25
Руслан Громов, пилот спасательного вертолета

Солнце настырно просвечивало сквозь розовые с прожилками веки, разгоняя сон. Громов поморщился и отвернул голову в другую сторону, пряча лицо в ладонях. Боль острой спицей тут же пронзила голову от виска до виска, жестко сметая леность и сладкую утреннюю негу. Руслан с тупой безнадегой вспомнил, где он и что происходит, с тихим стоном собрался и сел, потирая пальцами лоб. Сразу понял, насколько ему нехорошо. Помимо уже привычной головой боли и ломоты в ногах и пояснице, болели глазные яблоки, двигать ими было неприятно и тяжело. В горле беспрестанно першило, нос был забит сухой коркой. Ко всему прочему, левая рука стала твердой, словно деревянная, и ощутимо прибавила в весе. Слабую радость доставляло то, что она все еще слушалась.

Пилот дотянулся до наполовину полного бидона, сделал пару глотков, ополоснул лицо.

– Илья, – позвал он, вытираясь рукавом. – Доброе утро. Ты как там?

Он поднялся со своей лежанки у костра и, пригнувшись, заглянул в шалаш.

Шалаш был пуст. Боковая стенка отсутствовала, еловые лапы и поддерживающие их ветки валялись на траве, между ними виднелись разбросанные артефакты. Иголки и мелкий мусор по ту сторону были сметены, будто Ткачева тащили волоком. Следы вели в сторону болота.

– Черт!

Илью словно из ушата окатило. Позабыв про боль и плохое самочувствие, он схватил заостренную палку и поспешил по следу из примятой травы и распиханных в стороны сухих веток.

Кто это мог сделать? И что уже успели сотворить с несчастным ученым? И почему его, Громова, не тронули?

Путаясь в догадках и стараясь не думать о худшем, Руслан пробежал сквозь утренний лес и выскочил на склон холма.

Внизу, почти у самой кромки болотной воды, лежал, вытянув руки вперед, Илья. Вокруг никого не было, ученый был один.

Пилот боком спустился вниз, опасливо озираясь. Если это ловушка, то какая-то странная.

Он почти дошел до Ильи, когда тот, услышав шорох травы и шаги, дернулся, повернул голову с налипшей на волосы грязью и уставился на приближающегося Руслана круглым глазом с алой сетью капилляров. Жалостливо всхлипнул и неожиданно рванулся вперед, к воде, цепляясь за густую осоку и подтягивая тело на руках. Трава рвалась и оставалась в ладонях, но ученый яростно повторял свои попытки, увязая в вязкой жиже.

Руслан в два прыжка настиг его, схватился за руки и с силой отодрал их от травы. Ученый зарычал, забился, стараясь высвободиться. В какой-то момент даже попытался укусить, но Громов придавил голову друга к земле и прокричал:

– Какого хрена ты творишь?!

Ученый засипел, отплевываясь от грязи, ломающимся голосом взвизгнул:

– Отстань от меня! Оставь меня в покое! Дай спокойно сдохнуть!

– Ты утопиться вздумал, да? – Громов в несколько рывков оттащил упирающегося Ткачева от воды. – Да вот не угадал!

Илья неумелыми движениями попытался ударить Руслана, но тот даже не обратил внимания на барабанящие по груди и ногам кулаки. Пилот, не церемонясь, подхватил ученого под мышки и потащил назад к лагерю, отдуваясь от натуги.

– Оставь… – Голос ученого сделался умоляющим, по его грязному исхудалому лицу катились крупные слезы. – Я не хочу жить…

Руслан не ответил, зло фыркнув.

Дотащив друга до лагеря, Громов положил его у костра, смочил тряпку и бросил Илье.

– Утрись.

– Рус!

– Утрись, потом поговорим.

Чтобы успокоиться, Громов пошел чинить шалаш. Поставил назад ветки, набросал сверху лапник. Собрал валяющиеся артефакты и занес их внутрь.

Все это время Илья вяло тер щеки влажной тряпкой, хлюпая носом и вытирая глаза. Он избегал встречаться взглядом с Громовым, отворачивался в сторону.

Наконец, Руслан привел нервы в порядок, вернулся к костру и сел напротив друга. Постукивая палочкой по ботинку, смотрел на него, играя желваками. Ткачев неуютно повел плечами.

– Илья, – холодно сказал Руслан. – Давай раз и навсегда расставим все точки. Я понимаю, что тебе тяжело. Я знаю, что после вчерашнего у тебя в голове черт знает что творится. Ты знаешь, Полина и для меня была не чужим человеком, я тоже переживаю за ее судьбу. Но давай не будем хоронить ее раньше времени, покуда есть надежда. Давай не будем усложнять друг другу жизнь. Хорошо?

Илья закрыл ладонью глаза и покачал головой. Глухо ответил, не поднимая головы:

– Она мертва, Рус, и ты это знаешь не хуже меня…

– Не знаю! И ты не знаешь наверняка!

– Рус, Борис Лебедев отвечал в их группе за безопасность, был одним из самых опытных практиков. Если уж он…

– Ни хрена это не значит, Илья! – грубо прервал его Громов. – Мы с тобой вообще без опыта, но уже больше недели выживаем.

– Выживаем? – невесело усмехнулся Ткачев и наконец посмотрел на Руслана усталыми глазами. – Посмотри на нас, Рус. Мы с тобой уже мертвецы. У меня жар не спадает, в голове, кажется, горячая каша вместо мозгов. Я каждое утро с трудом открываю глаза и не сразу понимаю, что мне чудится, а что на самом деле. Даже если Полина жива, даже если нас спасут, зачем я ей такой нужен? Чтобы мучить ее своим существованием?

– Эгоист ты, Ильюха, – покачал головой Громов. – За всех все решил, за всех все просчитал. Думаю, Польке ты в любом виде нужен. Да и рано еще рукой на себя махать, все поправимо.

– А, – Илья махнул рукой. – Хватит прикидываться, что все еще можно изменить!

– И чего? Лечь теперь и помирать? Нет уж, Илья. Я сам жить буду и тебе сдохнуть не дам. Потом вместе с Полиной спасибо скажете.

Ткачев промолчал. Судя по всему, речь Руслана его не особенно тронула. Видя такое, Громов хлопнул ладонью по колену и сказал:

– Илья, давай только без ненужных сюрпризов. Помереть успеется. Обещай, что не выкинешь в мое отсутствие чего-нибудь эдакого.

Ученый отложил тряпку, взъерошил волосы, с которых посыпались древесные чешуйки и хвоя.

– Илья, – угрожающе повторил Руслан. – Не заставляй тебя связывать.

– Обещаю, – нехотя буркнул Ткачев.

– Вот и славненько. Теперь давай перекусим и пора делами заниматься.

Рельсы узкоколейки светились еле заметным золотистым светом. Если не приглядываться, то можно ничего не заметить, особенно в такой солнечный день. Но Руслан приглядывался, он теперь мало доверял беглому взгляду. А заметив странность, предпочел держаться на расстоянии, двигаясь параллельно прячущейся в траве железной дороге.

Целью Громова были рюкзаки военных, наполненные артефактами, как праздничный мешок Деда Мороза подарками. Вынести их с Зоны они не успели, это однозначно. В противном случае чего бы им устраивать охоту на бедного пилота? Конечно, они могли вещи и спрятать, а потом пойти ловить Руслана. Только сомнительно, что они целенаправленно ждали его там, где пилот мог и не объявиться вовсе. А это значит, что встреча вышла случайной. То есть оставался шанс, что рюкзаки вполне могут быть на месте привала.

Сегодня эта часть леса была особенно беспокойной. Громов сделал крюк, обходя пост связи, и почти сразу наткнулся на несколько ловушек, которых раньше не было. Гравиконцентрат превратил в щепы березу и поломал близлежащие ели. А сразу за ним воздух подернулся серой дымкой, в которой что-то щелкало и искрилось.

Дойдя, наконец, до узкоколейки, Громов понял, что шел зря: ни рюкзаков, ни следов военных на месте не оказалось. Честно говоря, Руслан не очень-то и надеялся что-то найти, хотя и расстроился. Помимо внеземных объектов он рассчитывал обнаружить какое-нибудь средство связи, пусть даже сигнальные ракеты. Оставался еще вариант поискать вблизи поселка, ведь именно там они наткнулись на Громова во второй раз. Мелькнула мысль, что можно разыскать погибшего военного, которого припечатало аномальной гравитацией. У того наверняка в карманах будет чем поживиться.

Размышляя так, он двинулся по кромке леса, повторяя маршрут своего побега. Но на полянке с ловушкой трупа не оказалось – лишь неприятного вида клякса с обломками костей и части оружия, вдавленные в грунт. Этот факт несколько озадачил Руслана, он даже поискал тело в ближайших кустах, но тщетно. Неужели шатун утащил?

Разочарованный, Громов пошел в сторону Маяка. Спустя пару километров деревья приобрели рыжевато-ржавый цвет, ветки обросли чем-то похожим на бурое мочало. Руслан сунулся было вглубь, но поспешно ретировался, когда рыжеватые пакли принялись сыпаться на голову.

Возле пункта связи пришлось пережидать, хоронясь за первой подвернувшейся кочкой. Со стороны антенны, кружа в воздухе, летели невесомые полотна тонкой паутины, кружась и цепляясь за траву. Когда ажурные «парашюты» приближались к земле или друг к другу, звонко щелкало, и воздух между ними пробивала тонкая ломаная молния.

Неподалеку от КПП, потрескавшейся кирпичной будки без стекол, сиротливо торчащей в окружении упавшего забора и ворот, Руслан наткнулся на чью-то стоянку. Если бы не необходимость обползать очередную ловушку, пилот наверняка прошел бы мимо.

Раздвинув ветки орешника, Громов вышел на небольшую полянку, над которой сходились ветви кустов, создавая естественный купол. Трава в одном месте была сильно примята, на ней не так давно лежали. В воздухе еще ощущался еле заметный запах дыма, который ветру отсюда было трудно выветрить. Однако кострища Руслан не увидел. Значит, жгли либо газовую горелку, либо сухое горючее. Сталкеры такое с собой обычно не носят.

Повинуясь порыву, Громов тщательно обшарил землю на полянке и в одном месте, среди корней, нашел неприметный пласт дерна, срезанный и положенный на место. Под ним оказалась сплющенная банка с уже знакомой армейской маркировкой.

Громов озадаченно выпрямился и почесал затылок.

Сомнений не было, тут кто-то ночевал. Причем ушел совсем недавно, трава не успела выпрямиться. Банка и специальное оборудование для розжига навевали мысли о военных, но они все мертвы. Или еще одна группа? Тогда непонятно почему один. Скорее всего, кто-то опередил Громова и нашел рюкзаки погибшей группы. В таком случае с артефактами можно было попрощаться.

Эта новость стала для Руслана неприятной. Раздражало то, что кто-то забрал вещи, которые Громов по праву считал своими.

С другой стороны, неизвестный сталкер, потому что больше некому, может быть еще здесь, рядом. Он может стать спасением, тогда плевать на все эти инопланетные побрякушки, пусть забирает все, вплоть до «смерть-лампы». Лишь бы помог.

Руслан торопливо выбрался из кустов и сверху вниз, с холма, на котором располагался центр связи, окинул взглядом местность. Перед ним колыхался высокой травой луг, по которому чертили круги и петли ловушки-невидимки, за ним неровными темно-зелеными валами возвышались объемные кустарники лещины и черемухи. Серое полотно дороги пересекало пейзаж поперек, за ним мертвыми коробками чернели дома Маяка.

В поселок Громову идти не хотелось, хоть плачь. Но день скоро перейдет в ранний вечер, а ничего полезного он не сделал. Нужно обновить надпись, проверить, не прилетал ли вертолет, попробовать поискать еду. Все как всегда – опасная, необходимая рутина.

На то, чтобы добраться до поселка, Руслан потратил еще два с половиной часа. Где ползком, где короткими перебежками, холодея от внезапно проявляющихся ловушек и аномальных явлений, пилот преодолел луг, дорогу и короткий участок асфальта, примыкающий к пустырю, с которого доносился низкий гул непонятного происхождения. Завернув за уже знакомое здание без окон, он, наконец, вышел к коровнику.

Возле бетонной площадки лежали двое. От одного осталось раздавленное в лепешку кровавое пятно с белеющими обломками костей и серо-зелеными обрывками одежды. Второй лежал рядом, скорчившись, словно умерший паук. Его лицо застыло в маске мучительной боли, кожа, натянувшаяся вокруг навсегда оскаленного рта, имела сиреневый отлив.

Громов попятился, присел. Попытался разглядеть новую напасть, убившую двоих, но не смог.

Это что ж, теперь вертолетная площадка больше небезопасна? Неужели ловушки настолько сдвинулись? Или это что-то новое, рожденное вздрагивающей Зоной?

В любом случае приближаться к коровникам Руслан больше не хотел. Один вид несчастных, погибших совсем недавно, вызывал нервную дрожь и отбивал любое желание двигаться в том направлении. К тому же у мертвых не было с собой рюкзаков, лишь обычные сталкерские напоясные подсумки да пустой баул, плоской камбалой лежащий между тел.

Эти люди могли бы спасти их с Ильей. Могли бы просто показать дорогу домой. Или хотя бы передать весточку в институт. Возможно, приди он сюда раньше…

Цепенея от ощущения близкой смерти, Громов почти уговорил себя уйти прочь от Маяка. Только вот куда «прочь»? Где еще можно найти еду и нужные вещи? Разве есть альтернативы?

И, тихо матерясь, Руслан двинулся в поселок.

Разодранные ошметки человеческого тела лежали там же, между блочной коробкой автомобильного бокса и углом дома. Бросив на них хмурый взгляд, Громов начал протискиваться проверенным путем между стеной и забором.

Над Центральной воздух парил, искажая перспективу. Натужно скрипел соседний дом, сухо щелкая вздувшейся брусчатой стеной. Где-то неподалеку утробно выдохнула ловушка.

Руслан стоял в самом начале улицы и смотрел на живущий своей жуткой жизнью поселок. Он ощущал себя маленькой букашкой, готовой вот-вот упасть в подвижный механизм огромной машины, где ее неминуемо перемелет или раздавит.

Сегодня пойти туда, дальше, рыскать по домам и гадать попал ли ты уже в невидимую ловушку или нет, было выше его сил. Страх перерос в поистине иррациональный ужас, в непреодолимую фобию, равной которой Громов никогда не испытывал. Возможно, завтра он вернется сюда и все будет иначе. Может, Маяк успокоится и станет хотя бы таким, каким был два дня назад. Если нет, то голод все равно погонит вперед. А пока… Пока в лагере есть полбанки еды, немного галет и ягод, ничто не способно загнать Громова в мертвый поселок.

По крайней мере сегодня.

Однако уйти ни с чем Руслан тоже не мог. В конце концов, он столько времени потратил на дорогу, что просто вернуться ни с чем будет неправильно.

Громов сам себе нехотя кивнул и прикинул маршрут, который максимально возможно обходил все странные места. Он знал куда наведается. Потому как из всех возможных опасностей всегда нужно выбирать известную.

Школа встретила Громова гробовой тишиной. Даже ветер, казалось, не рисковал гулять по пустым коридорам. Пол усыпал мелкий мусор, словно призванный шуршать и щелкать под ботинками, а эхо с расторопностью услужливого холуя разносило эти звуки по всему зданию.

Под потолком, в щелях между панелями, в потемневших от пыли углах, в узких проемах над высокими шкафами лохматыми наростами дремали «демоны». Было ли их всегда так много или это последствие «дыхания», Руслан не знал. Он, с замиранием сердца, пробирался на второй этаж по знакомому пути и молил Бога о том, чтобы не подвернулась нога или со страху не наступить на сухую штукатурку, которая трескалась с оглушительным звуком. Он уже десять раз пожалел о своем решении.

Лестничный пролет он преодолевал особенно долго. Каменные ступени и высокий потолок слишком усиливали шаги и шелест одежды, к тому же сюда нанесло много мелкого мусора сквозь разбитое стекло.

Военного он нашел там же, где тот принял свой последний бой. То, что от него осталось, лежало на полу и частично на обломках разбитого стола. Несчастного – и сейчас Громов действительно испытал к нему жалость – разодрали пополам, раздавив голову и грудную клетку. Над ним, шевеля на ветру тонкими и кажущимися невесомыми нитями, застыла ловушка.

Руслан нашел глазами то, за чем пришел, – лежащий на полу под окном нож и практически целый разгрузочный жилет, густо залитый высохшей кровью. Мелькнула шальная мысль рвануть вперед, подхватить находки и повторить прыжок из окна, но такой трюк мог стать для пилота последним. Мало того что он мог попросту не успеть добежать до окна, так вполне может статься, что под окном уже раскинулась какая-нибудь аномалия. Потому придется действовать неторопливо, аккуратно и проделать весь путь назад под стук пульса в висках.

Громову сегодня везло. Он лишь раз привлек внимание «демона», когда начал поднимать жилет. Запекшаяся кровь пропитала ткань и прилепила ее к полу. Когда Руслан потянул, раздался громкий хруст, отчего ловушка дернулась и собрала в пучок «ворсинки». Громов замер в неудобной позе, высунув от усердия язык, и некоторое время ждал, пока формы «демона» вновь станут прежними. После чего все же поднял тяжелую вещь и перевесил ее через плечо. У него за поясом уже покоился тяжелый армейский нож, потому осталось лишь выбраться из школы невредимым.

Путь назад оказался легче. Пилот прошел по своему же маршруту, вспоминая где шумел, где разбитые стекла, где хрупкие веточки, без особенного труда выбрался наружу. И уже тут не стал себя сдерживать, поспешил прочь из поселка.

Добравшись до ставшей «тихой гаванью» полянки с застывшим роботом, Громов воровато огляделся, словно за ним мог кто-то наблюдать, и разложил разгрузку на плоском камне. Рядом положил нож, цокнул металлом. Жаль, что не удалось прихватить ножны, за поясом такой кинжал не особо потаскаешь. Впрочем, жаловаться не стоило – сделает ножны из двух кусков коры, не проблема. Главное, что ноги унес целым и невредимым, остальное мелочи.

Размяв немеющие пальцы левой руки, Руслан принялся копаться в подсумках. Он еще в пути почувствовал, что некоторые карманы набиты чем-то жестким, когда пару раз заехал себе по пояснице, ныряя в сторону от ловушек. Пора удовлетворить любопытство.

Однако находок оказалось не так много, как он ожидал. Рядом с ножом на щербатую поверхность камня легла темно-красная коробка индивидуальной аптечки, похожая на ту, что он подобрал ранее. Следом – раздавленный коробок охотничьих спичек с толстыми фосфорными головками, небольшой моток толстой лески и, что особенно погрело душу пилоту, небольшой светодиодный фонарик с палец толщиной. Руслан незамедлительно опробовал его, передвинув туда-сюда выключатель. Фонарик бил не очень далеко, узким направленным лучом. По темному лесу с таким ходить неудобно, слишком мало освещает, но все лучше, чем ничего.

Зато содержимое следующего кармана заставило Громова издать радостный свист. Он потянул за крепкий шнурок, и на свет появился крупный компас в рельефном прорезиненном корпусе, с защитной крышкой с прорезью для определения азимута и шкалой гигрометра. С обратной стороны оказались выдвижная лупа и небольшая линейка.

Руслан с удовольствием покрутил в руках тяжелый прибор, попробовал определить стороны света. Компас вроде работал исправно.

Последними на свет появились три инопланетных объекта, упакованные в мешочки из мягкой металлизированной ткани. Уже тот факт, что военный таскал их на груди, а не в закрытых контейнерах, говорил об их возможной безопасности, а то и полезности. Хотя, возможно, так просто хотелось думать Громову.

Первый артефакт представлял собой толстый кусок пористой фактуры, похожий на окаменевший черный коралл. Когда Руслан проводил по шероховатой поверхности пальцем, на короткое время за ним оставался бледно-желтый след, который тут же распадался на мелкие крупицы и пропадал.

Вторым в руку лег тонкий, но неожиданно тяжелый объект, похожий на блинчик из мягкого пластилина. Он мялся, немного тянулся и сворачивался в трубочку, но не рвался. Положив этот пластичный диск на ладонь, пилот ощутил приятное тепло и покалывание. Стихла боль в висках, и даже как-то зрение прояснилось, сделалось четче и контрастнее.

– Полезная штуковина, – Руслан переборол желание оставить артефакт в сжатом кулаке, вернул его обратно в мешочек.

Вдруг действие конечно, тогда эффекта может не хватить на Ткачева. А ему нужнее.

Последний артефакт оказался знакомым – серебристый обруч, собратом которого они с Ильей лечились в последние дни. Уже он один оправдывал поход в школу.

Больше в подсумках ничего полезного не оказалось. Руслан нашел пустой магазин от пистолета и разломанные осколки карандаша. Он надеялся обнаружить немного еды, хотя бы галеты или шоколад, но ничего подобного не было.

– Что ж, и на том спасибо, – сказал в пустоту пилот, собирая все обратно. Избавляться от жилета он и не думал, а запекшаяся кровь его не смущала.

Он подогнал разгрузку под себя, припечатал ладонью липучку на торчащем клапане кармана. Еще раз проверил, не забыл ли чего. Подумал, что стоит говорить Илье о хозяине жилета, а о чем лучше промолчать. Собрался уходить, махнув на прощание роботу.

И застыл с поднятой ладонью.

Со стороны поселка раздавалась человеческая речь.