Глава 21

Олег не только в Ново Граде порядок наводил, от него купцы по всем землям ходили, как Раголд, а вернувшись, рассказывали, что где видели да как народ живет. Князь таких поощрял, давал товары на продажу, только потом спрашивал строго, чтоб не просто пересказывали сказки, что от других слышали, а сами все разведывали. Толк от этого был великий, Олег, сидя в Ново Граде, знал много и про Византию, и про хазар, и даже про франков. Прибился к нему, помимо Раголда, еще и франк Карл, чем занимался в жизни – непонятно, только умен был очень и знал много. Олег приставил его к Ингорю, чтоб развлекал рассказами своими про королей да князей иноземных. Одного требовал, баек не сказывать, но и жестоких слов тоже не говорить. Хотелось ему, чтобы Ингорь уже в раннем детстве понял, что власть княжеская не игрушка, что от княжьего решения многое зависит. Понимал ли мальчик? Вряд ли, но рассказы Карловы слушал с интересом.

А вот ездить с наставником по лесам да полям не любил, сколько ни показывал ему Олег, как красива земля славянская, не нравилась она Ингорю. Зря князь возил его в дубравы да боры, зря показывал глухариные токовища, заставлял слушать кукушку, глядеть, как плещет рыба в воде за бортом лодьи, зря приминал рукой траву-мураву, чтоб присел на нее мальчик, того больше увлекали рассказы о военных походах и жестоких битвах воинов. Сначала Олег сердился, считал, что это Карл не то Ингорю пересказывает, но потом сам послушал, что учитель говорит, и понял – не в Карле дело, просто сын не в отца пошел, это для Олега важно, чтобы не только мечи звенели, но и жизнь на земле была. Карл успокаивал, что мал еще Ингорь, что перерастет, мол, сам Олег не сразу жизнь вокруг себя замечать стал, сначала по морям вместе с Рюриком побегал да людей побил. Тем более что у Ингоря отец так и остался варягом, не сумел стать славянским князем. Хотелось Олегу крикнуть, что он отец, но не мог.

Сам мальчик очень гордился тем, что сын Рюрика из рода Скъельдунгов, как-то в запале даже крикнул Олегу, что тот никто, простой варяг, а он-де потомок Одина! Эти слова полоснули князя по сердцу хуже меча, но смолчал. Подумал, что повзрослеет Ингорь, станет мудрее, тогда поймет, тогда и откроется ему отец. Все казалось, что мал еще, что неразумен молодой княжич.

Князь Олег словно и забыл, что он варяг, перенял славянские обычаи, а главное, почитал богов славянских. Никогда такого не видели, чтоб пришлый, тем паче князь, интересовался местными обычаями. Но Олег расспрашивает, а поучиться есть чему. Древняя мудрость открыта славянам, тем, которые своих обычаев не забыли. Главная же мудрость – у волхвов, они хранители. Может, потому князь все чаще на капище ходит, подолгу с волхвами беседы ведет?

Рассказывают ему седые согбенные старики о Белобоге – Всем Белом Свете – и Чернобоге, том, который смертью ведает. Переспросил Олег, мол, выходит жизнью? Сверкнул на него волхв очами:

– Нет, ее временем! Это не одно и то же!

Чернобог страшен, лежит в яме в пещере на Болдиной горе, что у Чернигова, весь засыпан черной-пречерной землей… Из-за темноты в пещере Чернобог ничего не видит, а его веки спадают аж до земли. Стоит слугам эти веки вилами приподнять, как тот, на кого Чернобог глянет, умирает. Не любит Чернобог, чтобы его тревожили…

Чернобог – бог ночи, а ночь – это тьма, ужас, потеря света, а значит, надежды.

Слушал Олег, а мысли уводили его далеко в сторону от речей старика. Думалось о том, что и правда, одни и те же вещи вокруг днем и ночью выглядели совсем разными. Он помнил свои детские страхи, когда в темноте ночи все вдруг становилось незнакомым, пугающим, а загорался свет, и страхи уходили. Повторялось это и зимой. Летом вокруг цвело, щебетало, радовалось жизни, но приходили холода и стужа со снегом, точно сковывали живое, оно замирало в оцепенении. И страшно становилось даже днем – вдруг не вернется тепло, вдруг так и останется на земле жизнь замороженной?

Варяги не любили таких размышлений, считая их уделом слабых, сильные не задумываются, они готовы жить и в полной мгле, свет дадут ярко горящие светильники. А маленького Рольфа пугала сама мысль о том, что могут не распуститься листья, не запоют птицы, не появится солнышко на небе… Отец злился, когда слышал вопросы сына, Рольф быстро понял, что лучше спрашивать у матери, но и та досадливо морщилась – сын мог вырасти слабым червяком, если будет смотреть больше на птичек да солнышко. И чтобы избежать этого, мальчика старались растить особенно выносливым и стойким, его, как всех, отдали в семью друга отца, так повелось у скандинавов. Казалось, такие «лишние» мысли навсегда должны были уйти из его головы, а вот поди ж ты! Прошло столько лет, он уже сильный и власть есть, а мысли вернулись…

Олег всегда любил огонь, потому что тот прогонял тьму, а у волхвов узнал его славянское имя – Сварожич. Сварожич не просто помогал людям, он видел их насквозь независимо от того, каких богов чтил сам человек. И всегда говорил правду. Стоило человеку солгать или задумать что плохое, как огонь непременно вспыхивал. Это князь запомнил крепко. А еще огонь мог передать волхвам волю богов, надо только быть посвященным в его тайну. Это значило – уметь смотреть на пламя и не слепнуть притом. Кому этого было не дано, поглядев на огонь, потом долго оставались незрячими. Олегу сразу удалось привыкнуть к пламени, и хотя он ничего в нем не видел, нужные решения приходили в голову, пока сидел, уставившись на огонь.

Волхвы научили его обязательно зажигать огонь, когда ведет тяжелые беседы, особенно с врагами, Сварожич всегда подскажет, где правда.

К волхвам князь пришел не зря. Сначала после слов Рюрика захотел узнать свою судьбу, но уже при первой встрече понял, что те знают что-то, остальным недоступное. Неудивительно, так у всех народов. Главное, волхвы заставили Рольфа задуматься. Он и сам не мог сказать, когда появились мысли, зачем он на земле, почему оказался так далеко от Ютландии, зачем отправился с Рюриком, мог ведь и остаться? Это для Рюрика славяне свои по крови, а он, Рольф, чужак. Но вот зовут на славянский лад Ольгом, и откликается, даже имя свое вроде забыл. Такие мысли для варяга, привыкшего больше думать о победах и прибыли, необычны. И уж интересоваться верой тех, кто платит дань, стоило только в практических целях, а он интересовался просто для себя…

Когда спросил впервые, седые брови волхва приподнялись, на князя глянули блестящие глаза:

– Для чего тебе, князь? Рюрик дань брал и без того…

– Только и брал дань. А я править хочу! – сказал и сам вдруг что-то для себя понял. Понял, что не уйдет отсюда, что станет здесь хозяином, как в большом доме.

Брови волхва поднялись выше:

– Ты хочешь остаться?

Глаза самого князя прищурились:

– А что, не гож, как Вадим?

Кудесник не ответил на вопрос, долго смотрел внимательно, потом кивнул:

– Приходи, много расскажу…

И для Рольфа-Олега началось настоящее учение. Вот тогда он понял, что же такое знают волхвы, хотя и говорили ему только доступное.

Знания давались нелегко. Иногда казалось, что волхвы говорят о чем-то далеком и каждый день не нужном. Но немного подумав, Олег понимал, что они правы, жизнь развивается по единому закону, и тому, кто его поймет, будет по нему жить, закон помогает.

Многому научили князя волхвы, но одно он понял сам – если хочешь править народом, надо знать и уважать его богов! И еще одно осознал Олег – нельзя пытаться подчинить себе те племена, что поклоняются совсем чужим богам, отличным от твоих, можно заставить платить дань, но в сердцах и умах властен не будешь.

Может, тогда варяг Рольф окончательно стал русичем Олегом, когда понял и принял веру славянскую как свою? Никогда он не унижал чужих богов, свозя на почетное место идолов всех побежденных племен, ставя их в один ряд, как бы подчеркивая уважение к богам, а значит, и к людям, в них верующим. И никогда не пытался подчинить себе народы, верящие по-иному, лишь заставлял платить дань.

Стал Олег волхвом, значит Вещим, навсегда запомнив завет своего первого волхва:

– Силен только тот народ, что не меняет веру предков, чтит их могилы и их богов.

Вздрогнул от этих слов князь, получалось, что сам он сменил, значит, слаб будет? Волхв объяснил, что так угодно его Доле, что привела его на славянскую землю, но не просто захватчиком, а правителем. Мудрым Правителем.

Однажды Олег спросил, почему все волхвы стары. У норманнов, например, колдуньи часто бывали довольно молодыми. Что нужно, чтобы стать волхвом? Старик вопросу удивился:

– Волхвы старшие в своем роду. Как они могут быть молодыми?

– Чтобы стать волхвом, нужно просто состариться?

– Просто? – Глаза собеседника насмешливо заблестели. – Нет, волхв тот, кто больше других знает, понимает и сильнее духом. Ты – волхв.

– Я? – изумился князь.

Старик кивнул белой головой:

– Да.

– Но я ничего не знаю!

– Чего не знаешь, расскажу…

– Какой же я волхв?!

Глаза старика снова изучающе остановились на лице князя, но он повторил:

– Ты волхв. – И вдруг с расстановкой добавил: – Только это не твое племя.

Рука князя невольно легла на рукоять меча, а на скулах заходили желваки. Но он всегда уважал старость, даже будучи в дружине Рюрика, понимал, что если человек дожил до седых волос, то многое в жизни успел перенести и понять. Если бы перед ним не стоял старик, то Олег не смог бы сдержаться.

– Да, я норманн…

Вспышка княжьего гнева волхва ничуть не испугала, он спокойно покачал головой, глядя на большущего князя снизу вверх, как на малого ребенка.

– Ты русич. Но это не твое племя.

Олег даже чуть растерялся:

– А где мое?

Старик обвел взглядом, казалось, полземли:

– Все русичи. Твое племя – все русичи.

Князь присел на большой камень, с досадой хлопнул плетью по сапогу, хмыкнул:

– Мне и в Ново Граде не усидеть.

– Не сиди, – вдруг согласился старик. – Иди дальше.

Теперь уже глаза Олега впились в лицо волхва. Что это? Его кто-то подговорил сказать, чтоб уходил? Ново Град стонет от княжьей власти, словене не привыкли под сильной рукой ходить, у них вече. Бояре головы подняли… А Олег просто охранником с дружиной сидеть не хочет. Не может видеть, как что-то не по нему делается. Новоградцам поперек горла стал.

И снова волхв выдержал княжий взгляд спокойно, только добавил:

– К полянам иди…

И удалился, не ответив на вопрос Олега:

– Почему к полянам?

Князь уже знал, что спрашивать бесполезно, если недоговорил, значит, надо додумывать самому.

Всю обратную дорогу Олег с досадой хлестал плетью, но не коня, того жалел, а собственные сапоги.

Почему к полянам? Поляне – это Киев. Там Аскольд. Идти к Аскольду воеводой? А Ингорь? И старик сказал: «Ты волхв». Но Аскольд христианин, они не любят волхвов.

Чем больше Олег думал, тем меньше понимал слова волхва. Почему тот сказал не «в Киев», а «к полянам»? Чем поляне отличаются от новоградцев?

Раголд на такой вопрос рассказал, что знал. Поляне очень покладисты, они не воюют, как древляне, не прячутся по лесам, как вятичи, но и не гнут шеи, как дулебы… Киев стоит на Непре, как Ладога на Волхове, мимо не пройдешь, город богатый, торговый, мирный…

Дальше Олег слушал купца уже вполуха, он все понял. Поляне покладисты, миролюбивы, их не придется брать мечом. И у них Аскольд, который сменил веру. Ай да старец!