Глава 22

Все-таки ворона – умнейшая птица, никакая другая с ней не сравнится. Большущая серая ворона давно сидит на дереве прямо напротив теремного окна и спокойно разглядывает княжича, склоняя голову то в одну, то в другую сторону. Первым не выдерживает Ингорь, машет рукой:

– Кыш! Пошла!

Птица нехотя расправляет крылья и лениво перелетает на соседнее дерево, всем своим видом демонстрируя презрение к бестолковому человечку. Что он может? Бросить в нее камнем? Но камень до высокой ветки не долетит. Стрела тоже запутается в листве. Только и остается мальчишке гнать голосом, но голоса и взмахов руки ворона не боится и, словно понимая, что человечек против нее бессилен, каждый день дразнит маленького князя со своей ветки.

Игорь отвернулся от окна, зло сжав губы и сузив глаза. Его никто не боится, даже глупая птица! Поймать бы и ощипать противную! Но как поймаешь, вороны не даются в силки. Вдруг Игорь довольно хмыкнул, князь Олег давно заставлял его учиться метать стрелы из маленького лука. Младший князь попробовал, но в первый же день, не послушав наставника, слишком сильно натягивал лук, перетрудил руку, долго мучился от боли и больше лука в руки не брал. Будь князь Олег в это время в Ново Граде, не дал бы покоя воспитаннику, но тот отсутствовал, и Игорь, пользуясь возможностью, бездельничал, невзирая на угрозы наставника Карла все рассказать Олегу. Теперь Игорь пожалел, что не научился точно метать стрелы раньше, сейчас бы ловко сбил противную птицу с ветки!

– Где Карл? – Голос мальчика звенел. Встреченный им челядин только покачал головой:

– Не ведаю, княже…

Игорю показалось, что тот сказал: «княжич», мальчик взвился:

– Я князь!

Низко склоненная голова челядина демонстрировала покорность, но маленький князь все же пнул человека ногой. Ну почему его никто не признает правителем Ново Града?! Все же слышали, что Рюрик оставил город и все земли сыну, то есть ему, Ингорю! Князь Олег не раз твердил, что власть нужно не только получить, но и завоевать, а главное – удержать, но Игорю казалось, что это от слабости и боязни рати. Чего боится Олег? Он большой и сильный, хорошо владеет мечом и копьем, но редко ходит в походы, причем все больше вокруг Ново Града, воюет со славянами. Вспомнив один такой поход против чуди, княжич усмехнулся, тоже мне, поход! Олег все берег и своих дружинников, и, главное, чудь. Чего их беречь, если они супротив? Князь доказывал, что не супротив, просто не хотят дань платить, не хотят зависеть, так поступает любой, и викинги тем более. Игорь возражал – то викинги! Он не признавал славян, а тем более чудь или весь равными себе, сыну варяга. Все они годны только чтобы давать дань, и князь должен эту дань брать. Что стоит жизнь людишки? Только жизнь варяга ценна, да и ее не жалеют в бою, чтобы попасть в Валгаллу… Олег только головой качал, как на неразумное дитя. Это злило Игоря еще больше. Конечно, за князем Олегом сила, но ведь Ново Град Рюрик оставил ему, Игорю?

Не раз в детской головке мелькала мысль: «Вот вырасту…», но стоило наставнику Карлу и тем более самому Олегу напомнить, что для того, чтобы править, нужно много уметь и знать, а значит, учиться, как с мальчика слетал весь пыл. Это страшно расстраивало не только князя Олега и старого Карла, но и Ефанду. Мать понимала, что если сын не изменится, то вырастет слабым правителем. Но как и у сына, ее решимости тоже хватало ненадолго, стоило княжичу заныть, что устал или недужен, и Ефанда шла на поводу, брала дитятко под крыло, защищая, точно орлица свое потомство.

Олег видел это, но ничего не мог переломить, в свою очередь, жалея и Ефанду, и сына.

Княжич два дня тренировал руку, чтобы сбить-таки ворону с ветки из своего окна. Ничего не подозревавшая птица по-прежнему прилетала на свое место и усаживалась дразнить маленького человека. И вороны иногда поступают глупо.

В Ново Граде третий день дождь, он залил, кажется, уже все вокруг, превратив землю в сущее болото. Птицы забились кто куда, и противная ворона не прилетает. Воинственный пыл у княжича поубавился, как бывает у него всегда, руку Игорь больше не тренирует.

Скучно… И как только другие находят себе занятие в непогоду? Под другими Игорь имеет в виду только дружину, остальные для него неровня. Воевода Карев сказал, что гриди либо спят, либо тренируются. Ну чего тренироваться, если силушки и так в руках немерено, а глаз верный? Княжичу возражали: чтобы силушка была и глаз верный, их и надо тренировать. Хорошо бы, да не хочется…

Со двора донеслись голоса, видно, прибыли откуда-то князь Олег с дружинниками, что ушли семь дней назад ближним путем. Игорь выглянул в окно, так и есть, двор наполнился конниками, гриди мокрые от дождя, усталые, но довольные. Довольны и тем, что до людского жилья добрались, что можно обсохнуть, отдохнуть, и тем, что сходили удачно. Игорь тоже выбрался из терема, его приветствовали все, кто увидел. Мальчик крутил головой, пытаясь понять, есть ли пленники. Он очень любил, когда приводили связанных, обязательно ходил смотреть, если кого наказывали, его почему-то привлекали людские страдания. Но на сей раз таковых не было, во дворе располагались только свои гриди.

Дождь уже закончился, выглянуло долгожданное солнышко, весело заиграло тысячами брызг на каждом листике, на мокрой траве, отразилось в шеломах и щитных бляхах дружинников… Над Ильменем вдруг изогнулась, проявляясь все ярче и ярче, радуга-дуга. Люди невольно залюбовались небесной красой, поворачивая головы в сторону озера. Раздались голоса: «Глянь, красота-то какая!»

И тут прямо над головой Игоря с ветки раздалось противное «Кар-р-р!». Это давняя обидчица княжича снова уселась на излюбленное место. Мальчик дернулся, как от удара, его глаза стали бешеными. Одним броском, даже не успев испугать птицу, он схватил с теремного крыльца свой лук, валявшийся в последние дни без дела, вложил стрелу и натянул тетиву. Раньше, чем стоявшие кругом сообразили, что произошло, выпущенная стрела просвистела в листве. Враз стало тихо. Казалось, что все напрасно, стрела запуталась, но тут же сверху, ломая тоненькие веточки, стала падать ворона. Вокруг раздался хохот, княжич ловко сшиб птицу, ай да княжич! Но веселье длилось недолго, раздраженный смехом Игорь с бешеными глазами и позеленевшим лицом подскочил к оглушенной птице и с остервенением стал топтать ее ногами. Замерли все, уж слишком жестоким было поведение мальчика. Ну сбил птицу, молодец, но ребенок буквально разорвал бедолагу на части! Первым опомнился стоявший ближе всех старый варяг Несвуд, он с трудом оттащил Игоря от его жертвы и отпихнул мертвую ворону ногой подальше. Княжич стоял с окровавленными руками, обводя дружинников тяжелым злым взглядом, точно говоря, что с любым из них будет то же в случае неповиновения. Видевшие многое на своем веку и далеко не смирные варяги почему-то содрогнулись от жестокости во взгляде своего молодого князя. Расходились по клетям молча, уже никого не радовала яркая радуга над Ильменем, солнечные брызги на траве и в лужах.

Князь Олег пришел на княжий двор немного позже остальных, ведя коня на поводу. Оно понятно, велик Олег не только делами, но и телом, тяжело коням, князь, жалеючи конские спины, при любой возможности спешивается. Рядом шел пешим подскоком новый его приятель свейский купец Раголд и что-то рассказывал. Раголда знали в Ново Граде все, он ходил дальними путями, многое повидал и частенько бывал у князя. И то верно, со знающими людьми всегда стоит поговорить, уму-разуму поучиться.

На дворе, передавая поводья коня подскочившему челядину, князь настороженно замер. Что-то явно случилось, слишком тихо вели себя вернувшиеся домой гриди, такого не бывало, обычно люди еще долго возбужденно галдели. Обведя прячущих глаза дружинников внимательным взглядом, Олег шагнул к крыльцу, возле которого еще стояли Несвуд и трое других варягов. Игорь, тяжело топая, уже умчался в свою ложницу.

– Что?

Взгляд князя не обещал ничего хорошего, дружинники давно знали, что ни обманывать Олега, ни скрывать что-то нельзя, все одно узнает и жестоко накажет за ложь. Несвуд кивнул почему-то на ветку, на которой недавно сидела бедная ворона:

– Княжич птицу сшиб…

И невольно порадовался, что Игорь не слышит, что его назвали княжичем, загорелся бы, как сухая ветка в огне.

Олег прищурил глаза:

– И что?

Теперь Несвуд вместо ответа скосил глаза на разорванную руками Игоря бедную ворону. Олег внимательно посмотрел на останки птицы, потом снова на гридей, которые все так же старательно прятали от князя глаза, и тихо уточнил:

– Еще кого обидел?

Несвуд быстро замотал головой:

– Нет, княже, что ты! Нет!

– Так что ж?

Варяг вздохнул:

– Жесток больно…

Это звучало довольно нелепо, варяги не смирные люди, любой из них с легкостью убьет человека, если это нужно, видели всякое и сами часто бывали жестоки… Олег понял, что Игорь переступил какую-то границу, уж если его дружина содрогнулась, значит, слишком жесток оказался мальчик.

Князь шел по переходам терема, размышляя. Игоря не любят в Ново Граде, от него самого стонут ильменцы. Так долго не продержишься. Олег хорошо знал вольный норов города, сами позвали, сами и погнать могут, никакая дружина не поможет. Рюрик взял Приильменье в срок, тогда у словен был разлад, они конунга Геррауда и позвали. Не чужого, внук он их старому воеводе Гостомыслу. Да и позвала-то Ладога, чтоб от других набегов защищал, дальше уж они нынешним Ново Градом сами овладели, крепость поставили. А еще расправились с Вадимом Храбрым и его людьми, тот тоже внук Гостомыслов. Все верно, власть не терпит дележа. Вадимовы бояре кто погиб, кто бежал на Днепр, в Киев. Там Аскольд пригрел перебежчиков у себя, Рюрику дела до них не было, его больше тянуло обратно во Фрисландию, а вот Олег теперь решать должен. Рано или поздно новоградцы Вадима припомнят, хотя и звали под себя взять. Рюрик и то сидел как на котле кипящем, дружина любила, многие ильменцы тоже, но много и недовольных было. Когда Рюрик как бы погиб, Олег сделал все, чтоб его запомнили как героя, и курган насыпал, и не единожды славу конунгу пели, поил-кормил новоградцев в память о погибшем конунге… Люди должны помнить князя как героя, иначе его сыну Игорю тяжело будет править словенами.

Олег вздохнул, Игорю и так будет тяжело, не крепким растет мальчик. Кто виноват, он ли, Ефанда ли? Что сегодня такое сделал княжич? Варягов трудно чем-то смутить, если уж они глаза отводят, значит, отличился Игорь…

Но разобраться, в чем дело, сразу не смог даже Олег. Только через день все же выспросил у Несвуда, тот тоже глаза прятал:

– Зверенышем глядел княжич-то… Точно не ворону убил, а живьем человека растерзал, и любого из нас так же смог бы…

Олег промолчал, но еще крепче задумался. Пора Игоря от матери забирать, поручать дружине, там, может, и грубее, не станут холить и лелеять, но зато и чести быстрее научат. Мелькнула мысль оставить мальчика вместе с матерью в Ново Граде, а самому с верными гридями отправиться искать Доли. Что ему Рюриков сын? Он князя почти ненавидит.

Олег уже много лет в Ново Граде, богатеет город не в последнюю очередь его заботами, сами ильменские словене его почитают, да и те, кто вокруг живет, тоже, бояре побаиваются. Сидеть бы и сидеть у Ильменя, но Олега словно что точит, чего-то ему мало. Да и Ингорь укоряет, что рати нет, ему воинских побед хочется. А сам и в седле едва держится, и стреляет худо, и на мечах бьется плохо. Любит, чтоб те, с кем соревнуется, незаметно уступали. Когда Олег это понял, прогнал вон друзей, которые из-за княжьего звания в споре Ингорю уступают, а новых набрать не смог, боятся все тяжелую руку старшего князя, и учить младшего трудно, не спор да не крепок он. Остались вокруг Ингоря не отроки да молодые, как он сам, а сплошь умудренные жизнью варяги, что еще с Рюриком в Ладогу пришли. Скучно ему с такими, чувствует себя рядом совсем несмышленышем.

Олег Ингоря тоже за несмышленыша держит, учит, наставляет, а того не поймет, что нельзя всему словами научить, надо, чтоб человек сам синяков да шишек набил, тогда скорее поумнеет. А в тепле да в тиши растеньице вырастает слабым, любой ветер его сгубить может. Но так часто бывает, что у сильного отца вырастает слабый сын, особо когда отец его излишне оберегает. Карл пробовал объяснять Олегу, что зря молодого князя так лелеет, тяжело ему потом будет, но старший князь оставался глух к таким речам. Кто хорошо знал Олега и Ингоря, только головами качали с укоризной, весь век человека за своей спиной не продержишь…

Ефанда задумчиво разглаживала рукой детскую рубашонку сына, давно ли пестовала маленького? Быстро жизнь летит, не заметишь как. Кажется только вчера прятала Ингоря от чужих взглядов, чтоб не бросилось в глаза пятно на правой ножке, такое, как у Рольфа. Но вот и Рюрика в живых нет, можно бы сознаться, кто отец ее сына, а молчать приходится еще крепче, не то всем несдобровать. Ефанда никогда не понимала брата, ни когда под Герраудом ходил, ни теперь, когда уж волен сам все решать… Рюрик был нужен Рольфу, сначала, чтоб самому конунгом стать, потом, чтоб Ново Град под себя взять, теперь, чтоб Ингоря у власти удержать. У какой власти? Власть давно у самого Рольфа, при чем здесь Ингорь? Почему брат боится всем сказать, что мальчик его сын? Не по праву власть в Ново Граде захватил? Когда это варяги признавали такое право? Всегда знали только право сильного, зачем же теперь под славян подстраиваться? Рольф не хочет лишней крови проливать? Это непохоже на конунга, совсем непохоже… А еще Ингоря в безволии корит. Ингорь все больше становится похож на самого Рольфа и еще почему-то на Силькизиф. Но в его крови все напутано: Ефанда – сестра Рольфа, а Силькизиф – дочь Рюрика. Чьи черты взял Ингорь? Если хорошо подумать, то и Рольф – наследник Рюрика, ведь зять же. Но это только после Ингоря.

Вдруг княгиню осенило – Хельги боится, что власть не по праву получил. Так пусть на ней, Ефанде, женится! Вот и примет на себя власть по праву, через вдову получит и княжьи права, и саму княгиню, и ее сына. У Ефанды заблестели от такой задумки глаза, она даже себе не хотела признаться, что с той самой ночи, когда зачала Ингоря, не могла забыть горячих рук Рольфа, его сильного тела, в любой ложнице чудился его запах… Если князя можно заполучить таким способом, то она согласна. Не беда, что у Рольфа есть Силькизиф, он давно забыл о существовании жены. Раньше прогнать ее не мог, все же дочь Рюрика, а теперь ничего не мешает.

Когда скрипнула, открываясь, дверь ложницы, Ефанда вздрогнула, как от удара. Точно подслушав ее мысли, в дверь, согнувшись, чтоб не расшибить лоб о притолоку, шагнул Хельги.

Олег изумился, увидев блестящие глаза сестры. С чего это она? Глаза Ефанды буквально впились в лицо князя, она точно просила о чем-то. Тот нахмурил брови, никогда не знаешь, чего ждать от этих женщин, недавно волком глядела, теперь глаз не сводит. Что она задумала? Князю хотелось расспросить об Игоре, может, мать что скажет? Пора княжича в дружину отдавать, хватит его женщинам воспитывать. Уже второй год мальчик – наследник, нужно привыкать к ратной жизни.

В ложнице было сумрачно, хотя за окном ярко светило солнце. Князь сел на лавку, окончательно заслонив солнечный свет, слабо проникавший в узкое оконце, но Ефанда даже не заметила этого. Взволнованно пройдясь по ложнице, она встала перед братом, щелкая костяшками пальцев. Эту ее привычку ненавидел Олег, вот и сейчас хотелось схватить за руки, остановить.

– Ты хотел власти? Возьми меня в жены, станешь князем по праву. И Ингорь станет твоим сыном по праву.

Секунду Олег смотрел на сестру не мигая, та даже съежилась под тяжелым взглядом. Вся решимость Ефанды разом пропала. Вдруг глаза князя стали насмешливыми:

– Хочешь меня к себе в ложницу заполучить? Князь я и без тебя. И власть у меня давным-давно без тебя!

Олег тяжело поднялся, на миг всей громадой навис над сестрой, та почему-то даже глаза закрыла, и уже от двери добавил:

– А про Ингоря лучше молчи, ему же лучше. Придет время – сам скажу.

Главное, что понял для себя Олег после этого разговора, – пора забирать Ингоря у матери и уходить с ним подальше. Он почти злорадно усмехнулся, пусть княгиня сидит в своей Ижоре, как ей Рюрик оставил. Рольф сам себе не сознавался, почему так не любит, почти ненавидит сестру. Скорее всего из-за давней общей тайны, каждый день грозившей бедой. Даже когда Рюрик сказал, что знает, чей сын Ингорь, легче не стало. Вот из-за этой зависимости от сестры Олег и ненавидел ее. Зря Ефанда надеялась вернуть его к себе на ложе, только хуже сделала. Глупая женщина решила, что он ради власти подчинится ей? У него и без Ефанды есть власть, а вот что делать с Ингорем? Если оставить его здесь с матерью, мальчика быстро уничтожат. Все-таки это его сын…

У Олега созрело решение: уйти из Ново Града, забрав с собой Ингоря. А Ефанда? Пусть как знает. Брат совсем не задумывался о том, что будет с сестрой. У нее есть Ижора, остальное его не интересовало.