26
Руслан Громов, пилот спасательного вертолета

Сталкеров было двое. Невысокого роста мужик в выцветшей штормовке и с неприятным крысиным лицом держал в руках обрез двухстволки, говорил развязно и негромко. Стволы оружия смотрели в живот перепуганного паренька, худого и конопатого. Парень был одет в безразмерный синий балахон, похожий на те, в котором ходили работяги с искитимского цементного завода. За спиной болтался неудобный и непрактичный армейский «сидор», полупустой и какой-то пыльный. Создавалось впечатление, что парня просто снарядили чем не жалко и выпихнули в Зону, тогда как мужик с обрезом выглядел настоящим сталкером.

Они стояли на краю канавы, поросшей с обеих сторон крапивой. Канава тянулась между поселком и лесом, изгибаясь и теряясь в высокой траве. Возле того места, где стояли сталкеры, листья растений над канавой немного покачивались, будто их легонько подталкивали испарения, идущие снизу. Еще несколько дней назад Громов бы не придал этому значения, но сейчас, умудренный опытом, сразу сообразил, что в канаве притаилась ловушка. И, судя по всему, вооруженный мужик хочет, чтобы его напарник спустился вниз.

С позиции, откуда Руслан наблюдал, не было видно, что же именно так заинтересовало сталкеров. С этой стороны он поселок никогда не обходил, старался все же придерживаться дорог, потому даже не представлял какие там подстерегают опасности. Но, судя по лицу парня, бледному и трясущемуся, в канаве его ждало что-то смертельное.

Между тем вооруженному сталкеру надоело препираться с напарником, и он толкнул парня в грудь, второй рукой все еще направляя обрез в живот. Нетерпеливо топнул ногой, нервно заходил туда-сюда.

Парень отступил на шаг, бросил испуганный взгляд в канаву, рухнул на колени и молитвенно сложил ладони. Руслан смог прочитать по губам: «Умоляю». Но его товарищ лишь махнул рукой, мол, «давай уже, иди быстрее».

Пилот не смог просто смотреть на то, как убивают человека. Он уже было поднялся, сжимая в кулаке нож, прикидывая, как бы незаметно и быстро подобраться к канаве.

Что-то изменилось. Мужик с обрезом вдруг дернул ногой, удивленно глядя вниз. В траве промелькнуло что-то насыщенного изумрудного цвета.

Руслан сразу понял что это.

Мужик заорал, когда «зеленка» вмиг растопила ступни ног. Он замахал руками, заваливаясь на спину, дико завизжал. Парень, стоящий на коленях, непонимающе смотрел на него во все глаза. Грянул выстрел, в воздухе повисло сизое пороховое облако. Следом второй, дробь, словно косой, прошла по траве, срезая толстые стебли крапивы.

Парень опрокинулся на спину, но тут же перевернулся, подвывая от страха, вскочил и со всех ног понесся в сторону леса. Громов понял, что сейчас произойдет.

– Стой! – заорал он, выскакивая из-за дерева, за которым прятался. – Стой или погибнешь!

Парень попался сообразительный, он застыл соляным столбом и лишь потом нашел взглядом фигуру пилота.

– Шагай размеренно, между шагами выжидай пару секунд! – крикнул ему Громов. С возвышенности ему было видно, как вокруг сталкера шевелится трава, в которой скрывается «зеленка».

Парень, хоть и был до смерти напуган, принял совет. Причитая и не смея оглянуться, он запрыгал вперед, замирая, как огородное пугало, и балансируя на одной ноге. За его спиной второй сталкер растаял, словно масло на горячей сковородке, вместе с вещами и обрезом. «Зеленка» полностью переработала несчастного. Громов вздрогнул, вспоминая свою недавнюю прогулку рядом с этой гадостью.

Тем временем парень добрался до подъема на холм, и Руслан смог подробнее разглядеть его. Он оказался несколько старше, чем Громову сначала показалось, примерно двадцати—двадцати пяти лет. Светло-русый, худой, конопатый, с простоватым лицом и бегающим взглядом.

– Поднимайся быстрее, «зеленка» по склону не пойдет! – скомандовал Руслан, глядя вниз.

Парень часто закивал, бросая взгляды через плечо, прыгнул на склон и принялся резво карабкаться наверх, хватаясь за траву. Громов видел, как рванулись под травой изумрудные ручейки, но не смогли забраться, откатились назад.

Молодой сталкер забрался к пилоту, клацая зубами и тяжело дыша. Он отполз от края, словно «зеленка» могла достать его и утащить обратно, привалился к дереву и поджал худые ноги к груди. В своем комбинезоне явно с чужого плеча, в тяжелых рабочих ботинках и с рюкзаком двадцатилетней давности он смотрелся нелепо, даже комично. Но Громов отдал ему должное – реагировал он быстро, даже не задаваясь вопросами, кто это вдруг начал давать советы, выкрикивая из леса.

Парень в свою очередь тоже отвел ошалелый взгляд от заросшего склона и теперь оторопело разглядывал пилота, его грязный летный комбинезон, окровавленный разгрузочный жилет, зажатый в руке нож, небритую и осунувшуюся физиономию. Было видно, что парня вид Громова испугал, что в его голове сейчас проносятся версии одна другой страшнее. Руслан внутренне усмехнулся – он, должно быть, действительно выглядел дико.

– Не бойся, – успокаивающе сказал пилот, опускаясь на корточки и демонстративно откладывая нож. – Я тебе не враг.

Парень моргнул, переводя взгляд с ножа на Громова и обратно, опять закивал.

– Спасибо… что спас, – голос у него все еще дрожал, некоторые буквы парень проглатывал.

– Да без проблем, – улыбнулся Руслан. – Пойдем, я покажу безопасное место. Там и поговорим.

Молодой сталкер несколько мгновений колебался, потом все же согласно кивнул.

Парня звали Лешей, но об этом он сказал не сразу. Сначала представился кличкой Кныш, а значит, имел минимум два выхода в Зону. В среде сталкеров, как в любой криминальной среде, были свои неписаные правила, законы и традиции. В частности, наличие клички означало, что представившийся имеет минимум два выхода в Зону и его, так сказать, приняло сообщество. В кино сталкерам обычно давали какие-нибудь «крутые» имена, типа Кобра или Торпеда, но в жизни народец особенно не заморачивался, кликухи давал либо производные от фамилии, либо от рода деятельности. Реже за какие-нибудь особенные заслуги, не всегда лицеприятные. Громову как-то рассказывали про стралкера по кличке Дрищ, который обделался прямо в машине патруля, когда группу «приняли» при переходе через периметр. И что бы потом тот сталкер ни делал, как бы ни старался избавиться от обидного погоняла, знали его именно как Дрища. А как-то раз Руслан эвакуировал сталкера по кличке Пинцет, к медицине не имеющего никакого отношения, зато обладающего длинными и ловкими пальцами.

Лешу, скорее всего, назвали Кнышем из-за фамилии, иных объяснений этому слову Громов не нашел. А так – Алексей Кнышов – Кныш, все понятно и логично. Но спрашивать об этом у парня он не стал, не принято у сталкеров фамилии спрашивать.

Громов вкратце рассказал о том, кто он и как здесь очутился. Наученный горьким опытом, про лагерь и состояние Ильи промолчал, упомянув лишь, что он здесь не один. Впрочем, Кныш и не собирался допытываться, он все еще находился в легком шоке от пережитого. Лишь воскликнул, когда Руслан сказал, сколько они уже находятся в Зоне:

– Сколько-сколько? Ни фига себе! И все еще не стали мутантами?

Громов инстинктивно убрал левую руку за спину, заверил сталкера:

– Не стали. Ты лучше скажи, что у вас там произошло?

– А, там-то, – поскучнел Леша. – Да этот козел, Лопырь, хотел заставить меня за «гремучими салфетками» лезть. Главное, сам давеча подошел, говорит такой: «Не хочешь ли, Кныш, деньжат поднять? Дело есть, верное». Я тогда еще подумал: «Чего это он? То все сторонился, руки не подавал, а тут вдруг подкатил». А он вона, «открывашкой» меня взял, ублюдок.

– Ты давно в сталкерах? – спросил Руслан.

– Ну как, – замялся парень, поводя плечами. – Не то чтобы давно. Я ж с окраин, с Индустриального. Там сейчас как в кино стало, наркоту из Призонья чуть ли не с малолетки толкают. Кто не толкает, тот либо на ней сидит, либо в доле у Хазара. А мне с наркотиками совсем не в масть, не мое оно. Все хотел как-то по-людски, по-нормальному заработать. Да только с этой Зоной под боком разве можно по-людски?

– На заводе работал? – Руслан указал на комбинезон.

– Типа того, – ухмыльнулся Кныш. Он совсем отошел от пережитого, теперь увлеченно молотил языком: – Устроиться смог только учеником механика – кому я без образования нужен? Немного поработал, а тут батя по синей лавочке в окно вышел, наглухо. Остались я да тетка и долгов на пол-ляма – батя у меня знатный занимала был. Как кредиторы зачастили, тут я и понял – не вытяну с заводом. Пробовал было к вам, в институт, говорят, зарплата хорошая. Да опять облом. Тут батин кореш и сосватал знакомца из ходоков. Салим, слыхал такого?

– Нет, не слышал, – честно признался Громов.

Он вообще старался в искитимские реалии не влезать, ограничивался ближайшими к институту кабаками да парой-тройкой знакомств. Интересов в самом городе у него не было, после вахты всегда стремился домой, в Новосиб. Но, по разговорам, в последнее время Искитим на самом деле превратился в криминальную столицу области. Подобное было в девяностых, после очередного «Скачка» Зоны. Объектов по ту сторону периметра стало в разы больше, забытые было как класс сталкеры вновь намастили тропы и маршруты. А там, где нелегальный бизнес с хорошими деньгами, всегда найдутся те, кто желает таскать чужими руками каштаны из огня. Причем практически в прямом смысле. Потом Зона оскудела дарами, более-менее крупные бандиты уехали в Новосибирск.

А теперь снова Зона заявила о себе, разбросала побрякушки по весям и долам. И все завертелось по новой, только до кучи добавились дельцы, возделывающие свои плантации между старым и новым периметром. Власти пытались бороться с ними в первую очередь, но пока безрезультатно. При таких условиях, естественно, коммерсанты и деловые люди не желали ехать в Искитим, в котором стабильностью и не пахло. Те заводы и фабрики, что остались со времен Союза, потихоньку доживали свой век. Единственным градообразующим предприятием остался Институт внеземных культур, но и он не мог предоставить рабочие места всем желающим. И вполне закономерно, что не имеющая никакой альтернативы молодежь массово шла в криминал, в сталкеры, в наркобизнес. Где и погибали пачками, да только кто их считает? Кто поумнее и побогаче снимались с мест и уезжали из города. Но такие, как этот Леша, оставались. И со временем становились похожими на погибшего Лопыря, готового ради денег на все.

Пресловутое Посещение не только убивало решивших заглянуть за забор, оно еще и разрушало все вокруг себя. Хотя не без помощи человеческой жадности.

– Ну так вот, – продолжил парень. – Салим когда-то сам в сталкерах ходил, да потом ногой в «студень» провалился, еле оттяпать успели. Теперь вроде как народ подбирает для походов «за речку». Ну меня ему и сосватали. А я про Зону-то уже от пацанов наслышан был, много у кого сталкеры в родне имеются. Первый раз идти жутко страшно было, но меня несуном назначили, который, значит, шмотки таскает за мужиками. И уходили недалеко, до старого забора. Вернулись так быстро, я даже понять ничего не успел. Правда, и денег не больно-то подняли, мне моей доли только на жратву и хватило. Второй раз уже пострашнее было, нас «веселые призраки» на поле прижали, Маслатому в спину молнией вдарило, рюкзак только и спас. Но в итоге на круг вышло нормально, я даже долги за квартплату роздал. А тут вдруг этот Лопырь со своими мутками. Говорит, за раз бабла поднимешь как большой, на двоих меньше делить, а дело плевое. А за ним слава гаденькая ходила, да я не обратил внимания… Эх, если бы не ты, лежал бы я сейчас в канавке, а этот упырь с хабаром домой бы шел и улыбался.

Он оскалился и показал, как бы шел Лопырь, покачивая плечами. Потом сплюнул, зло махнув рукой.

– Слушай, – решил спросить Руслан. – А ты не слышал про сталкера по фамилии Прокофьев? Кличка была вроде бы Поздняк?

– Слышал, конечно, – важно кивнул Леша. – Лично знакомы не были, но в кабаке пересекались пару раз.

– С ним все в порядке?

– Так того, гикнулся он. Почти на выходе уже накрыло «духовкой», зажарило до состояния корочки. Говорят, он спешил сильно, да к тому же и бухой был. Он вообще в последнее время закладывал за воротник часто, Зона этого не любит.

Кныш размышлял совсем как опытный сталкер, говорил чужими фразами и словами, услышанными от старших товарищей. Однако его слова ушли на второй план, превратившись в монотонный гул. Громов вспомнил Прокофьева, его искреннее желание помочь попавшим в беду. Ведь он ради них спешил, ради них шел на риск. И уж алкоголь ли сгубил его, неосторожность или просто неудача, теперь уже неважно.

Мир твоему праху, сталкер Поздняк. Извини, что плохо думали о тебе.

– …видел, да? – Он успел расслышать лишь окончание фразы, отпуская свои мысли.

– Что? – переспросил Руслан.

– Я говорю, вы тут уже давно, наверное, много чего видели?

– Да, на всю жизнь хватит, – невесело улыбнулся пилот.

– А артефакты? Артефакты находили?

Громов без слов полез в карман и вытащил первый попавшийся объект, тот, что похож на коралл.

– Ух ты! «Губка»! – восхитился парень и неуверенно протянул руку: – Можно?

Он с придыханием взял объект вытянутыми пальцами.

– Я о них только слышал, – проговорил он, благоговейно разглядывая артефакт. – Они очень редкие.

– Какой эффект от этой штуковины? – решил узнать Громов.

– У нас базарили, что на них можно как-то сны записывать, чтобы потом пересматривать или дать кому другому позырить.

– Не лечат?

– Не, не лечат.

– А этот? – Руслан вытащил мягкий блин.

Парень перевел взгляд на невзрачный объект, лишь пожал плечами. Все его внимание забрала черная с желтым «губка».

– Кныш, – устало сказал Громов, наблюдая, как сталкер восхищается артефактом. – Ты нам поможешь?

– Конечно, помогу, – парень с явной неохотой положил «губку» на землю. – Я ж теперь, типа, в долгу. Что надо сделать?

– Сможешь вывести меня и товарища из Зоны? – задал, наконец, главный вопрос пилот.

– Вывести из Зоны? – эхом протянул Леша и задумчиво почесал затылок. – Даже не знаю…

– А в чем трудность?

– Ну есть мальца трудность, – парень шмыгнул носом. – Ты меня верно пойми, но тут свои правила как бы. Тем путем, как мы пришли, только я могу пролезть да Лопарь вон мог. Мы ж мелкие, худосочные, а там под плитой на болоте тропка. А я в эти края впервые забрел, иных дорожек не знаю. Да и лодочка у нас там только на двоих, не вытянет она больше, утопнем.

Громов задумчиво пожевал губы.

– И потом, там кореша Лопыря за периметром ждут. Ладно я один вылезу, а тут и Лопыря нет, и еще двух бродяг за собой приволок. Не поймут, на ножи сразу поставят.

– А если договориться?

– Там не те пассажиры, слушать не станут.

– Тогда давай так – ты выходишь один, без нас. Сможешь отбрехаться от гибели Лопыря?

– Попробую, – с сомнением ответил Леша. – Так-то я для тех пацанчиков никто, корм.

– Вот, – пилот пододвинул к сталкеру «губку». – Возьми, откупишься. Скажешь, мол, Лопырь гробанулся, а ты им вот, принес. Значит, можешь работать, значит, незачем им тебя убивать.

– А что, может сработать, – Кныш склонил голову набок, азартно высунул язык. – Да как пить дать сработает! Им этот Лопырь так, лох на поводке. А за такой подгон они меня сами на руках до дома отнесут, без бэ.

– Потом ты идешь к нашим, в институт, – продолжил Громов. – Говоришь где мы и как нас найти. Ориентируй их на Маяк. Мы с другом сюда придем, ждать будем.

– Не, извиняйте, – Леша поднял ладони вверх и скорчил гримасу. – Мне к вашим никак нельзя. Я же сталкер, вне закона. Меня ваши церберы на воротах повяжут, даже слушать не станут. А у нашего участкового и так по мне папка чешется, аж кушать забывает. Я у него бабу увел месяц назад, мстить хочет.

– Да ну что ты, там хорошо заплатят!

– А на хрена мне такая забота в тюряге? Не, я уж наслышан про ваших эсбэшников, про Разуваева этого. Да и наши мусора там пасутся, им тоже палки для отчетов рубить нужно. Не проси, не пойду я к вашим. У меня другая тема есть.

– Какая? – без особенного энтузиазма спросил Громов. Разговор переставал ему нравиться, он начал уставать от подобного общения.

– Дай мне номер телефона кого из друзей, я позвоню, забью стрелу. Перетрем на нейтральной территории, и все дела. Я и светиться не буду, и о вас весточку передам.

– Да, давай так, – Руслан укорил себя, что сам не додумался до такого. – Куда записать?

– На земле начерти, у меня память на цифры хорошая.

Громов спешно перебрал в уме имена тех, кто без лишних разговоров мог пойти на встречу с неизвестным сталкером, поднял кусок коры и принялся царапать на нем номер.

– Не хотелось бы, чтобы моя судьба зависела от одной забытой цифры, – пояснил он.

Парень пожал плечами, мол, дело ваше.

– Вот, – пилот передал ему деревяшку. – Это мой друг, он тоже спасатель. Сделает все как надо и отблагодарить не забудет.

– Ну тогда дело, – парень удовлетворенно улыбнулся, засунул кусок коры в рюкзак. Потянулся было к «губке», но в последний момент поднял вопросительный взгляд на Громова.

– Бери, – разрешил тот.

Встали, отряхнулись.

– На всякий пожарный, – Кныш закинул рюкзак за спину, осторожно убрал «губку» в подсумок. – Ежели чего не так пойдет, то давайте забьемся тут встретиться дня через два.

– Что может пойти не так? – насторожился Руслан.

– Да всяко бывает, – философски рассудил молодой сталкер. – Фраер предполагает, а Бог располагает.

– Хорошо, – согласился пилот. – Давай через два дня здесь, на этом месте. Нормально?

– Да, пойдет. Если что, я подожду.

– Если что, я тоже, – ответил Громов.

Они попрощались, пожав друг другу руки, и Леша поковылял вдоль по холму, хрустя ветками мелкого подлеска. Громов провожал взглядом его худую фигуру, в нем боролись смешанные чувства. Хотелось догнать и пройти максимальное количество вместе, чтобы хотя бы на это расстояние быть уверенным, что с парнем все будет хорошо. С другой стороны, парень хоть и новичок, но явно сообразительный, кашляющий и усталый пилот будет только мешать, задерживать. А то еще и подумает чего, испугается и вовсе пропадет.

Не так давно Руслан так же провожал уже одного сталкера. Так же смотрел в спину и желал удачи. Хочешь не хочешь, а начнешь верить в злой рок.

Пилот тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Вздохнул, поправил разгрузку и пошел в сторону лагеря. Им с Ткачевым вновь предстояло ждать и надеяться.

Черт возьми, нет ничего хуже в этом мире, чем постоянно ждать и надеяться.

К лагерю Руслан подходил в возбуждении, ему не терпелось все рассказать Илье. И в то же время он боялся, что ученый вновь уполз к болоту, что не сдержал слово. В последнее время Ткачев стал просто невыносимым, из-за этого возвращение в лагерь превращалось в какую-то повинность. В который уже раз, уговаривая себя не судить несчастного Илью, Руслан испытывал чувство неловкости, будто был виноват в том, что именно ему повезло остаться на ногах. Знал бы Ткачев, какое это «везение», сколько пришлось натерпеться и испытать Громову.

Понимая, что поддается слабости, Руслан сам себе приказал прекратить разводить сопли и взывать к жалости. Это для тех, кто может себе позволить. Он не мог. Его задача – выжить и вытащить из Зоны друга.

С такой установкой он вышел к просеке, по ней дошел до лагеря. Когда показались знакомые очертания охотничьей вышки, прибавил шаг, с волнением вглядываясь в игру теней от качающихся веток.

Шалаш выглядел таким, каким он оставил его утром. Это вселяло надежду, что Ткачев сдержал слово и не натворил глупостей, не попытался вновь доползти до болота.

Однако, чем ближе Руслан подходил к полянке, тем больше подмечал неприятных мелочей. Костер не горел, даже угли не тлели. Рядом к кострищем лежал опрокинутый бидон, вода из него залила золу. Пустая банка с едой, которую оставляли на ужин. Возле самого шалаша и в шалаше белели пустые шприц-тюбики от промедола.

Громов наклонился и заглянул внутрь. Там, как обычно, в темноте, у дальней стенки, лежал Илья. Из-под полузакрытых век масляно поблескивали глаза, по лицу блуждала глупая улыбка, на щетине повисла ниточка слюны.

– Илья, твою мать, – сквозь зубы протянул Руслан.

– Ты пришел… – Язык у ученого заплетался, слова получались булькающими и шипящими. – А зачем ты пришел? Тебя не было – вот и уходи где был… Я всегда знал, что у вас с Полинкой…

– Да пошел ты, придурок!

Пилот выпрямился, со злостью пнул жалобно забренчавший бидон и пошел прочь.

Эту ночь он провел на болоте.