 1936 году окончила 3-ю Оренбургскую военную авиашколу летчиков. Военная авиация оказалась настоящим призванием Екатерины. Она стала одной из первых женщин – военных летчиков страны.
Но, несмотря на героизм летчиков, один из итогов этой «незнаменитой» войны достаточно откровенно прописан в отчете о боевой работе ВВС Северо-Западного фронта: «Матчасть, состоявшая на вооружении разведчастей (самолеты типа ССС, Р-Зет, Р-5), по своим летно-техническим данным ни в какой степени не обеспечивает выполнения задачи…» Это звучало как приговор…
По официальным данным, от действий противника ВВС РККА потеряли 11 ССС: два сбили истребители, семь – зенитная артиллерия и два не вернулись с заданий по неизвестным причинам. Общую оценку безвозвратно вышедших из строя машин можно сделать по количеству списанных после окончания войны ССС – 17. Советские ВВС потеряли также девять Р-5: семь из них были сбиты финскими зенитчиками, два погибли по неизвестным причинам. Потери морской авиации составили четыре Р-5.
Представляет интерес общая оценка действий ВВС в Финляндии советским военно-политическим руководством и выводы, сделанные на основе изучения боевого опыта в этой кампании.
В ВВС начались разговоры о необходимости появления специального самолета тактической авиации. Так, командующий ВВС Северо-Западного фронта комкор Е.С. Птухин на одном из совещаний заявил буквально следующее: «Истребители много работали на поле боя, но это исключительно из-за слабой авиации противника. Нам нужно подумать о войсковом самолете, который действовал бы на поле боя с низкой высоты и в условиях плохой погоды… Необходим одномоторный двухместный самолет со скоростью 380–400 км, с бомбовой нагрузкой в 300–400 кг и радиусом действия 350–400 км».

Конфликт у озера Хасан

В конце 1930-х годов продолжились провокации на китайской границе, где появился новый враг – японцы. В июне 1938 года японские войска внезапно крупными силами напали на советские пограничные части и вынудили их отойти, оставив сопки Заозерная и Безымянная.
Вскоре эти достаточно локальные события вышли далеко за рамки местного конфликта. Японское командование решило проверить силу Красной армии, надеясь, что захват важных в оперативном отношении позиций позволит японским войскам угрожать южной части советского Приморья и Владивостоку, а также Монгольской Народной Республике. Этого допустить советское руководство не могло, и вскоре началась настоящая война.
Основная тяжесть ведения боевых действий против японских захватчиков легла на 1-ю Отдельную краснознаменную армию, авиацию армии и флота. В числе прочего к боевым действиям была привлечена 48-я штурмовая авиабригада, вооруженная «букетом» из Р-10, Р-5ССС и Р-5.
Хотя первыми в бой пошли все-таки летчики разведывательной авиации. В первом массовом налете 1 августа на Заозерную вместе со сводной группой И-15 (и это стало одной из особенностей конфликта – в последующем, пользуясь отсутствием японской авиации как таковой, эти машины применяли как штурмовики) приняли участие 8 Р-Зет, которые сбросили на позиции японцев мелкие осколочные бомбы, а затем обстреляли противника из пулеметов. Наблюдатели на земле потом сообщили, что бомбометание было неудачным: большая часть бомб упала в озеро.
Впоследствии в боях участвовали как Р-10, так и Р-5ССС. Отсутствие у противника большого количества зенитных средств позволило штурмовикам работать с малых высот, используя мощь своего пулеметного вооружения. Причем их действия командованием оценивались как крайне успешные: летчики подавляли вражеские батареи, заставляя расчеты разбегаться или прятаться в укрытиях. В светлое время суток движение по дорогам в ближнем японском тылу полностью прекратилось – самолеты гонялись даже за небольшими группами людей, отдельными повозками или всадниками. Вражеские солдаты перемещались только вне дорог, а при появлении штурмовиков старались спрятаться в высокой траве. Всего за десять дней боев летчики ССС совершили 53 самолето-вылета, Р-Зет – 29.
С 6 по 9 августа продолжались бои за сопки Безымянная и Заозерная, в результате японские войска были отброшены за пределы советской территории.

Столкновение у Халхин-Гола

В 1939 году военные действия развернулись у реки Халхин-Гол. На этот раз японцы попытались захватить плацдарм на территории Монгольской Народной Республики для последующего нападения на СССР. Японцы полагали, что через слабую в военном отношении Монголию им будет легче прорваться к Байкалу.
В мае 1939 года японские части совершили провокационное нападение на пограничную заставу восточнее реки Халхин-Гол, где и развернулись боевые действия. Советское правительство немедленно пришло на помощь Монголии, с которой был заключен союзный договор о взаимопомощи.
С первых же дней в боевых действиях была использована и советская авиация, в том числе и штурмовая. Так, по состоянию на утро 25 мая 1939 года в районе конфликта находился 150-й скоростной бомбардировочный авиаполк с 16 Р-5Ш. Кроме того, тут уже находились части армейской авиации, на вооружении которой были Р-Зет. Однако уже после первых боев машины перевели на разведывательную и штабную работу, а всю тяжесть непосредственной поддержки войск взяли на себя полки, вооруженные И-15бис. При этом японская техника превосходила эти уже тоже достаточно устаревшие машины, поэтому потери в ходе воздушных боев были весьма высокими – так, только за июнь было потеряно 28 машин (из них 2 – небоевые потери). А всего за время конфликта на поддержку наземных войск советские летчики выполнили 3216 боевых вылетов, что составило 17 % от общего количества.
Отдельно стоит рассказать о таком малоизвестном аспекте этого конфликта, как участие монгольской авиации, вооруженной почти исключительно легкими бомбардировщиками Р-5.
Небольшая азиатская страна Монголия с 1920-х годов находилась в сфере влияния Советского Союза. Соответственно и вооруженные силы были вооружены техникой исключительно советского производства. Что касается авиации, то на третьем съезде Монгольской народно-революционной партии, состоявшемся в 1924 году, было принято решение о том, что Монгольская народная армия должна иметь самолеты. Монгольские историки полагают, что начало организации авиационной службы в стране относится к 25 мая 1925 года, когда первые три гражданских самолета «Юнкерс» Ю-13 приземлились на монгольскую землю, на аэродром Улан-Батора. В 1926 году советский летчик Лапин открыл первую гражданскую авиалинию, соединив столицу и восточные области Монголии. Уже в следующем году в стране начали готовить кадры для авиации – летчиков, наблюдателей и мотористов, а с 1930 года молодые люди были отправлены на обучение в Советский Союз. Два года спустя на родину возвратились 10 летчиков, овладевших специальностью «летчик». Среди них были и будущие Герои Монголии Д. Дэмбэрэл и Ч. Шагдарсурэн.
Летом 1931 года ВВС получили в качестве подарка от советского правительства три Р-5 одной из первых серий, еще с пулеметами «Льюис». Формально числясь военными советниками, первые годы боевые машины пилотировали исключительно советские летчики, а монголы учились. Р-5 вошли в состав единственного тогда монгольского авиаотряда «Сухэ-Батор», насчитывавшего семь машин (фактически находился в составе ВВС РККА – поначалу даже летали с советскими звездами). Летали они сначала мало, так как в Монголии не было нужного для их моторов бензола.
Еще ранее страна получила шесть довольно изношенных Р-1, которые не задержались долго – один практически сразу разбили, а два разобрали на запчасти.
Военная авиация Монголии получила боевое крещение в августе – сентябре 1934 года, когда в провинции Ховд вспыхнул мятеж, и на подавление бросили войска. С воздуха их поддерживала пятерка Р-5 (причем из пяти пилотов монголами были только двое). Группой командовал В.А. Судец, будущий маршал авиации. За 10 дней летчики совершили около 30 боевых вылетов. За успешное выполнение боевых задач Судец и монгольский летчик Шагдарсурэн получили награды.
После ряда столкновений на границе Монголии и Мань-чжоу-Го в июне – декабре 1935 года монгольские власти приняли меры по усилению обороны на юге страны. Правительство Маньчжоу-Го при поддержке Токио прямо заявляло претензии на некоторые участки монгольской территории. Японцы и маньчжуры периодически переходили границу и пытались закрепиться в стратегически важных пунктах.
В январе 1936 года эскадрилью монгольских самолетов Р-5 и У-2 перебросили из-под Улан-Батора на передовой аэродром Тамцак-Булак. Туда же подтянули два отряда из состава советской смешанной эскадрильи, дислоцированной на монгольской территории. 7 января Р-5 провели первую разведку позиций противника, а со следующего дня начали регулярное патрулирование. 15 января маньчжурские солдаты пересекли границу у озера Хар, но были остановлены при поддержке монгольских и советских самолетов, поднявшихся с аэродрома Матад. После нескольких дней боевых действий 22 января маньчжуры и японцы отошли к границе. Авиация следила за их отступлением до заката.
Затем последовал целый ряд стычек с участием авиации обеих сторон. 3 февраля 1936 года около 600 японцев перешли границу в районе Булан-Дерс, их прикрывали два самолета-разведчика. Навстречу им выдвинулись монгольские пограничники и поднялись Р-5 с площадки в Тамцак-Булаке. До 12 февраля японские войска теснили монголов, потом ситуация изменилась. Японцы стали отходить, последний раз Р-5 сбросили бомбы на вражескую колонну почти у границы.
3 марта границу в трех местах пересек усиленный батальон на 90 автомобилях при поддержке 12 легких танков и трех самолетов. Колонны противника шли параллельно, стараясь перерезать дорогу между Баян-Туменом и Тамцак-Булаком. Через некоторое время японцы соединились, захватив населенный пункт Ассурмео. Оттуда небольшие отряды отправились к различным стратегическим точкам района.
Хронология дальнейших событий в советских и японских источниках не совпадает. По нашим данным, к 25 марта взвод противника на двух грузовиках вышел к поселку треста «Монголрыба» у озера Буир-Нур и атаковал погранзаставу, заняв ее. Действия японцев обнаружили два Р-5, которые обстреляли машины. Противник отступил. Японцы признают потери от этого налета: один убитый и четверо раненых. Монголы захватили один брошенный грузовик.
Японской группировке противостояли рота мотопехоты, монгольская кавалерийская бригада в 300 сабель, артиллерийская батарея на механической тяге и десять бронемашин. С 31 марта наша авиация начала активные действия, совершив за день более 10 вылетов группами от 5 до 12 самолетов. Р-5 взлетали из Баян-Тумена. Каждый нес по две бомбы. Кроме того, делали по пять-шесть заходов на обстрел. В этот день впервые довольно активно действовали монгольские летчики. Отличился экипаж самолета с бортовым номером 5, уничтоживший грузовик с 28 солдатами.
Японцы вообще не упоминают о полетах своей авиации в тот день. Они пишут о воздушном бое с Р-5, произошедшем 1 апреля, когда их самолеты штурмовали советские броневики и автомашины, двигавшиеся к Таурану. В тот же день противник отступил в сторону границы. Всего, по советским данным, в этом конфликте Квантунская армия потеряла 400 человек, 40 автомашин, 8 самолетов и 2 танка. Японцы определяли потери советско-монгольской авиации в три сбитые и три поврежденные машины (в том числе одну и две соответственно 31 марта). По нашим данным, были сбиты два монгольских Р-5. Из состава советских авиаотрядов два летчика были ранены (один позже умер).
7 апреля 1936 года монгольское правительство наградило 13 летчиков орденами и медалями. В 1936 году в Улан-Баторе состоялся первый воздушный парад, в котором участвовали восемь самолетов. Впоследствии монгольские летчики участвовали в боях на Халхин-Голе в 1939 году и разгроме Квантунской армии в 1945 году.
В результате августовской наступательной операции под руководством командира корпуса Г.К. Жукова главные силы японцев были окружены и полностью разгромлены.
Сражаясь с японскими захватчиками, советская авиация приобрела боевой опыт в тактике ведения воздушного боя, в нанесении массированных бомбо-штурмовых ударов по войскам на поле боя, в организации управления авиацией и в ведении боевых действий ночью в целях уничтожения и изнурения живой силы противника.
В этой операции выявилась необходимость в том, чтобы заранее сформировать крупные авиационные штабы и создать авиадиспетчерскую службу. Кроме того, выяснилось, что аэродромная сеть должна быть максимально приближена к линии фронта, более эффективному применению авиации должна способствовать поддержка сухопутных войск, а также еще большее внедрение радиосвязи для управления авиачастями с земли и в воздухе.

Китай

В 1920—1930-х годах одним из основных театров боевых действий для советской техники и летчиков стал Китай. Пришлось повоевать здесь и легким бомбардировщикам.
Первыми в Поднебесной оказались Р-1. В 1920-х годах эта страна не была цельной, а представляла собой конгломерат провинций, во главе которых стояли различного рода «полевые командиры», постоянно воевавшие друг с другом. Поэтому в этих условиях каждая сторона конфликта поддерживала отдельного «удельного князька». Естественно, что симпатии Москвы неизменно оказывались на стороне тех, кто заявлял о приверженности идеям коммунизма. Во многом именно поэтому в конце 1920-х годов выбор пал на доктора Сунь Ятсена – идейного лидера партии Гоминьдан с ее вооруженным крылом – Народно-революционной армией (НРА). Начиная с 1925 года китайцы получили большую партию вооружения, в том числе более 20 самолетов, большую часть которых составили Р-1. Вместе с машинами прибыли летчики и техники.
В середине 1920-х помощь была оказана также 1-й национальной армии Фан Юйсяна, действовавшей на севере Китая, поскольку (хотя и с некоторыми оговорками) в Москве этого генерала также рассматривали как союзника. Армия Фан Юйсяна получила из СССР 10 самолетов – пять из них все те же Р-1.
Как вспоминали советские военспецы, их боевая работа в основном заключалась в связных и курьерских полетах, разведке, а также бомбовых ударах по позициям противника. Хотя в нескольких крупных операциях именно участие авиации во многом способствовало их успеху. Так было, например, во время Первого Восточного похода (2 февраля – 15 июня 1925 года), когда экипажи Кравцова, Сергеева и Пакова выполнили большое число полетов, оказав значительную помощь в поддержке связи между различными частями НРА. Благодаря летчикам все распоряжения, направляемые главным военным советником Блюхером воздушным путем, всегда вовремя прибывали к местам назначения.
Один Р-1 также принял участие во Втором Восточном походе в октябре 1925 года, когда НРА разбила войска под командованием генерала Чэнь Цзюньмина. Самолет, в частности, применялся при штурме одного из главных оплотов неприятеля – крепости Вэйчжоу 13–14 октября.
Основным военно-политическим событием 1926 года в Китае стал Северный поход, проведенный с июля по ноябрь против войск, которыми командовал проанглийски настроенный генерал У Пэйфу. В этой операции советские летчики на Р-1 приняли самое активное участие. Особенно значительным оказался их вклад в овладение крепостью Ухань, одной из сильнейших в Центральном Китае.
Самим появлением в воздухе Р-1 поднимали боевой дух войск и сеяли панику в рядах противника. Воздействие авиации на врага не ограничивалось лишь психологическими факторами – за все время осады Уханя было сброшено 219 бомб общим весом более 3200 кг – для двух самолетов-разведчиков величина вполне достойная.
Стоит немного сказать и об условиях базирования советских летчиков. Нормальных аэродромов не было, и базироваться приходилось на расчищенных полевых площадках, как правило бывших рисовых полях, обыкновенно имевших малые размеры и насыщенную влагой почву. Очень сложный рельеф местности существенно затруднял визуальное ориентирование, а имевшиеся карты оказались выполненными в весьма непрактичном масштабе, и пользоваться ими во время вылетов было почти невозможно. Отсутствовало всякое подобие метеослужбы. Непривычный климат крайне неблагоприятно влиял на авиаторов и приводил к частым заболеваниям.
12 апреля 1927 года в Гуандуне был совершен переворот, в результате к власти пришел ярый антикоммунист Чан Кайши. Первым делом он арестовал и расстрелял многих специалистов из СССР. После разрыва с Москвой в распоряжении войск будущего генералиссимуса осталось четыре эскадрильи, в составе которых насчитывалось 24 самолета, в основном Р-1. В последующие годы эти машины использовались как разведчики в операциях против сторонников коммунистов, отрядов мусульманских повстанцев в провинции Синьцзян, а также банд разбойников в различных районах Китая. К началу 1930-х годов ресурс этих самолетов был окончательно выработан, и они сошли со сцены.
Опыт боев в Китае в конце 1920-х годов оказался весьма поучительным для советских военных. Например, отмечалось, что бронепоезда выдерживают бой с самолетами не более 15 минут, после чего вынуждены покидать свои позиции. На открытой местности войска обычно передвигались цепочками, и против них оказался более эффективным пулеметный огонь, бомбы применялись в основном для деморализующего эффекта.
Зимой 1933 года в Китае появились самолеты P-5. На этот раз Советский Союз решил поддержать губернатора пограничной провинции Синьцзян. Для более эффективной помощи было решено непосредственно в Синьцзяне в Урумчи организовать летную школу для подготовки местных кадров. Именно как учебные сюда перебросили три Р-5 вместе с тремя летчиками-инструкторами – К. Шишков, Ф. Полынин и С. Антоненок. Причем стоит отметить, что летчики были не из состава ВВС РККА, а из авиации НКВД. Однако инструкторской работой советским летчикам сразу заниматься не пришлось – по прибытии самолеты немедленно бросили в бой, так как в Синьцзяне вспыхнул мятеж генерала Ма Чжуина. 25 декабря 1933 года два самолета Р-5 с советскими летчиками были отправлены на бомбежку войск мятежного генерала, осадившего Урумчи. Вспоминает Федор Полынин:
«Минут через десять Шишков и я снова поднялись в воздух. Видимость была прекрасной, и наша пара без затруднений вышла на Урумчи.
Подлетая к городу, мы увидели у крепостной стены огромную массу людей. Мятежники штурмовали крепость. Тускло мелькали частые вспышки выстрелов. Позади штурмующей пехоты гарцевали конники. И мне, и Шишкову доводилось бомбить цели только на полигонах. Нетрудно понять, какое волнение охватило нас.
Снижаемся и начинаем поочередно бросать в гущу мятежных войск 25-килограммовые осколочные бомбы. Внизу взметнулось несколько взрывов. На выходе из атаки штурманы строчат из пулеметов. Видим, толпа мятежников отхлынула от стены и бросилась бежать. Обогнав ее, помчалась в горы конница. На подступах к крепости отчетливо выделялись на снегу трупы. Почти у самой земли мы сбросили последние бомбы. Мятежники точно обезумели от внезапного воздушного налета. Позже выяснилось, что суеверные вояки генерала Ма Чжуина восприняли падающие с неба бомбы как божью кару. Никто из них ни разу в жизни не видел самолета. Разогнав мятежников, мы возвратились в Шихо».
И впоследствии P-5-е неоднократно вели разведку, бомбили и обстреливали остатки частей мятежников. Однако самолеты уже не вызывали у солдат прежнего ужаса, и их встречали пулеметным огнем и винтовочными залпами. Так, по крайней мере, один штурмовик был подбит, но смог дотянуть до Урумчи.
После начала работы летной школы ей передали еще несколько Р-5 и У-2, к концу 1934 года численность авиапарка возросла до 18 самолетов. Советские инструкторы периодически совершали полеты и вели разведку во время многочисленных «выяснений отношений» китайских генералов. Самолеты Р-5 эксплуатировались в школе по крайней мере до 1938 года. Однако боевым частям китайских ВВС эти бипланы не поставлялись.
Но в небе Китая иногда присутствовали самолеты советской авиации. Советско-китайские отношения улучшились осенью 1937 года после японской агрессии, и Советский Союз начал отправку боевых самолетов правительству Чан Кайши. Также были направлены специалисты, боеприпасы и запасные части. Военные самолеты Р-5 и гражданские П-5 применялись в качестве транспортных и связных и на южной (ведшей из Алма-Аты), и на северной (из Читы) трассе. ТБ-3, перевозившие со складов Забайкальского округа в Китай бомбы и патроны, в пути обычно сопровождались парой Р-5. В мае 1939 года по приказу наркома обороны была сформирована особая авиагруппа «Хами», предназначенная для защиты аэродрома в Хами, находившегося на трассе перегонки из СССР боевых самолетов. В нее наряду с истребителями и бомбардировщиками СБ вошли и шесть Р-5. Правда, данных о боевых вылетах против японцев нет.

Поход на Запад

Политическая обстановка, которая сложилась в Европе с началом Второй мировой войны, требовала от советского руководства принятия срочных мер по укреплению своей западной границы. В числе прочего Сталин принял решение об оккупации части польских земель – Западной Украины и Западной Белоруссии.
Уже вечером 6 сентября 1939 года поступил приказ о мобилизации частей в Киевском, Белорусском, Харьковском и Ленинградском военном округах. Срочно формировались ВВС Белорусского и Украинского фронтов. В состав первых вошел 5-й шап (49 ССС, из них всего 28 исправных), вторых – 3-й шап (36 ССС, 32 исправных) и 7-й шап (39 ССС, 31 исправный). Эти самолеты рассредоточили по оперативным площадкам. Несколько отдельных разведывательных эскадрилий вместе с самолетами других типов располагали и Р-5 и Р-10. Как вспоминал начальник конструкторского отдела завода № 135 И.Д. Кравченко: «Перед началом Польской кампании в августе 1939 года меня и главного военпреда завода Алексеева вызвали в Ленинград, в штаб ВВС округа. Оттуда мы срочно вылетели под Псков, где размещались крупные авиационные части. Оказалось, что на аэродромах скопилось примерно 150 Р-10, на которых обнаружились массовые дефекты. В обшивке, в переходе между фюзеляжем и килем появились трещины. На многих машинах наблюдались отказы в работе тормозов шасси. С трещинами мы справились очень просто. Трещины оказались только в изгибе верхнего слоя шпона и не задели остальные восемь слоев. Их быстро зашпаклевали и закрасили. А вот для замены тормозной системы шасси потребовались каленые пружины. Подобные детали изготавливали только в условиях завода. Но так как через несколько дней Р-10 должны были принять участие в боевых действиях, то производство пружин мы организовали в полковых мастерских, где механики самолетов крутили пружины на обычных верстаках».
Стоит сказать, что к началу Польской кампании Р-10 успели полностью или частично перевооружить две отдельные разведывательные эскадрильи в Белоруссии (30-ю и 43-ю) и четыре – на Украине (36, 52, 34 и 44-ю). Все они приняли участие в последовавших операциях.
Для войны с Польшей командование ВВС предполагало использовать самых лучших советских летчиков, имевших боевой опыт. Из района реки Халхин-Гол, где вплоть до середины сентября 1939 года шли ожесточенные бои между японскими и советскими войсками, срочно была переброшена на западные границы СССР группа летчиков-асов. Герой Советского Союза генерал-майор авиации Б.А. Смирнов описывал свое недоумение, когда в самый разгар боев с Японией ему и его боевым товарищам Г.К. Жуков предписал срочно вылетать в Москву. Согласно воспоминаниям Б.А. Смирнова, летчики были вызваны в Кремль, и И.В. Сталин изъявил желание поговорить с несколькими из них в своем кабинете. «Смушкевич выделил из группы шесть или семь человек – Лакеева, Кравченко, Душкина, меня, Гусева и еще одного-двух летчиков – сейчас уже не помню кого», затем И.В. Сталин сообщил, что «каждому из нас придется принять участие в операции по освобождению западных областей Белоруссии и Украины, которую в ближайшие дни надлежит выполнить частям Красной армии». По всей видимости, командование ожидало активного противодействия со стороны польской авиации.
17 сентября между четырьмя и пятью часами утра советские войска перешли «бывшую государственную границу» с Польшей. Авиация нанесла удары по различным объектам: аэродромам, военным городкам, железнодорожным станциям. В налетах участвовали и ССС. Но оказалось, что на аэродромах нет самолетов, а перед наступавшими войсками Красной армии поспешно откатываются на запад пограничники, жандармы и уже потрепанные немцами части, отведенные в тыл на пополнение. В последующие дни экипажи ССС совершали лишь единичные вылеты, в которых вели разведку, обстреливали и бомбили попадающиеся автомашины, воинские колонны, обозы, поезда.
Операции продолжались до начала октября. Ни одного самолета ВВС РККА за Польскую кампанию официально не потеряли. Но в документах Украинского фронта зафиксировано, что 17 сентября при вылете девятки ССС на базу вернулись только шесть машин. Две потом нашли, а судьба третьей осталась неизвестной. Возможно, это тот самый Р-5, который, по польским данным, был сбит истребителем Р-11с подпоручика Т. Коса над Делятином.
Пять машин получили повреждения от зенитной артиллерии и пулеметов. Быстро продвигавшиеся вперед советские войска оторвались от тылов. Пришлось снабжать их топливом и продовольствием с самолетов. В перевозках приняли участие и машины ГВФ, который организовал рейсы в Тарнополь, Луцк, Ковель, Белосток и Львов. Было переброшено 160 тонн почты и прочих грузов. 5-й шап закончил кампанию в Насвише, а затем вернулся в Гомель. На постоянные аэродромы обратно перебросили также 3-й и 7-й шап. Некоторые эскадрильи войсковой авиации остались в западных областях Украины и Белоруссии.
Применение Р-10 носило ограниченный характер. Они главным образом осуществляли барражирование, разведку и связь по заданиям быстро продвигавшихся на запад наземных войск.
Итоги боевого применения советской авиации в Польше отразили ее серьезные недостатки. Так, уже 30 сентября 1939 года в сообщении за № 003009 начальнику штаба ВВС РККА от начальника штаба ВВС Белорусского фронта комбрига Шкурина и военкома штаба ВВС Белорусского фронта батальонного комиссара Трубачева прозвучало следующее:
«Анализируя первые десять дней военных действий на Белорусском фронте, вернее, безудержного передвижения наших частей до демаркационной линии, невольно напрашиваются следующие выводы:
1. Авиация безнадежно отстала от наземных частей.
2. Управление частями ВВС чрезвычайно затруднено.
3. Тыл ВВС не устроен».
Делался вывод о том, что если бы против советских частей действовал более сильный противник, то нечем было бы прикрывать свои войска и наносить удары».
Кампания в Польше в очередной раз выявила большие недостатки в деле организации взаимодействия авиации и сухопутных сил РККА. Причем они были настолько вопиющими, что послужили темой для совещания высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года. Ключевым было выступление генерал-лейтенанта, заместителя начальника Генерального штаба Красной армии, начальника Разведывательного управления Ф.И. Голикова, который заявил: «В отношении авиации. Я хочу остановиться на небольшом опыте похода в Западную Украину и подчеркнуть исключительную важность четкого решения этого вопроса в интересах армии и в интересах стрелкового корпуса. Я помню и испытал, как т. Смушкевич, командовавший несколько дней воздушными силами, допустил такое чрезмерное перецентрализовывание в этом вопросе, что мне, как командующему одной из армий, пришлось остаться даже без разведывательной авиации и не удалось обеспечить даже разведывательными отрядами стрелковый корпус. Тем более это важно в ходе прорыва стрелковых корпусов, чтобы обеспечить приход ВВС к ним на помощь по вызову, а также путем заранее предусмотренного предоставления ряда средств боевой авиации некоторым корпусам, выполняющим особо важное задание».
Опять-таки отмечалось наличие большого количества в войсках откровенно устаревших самолетов – типа Р-5 – Р-Зет, которые хоть и применялись в боях, но абсолютно непригодны для боевых действий против противника, вооруженного современными самолетами. Делался неутешительный вывод об авральной модернизации ВВС РККА.
Несмотря на подавляющее превосходство советских ВВС и удары по польским аэродромам, противнику тем не менее удалось перегнать за рубеж несколько сот боевых и учебных машин. А это не могло не навести на мысль, что в войне с более серьезным соперником нельзя делать ставку только на удары по аэродромам и, возможно, придется иметь дело с сотнями машин в воздухе, которые будут не эвакуироваться, а атаковать.
С другой стороны, необходимо отметить важное значение кампании в Польше. По сути дела, это было первое стратегическое развертывание во Второй мировой войне реальной авиационной группировки и применение ее в условиях, «максимально приближенных к боевым».
Назад: На внутренних фронтах
Дальше: Поиски оптимального варианта