РАЗВОД
Сердце Жозефину не обмануло, в первый день нового 1807 года в Варшаве Наполеон встретил свою любовь – Марию Валевскую. Можно сколько угодно говорить о том, что прекрасная Мария не сразу поддалась чарам и напору императора, что она долго сопротивлялась, но потом полюбила сама, что Наполеон любил искренне… Жозефине от этого не легче.
Перед его уходом в новый поход Жозефина долго молила не подвергать себя опасности, просила не оставлять ее одну, плакала, утверждая, что случится какое-то несчастье, но не с ним, а с ней. Наполеон даже рассердился. Чтобы отвлечь ее внимание, писал письма, коротко сообщая о трудностях, плохой погоде и своем насморке.
Для Жозефины сложилось сразу несколько дурных знаков – Элеонора родила сына, и пока никто не мог утверждать, что это не сын Наполеона. Каролина добилась своего, доказав, что у брата могут быть дети и в отсутствии их виновата «старуха». Сообщение Терезы ничего не меняло, Наполеон признал ребенка своим, распорядился обеспечить и его, и мать, можно было бы не беспокоиться, если бы не второе страшное известие.
В мае этого же года в Голландии от дифтерии умер Наполеон-Шарль, ребенок, рожденный Гортензией от Наполеона! Ребенок, который был залогом спокойствия Жозефины, числился наследником императора, был единственной надеждой императрицы избежать развода.
Жозефина страдала так, словно умер не внук, а собственное дитя. Даже мать мальчика Гортензия выплакала меньше слез. Наполеон, у которого в Варшаве была новая любовь, тоже не слишком переживал, он уговаривал жену не плакать, стойко перенести все горести. Его собственные страдания уложились в пару дней.
«Я получил твое письмо от 6 мая. Уже вижу, какое горе ты испытываешь, и боюсь, что ты неблагоразумна, что ты слишком сокрушаешься из-за постигшего нас несчастья.
Прощай, мой друг.
Всецело твой.
Наполеон».
Не столь давно казалось, что дороже этого ребенка у Наполеона ничего и никого нет, но вот изменились обстоятельства, и сокрушаться по поводу смерти маленького Наполеона-Шарля уже не стоило.
Наполеон уже верил в свою звезду не только как полководец, он знал, что удачлив во всем, в том числе и в любви, и в сыновьях.
Теперь он знал, что у него могут быть дети, и знал, что должен жениться на ком-то, кто смог бы родить настоящего наследника.
Пообщавшись за время похода с императорами других стран, он осознал, что никто права усыновленного ребенка на наследование власти не признал, и если он хочет, чтобы была основана новая династия Наполеонов, то должен развестись с Жозефиной и найти себе соответствующую супругу.
Тереза была совершенно права – император готовился переступить через свою бесплодную жену, как переступил через многих других.
Сам он оправдывал такое решение тем, что не может оставлять власть просто кому-нибудь во избежание новых потрясений во Франции.
Над Жозефиной нависла реальная угроза развода. Она зря рассчитывала, что ее спасут коронация или венчание, развод с бесплодной супругой у королей существовал всегда, и церковь его оправдывала. Зря надеялась и на наследование маленького Наполеона-Шарля, как бы ни был мальчик похож на своего отца, как бы ни повторял Наполеона, его не признали бы остальные монархи, а следовательно, никаким наследником он бы не стал.
Наполеон вернулся из похода совсем чужим, он улыбался, шутил, сожалел о смерти маленького Наполеона-Шарля, о чем-то расспрашивал, но Жозефина прекрасно видела, что сердцем он далеко от нее, с той, которую встретил в Польше.
Когда-то она хотела помчаться в Варшаву, муж отсоветовал. Потом императрице рассказали (нашлись «добрые» люди) обо всех безумствах, которые Наполеон совершал ради новой любви. Жозефина поняла, что она потеряла сердце императора, но она не намеревалась терять свое положение.
Ленорман по-прежнему твердила, что стоит Наполеону оставить супругу, и у него начнется стремительное падение.
Услышав о таких пророчествах, Наполеон взъярился:
– Я выгоню прочь это гадалку! Не смей больше общаться с ней!
– Сир, но ведь она ни разу не ошибалась. Вы не должны относиться к ее предостережениям невнимательно, вспомните, что именно она предсказала вам и мне корону еще в те времена, когда у меня не было запасной сорочки, а у вас сапог.
Лучше бы она этого не говорила, Наполеон вспомнил и встречу с Терезой, разозлился совсем:
– Вы намерены окружить себя подобными людьми? Теми, кто напоминает вам о нищей юности и тем самым привязывает к прошлому? О… я понимаю почему, Мадам! Тогда вы были молоды и прекрасны, легко кружили мужчинам головы и изменяли мужу!
Это было гадко и обидно, Жозефина расплакалась. Наполеон, фыркнув, ушел.
Да, тогда она была молода и красива, легко кружила головы, но все же не побоялась выйти замуж за нищего генерала и немало посодействовала тому, чтобы генерала продвинули, а не задвинули. Она не просила благодарности и не ждала ее, Жозефина если и была виновата перед мужем в легкомысленном поведении с Ипполитом Шарлем, то давным-давно искупила эту вину. Наполеон столько раз изменял, причем откровенно и прилюдно унижая ее, что любая ее измена в молодости была оплачена ею сполна.
Но это все забыто, они называли друг друга на «вы» и говорили «Сир» и «Мадам». А ведь когда-то он ругал Жозефину за обращение в письмах на «вы».
Постаревшая жена не была больше нужна императору… Помимо ее бесплодности, ему не подходила ее родословная. Для продолжения рода Наполеону понадобилась девушка королевской крови, способная дать королевское потомство.
– Мадам…
Мадам Ремюза была явно смущена.
– В чем дело?
– Не сочтите меня сплетницей, но я не могу не сказать то, что узнала.
– Что?
– В Париж приехала дама, с которой у императора был роман там… в Польше…
Некоторое время Жозефина молчала, потом с трудом выдавила из себя:
– Она красива?
– Да, очень… Она беременна…
А вот это конец! Но Ремюза добавила:
– Она, конечно, не пастушка, но недостаточно знатна…
Позже по инициативе Жозефины две женщины встретятся. Мария Валевская очень понравилась теперь уже бывшей императрице, как и сын, которого Валевская родила. Две брошенные женщины нашли общий язык, они подружились, хотя не настолько, чтобы общаться постоянно.
А тогда Жозефина еще не была брошенной, она отчаянно этому сопротивлялась, из последних сил пытаясь удержаться в своем положении. Хочет изменять? Но ведь она давно не устраивает сцен ревности, после Дюшатель вообще смотрит на все сквозь пальцы. Это когда-то были попытки прорваться в кабинет, чтобы убедиться, что там не заседание министров, а голая любовница. Когда-то были попытки шпионить (а что ей оставалось, если над ней смеялся весь Тюильри?), крики, битье посуды и подкуп слуг. Последняя ваза разбита во время ссоры из-за Дюшатель.
Она прощала ему все, чего же еще нужно? Наследник? Пусть отдаст власть племяннику, сыну Каролины и Мюрата, семья будет счастлива, а Каролина наконец успокоится. Жозефина могла бы рассказать мужу о том, как сестричка готовилась к его возможной гибели в походе, оставалось только получить известие об этом… Могла, но не стала этого делать, не желая ссорить Наполеона с родственниками. Она хотела только одного: чтобы все оставалось как есть, чтобы муж если не любил ее как женщину, то хотя бы уважал как супругу.
Но вот это у нее и намеревались отнять.
Казалось бы, узнав о новой измене, тем более о рождении еще одного внебрачного ребенка, Жозефина должна закатить неверному супругу сцену, а она молчала. Почему?
Здесь был расчет. Умер Наполеон-Шарль, наследник императора, существование которого давало Жозефине надежду остаться на своем месте. Теперь император наверняка займется поисками новой супруги. Но Наполеон словно забыл о том, что Жозефине уже почти сорок шесть, разводиться с ней нельзя по закону, утвержденному самим же императором. Она выжидала, прощала все, сидела тихо, только чтобы дождаться этого срока…
И вдруг удар…
Нет, он не собирался жениться на польской красавице, Мария Валевская была нужна ему не больше как для постели, в Париже оказались быстро забыты варшавские безумства, молодечество, здесь были другие законы – законы власти, пренебрегать которыми Наполеон не намерен даже ради самой страстной любви.
Он начал подбор невесты.
Требовалась крепкая, здоровая девушка обязательно королевской крови, в меру симпатичная, способная родить наследника…
Но перебор европейских невест не принес желаемого результата. Одна слишком в возрасте, может получиться вторая Жозефина, другая уж слишком некрасива, вдруг дети будут похожи на нее, третья весьма захудалых кровей…
Наконец Наполеона осенило: сестра русского императора! Анна Павловна хороша собой, добра, умна, прекрасно воспитана и образованна! Конечно, ей всего пятнадцатый год, но если обручиться, то он может и подождать…
Немедленно было решено отправить предложение Александру I с обещанием развестись с Жозефиной, чтобы жениться на его сестре. Похоже, Наполеону даже в голову не приходило, что кому-то может не понравиться такое предложение. Он был настолько уверен в себе, а вернее, самоуверен, что считал себя самой ценной фигурой в Европе и всех готовыми стелиться у его ног.
В России такое предложение вызвало протест матери императора Марии Федоровны. Вдовствующая царица бушевала:
– Ни за что! Неужели Анна столь дурна и безродна, чтобы отдавать ее за какого-то корсиканца, вылезшего на поверхность, словно пена у прибоя! Нет! Никогда я не дам на это согласия. Да к тому же разведен!
Против были все, в том числе братья Анны Павловны Константин и Николай. Сам император тоже оскорбился таким предложением. Женатый император-самозванец (ведь даже корону возложил на свою голову сам!) посмел свататься к его сестре, притом что его шашни известны всей Европе.
Конечно, последовал отказ, и, конечно, вежливый. В межгосударственных отношениях не принято посылать на… Наполеону просто объяснили, что девушка еще молода. Но тут же обручили ее с кронпринцем Нидерландов.
Наполеон обиделся, однако поиски невесты не прекратил. Теперь он обратил взор на Австрию, рассчитывая, что там просто не рискнут ссориться с императором Франции.
Каково при этом было Жозефине, Наполеона волновало мало. Но все же он не решился открыто сказать супруге, что принял решение о разводе. Несколько раз принимался намекать, чтобы она попросила развод сама, мол, этим она очень поможет Франции… Это снова было подлостью с его стороны, трудные решения вроде объяснения с опостылевшей любовницей или просьбы о разводе перекладывать на плечи женщины. Очень мужественный поступок… Жозефина сделала вид, что не поняла.
Тогда к ней подослали Фуше, тот долго мялся, но все же посоветовал подать на развод, только не упоминая супружеских измен императора.
– Нет, если император, мой супруг, решит развестись со мной, пусть скажет мне об этом сам. Пусть это будет его воля, но не моя. По своей воле я никогда не покину ни его, ни Тюильри…
Фуше попробовал растолковать:
– Если вы хотите, Мадам, чтобы все ваши привилегии остались прежними, решитесь на развод.
И тут Жозефина допустила ошибку, долгие слезы, многие часы, проведенные без сна, постоянные переживания сказались на нервах, императрица не выдержала:
– Император не может со мной развестись, мне уже сорок шесть.
Фуше решил играть в открытую: если она надеется на это, то лучше вспомнить о допущенной во время подписания брачного договора ошибке.
– Но, Мадам, в вашем брачном договоре, который намерен расторгнуть ваш супруг, значится, что вам ныне сорок два.
Жозефина лишилась чувств, правда, ненадолго. Очнувшись, попросила:
– Пусть император сам скажет, что желает развода со мной.
На что она надеялась? Ожидала, что, увидев ее полные слез глаза, Наполеон не решится на последний шаг?
Он решился. Долго тянул, но, получив предварительное согласие из Австрии, все же отправился в Мальмезон. Крысы всегда бегут с тонущего корабля первыми; предвидя опалу императрицы, придворные под самыми разными предлогами старались не появляться в Мальмезоне, а потому за ужином были только свои… Главное, не было ненавистных сестер императора, эти уже вычеркнули Жозефину из своих списков.
Наполеон долго не мог начать нужный разговор. Когда он, наконец, решился сказать главное, Жозефина упала в обморок. Кто-то говорил, что притворный, кто-то – что настоящий… Как бы то ни было, они поговорили еще раз.
– Ты не должен бросать меня, не должен!
– Жозефина, ты прекрасно знаешь причину, по которой я решаюсь на развод. Не будь необходимости обеспечить Франции наследником, я никогда бы не отказался от такой супруги, как ты!
Императрица усмехнулась, конечно, кто еще стал бы терпеть бесконечные измены и обман. Но сказала другое:
– Как только мы разведемся, начнется твое падение, ты помнишь?
Наполеон взревел:
– Снова эта Ленорман?! Завтра же она поедет прочь из Франции! Пусть девается куда угодно!
Конечно, ему легче было кричать по поводу гадалки, чем объясняться с женой. Слабая после обморока, Жозефина с горечью смотрела на мужа, почти бывшего мужа. Он решился на развод, и неважно, что€ сейчас кричит и кому грозит. Он решился. Наполеон отделяет ее от себя, не бросает на произвол судьбы, но проводит черту между ними. Она больше не нужна императору Франции, она больше ничего не может ему дать.
Спокойствие Мальмезона? Ерунда! У него будет множество замков и поместий по всему миру, Наполеон не остановится на достигнутом, он должен поставить на колени этого заносчивого русского императора, посмевшего отказать ему, императору Франции!
Можно сколько угодно падать в обморок, рыдать, проклинать судьбу и самого предавшего мужа, сколько угодно сокрушаться, надежды больше не было, он решился.
Четырнадцатого декабря 1809 года Жозефина отреклась от престола, а шестнадцатого их развели.
За Жозефиной сохранили титул императрицы, Наполеон объяснил это просто:
– Я надел на ее голову корону, и эта корона останется на ней.
Император считал себя выше любых законов, и его не пугало, что теперь у Франции будут две королевы. Примечательно, что Жозефина получила титул… вдовствующей королевы!
Услышав об этом, она грохнулась в обморок уже по-настоящему.
Наполеон оставил супруге три поместья – Мальмезон, Наварру и Елисейский дворец. Выделил огромные деньги на содержание, первое время, пока не женился, щедро оплачивал любые ее прихоти и траты. Но она больше не была супругой Наполеона, и никакие деньги не могли вернуть прежнее положение.
Наполеон пытался как-то заботиться по крайней мере о материальном положении брошенной супруги. Вот одно из его писем:
«…Сегодня я работал с Эстевом (генеральным казначеем). Я выделил для Мальмезона дополнительно 100 000 франков в качестве внеочередных. Так что можешь велеть высадить столько растений, сколько захочешь. Ты можешь потратить эту сумму по своему разумению.
Я поручил Эстеву передать тебе 200 000 франков незамедлительно, как только будет готов контракт на дом.
Я приказал оплатить твой рубиновый гарнитур, который будет оценен сначала интендантством, я не хочу допустить жульничества ювелиров. Итого, все это стоило мне 400 000 франков…
…В шкафу в Мальмезоне ты найдешь 500–600 000 франков. Можешь взять их себе на столовое серебро и белье.
Я заказал для тебя прекраснейший фарфоровый сервиз. Придут спросить твоих указаний, чтобы он был отличный…
Наполеон».
Как видно, деньги текли рекой, но наверняка Жозефина предпочла бы, чтобы Наполеон оставался с ней.
Первое время Жозефина жила в Мальмезоне словно затворница, у нее бывали многие, она же сама не выезжала.
Несчастная женщина прекрасно понимала, что и к ней ездят больше из любопытства, посмотреть, как там брошенная жена, бывшая императрица?
Семейка Бонапарт ликовала, сестры императора не преминули все по очереди посетить Жозефину, чтобы выразить ей сочувствие по поводу нового положения и намекнуть, что если бы она не заносилась, то, возможно, не оказалась бы разведенной.
Оказалось, что вытерпеть саму процедуру развода даже легче, чем вот эти визиты. Не желая слушать фальшивые сочувствия Каролины, Жозефина, заметив ее приближающийся экипаж, распорядилась сказать, что ее нет дома. Луиза покачала головой:
– Мадам, не получится, ваш экипаж стоит на виду.
– Тогда скажите, что я сплю!
– Спите?
– Да, пусть выметается! Скажите, что я была в гостях и вернулась только под утро, а потому отсыпаюсь.
Каролина не поверила и долго сидела в гостиной в ожидании, когда же можно будет наговорить гадостей бывшей невестке.
Жозефина сидела в своей спальне в ночной сорочке и злилась, ожидая, когда же можно будет спуститься в гостиную в отсутствие противной золовки.
Пересилила Жозефина, все же она была у себя дома. Мало того, она оделась и выскользнула через боковой вход. Обошла почти весь парк и вернулась домой, только когда увидела, что карета Каролины отъезжает от дома.
Но и это оказалось не все.
Конечно, Наполеон женился, не зря же он затевал развод и сватовство. Женился на австриячке Марии-Луизе, крепкой, здоровой, которой так понравились ночные ласки мужа, что она попросила «сделать с ней это еще раз». Подслушивавшие слуги разнесли новость по всему дворцу, откуда она пошла гулять дальше.
Наполеон мог быть доволен, он получил жену, которая откровенно тяготела к занятиям любовью и была достаточно здорова, чтобы произвести потомство.
Присутствие по соседству бывшей супруги, о которой нет-нет да и вспоминал император, приводило Марию-Луизу в бешенство, новая императрица… потребовала удалить предыдущую куда-нибудь подальше.
Наполеон не придумал ничего лучше, как приобрести для Жозефины замок в Наварре и приказать немного отделать его.
Жозефина получила письмо, которое повергло ее в шок.
«Мой друг, надеюсь, ты будешь довольна тем, что я сделал для Наварры. Ты должна видеть в этом новое свидетельство моего желания быть тебе приятным.
Вступай во владение Наваррой. Ты можешь отправиться туда 25 марта и провести там апрель.
Прощай, мой друг.
Наполеон».
От этого письма она испытала унижение большее, чем от всех визитов сестер бывшего мужа, вместе взятых. Ее отправляли в ссылку, как можно дальше от Парижа! В угоду новой жене Наполеон высылал прочь прежнюю. Знай она о такой возможности, никогда не согласилась бы на добровольный развод, а уж если и разводиться, то только со скандалом, пусть вся Франция знает, чего стоит ее император!
Но как бы ни злилась Жозефина, ничего поделать против воли своего бывшего супруга и его новой жены не могла. Нет, могла бы, но для этого надо уехать подальше, как уехала мадам де Сталь, как уехала Ленорман.
Мадам де Сталь тоже любила Наполеона, своеобразно, но любила. Однако он посмеялся над этим чувством, а потом и вовсе выгнал строптивую писательницу. Та удалилась в далекую заснеженную Россию, где была принята с распростертыми объятьями, но где страшно тосковала по Франции.
Жозефина не могла позволить себе и этого.
Во Франции оставались Гортензия, родившая уже третьего сына, и Эжен с семьей. Вернее, Эжен был в Италии, но все равно находился в подчинении у Наполеона. Ей нельзя ссориться с бывшим мужем, и из-за самой себя тоже нельзя.
Когда-то, читая о королеве Маргарите Наваррской, знаменитой Марго, она поражалась, как могла Маргарита после столь бурной молодости вдруг стать столь послушной, даже жить рядом с новой королевой и давать ей дельные советы. Вообще-то ситуация получалась очень похожей.
Без помощи Маргариты Генрих Наваррский никогда не стал бы королем Франции, но, когда королева не смогла родить ему наследника, запросто сменил ее на другую. Маргарита долго сопротивлялась разводу, однако, посидев в ссылке в замке двадцать лет, стала шелковой и согласилась на все. А потом вернулась в Париж и попыталась дружить с новой королевой.
Ну почему несчастные женщины вынуждены уступать мужчинам?
Степень схожести судеб Жозефина оценила сполна только в Наварре. Как мог Наполеон предложить такое место для жизни Жозефине, зная ее любовь к цветам и теплу? Только в насмешку.
Это было жестоко – изгнать ее из очаровательного Мальмезона в каменный мешок, называемый Наваррским замком. Настоящее место для ссылки или вовсе тюрьма! Чтобы превратить его во что-то пригодное для жизни, требовалось время и огромные деньги.
Прожив там с месяц и основательно простыв, Жозефина демонстративно отправилась на лечение на воды! Пусть только попробует не позволить! Но как бы она ни бунтовала, пришлось смириться и просить бывшего супруга разрешить вернуться в Мальмезон. Помог Эжен, ему удалось убедить Наполеона, что Жозефина без обожаемого Мальмезона просто погибнет, а в Наварре тем более. А в Мальмезоне будет сидеть тихо, как мышка, занимаясь своими цветами и никому не показываясь на глаза.
Наполеон, возможно, и сам понял, что поступил некрасиво, согласился вернуть императрицу в ее замок.
