Книга: Английский с Дэвидом Г. Лоуренсом. Тень в розовом саду / D. H. Lawrence. The Shadow in the Rose Garden
Назад: II
Дальше: Wintry Peacock (Зимний павлин)

III

She refused to go to her work at Adams’s any more (она отказалась снова выходить на работу на /фабрике/ Адамса). Her father had to submit and she sent in her notice – she was not well (ее отец вынужден был подчиниться, и она подала заявление /об уходе/ – ей нездоровилось; to have to – быть должным, обязанным /сделать что-л./; to send in – подавать /заявление/; to send – отправлять, посылать; notice – извещение, уведомление; well – здоровый; выздоровевший). Sam Adams was ironical (Сэм Адамс был ироничен). But he had a curious patience (но он обладал удивительным терпением). He did not fight (он не стал бороться).
In a few weeks, she and Whiston were married (через несколько недель они с Уистоном поженились; to marry – жениться, выходить замуж; женить, выдавать замуж). She loved him with passion and worship (она любила его со страстью и поклонением), a fierce little abandon of love that moved him to the depths of his being (с пылким порывом любви, что волновал его до глубин души; fierce – свирепый, жестокий; неистовый, сильный; пылкий; abandon – импульсивность, энергия), and gave him a permanent surety and sense of realness in himself (и давал ему постоянную уверенность и ощущение реальности в себе). He did not trouble about himself any more (о себе он больше не беспокоился; to trouble – беспокоить/ся/, тревожить/ся/): he felt he was fulfilled and now he had only the many things in the world to busy himself about (он чувствовал, что реализовал себя, и теперь перед ним было множество дел в мире, которыми нужно заниматься; to fulfill – выполнять, осуществлять; реализовать или развить свои потенциальные способности; реализовать себя). Whatever troubled him, at the bottom was surety (что бы ни тревожило его, в основании /его жизни/ была уверенность). He had found himself in this love (он нашел свое призвание в этой любви).

 

 She refused to go to her work at Adams’s any more. Her father had to submit and she sent in her notice – she was not well. Sam Adams was ironical. But he had a curious patience. He did not fight.
In a few weeks, she and Whiston were married. She loved him with passion and worship, a fierce little abandon of love that moved him to the depths of his being, and gave him a permanent surety and sense of realness in himself. He did not trouble about himself any more: he felt he was fulfilled and now he had only the many things in the world to busy himself about. Whatever troubled him, at the bottom was surety. He had found himself in this love.
They spoke once or twice of the white stocking (они говорили один или два раза о белом чулке).
“Ah!” Whiston exclaimed (ах! – восклицал Уистон). “What does it matter (какое это имеет значение; to matter – иметь значение)?”
He was impatient and angry, and could not bear to consider the matter (он был раздражен и зол и терпеть не мог обсуждать это дело; impatient – нетерпеливый; раздраженный, беспокойный; to bear – носить, нести; терпеть, выносить /боль, несчастье и т. д./; терпеть, мириться /с чем-л./). So it was left unresolved (поэтому оно было оставлено нерешенным).
She was quite happy at first, carried away by her adoration of her husband (она была весьма счастлива поначалу, охваченная обожанием мужа). Then gradually she got used to him (затем постепенно она к нему привыкла). He always was the ground of her happiness (он всегда был основой ее счастья; ground – земля, грунт; основание), but she got used to him, as to the air she breathed (но она к нему привыкла, как к воздуху, которым дышала). He never got used to her in the same way (он так и не привык к ней таким же образом; never – никогда; ни разу; /эмоц. – усил./ нисколько; way – путь; дорога; образ действия).
Inside of marriage she found her liberty (в супружестве она нашла свободу). She was rid of the responsibility of herself (она была избавлена от ответственности за себя; to rid – освобождать, избавлять). Her husband must look after that (ее муж должен за этим присматривать = отвечал за это). She was free to get what she could out of her time (она была вольна получать то, что могла, из своего времени = распоряжаться своим временем, как ей вздумается).

 

 They spoke once or twice of the white stocking.
“Ah!” Whiston exclaimed. “What does it matter?”
He was impatient and angry, and could not bear to consider the matter. So it was left unresolved.
She was quite happy at first, carried away by her adoration of her husband. Then gradually she got used to him. He always was the ground of her happiness, but she got used to him, as to the air she breathed. He never got used to her in the same way.
Inside of marriage she found her liberty. She was rid of the responsibility of herself. Her husband must look after that. She was free to get what she could out of her time.
So that, when, after some months, she met Sam Adams (поэтому, когда через несколько месяцев она встретила Сэма Адамса; to meet – встречать/ся/), she was not quite as unkind to him as she might have been (она не была совсем так жестока к нему, как могла бы быть; unkind – злой, недобрый; жестокий). With a young wife’s new and exciting knowledge of men (с новым и волнующим знанием мужчин /, которым обладала/ молодая жена), she perceived he was in love with her (она поняла, что Адамс влюблен в нее: «был в любви с ней»; to perceive – понимать, осознавать; постигать), she knew he had always kept an unsatisfied desire for her (она знала, что он всегда хранил неудовлетворенную страсть к ней; to satisfy – удовлетворять; desire – /сильное/ желание; вожделение, страсть). And, sportive, she could not help playing a little with this (и, шаловливая, она не могла не поиграть с этой страстью; sportive – веселый, игривый; шаловливый; спортивный; sport – спорт; забава, потеха; шутка, проделка; to play – играть, забавляться; шутить, дурачиться), though she cared not one jot for the man himself (хотя сам он не интересовал ее нисколько; to care – заботиться; беспокоиться; проявлять интерес /к кому-л., чему-л./; jot – йота; ничтожное количество).
When Valentine’s day came, which was near the first anniversary of her wedding day (когда настал Валентинов день, который был близко к первой годовщине ее свадьбы; wedding day – день свадьбы; wedding – свадьба; бракосочетание; to wed – жениться; выйти замуж; выдать замуж; женить), there arrived a white stocking with a little amethyst brooch (прибыл белый чулок с маленькой аметистовой брошью). Luckily Whiston did not see it, so she said nothing of it to him (к счастью, Уистон его не видел, поэтому она ничего ему об этом не сказала). She had not the faintest intention of having anything to do with Sam Adams (у нее не было ни малейшего намерения иметь какие-либо отношения/что-либо общее с Сэмом Адамсом; faint – слабый; тусклый, неясный), but once a little brooch was in her possession, it was hers (но раз маленькая брошь оказалась в ее владении, она принадлежала ей; once – один раз, однажды; как только), and she did not trouble her head for a moment how she had come by it (и она ни на миг не обременила голову /вопросом/, как получила брошь; to come by – приобрести, получить, достать /особ. случайно/). She kept it (она оставила ее себе).

 

 So that, when, after some months, she met Sam Adams, she was not quite as unkind to him as she might have been. With a young wife’s new and exciting knowledge of men, she perceived he was in love with her, she knew he had always kept an unsatisfied desire for her. And, sportive, she could not help playing a little with this, though she cared not one jot for the man himself.
When Valentine’s day came, which was near the first anniversary of her wedding day, there arrived a white stocking with a little amethyst brooch. Luckily Whiston did not see it, so she said nothing of it to him. She had not the faintest intention of having anything to do with Sam Adams, but once a little brooch was in her possession, it was hers, and she did not trouble her head for a moment how she had come by it. She kept it.
Now she had the pearl ear-rings (теперь у нее были жемчужные серьги). They were a more valuable and a more conspicuous present (они были более дорогим и более заметным подарком). She would have to ask her mother to give them to her, to explain their presence (ей придется попросить свою мать подарить их ей, чтобы объяснить их присутствие; to give – давать; дарить). She made a little plan in her head (она составила небольшой план у себя в голове). And she was extraordinarily pleased (и была чрезвычайно довольна; extraordinary – необычайный, выдающийся; чрезвычайный, экстраординарный; ordinary – обычный; ординарный; to please – радовать, доставлять удовольствие; получать удовольствие). As for Sam Adams, even if he saw her wearing them, he would not give her away (что касается Сэма Адамса, то даже если он увидит, как она носит серьги, то не выдаст ее). What fun, if he saw her wearing his ear-rings (как забавно, если он увидит ее в его сережках; fun – веселье, забава; развлечение)! She would pretend she had inherited them from her grandmother, her mother’s mother (она сделает вид, что унаследовала их от бабушки, от матери своей матери; to pretend – притворяться, делать вид; grand – большой, великий; главный). She laughed to herself as she went down town in the afternoon (она смеялась про себя, когда шла по городу днем; afternoon – время после полудня, дневное время; noon – полдень), the pretty drops dangling in front of her curls (и прелестные серьги раскачивались перед ее кудряшками; drop – капля; серьга; подвеска; висюлька). But she saw no one of importance (но она не встретила никого важного; importance – значение, важность, значительность).

 

 Now she had the pearl ear-rings. They were a more valuable and a more conspicuous present. She would have to ask her mother to give them to her, to explain their presence. She made a little plan in her head. And she was extraordinarily pleased. As for Sam Adams, even if he saw her wearing them, he would not give her away. What fun, if he saw her wearing his ear-rings! She would pretend she had inherited them from her grandmother, her mother’s mother. She laughed to herself as she went down town in the afternoon, the pretty drops dangling in front of her curls. But she saw no one of importance.
Whiston came home tired and depressed (Уистон пришел домой усталый и подавленный). All day the male in him had been uneasy, and this had fatigued him (весь день мужское начало в нем было неспокойно, и это его ослабило; male – мужчина; самец). She was curiously against him, inclined, as she sometimes was nowadays (она была удивительно против него = настроена к нему на удивление недружелюбно, как иногда бывала теперь; nowadays – в наше время, в наши дни; теперь), to make mock of him and jeer at him and cut him off (высмеивала его, глумилась над ним, перебивала его; mock – высмеивание; насмешка; to jeer – насмехаться, глумиться, зло подшучивать; to cut off – отрубить, отсечь; прерывать). He did not understand this, and it angered him deeply (он этого не понимал, и это глубоко его злило). She was uneasy before him (она чувствовала себя неловко перед ним).
She knew he was in a state of suppressed irritation (она знала, что он находится в состоянии подавленного раздражения). The veins stood out on the backs of his hands, his brow was drawn stiffly (вены выступили на тыльной стороне его ладоней, брови были угрюмо нахмурены; stiffly – чопорно, натянуто, холодно). Yet she could not help goading him (и всё же она не могла не подстрекать его; to goad – подстрекать; раздражать; goad – заостренный прут или палка /для понукания животных/).
“What did you do wi’ that white stocking (что ты сделала с тем белым чулком; wi’ = /диал./ with)?” he asked, out of a gloomy silence, his voice strong and brutal (спросил он, нарушив гнетущую тишину, его голос был громкий и грубый; out of – из /указывает на движение за пределы/; gloomy – темный, мрачный; угрюмый, печальный; gloom – мрак; темнота; мрачность, уныние; strong – сильный; громкий, сочный /о голосе/).
“I put it in a drawer – why?” she replied flippantly (положила его в ящик, а что? – дерзко ответила она; flippant – легкомысленный; непочтительный, дерзкий).

 

 Whiston came home tired and depressed. All day the male in him had been uneasy, and this had fatigued him. She was curiously against him, inclined, as she sometimes was nowadays, to make mock of him and jeer at him and cut him off. He did not understand this, and it angered him deeply. She was uneasy before him.
She knew he was in a state of suppressed irritation. The veins stood out on the backs of his hands, his brow was drawn stiffly. Yet she could not help goading him.
“What did you do wi’ that white stocking?” he asked, out of a gloomy silence, his voice strong and brutal.
“I put it in a drawer – why?” she replied flippantly.
“Why didn’t you put it on the fire back?” he said harshly (почему ты не сунула его поглубже в камин? – спросил он грубо; fire back – глубина камина; задняя стенка камина). “What are you hoarding it up for (зачем ты его хранишь; to hoard – запасать; копить; тайно хранить)?”
“I’m not hoarding it up (я его не храню),” she said. “I’ve got a pair (у меня пара).”
He relapsed into gloomy silence (он снова погрузился в угрюмое молчание; to relapse – снова впадать /в какое-л. состояние/; снова предаваться /чему-л./). She, unable to move him, ran away upstairs, leaving him smoking by the fire (она, неспособная его задеть, убежала наверх, оставив его = а он остался курить у камина). Again she tried on the earrings (она снова примерила серьги; to try – пытаться, стараться; пробовать; to try on – примерять /одежду/). Then another little inspiration came to her (тут новая блестящая мысль пришла ей в голову; another – еще один, другой /такой же/; другой, новый; inspiration – вдохновение; вдохновляющая мысль; to come – приходить, приезжать; приходить на ум). She drew on the white stockings, both of them (она натянула белые чулки, оба).
Presently she came down in them (вскоре она спустилась в них). Her husband still sat immovable and glowering by the fire (ее муж по-прежнему сидел у камина, неподвижный и сердитый; glowering – враждебный, сердитый /о взгляде/; злой, враждебно настроенный /о человеке/; to glower – смотреть сердито).
“Look (смотри)!” she said. “They’ll do beautifully (они прекрасно подходят).”

 

 “Why didn’t you put it on the fire back?” he said harshly. “What are you hoarding it up for?”
“I’m not hoarding it up,” she said. “I’ve got a pair.”
He relapsed into gloomy silence. She, unable to move him, ran away upstairs, leaving him smoking by the fire. Again she tried on the earrings. Then another little inspiration came to her. She drew on the white stockings, both of them.
Presently she came down in them. Her husband still sat immovable and glowering by the fire.
“Look!” she said. “They’ll do beautifully.”
And she picked up her skirts to her knees, and twisted round (и она подняла юбки до колен и /стала/ вертеться; to twist – крутить/ся/, скручивать/ся/; to twist round – оборачивать; вертеться, ерзать), looking at her pretty legs in the neat stockings (глядя на свои красивые ноги в аккуратных чулках).
He filled with unreasonable rage, and took the pipe from his mouth (он исполнился беспричинного гнева и вынул трубку изо рта).
“Don’t they look nice (разве они не выглядят мило; nice – хороший, приятный, милый)?” she said. “One from last year and one from this, they just do (один от прошлого года, а один – от этого, они отлично подходят /друг к другу/; just – как раз, точно; /эмоц. – усил./ просто, прямо). Save you buying a pair (не пришлось покупать пару: «избавляет тебя от покупки пары»; to save – спасать; беречь, экономить /силы, труд, время и т. д./; избавлять /от чего-л./).”
And she looked over her shoulders at her pretty calves, and the dangling frills of her knickers (и она смотрела через плечи на свои прелестные икры и свисающие оборки панталон; knickers – трикотажные панталоны /с резинкой у колен/).
“Put your skirts down and don’t make a fool of yourself (опусти юбки и не валяй дурака; to make a fool of oneself: «сделать дурака из себя» – выставлять себя на посмешище, свалять дурака),” he said.
“Why a fool of myself?” she asked (почему это дурака? – спросила она).

 

 And she picked up her skirts to her knees, and twisted round, looking at her pretty legs in the neat stockings.
He filled with unreasonable rage, and took the pipe from his mouth.
“Don’t they look nice?” she said. “One from last year and one from this, they just do. Save you buying a pair.”
And she looked over her shoulders at her pretty calves, and the dangling frills of her knickers.
“Put your skirts down and don’t make a fool of yourself,” he said.
“Why a fool of myself?” she asked.
And she began to dance slowly round the room (и она начала медленно танцевать по комнате), kicking up her feet half reckless, half jeering, in a ballet-dancer’s fashion (вскидывая ноги наполовину беспечно, наполовину насмешливо, подобно балерине; to kick – ударять ногой, пинать; ballet-dancer – артист/ка/ балета, танцовщик, танцовщица, балерина; ballet – балет; dancer – танцор; танцовщик, танцовщица; fashion – форма; образ, манера действия; in a fashion – некоторым образом). Almost fearfully, yet in defiance, she kicked up her legs at him, singing as she did so (почти со страхом, и всё же с неповиновением, она вскидывала ноги перед ним, напевая при этом: «когда она делала так»; fearfully – ужасно, страшно; defiance – вызывающее поведение; открытое неповиновение; явное пренебрежение; in defiance of – вопреки /чему-л./; не считаясь /с чем-л./; с явным пренебрежением /к чему-л./). She resented him (она обиделась на него).
“You little fool, ha’ done with it (дурочка, довольно; have done with – /разг./ довольно…, хватит…),” he said. “And you’ll backfire them stockings, I’m telling you (и ты сожжешь эти чулки, уж ты мне поверь: «я говорю тебе»; to backfire – зажигать встречный огонь; /тех./ давать обратную вспышку; backfire – встречный огонь /для тушения лесного пожара/; them = /диал./ those).” He was angry (он был зол). His face flushed dark, he kept his head bent (его лицо побагровело, он держал голову наклоненной). She ceased to dance (она перестала танцевать).
“I shan’t (не сожгу; shan’t = shall not),” she said. “They’ll come in very useful (они мне очень подойдут; to come in useful – пригодиться, прийтись кстати; to come in – входить; приходить, прибывать; useful – полезный).”
He lifted his head and watched her, with lighted, dangerous eyes (он поднял голову и внимательно посмотрел на нее вспыхнувшими опасными глазами).
“You’ll put ’em on the fire back, I tell you (ты положишь их в камин, говорю же тебе; ’em = /разг./ them),” he said.

 

 And she began to dance slowly round the room, kicking up her feet half reckless, half jeering, in a ballet-dancer’s fashion. Almost fearfully, yet in defiance, she kicked up her legs at him, singing as she did so. She resented him.
“You little fool, ha’ done with it,” he said. “And you’ll backfire them stockings, I’m telling you.” He was angry. His face flushed dark, he kept his head bent. She ceased to dance.
“I shan’t,” she said. “They’ll come in very useful.”
He lifted his head and watched her, with lighted, dangerous eyes.
“You’ll put ’em on the fire back, I tell you,” he said.
It was a war now (теперь это была война). She bent forward, in a ballet-dancer’s fashion (она наклонилась вперед, точно балерина), and put her tongue between her teeth (и показала язык: «просунула язык между зубов»).
“I shan’t backfire them stockings,” she sang, repeating his words (я не сожгу эти чулки, – пропела она, повторяя слова), “I shan’t, I shan’t, I shan’t (не сожгу, не сожгу, не сожгу).”
And she danced round the room doing a high kick to the tune of her words (и она в танце кружилась по комнате, делая высокий удар ногой = вскидывая ногу в унисон со словами; tune – мелодия, мотив; унисон; согласие, гармония). There was a real biting indifference in her behaviour (в ее поведении было действительно язвительное безразличие; biting – едкий, острый; резкий; язвительный, колкий; to bite – кусать/ся/; жечь /о приправах/; щипать /о морозе/; колоть, язвить).
“We’ll see whether you will or not,” he said, “trollops (посмотрим, сожжешь или нет, потаскуха)! You’d like Sam Adams to know you was wearing ’em, wouldn’t you (тебе бы хотелось, чтобы Сэм Адамс знал, что ты носишь эти чулки, не правда ли)? That’s what would please you (вот что тебе бы понравилось; to please – радовать, доставлять удовольствие; получать удовольствие).”
“Yes, I’d like him to see how nicely they fit me, he might give me some more then (да, мне бы хотелось, чтобы он увидел, как хорошо они мне идут, тогда, может, он мне еще подарит; to fit – быть впору, подходить).”
And she looked down at her pretty legs (и она посмотрела на свои красивые ноги; pretty – милый, прелестный; привлекательный; хорошенький /о женщине, ребенке/).

 

 It was a war now. She bent forward, in a ballet-dancer’s fashion, and put her tongue between her teeth.
“I shan’t backfire them stockings,” she sang, repeating his words, “I shan’t, I shan’t, I shan’t.”
And she danced round the room doing a high kick to the tune of her words. There was a real biting indifference in her behaviour.
“We’ll see whether you will or not,” he said, “trollops! You’d like Sam Adams to know you was wearing ’em, wouldn’t you? That’s what would please you.”
“Yes, I’d like him to see how nicely they fit me, he might give me some more then.”
And she looked down at her pretty legs.
He knew somehow that she would like Sam Adams to see how pretty her legs looked in the white stockings (каким-то образом он знал, что она хочет, чтобы Сэм Адамс увидел, как прекрасно ее ноги выглядят в белых чулках). It made his anger go deep, almost to hatred (это заставило его гнев возрасти, почти до ненависти; to go deep – углубиться; усилиться).
“Yer nasty trolley,” he cried (ах ты мерзкая потаскушка! – вскричал он; yer = /разг./ you, your; nasty – отвратительный; скверный, неприятный; trolley – /брит./ тележка; столик на колесиках; зд.: потаскушка). “Put yer petticoats down, and stop being so foul-minded (опусти юбки и прекрати быть такой непотребной; foul – грязный, отвратительный; гадкий, скверный; непристойный; – minded – обладающий /каким-л./ складом ума или характера; mind – ум, разум; склад ума).”
“I’m not foul-minded (я не непотребная),” she said. “My legs are my own (мои ноги – мои собственные). And why shouldn’t Sam Adams think they’re nice (и почему бы Сэм Адамс не счел их красивыми)?”
There was a pause (наступила пауза). He watched her with eyes glittering to a point (он пристально смотрел на нее глазами, сверкавшими /и сузившимися/ до точки).
“Have you been havin’ owt to do with him?” he asked (ты с ним знаешься? – спросил он; havin’ owt = /диал./ having anything; aught = ought – что-либо вообще, что бы там ни было).
“I’ve just spoken to him when I’ve seen him (я только поговорила с ним, когда его встретила),” she said. “He’s not as bad as you would make out (он не так плох, как ты уверяешь; to make out – разобрать, увидеть; понять, разобраться; утверждать, стараться доказать).”

 

 He knew somehow that she would like Sam Adams to see how pretty her legs looked in the white stockings. It made his anger go deep, almost to hatred.
“Yer nasty trolley,” he cried. “Put yer petticoats down, and stop being so foul-minded.”
“I’m not foul-minded,” she said. “My legs are my own. And why shouldn’t Sam Adams think they’re nice?”
There was a pause. He watched her with eyes glittering to a point.
“Have you been havin’ owt to do with him?” he asked.
“I’ve just spoken to him when I’ve seen him,” she said. “He’s not as bad as you would make out.”
“Isn’t he?” he cried, a certain wakefulness in his voice (лучше? – воскликнул он с некоторым бодрствованием в голосе = словно очнувшись; wakeful – бодрствующий, неспящий). “Them who has anything to do wi’ him is too bad for me, I tell you (те, кто с ним имеет дело, слишком плохи для меня, вот что).”
“Why, what are you frightened of him for?” she mocked (а за что ты его боишься? – с насмешкой спросила она; frightened – испуганный, напуганный; to frighten – пугать; fright – сильный внезапный испуг).
She was rousing all his uncontrollable anger (она пробуждала всю его неукротимую ярость; to rouse – поднимать /дичь/; будить; побуждать; возбуждать /чувства и т. д./; uncontrollable – неуправляемый; неудержимый; to control – управлять; контролировать; сдерживать). He sat glowering (он сидел нахмурившись). Every one of her sentences stirred him up like a red-hot iron (каждое ее предложение терзало его, точно раскаленное докрасна железо; to stir up – волновать/ся/, возбуждать/ся/, будоражить). Soon it would be too much (скоро это будет слишком). And she was afraid herself (а она и сама боялась); but she was neither conquered nor convinced (но не была ни побеждена, ни убеждена; to conquer – завоевывать, покорять; побеждать).
A curious little grin of hate came on his face (странная легкая усмешка ненависти возникла на его лице; grin – оскал зубов, усмешка). He had a long score against her (у него была длинная отповедь для нее: «против нее»; score – счет; долг /в баре и т. д./; /разг./ удачная ответная реплика, острота).

 

 “Isn’t he?” he cried, a certain wakefulness in his voice. “Them who has anything to do wi’ him is too bad for me, I tell you.”
“Why, what are you frightened of him for?” she mocked.
She was rousing all his uncontrollable anger. He sat glowering. Every one of her sentences stirred him up like a red-hot iron. Soon it would be too much. And she was afraid herself; but she was neither conquered nor convinced.
A curious little grin of hate came on his face. He had a long score against her.
“What am I frightened of him for?” he repeated automatically (почему я его боюсь? – машинально повторил он; automatically – автоматически; машинально, непроизвольно). “What am I frightened of him for? Why, for you, you stray-running little bitch (да из-за тебя, блудливая сучка; stray – заблудившийся, отбившийся от стада; бездомный, бесприютный; to stray – заблудиться, сбиться с пути; сбиться с пути истинного).”
She flushed (она вспыхнула). The insult went deep into her, right home (оскорбление глубоко проникло в нее, прямо в цель; home – домой; точно в цель; в /самую/ точку).
“Well, if you’re so dull —” she said, lowering her eyelids, and speaking coldly, haughtily (что ж, если ты настолько туп… – произнесла она, опуская веки и говоря холодно, надменно; eye – глаз, око; lid – крышка, колпак; веко).
“If I’m so dull I’ll break your neck the first word you speak to him,” he said, tense (если я так туп, то сломаю тебе шею при первом слове, которое ты ему скажешь, – сказал он напряженно; tense – натянутый; возбужденный, напряженный).
“Pf!” she sneered (пф! – ухмыльнулась она). “Do you think I’m frightened of you (ты думаешь, я тебя боюсь)?” She spoke coldly, detached (она говорила холодно, отрешенно; detached – отдельный, обособленный; беспристрастный; бесстрастный, отрешенный).
She was frightened, for all that, white round the mouth (она была напугана, тем не менее, белая вокруг рта = даже губы побелели; for all that – несмотря на всё это, при всём этом, тем не менее).
His heart was getting hotter (его сердце становилось всё горячее).

 

 “What am I frightened of him for?” he repeated automatically. “What am I frightened of him for? Why, for you, you stray-running little bitch.”
She flushed. The insult went deep into her, right home.
“Well, if you’re so dull —” she said, lowering her eyelids, and speaking coldly, haughtily.
“If I’m so dull I’ll break your neck the first word you speak to him,” he said, tense.
“Pf!” she sneered. “Do you think I’m frightened of you?” She spoke coldly, detached.
She was frightened, for all that, white round the mouth.
His heart was getting hotter.
“You will be frightened of me, the next time you have anything to do with him (ты меня испугаешься, в следующий раз, как спутаешься с ним),” he said.
“Do you think you’d ever be told – ha (думаешь, тебе вообще сообщат… ха)!”
Her jeering scorn made him go white-hot, molten (ее презрительная насмешка заставила его стать раскаленным добела, расплавленным = раскалила его добела, расплавила). He knew he was incoherent, scarcely responsible for what he might do (он сознавал, что мысли его путаются, что он едва отвечает за то, что может сделать; incoherent – несвязный, бессвязный; responsible – ответственный; отвечающий /за что-л./). Slowly, unseeing, he rose and went out of doors, stifled, moved to kill her (медленно, /ничего/ не видя, он встал и вышел на улицу: «за пределы дверей», задыхаясь, движимый /желанием/ убить ее; out of doors: «вне дверей» – на открытом воздухе, на улице; to stifle – душить; задыхаться).
He stood leaning against the garden fence, unable either to see or hear (он стоял, прислонившись к садовой изгороди, не способный ни видеть, ни слышать; to be able to – мочь, быть в состоянии /сделать что-л./; able – способный, обладающий способностью). Below him, far off, fumed the lights of the town (под ним, вдалеке, дымили огни города; to fume – окуривать; дымить). He stood still, unconscious with a black storm of rage, his face lifted to the night (он стоял неподвижно, /ничего/ не понимая от черной бури ярости, его лицо было поднято к ночи = к ночному небу).

 

 “You will be frightened of me, the next time you have anything to do with him,” he said.
“Do you think you’d ever be told – ha!”
Her jeering scorn made him go white-hot, molten. He knew he was incoherent, scarcely responsible for what he might do. Slowly, unseeing, he rose and went out of doors, stifled, moved to kill her.
He stood leaning against the garden fence, unable either to see or hear. Below him, far off, fumed the lights of the town. He stood still, unconscious with a black storm of rage, his face lifted to the night.
Presently, still unconscious of what he was doing, he went indoors again (вскоре, по-прежнему не сознавая, что делает, он снова вошел в дом). She stood, a small stubborn figure with tight-pressed lips (она стояла, маленькая упрямая фигурка с плотно сжатыми губами) and big, sullen, childish eyes, watching him, white with fear (и большими, сердитыми, ребяческими глазами наблюдала за ним, белая от страха; sullen – угрюмый; замкнутый; сердитый; мрачный; childish – детский; ребяческий; инфантильный; child – ребенок, дитя). He went heavily across the floor and dropped into his chair (он тяжело прошел по полу и опустился в кресло; to drop – ронять, бросать; падать, опускаться; chair – стул; кресло).
There was a silence (царило молчание).
“You’re not going to tell me everything I shall do, and everything I shan’t (ты не будешь говорить мне всё, что я должна делать, и всё, что не должна),” she broke out at last (выпалила она наконец; to break out – вспыхивать, разражаться /о пожаре, войне, эпидемии/; внезапно начать делать /что-л./).
He lifted his head (он поднял голову).
“I tell you this,” he said, low and intense (я говорю тебе это = вот что, – сказал он тихо и напряженно). “Have anything to do with Sam Adams, and I’ll break your neck (свяжешься с Сэмом Адамсом – и я сломаю тебе шею).”
She laughed, shrill and false (она засмеялась, пронзительно и фальшиво).

 

 Presently, still unconscious of what he was doing, he went indoors again. She stood, a small stubborn figure with tight-pressed lips and big, sullen, childish eyes, watching him, white with fear. He went heavily across the floor and dropped into his chair.
There was a silence.
“You’re not going to tell me everything I shall do, and everything I shan’t,” she broke out at last.
He lifted his head.
“I tell you this,” he said, low and intense. “Have anything to do with Sam Adams, and I’ll break your neck.”
She laughed, shrill and false.
“How I hate your word ‘break your neck’,” she said, with a grimace of the mouth (как я ненавижу твои слова «сломаю тебе шею», – сказала она, скривив рот: «с гримасой рта»). “It sounds so common and beastly (они звучат так вульгарно и противно; common – общий; обычный, простой; грубый, вульгарный; beastly – животный, грубый; противный; гадкий; скотский, свинский; beast – животное, зверь /тж. о человеке/; /бран./ скотина; свинья). Can’t you say something else (ты не можешь сказать что-нибудь еще…) —”
There was a dead silence (наступила мертвая тишина).
“And besides,” she said, with a queer chirrup of mocking laughter (и кроме того, – сказала она со странным смеха глумливым смешком; chirrup – щебет, щебетание, чириканье; щебетание, болтовня /человека/), “what do you know about anything (что ты знаешь о чем-то = много ли ты вообще знаешь)? He sent me an amethyst brooch and a pair of pearl ear-rings (он прислал мне аметистовую брошь и пару жемчужных серег).”
“He what?” said Whiston, in a suddenly normal voice (он что? – спросил Уистон внезапно обычным голосом; normal – нормальный, обыкновенный; обычный). His eyes were fixed on her (он не сводил с нее глаз; to fix – устанавливать; прикреплять, закреплять; устремлять, сосредоточивать /взгляд, внимание и т. д./).
“Sent me a pair of pearl ear-rings, and an amethyst brooch (прислал мне пару жемчужных серег и аметистовую брошь),” she repeated, mechanically, pale to the lips (машинально повторила она, побледнев до губ).

 

 “How I hate your word ’break your neck’,” she said, with a grimace of the mouth. “It sounds so common and beastly. Can’t you say something else —”
There was a dead silence.
“And besides,” she said, with a queer chirrup of mocking laughter, “what do you know about anything? He sent me an amethyst brooch and a pair of pearl ear-rings.”
“He what?” said Whiston, in a suddenly normal voice. His eyes were fixed on her.
“Sent me a pair of pearl ear-rings, and an amethyst brooch,” she repeated, mechanically, pale to the lips.
And her big, black, childish eyes watched him, fascinated, held in her spell (и ее большие черные ребяческие глаза пристально глядели на него, завороженно, застыв в очаровании; to fascinate – очаровывать, восхищать; зачаровывать взглядом /обычно о змеях/; spell – заклинание; чары, очарование).
He seemed to thrust his face and his eyes forward at her, as he rose slowly and came to her (он будто резко приблизил к ней свое лицо и глаза, когда медленно поднялся и подошел; to thrust – толкать, тыкать; совать, засовывать;). She watched transfixed in terror (она следила за ним, скованная ужасом; to transfix – пронзать, прокалывать; приковывать к месту /об ужасе, удивлении и т. д./). Her throat made a small sound, as she tried to scream (ее горло издало слабый звук, словно она попыталась вскрикнуть; to scream – пронзительно кричать, вопить, визжать).
Then, quick as lightning, the back of his hand struck her with a crash across the mouth (потом, быстрая словно молния, тыльная сторона его ладони ударила ее по губам с глухим шлепком; to strike – бить, ударять; crash – грохот, треск; сильный удар при падении, столкновении), and she was flung back blinded against the wall (и она отлетела назад, ослепленная, к стене; to fling – бросать, кидать, швырять; кинуться, броситься). The shock shook a queer sound out of her (удар вытряс из нее странный звук = от удара она издала странный звук; to shake out – вытряхивать; выколачивать). And then she saw him still coming on (и тут она увидела, как он всё надвигается), his eyes holding her, his fist drawn back, advancing slowly (не сводя с нее глаз, отведя кулак назад, медленно приближается). At any instant the blow might crash into her (в любой миг удар мог обрушиться на нее; to crash – падать, валиться, рушиться с грохотом или треском; удариться с грохотом /обо что-л./; врезаться /во что-л./).

 

 And her big, black, childish eyes watched him, fascinated, held in her spell.
He seemed to thrust his face and his eyes forward at her, as he rose slowly and came to her. She watched transfixed in terror. Her throat made a small sound, as she tried to scream.
Then, quick as lightning, the back of his hand struck her with a crash across the mouth, and she was flung back blinded against the wall. The shock shook a queer sound out of her. And then she saw him still coming on, his eyes holding her, his fist drawn back, advancing slowly. At any instant the blow might crash into her.
Mad with terror, she raised her hands with a queer clawing movement to cover her eyes and her temples (обезумев от ужаса, она подняла руки со странным царапающим движением, чтобы закрыть глаза и виски; mad – сумасшедший; бешеный, безумный; обезумевший; to claw – царапать, скрести; хватать, рвать, тянуть когтями или пальцами; чесаться; claw – коготь), opening her mouth in a dumb shriek (открыв рот в безмолвном крике). There was no sound (звука не было). But the sight of her slowly arrested him (но ее вид медленно остановил его; to arrest – арестовать; задержать; приковать, остановить). He hung before her, looking at her fixedly (он застыл перед ней, неотрывно глядя на нее; to hang – вешать; висеть; зависать; нависать; медлить, мешкать), as she stood crouched against the wall with open, bleeding mouth (как она сжалась у стены с открытым, кровоточащим ртом; to crouch – присесть, припасть к земле /чаще о животном/; согнуться, сжаться), and wide-staring eyes (и широко распахнутыми глазами; to stare – пристально смотреть, уставиться), and two hands clawing over her temples (и руками, обхватившими виски). And his lust to see her bleed, to break her and destroy her, rose from an old source against her (и страстное желание видеть, как она истекает кровью, сломать ее, убить, возникло из старой обиды на нее; lust – вожделение, похоть; сильное желание, жажда /чего-л./; to bleed – кровоточить; истекать кровью; to destroy – разрушать, разбивать; уничтожать; убивать; to rise from – брать начало, начинаться /где-л./; source – исток /реки/; начало, источник, основа). It carried him (оно овладело им). He wanted satisfaction (он желал расплаты; satisfaction – удовлетворение; вызов на дуэль, сатисфакция /удовлетворение за оскорбление чести/; /рел./ искупление грехов, расплата).
But he had seen her standing there, a piteous, horrified thing (но он видел, как она там стоит, жалкое, напуганное существо), and he turned his face aside in shame and nausea (и отвернул лицо в сторону от стыда и отвращения; nausea – тошнота; отвращение).

 

 Mad with terror, she raised her hands with a queer clawing movement to cover her eyes and her temples, opening her mouth in a dumb shriek. There was no sound. But the sight of her slowly arrested him. He hung before her, looking at her fixedly, as she stood crouched against the wall with open, bleeding mouth, and wide-staring eyes, and two hands clawing over her temples. And his lust to see her bleed, to break her and destroy her, rose from an old source against her. It carried him. He wanted satisfaction.
But he had seen her standing there, a piteous, horrified thing, and he turned his face aside in shame and nausea.
He went and sat heavily in his chair (он пошел и тяжело опустился в кресло), and a curious ease, almost like sleep, came over his brain (и необычная легкость, почти как сон, охватила его мозг).
She walked away from the wall towards the fire, dizzy, white to the lips (она отошла от стены к камину, пошатываясь, белая до губ; dizzy – чувствующий головокружение), mechanically wiping her small, bleeding mouth (машинально вытирая маленький кровоточащий рот). He sat motionless (он сидел неподвижно). Then, gradually, her breath began to hiss (потом постепенно ее дыхание начало свистеть; to hiss – шипеть; свистеть), she shook, and was sobbing silently, in grief for herself (она затряслась и /теперь/ безмолвно рыдала от жалости к себе; grief – горе, печаль, скорбь). Without looking, he saw (не глядя, он видел /это/). It made his mad desire to destroy her come back (это заставило вернуться его безумное желание убить ее).
At length he lifted his head (наконец он поднял голову). His eyes were glowing again, fixed on her (его глаза снова горели, неотрывно глядя на нее).
“And what did he give them you for (и за что же он тебе их подарил)?” he asked, in a steady, unyielding voice (спросил он твердым, непреклонным голосом).
Her crying dried up in a second (ее плач прекратился в один миг; to cry – кричать; плакать; to dry up – высохнуть, пересохнуть; иссякнуть). She also was tense (она тоже была напряжена).

 

 He went and sat heavily in his chair, and a curious ease, almost like sleep, came over his brain.
She walked away from the wall towards the fire, dizzy, white to the lips, mechanically wiping her small, bleeding mouth. He sat motionless. Then, gradually, her breath began to hiss, she shook, and was sobbing silently, in grief for herself. Without looking, he saw. It made his mad desire to destroy her come back.
At length he lifted his head. His eyes were glowing again, fixed on her.
“And what did he give them you for?” he asked, in a steady, unyielding voice.
Her crying dried up in a second. She also was tense.
“They came as valentines,” she replied, still not subjugated, even if beaten (они прибыли в качестве подарков на Валентинов день, – ответила она, по-прежнему не покоренная, хоть и избитая; to subjugate – подчинять, покорять; to beat – бить, колотить; избить).
“When, today (когда, сегодня)?”
“The pearl ear-rings today – the amethyst brooch last year (жемчужные серьги сегодня… аметистовая брошь в прошлом году).”
“You’ve had it a year (она была у тебя /целый/ год)?”
“Yes.”
She felt that now nothing would prevent him if he rose to kill her (она поняла, что теперь ничто не помешает ему, если он встанет, чтобы убить ее). She could not prevent him any more (она больше не могла ему помешать). She was yielded up to him (она сдалась ему; to yield up – сдавать, сдаваться). They both trembled in the balance, unconscious (они оба были в одном шаге от трагедии, не сознавая; to tremble in the balance – быть в критическом положении, висеть на волоске; to tremble – дрожать, трястись; balance – весы; равновесие).
“What have you had to do with him?” he asked, in a barren voice (что у тебя с ним было? – спросил он равнодушным голосом; barren – бесплодный; пустой, бессодержательный; равнодушный).

 

 “They came as valentines,” she replied, still not subjugated, even if beaten.
“When, today?”
“The pearl ear-rings today – the amethyst brooch last year.”
“You’ve had it a year?”
“Yes.”
She felt that now nothing would prevent him if he rose to kill her. She could not prevent him any more. She was yielded up to him. They both trembled in the balance, unconscious.
“What have you had to do with him?” he asked, in a barren voice.
“I’ve not had anything to do with him,” she quavered (ничего у меня с ним не было, – ответила она дрожащим голосом; to quaver – дрожать /о голосе/; произносить дрожащим голосом).
“You just kept ’em because they were jewellery (ты просто оставила их, потому что это драгоценности)?” he said.
A weariness came over him (усталость охватила его). What was the worth of speaking any more of it (что толку дальше говорить об этом; worth – ценность, значение; стоящий; достойный, заслуживающий /чего-л./)? He did not care any more (больше он не беспокоился = теперь ему было все равно; to care – заботиться; беспокоиться). He was dreary and sick (ему было тоскливо и тошно; dreary – мрачный, безотрадный; тоскливый; скучный; sick – чувствующий тошноту; больной; чувствующий скуку, раздражение).
She began to cry again, but he took no notice (она снова начала плакать, но он не обращал внимания). She kept wiping her mouth on her handkerchief (она то и дело вытирала рот платком; to keep doing smth. – продолжать делать что-л.). He could see it, the blood-mark (он видел следы крови; mark – знак; метка; отметка; след, отпечаток). It made him only more sick and tired of the responsibility of it, the violence, the shame (это заставило его только еще больше тяготиться ответственностью за происшедшее, за жестокость, за стыд; to be sick and tired of: «быть больным и уставшим от» – быть сытым по горло, смертельно устать /от чего-л., кого-л./; violence – насилие; жестокость).
When she began to move about again (когда она снова начала двигаться), he raised his head once more from his dead, motionless position (он еще раз поднял голову из своего мертвого, неподвижного положения).

 

 “I’ve not had anything to do with him,” she quavered.
“You just kept ’em because they were jewellery?” he said.
A weariness came over him. What was the worth of speaking any more of it? He did not care any more. He was dreary and sick.
She began to cry again, but he took no notice. She kept wiping her mouth on her handkerchief. He could see it, the blood-mark. It made him only more sick and tired of the responsibility of it, the violence, the shame.
When she began to move about again, he raised his head once more from his dead, motionless position.
“Where are the things?” he said (где эти вещи? – спросил он).
“They are upstairs,” she quavered (они наверху, – дрожащим голосом произнесла она). She knew the passion had gone down in him (она понимала, что на него нахлынула ярость; passion – страсть; пыл; приступ гнева; гнев).
“Bring them down (принеси их),” he said.
“I won’t,” she wept, with rage (не принесу, – плакала она от злости; won’t = will not; to weep – плакать, рыдать). “You’re not going to bully me and hit me like that on the mouth (ты не будешь запугивать меня и бить так по лицу; to bully – грозить, запугивать).”
And she sobbed again (и она снова зарыдала). He looked at her in contempt and compassion and in rising anger (он смотрел на нее с презрением, жалостью и возрастающим гневом).
“Where are they (где они)?” he said.
“They’re in the little drawer under the looking-glass,” she sobbed (они в маленьком ящичке под зеркалом, – проговорила она, всхлипывая).

 

 “Where are the things?” he said.
“They are upstairs,” she quavered. She knew the passion had gone down in him.
“Bring them down,” he said.
“I won’t,” she wept, with rage. “You’re not going to bully me and hit me like that on the mouth.”
And she sobbed again. He looked at her in contempt and compassion and in rising anger.
“Where are they?” he said.
“They’re in the little drawer under the looking-glass,” she sobbed.
He went slowly upstairs, struck a match, and found the trinkets (он медленно поднялся наверх, зажег спичку и нашел побрякушки; to strike – ударять/ся/; высекать /огонь/; зажигать/ся/; trinket – безделушка; дешевое украшение). He brought them downstairs in his hand (он принес их вниз в руке).
“These?” he said, looking at them as they lay in his palm (эти? – спросил он, глядя на них, лежащих в его ладони).
She looked at them without answering (она посмотрела на них, не ответив). She was not interested in them any more (больше они ее не интересовали).
He looked at the little jewels (он посмотрел на маленькие драгоценности). They were pretty (они были прелестные).
“It’s none of their fault,” he said to himself (это не их вина, – сказал он самому себе = подумал про себя).
And he searched round slowly, persistently, for a box (и он медленно и настойчиво стал искать коробочку). He tied the things up and addressed them to Sam Adams (он перевязал /упакованные/ вещи и надписал адрес Сэма Адамса). Then he went out in his slippers to post the little package (потом вышел в домашних туфлях, чтобы отправить эту маленькую посылку).
When he came back she was still sitting crying (когда он вернулся, она по-прежнему сидела и плакала).

 

 He went slowly upstairs, struck a match, and found the trinkets. He brought them downstairs in his hand.
“These?” he said, looking at them as they lay in his palm.
She looked at them without answering. She was not interested in them any more.
He looked at the little jewels. They were pretty.
“It’s none of their fault,” he said to himself.
And he searched round slowly, persistently, for a box. He tied the things up and addressed them to Sam Adams. Then he went out in his slippers to post the little package.
When he came back she was still sitting crying.
“You’d better go to bed (тебе лучше пойти спать; to go to bed: «отправляться в постель» – ложиться спать),” he said.
She paid no attention (она не обратила внимания; to pay – платить; to pay attention – обращать внимание). He sat by the fire (он сел у камина). She still cried (она все еще плакала).
“I’m sleeping down here (я сплю здесь),” he said. “Go you to bed (иди же спать).”
In a few moments she lifted her tear-stained, swollen face (через несколько секунд она подняла свое заплаканное, опухшее лицо; tear-stained – со следами слез; заплаканный; to stain – пятнать; пачкать; stain – пятно; to swell – надувать/ся/, раздувать/ся/; набухать; опухать) and looked at him with eyes all forlorn and pathetic (и посмотрела на него совершенно жалкими и несчастными глазами; forlorn – жалкий, несчастный; заброшенный). A great flash of anguish went over his body (сильная вспышка боли пронзила его тело; flash – вспышка /тж. перен./; яркое проявление /чувств, настроения и т. д./). He went over, slowly, and very gently took her in his hands (он медленно подошел и очень нежно обнял ее). She let herself be taken (она позволила обнять себя: «позволила себе быть обнятой»). Then as she lay against his shoulder, she sobbed aloud (затем, уткнувшись в его плечо, она зарыдала в голос; aloud – вслух; громко; loud – громкий):
“I never meant (я вовсе не хотела…) —”
“My love – my little love (любовь моя… моя крошка…; love – любовь; предмет любви, возлюбленный; возлюбленная; милый; милая) —” he cried, in anguish of spirit, holding her in his arms (восклицал он в мучении души = с мятущейся душою, обнимая ее).

 

 “You’d better go to bed,” he said.
She paid no attention. He sat by the fire. She still cried.
“I’m sleeping down here,” he said. “Go you to bed.”
In a few moments she lifted her tear-stained, swollen face and looked at him with eyes all forlorn and pathetic. A great flash of anguish went over his body. He went over, slowly, and very gently took her in his hands. She let herself be taken. Then as she lay against his shoulder, she sobbed aloud:
“I never meant —”
“My love – my little love —” he cried, in anguish of spirit, holding her in his arms.
Назад: II
Дальше: Wintry Peacock (Зимний павлин)