Книга: Черный выход
Назад: Новосибирская Зона Посещения
Дальше: Новосибирская область, город Искитим. Кафе «Саманта Смит»

Новосибирская Зона Посещения

31 января 2016 года

 

Игорь проснулся от капель редкого летнего дождя, барабанящих по лицу Он заворчал, перевернулся на бок, поджимая ноги и натягивая на голову куртку Сквозь полуоткрытые веки бросил взгляд на часы, смежил веки и постарался заснуть. Но тут же вновь открыл глаза и снова посмотрел на часы.
Ему действительно не показалось – пятнадцать минут одиннадцатого. А подъем должен был быть в восемь!
– Какого черта, – Фомин сел, потер ладонями мятое лицо и осмотрелся.
Лежанки Семена и Эриха были пусты, разложенные полимерные коврики мокли под дождем. Рядом спал Чесноков, с головой спрятавшись под плащ-палатку. Игорь приподнялся, заглядывая в «калошу», – отчим тоже отсутствовал. Не было его видно и на берегу. Как не было видно Старцева, немца и Херсонца.
– Гоша, – толкнул он друга. – Слышишь? Просыпайся! Осторожно, на улице дождь.
Чесноков заворочался, сел, зарычав словно разбуженный во время спячки медведь, растянул над головой плащ-палатку. От лежания его борода загладилась на одну сторону по щеке шрамами тянулись вмятины от рюкзака.
– Доброе утро, – безжизненным голосом произнес Гоша, пытаясь сделать так, чтобы глаза открывались одновременно. – Который час?
– На моих одиннадцатый час уже, – Игорь еще раз посмотрел на часы, постучал по циферблату. – Вроде работают нормально.
– Желудок говорит, что вполне может быть, – Гоша протер пальцами глаза, зевнул. – Где все?
– В том-то и дело.
Фомин встал, поднял воротник куртки и еще раз огляделся.
– Слышишь, Гоша, действительно никого нет, – с возрастающей тревогой сказал он. – Ни фига не смешно.
Чесноков тяжело вздохнул, закряхтел, поправляя ботинки, накинул на голову капюшон плаща и тоже встал на ноги.
– Ну? – спросил Игорь. – Я же не дебил, верно?
– Да, действительно никого, – озадаченно хмыкнул Гоша. – Может, все пошли Эриху помогать? О, а вот и он!
Немец появился из-за кустов, неся свой гофр с артефактами и планшет для записей. Он с неудовольствием бросал взгляды на небо, бормоча что-то под нос.
Игорь торопливым шагом пошел Фишеру навстречу, помахал ему рукой.
– Привет, Эрик.
– Доброе утро, Игорь. Вот же заладил дождь проклятый.
– Слушай, ты не видел наших?
Немец окинул взглядом лагерь, словно видел его впервые, посмотрел на Фомина.
– Нет, – ответил он. – Не видел сегодня. Проснулся, воды выпил и пошел работать. Не обращать внимания, кто спит, а кто нет.
– То есть вообще никого не видел?
– Нет. Я размышлять о своем, не смотрел по сторонам.
– Игорь! – раздался с берега крик Чеснокова. – Сюда, быстрее!
Защитный костюм с привязанной к поясу веревкой лежал комком возле кустов. Его даже не пытались как-то сложить – просто швырнули на землю. Рядом, раскачиваясь на жестких ветках акации, висела драная брезентовая куртка, в которых раньше любили ходить студенты из строительных отрядов. Из гнилого и дырявого бокового кармана торчал сложенный лист бумаги.
– Что тут произошло? – спросил Эрих, ставя гофр на землю. – Чья это куртка?
– Я знаю чья, – Игорь сжал зубы и вытащил из кармана записку, развернул.
«Уходите домой. Все будет хорошо. Извините». И постскриптум: «Игорь, куртка – это все, что смогли вытащить».
– Это почерк Старцева, – нахмурился Гоша. – Не понимаю…
Фомин несмело протянул руку и дотронулся пальцами до ткани куртки. Отвернул полу, открывая подкладку. На ней еле заметными бледно-желтыми буквами кто-то давным-давно вытравил хлоркой: «Фомин В. С.».
– Папа мне всегда так подписывал вещи, чтобы их не путали в детском саду, – упавшим голосом сказал Игорь. – Говорил, что у него эта привычка со студенческой поры осталась.
– Похоже на твою фамилию, – запоздало заметил Фишер.
– Это и есть моя фамилия, – Игорь убрал руку– Она – все, что осталось мне от отца. Она и вот эта куртка.
– О, я сожалею, – спохватился Эрих, прикрывая рот рукой.
Игорь повернулся к Гоше, и его лицо сделалось жестким.
– Они утром, пока мы спали, пошли вниз, под воду. Добрались до моего отца и забрали третий ключ.
– Кто – они? – спросил немец.
– Херсонец и Восток, – уверенно сказал Фомин. – Они взяли в заложники Семена и теперь направляются к «Шару».
– Вот черт! – воскликнул Чесноков, пиная траву. – Но как так вышло? Сёмыч же был вооружен!
– Чья была крайняя утренняя смена? – спросил Игорь.
– Его и была. Твою мать! Хорошо еще, что «калоша» на месте.
Фомин вытащил из кармана «этак», покачал его за кольцо. Сказал:
– Хорошо, что с нами спящими ничего не сделали… Блин, Гоша, надо спасать Старцева.
– Но вот эта записка, – Эрих указал на листок, который держал в своей руке Игорь. – Если это почерк Семена, то тогда с ним все хорошо, да?
– Могли заставить написать! – воскликнул Гоша, который от злости разошелся не на шутку. – Твари! Пушку к башке – и заставили написать!
– Зачем? – Фишер смотрел на друзей удивленными глазами. – Ведь проще было нас убить.
Игорь и Гоша не нашлись что ответить. Да, все это выглядело странно. Но, черт возьми, что они могли еще подумать?
– Надо их догнать! – Фомин бросился к лагерю, увлекая Гошу – Надо спасти Семена! Пока они далеко не ушли! Хватайте самое необходимое!
– Как мы их искать будем? – спросил Фишер.
Фомин на секунду остановился, потом зло откликнулся, запихивая вещи в рюкзак:
– По следу пойдем.
– Ты умеешь читать следы? – вновь спросил немец.
Игорь швырнул жалобно звякнувшую флягу на землю, заорал на Эриха:
– Не умею! А что ты предлагаешь, а? Что?
Немец часто заморгал, отступая под таким напором, поджал губы и побрел к «калоше».
– Я могу их найти, – вдруг сказал Чесноков.
– Как? – Игорь отреагировал слишком эмоционально, и тон вышел чересчур агрессивным. Но Гоша не обратил на тон внимания, ответил:
– Я попробую увидеть их дорогу. Я попробую учиться у Зоны.
– Блин, Чеснок… – Игорь был раздосадован, что Гоша не нашел лучше времени, чтобы вспомнить ночной разговор с Громовым. – Сейчас не время на эксперименты.
– Есть другие варианты? – с вызовом спросил Чесноков. – Игорь, я смогу. Я уже сутки не пью блокаторы, и я в отличной форме.
– По тебе не скажешь.
– Ну да, угадал. Чувствую я себя отвратительно, – признался Гоша. – Но уверяю тебя, я смогу их найти.
Игорь внимательно посмотрел на друга, выдержал взгляд черных глаз. Сказал:
– Хорошо, Гоша, пусть будет так.
– Только давай Эриха отпустим, – Гоша кивнул в сторону собирающегося немца. – Не будем втягивать его в свои проблемы. Это наши дела, и нам их решать. Будет плохо, если он погибнет.
– Что ты предлагаешь? – усмехнулся Игорь. – Отправить его домой? Отсюда?
– Да.
– Он не дойдет.
– На «калоше». Она оборудована автопилотом, вернется домой по нашим же следам. Там одна опасность – «плетка», но она еще не должна успеть перезарядиться, – Чесноков положил руку на плечо Игоря. – Горыныч, ты сам себя не простишь, если он пострадает из-за нас.
– Но нам же…
– Мы обойдемся без «калоши», – заверил друга Гоша. – Чем меньше будет отвлекающих факторов, тем мне будет проще.
Фомин с сожалением посмотрел на гравиплатформу, потом на сутулую фигуру Эриха, на гофр с «делом всей жизни» ученого. Наконец кивнул:
– Хорошо, сделаем так. Тогда нужно с собой взять только самое необходимое.
– Да. И свои гайки не забудь, – улыбнулся Гоша. – Ну так, на всякий пожарный.
Эриха пришлось уговаривать дольше, чем Игорь рассчитывал. Немец упирался и говорил, что помочь товарищам в беде – его долг как ученого и человека. Чесноков и Фомин наперебой уверяли, что он никому ничего не должен, кроме как донести результаты своего опыта до человечества. Когда на чаше весов оказались научные знания и человеколюбие, Эрих немного поколебался, но все же со скрипом сказал, что лучше пойдет выручать человека, а посрамить начальника лаборатории Шнайдера еще успеет. После этих слов Игорь взял его за локоть и серьезным тоном, не терпящим возражений, сказал, чтобы Эрих улетал домой. Сказал, что без него им будет проще сосредоточиться на спасении Семена. Что без него они пойдут быстрее.
Фишер не обиделся. Он вздохнул, потом понимающе кивнул, получил от Фомина «этак» и принялся укладывать вещи в «калошу».
– Ты же понимаешь, что его возвращение – тоже не стопроцентный факт? – спросил Гоша у Игоря.
– Понимаю, – ответил Игорь, наблюдая за немцем. – Но с нами у него еще меньше шансов выжить.
Прежде чем покинуть лагерь, Чесноков настоял на том, чтобы Игорь закопал куртку отца. Раз взять на память не получится из-за ее ветхости, то нужно хотя бы так проститься.
Копать глубокую яму времени не было. Игорь нашел за домиком охраны небольшую ямку, осторожно отнес куртку туда. С каждым шагом в голове пролетали те призрачные, почти что стершиеся образы, которые он всегда ассоциировал с отцом. Как тот, большой и сильный, подкидывает Игоря к небу. Как, остроумный и внимательный, ведет Игоря через дорогу, держа за руку. Как, интересный и веселый, играет с Игорем в машинки. Вот его улыбка, взгляд, тепло, запах… Все это могло бы уложиться в небольшой спичечный коробок. В маленький спичечный коробок детского счастья.
Наверное, хорошо, что Игорь не увидел изуродованные останки отца, – он навсегда останется в памяти именно тем, из детства. Пусть так, пусть только куртка…
Игорь опустился на колено и положил куртку на дно ямки. Провел пальцами по ткани, прощаясь.
Пальцы наткнулись на сквозные дырки на груди, незаметные и маленькие. Фомин нахмурился, пригляделся. Почувствовал, как встал комок в горле.
Отец умер не от остановки сердца. Его сердце прострелили тремя пулями, точно и кучно. Очень профессионально.
* * *
Гайка пролетела между телеграфным столбом и оторванной мотоциклетной коляской с одним колесом, с шелестом скрылась в траве.
– Видел? – повернулся Гоша к Игорю.
– Видел, – кивнул Фомин. – Прежде чем гайка упала, она немного замедлилась и покрылась инеем.
– Значит, я не ошибся, – удовлетворенно сказал Гоша. – Пойдем в обход.
Они шли уже второй час, пытаясь догнать похитителей Семена. Улетел на «калоше» Эрих, обещав молиться всю дорогу, а друзья, ведомые Гошей, обошли участок «порченой земли» и двинулись по направлению к Бердску.
Говоря по чести, изначально Игорь сильно сомневался в способностях Чеснокова. Он не мог себе представить, как такое вообще возможно, он же не собака, чтобы брать след. Но Гоша отошел в сторону, закрыл глаза, постоял, растирая ладони. Потом ткнул пальцем на север. Объяснить, почему именно туда, не смог. Сказал лишь, что в той стороне у воздуха оттенок другой.
Сомнения стали исчезать, когда Игорь начал узнавать местность на нарисованной Камилем карте. Вон почти овальное озеро Паутовское, вон заброшенный аэродром, вон черные остовы развалившейся деревни.
А потом он полностью поверил в своего друга, потому что тот начал предостерегать о ловушках. Давалось ему это с трудом, он путался и чуть не завел их в «мясорубку». Потом долго приходил в себя и извинялся, вцепившись в собственную бороду. Но повел дальше, шагая впереди. Когда у него возникали сомнения, он просил Игоря бросить для проверки гайку.
Так и продвигались почти что на ощупь.
Но не все было так радужно, как могло показаться. Гоше приходилось тяжело, он то и дело останавливался и массировал глаза сквозь закрытые веки. Или сидел на земле, зажав ладонями уши. Или стоял, сжав зубы и спрятав лицо в ладонях. Фомин искренне хотел помочь другу, но это было не в его силах. Гоша объяснил почему.
Чтобы увидеть, как Зона выглядит на самом деле, нужно применить усилие. Больше всего это схоже с разглядыванием стереокартинок – для того чтобы увидеть скрытое изображение, нужно правильно сфокусироваться, напрячь глаза. В случае с Зоной так приходилось делать постоянно, угадывая что же ты увидел. К тому же, когда Гоша видит эти свои «линии» и «цвета», остальной мир уходит для него как бы в туман. Из-за этого Чесноков не всегда сразу реагировал на появляющиеся на пути деревья и крупные камни. Мир Посещения словно находился на другом уровне восприятия, недоступном простым смертным. И Фомин подумал, не это ли становится причиной того, что дифференты со временем перестают воспринимать мир людей? Они попросту уходят в эти свои линии и цвета, теряют способность воспринимать человеческую реальность.
Но, как бы Гоша ни мучился, сколь бы часто ни останавливался отдыхать, он упорно вел Игоря дальше. И словно в благодарность за усилия, возле старой вырубки, полной трухлявых пеньков, они нашли две пустые консервные банки. Точно такие же лежали у них в рюкзаках – они были из одной коробки, купленной специально для этого похода.
– Мы почти дошли до середины карты, – сказал Игорь, указывая пальцем примерную точку их нахождения. – Хорошо бы, чтобы местонахождение «Шара» оказалось поблизости. Ты не можешь его увидеть этим своим новым зрением?
Чесноков слабо улыбнулся.
– Я даже не знаю, как он выглядит тут, чтобы понять, как он выглядит там, – Гоша выделил слово «там». – Вот что, Игорь, меня может внезапно вырубить, как уже было. Не дай упасть рожей о корягу, хорошо?
– Договорились, – хлопнул друга по плечу Фомин. – Совсем плохо?
– Ну не совсем… Это как если бы тебе постоянно что-то говорили в уши двадцать человек, при этом душили бы и светили в глаза лазерами и фонарями. Примерно так.
– То есть плохо, но терпимо?
– Терпимо. Пока мы Сёмку не вызволили – терпимо. Но помни – не дай мне разбить лицо. Не хочу обливаться кровью из разбитого носа.
– Заметано, – улыбнулся Игорь.
И снова продолжился самый странный поход по Зоне из всех, в которых бывал Игорь.
Спустились к болотцу, из которого торчали худосочные березки с поникшими ветвями. Чесноков остановился, вытянул вперед руку, но тут же ее отдернул. Потряс головой, снова посмотрел прямо перед собой. Спросил:
– Ты его видишь?
– Кого? – спросил Игорь, вглядываясь в кривые изгибы деревьев.
– Вон парень стоит… Без руки. Молодой, в военной форме. На нас смотрит.
Игорь поежился, покачался из стороны в сторону, пытаясь высмотреть невидимого однорукого парня. Но нет, никого не было.
– Не вижу, – признался Игорь. – Никого не вижу.
Чесноков протер глаза, вздохнул. Сказал:
– Да, показалось. Идем дальше.
Когда отошли метров на двадцать, позади зашлепала вода. Игорю показалось, что это кто-то уходит по болоту прочь.
На одной полянке Гоша закрутился на месте, ругаясь и хлопая себя по щекам. Прислонился к дереву, тяжело дыша. Игорь хотел поддержать его, но Чесноков жестом остановил его. Сказал: «Что-то большое рядом… Сиреневое». Сделал шаг и повалился на землю. Фомин в последний момент успел подхватить его за рюкзак, развернуть, от чего Гоша мягко упал на бок. Земля под ним начала исходить бледным сизым дымком, деревья зашумели, качая кронами. Повинуясь инстинкту, Игорь подхватил друга под руки и поволок прочь, цепляясь за ветки и корни. Они были уже на достаточном расстоянии, когда оглушительно громыхнуло и одну из сосен за их спиной расщепило надвое.
В пересохшей излучине реки наткнулись на старый военный катер с пробитой воздушной подушкой, которая раздавленным тараканом торчала из-под основной надстройки. Пятнистый корпус был побит ржой, на высокой антенне качалось рыжее образование, похожее на мочало. За задраенными иллюминаторами царила тьма, но Игорь готов был дать голову на отсечение, что видел кого-то внутри. Ему даже послышался шум работающей радиостанции.
Гоша поторопил Игоря, желая как можно скорее уйти прочь от катера. Сказал, что это нечто очень плохое, да и уже не катер вовсе.
Вышли на поле, но пришлось быстро ретироваться обратно в лес – налетевший ветер принес с собой «жгучий пух», который хлопьями оседал на землю, оставляя черные пятна. Переждав аномалию, вновь вышли на узкую тропинку, протоптанную недавно прошедшими здесь людьми. Игорь предложил прибавить шаг, Гоша согласился, но ноги вновь подвели его – он споткнулся и упал, дрожащими от напряжения руками закрывая лицо. Фомину пришлось подставить плечо и практически тащить Чеснокова на себе. За полем, на подъеме к очередной роще, Гоше полегчало, и он снова смог идти.
– Пить осталось? – спросил Гоша, тяжело садясь на землю.
Он выглядел бледнее обычного, в черных глазах появились красные вкрапления лопнувших капилляров. Казалось, что его даже знобило, потому как по телу время от времени пробегала волна дрожи.
Сердце Игоря разрывалось. Он никак не мог помочь другу, даже оставить его здесь отдыхать не мог. Семена надо выручать, но как не загнать Гошу?
– Смотри, – толкнул задумавшегося Фомина Чесноков, указывая рукой в сторону.
Сквозь деревья было видно противоположный пологий холм, поросший лещиной и осинами. Только сейчас Игорь услышал хруст веток, словно кто-то ломился не разбирая дороги. Затряслись тонкие стволы орешника, и из них выскочил грязный и взлохмаченный человек. Одной рукой он зажимал рану в плече, во второй у него виднелся пистолет.
– Херсонец! – воскликнул Игорь, вставая. – Точно он!
Бандит сломя голову побежал с холма, чуть ли не падая. Оказавшись внизу, прыгнул в песчаный распадок и скрылся из виду.
– За ним! – Гоша, казалось, позабыл про собственную усталость, хлопнул Фомина по спине, подгоняя.
Они подхватили рюкзаки и побежали по направлению распадка, надеясь перехватить Херсонца внизу.
– Стой! – вдруг сдавленно засипел Чесноков, хватая бегущего впереди Игоря за рюкзак и отдергивая назад.
Из орешника на противоположном холме выбрался отчим, исцарапанный и измазанный грязью. Он подкинул на плече сумку, огляделся.
– А где?.. – Гоша не успел закончить предложение.
За Востоком из кустов выбрался живой и здоровый, немного усталый и злой Старцев. Семен был вооружен пистолетом, в другой руке сжимал свой экземпляр карты. Он указал на распадок, и они вместе с отчимом поспешили вниз, преследуя Херсонца.
Игорь повернулся к Гоше. Слова путались в голове, и вместо них с губ слетали лишь сдавленные звуки. Чесноков привалился спиной к дереву, на его лице блуждала глупая улыбка.
– Это что получается? – тихим голосом произнес он. – Это выходит, что? Семен… с Востоком? Они не уводили его силой?
Фомин покачал головой. Он действительно не знал, что ответить.
– Но только не Сёмка, – продолжил причитать Чесноков. – Сёмка не мог променять нас на «Шар».
– Стой, подожди! – прервал его Фомин. – Мы должны все выяснить. Здесь что-то не так! Нужно их догнать!
– Да-да, ты прав, – засуетился Чесноков. – Сёмка все скажет, он друг. Он же друг!
Гоша словно убеждал сам себя, повторяя эту фразу несколько раз.
Они покинули подлесок и побежали вдоль распадка, не спрыгивая вниз. Фомин даже успел разглядеть вдали мелькающую среди крапивы спину Востока.
Вновь раздались выстрелы, теперь уже явно из двух источников.
– Быстрее! – скомандовал Фомин Гоше и прибавил шаг.
А сам подумал, чем они будут отбиваться, если наткнутся на вооруженных отчима и Херсонца.
В распадок все же пришлось спрыгнуть, чтобы оказаться подальше от невесть откуда взявшегося в лесу мотора от гигантского промышленного вентилятора. Он не выглядел подозрительным, но проверять времени не было.
Распадок обрывался резким спуском, спрятанным за венчиком кустов. Чесноков чуть не улетел вниз, не успев вовремя остановиться.
Под ногами раскинулось огромное блюдо заброшенного карьера, похожее сверху на лунный пейзаж. Светло-серые меловые породы перемешались с землей, выпячивались угловатыми насыпями, словно безжизненные скалы, а ямы и впадины виделись разверзшимися воронками. А еще здесь было полным полно ловушек – на дальнем краю торчали «кочаны» «чертовой капусты», над одной ямой поднимались зеленые протуберанцы «студня», возле уткнувшегося в землю экскаватора на земле виднелись концентрические круги «комариной плеши».
– «Шар» здесь, – сказал Гоша. – Лучшего места не найти.
Пуля пролетела совсем рядом, пугающе просвистев над самой головой. Игорь повалил Чеснокова на землю, и они отползли подальше от края. Гоша, не выдержав, закричал:
– Семен! Это мы!
В ответ раздалось еще два выстрела, одна пуля попала в дерево, и на друзей посыпалась кора. Голос Херсонца, искаженный эхом, прозвучал издевательски и безумно:
– А! И вы тут, бакланы! Что, корешок и вас развел? Покажитесь, олени! Я вас быстро разберу!
И тут же раздался голос Старцева, доносящийся с другой стороны карьера:
– Уходите! Уходите, прошу вас! Я потом все объясню!
Вновь раздался выстрел, но на сей раз не в сторону.
Игоря и Гоши.
Фомин осторожно подполз к краю карьера, раздвинул траву и посмотрел сверху вниз.
Он заметил Херсонца, который, крадучись, обходил высокую насыпную гору в центре карьера. Старцева разглядели не сразу, тот действительно находился по другую сторону от бандита, осторожно выглядывая из-за камней.
Вдруг голова Старцева исчезла, и из-за камней донеслись яростные крики борьбы. На короткий миг мелькнул отчим с занесенным ножом. Услышав шум, Херсонец встрепенулся и поспешил в сторону драки, сжимая в отставленной в сторону руке пистолет.
– Гоша! – Фомин вскочил и скинул рюкзак на землю. – Оставайся здесь, будешь корректировать мое движение! Я должен найти Семена, помочь ему… И отчима должен найти…
– Гарик, не дури. Гарик!
Последнее Чесноков кричал уже в спину бегущему вниз Фомину. Но тот уже принял решение и останавливаться не собирался.
Вокруг Игоря буквально на глазах вырастали к небу насыпи и меловые дюны, а карьер превращался в самый настоящий лабиринт.
«Черт, где же тут были аномалии?» – попытался вспомнить Фомин. Он наклонился, подобрал крупный камень. Поднял голову, высматривая притаившегося наверху Гошу.
– Прямо! Беги прямо! – донесся голос Чеснокова.
И Игорь побежал, огибая спрессованную за годы до состояния камня породу.
– Налево! Налево! Осторожно! – заорал Гоша.
Раздался выстрел совсем рядом, ругань и нервный смех. Фомин свернул налево, между воткнутыми в землю ломами и краем насыпи. И выскочил на Херсонца, который пытался забраться на центральную гору. Без раздумий метнул в него камень, сам прыгнул следом.
В последний миг бандит что-то почувствовал, повернулся, и камень попал ему в плечо. Херсонец охнул. Налетевший на него Игорь вцепился в пропитанную кровью куртку, рванул через себя, и бандит не устоял на склоне, покатился вниз. Мелькнула рука с пистолетом.
– Сука! Чухан! – Херсонец попытался подняться, но Игорь с замахом ударил ему ногой в лицо. Навалился, пытаясь вырвать у противника пистолет. Прижал руку бандита коленом к земле, силясь разжать пальцы на рукояти.
Херсонец хрипел, его оскаленные зубы были красны от крови.
– Что, кинул тебя кореш? – давясь, засмеялся он. – А я знал! Я проследил за ними, да! Как увидел, что они из-под воды пришли и ходу из лагеря, так сразу и смекнул… А, падла! Убью!
У Игоря почти получилось вырвать оружие, но у бандита словно открылось второе дыхание. Он извернулся и выскользнул из-под Фомина. Понимая, что его сейчас застрелят, Игорь бросился бежать.
– Направо! – орал сверху Гоша. – Налево! Через насыпь!
– Заткнись, тварь! – завизжал Херсонец.
Фомин отпрыгнул от возникшей на пути ямы, помогая руками, полез на насыпь. Увидел бредущего в другую сторону Тошу. Намереваясь напасть сзади, вновь пошел в атаку.
Восток появился неожиданно, словно чертик из табакерки, и уложил Херсонца одним ударом кулака. Он вылез из глубокой протоки, оставленной дождевой водой, держа в руке пистолет Старцева. Направил оружие в лицо Тоши.
Набравший скорость Игорь сбил отчима с ног, вместе с ним влетел обратно в грязный ров. Приземлился жестко, сильно приложившись к стенке протоки головой. Сверху его засыпало съехавшей землей и камнями. Мир перед глазами поплыл, в ушах зазвенело.
– «Шар» мой! Мой! – раздался крик Херсонца и выстрелы.
Словно сквозь туман, Игорь увидел поднимающегося отчима. Он пошатывающейся походкой побежал прочь, словно солдат, спасающийся в окопе от обстрела. Спустя секунду мимо протопали ноги Херсонца, который устремился в погоню, крича и размахивая оружием.
Зашелестела земля, и в ров съехал Гоша, который помог оглушенному другу выбраться из-под обвала.
– Семен жив, я видел его там, дальше! – с жаром сообщил Чесноков, увлекая Игоря за собой. – Он, по-моему, ранен! Быстрее!
Игорь, отплевываясь и стряхивая землю с головы, поспешил за другом.
Тошу Херсонца они нашли неподалеку. Бандит лежал наполовину провалившись под землю, его ноги терялись в густом, клубящемся причудливыми протуберанцами зеленом тумане, заполнившем каверну. Он был еще жив, но аномалия стремительно превращала его тело в однородную резиновую массу.
– «Ведьмин студень», – отпрянул Гоша. – Не жилец.
Тоша поднял голову, его затуманенный взгляд блуждал по лицам друзей.
– Вытащите… меня, – прохрипел он, роняя слезы.
– Не стоит, – Игорь, презрев отвращение, присел. – Может оторвать… что ниже.
Но бандит словно не слышал, сказал с мольбой:
– Вытащите… Что хотите отдам! Вынесите из Зоны!
Фомин посмотрел на Гошу, покачал головой. «Студень» не лечится. Еще несколько минут – и все будет кончено.
Игорь нагнулся, поднял лежащий рядом пистолет. Вытащил обойму, оставив один патрон в стволе. Вложил оружие в руку Херсонца, сказал мрачно:
– Как поймешь, что больше нет сил терпеть… Вот, так будет быстрее. Извини, все что можем. Прощай.
И пошагал прочь, махнув Чеснокову. Гоша с недоверием обошел умирающего бандита, который вновь уронил голову на землю, догнал Фомина. Спросил:
– Зачем отдал ему ствол? Нам бы пригодился!
– Ты бы смог его застрелить? – покосился на друга Игорь.
– Нет.
– И я не смог. А оставлять медленно и болезненно подыхать пусть даже такого, как Херсонец… Не по-людски это. Неправильно.
Они пробежали почти половину круга вокруг карьера, поднимаясь на насыпи и высматривая Востока или Старцева. Наконец Игорь заметил хромую фигуру, поднимающуюся на центральный холм с чьим-то испачканным в земле рюкзаком. Отчим шел воровато, готовый выстрелить в любого, кто появится в поле его зрения. Он не видел Игоря и Гошу, Фомин решил этим воспользоваться.
– Чеснок, обходи сзади. Я попробую забраться тут. Когда он поднимется на холм, налетим с двух сторон. Он нам быстро скажет где Семка.
– У него «Шар»? – спросил Гоша.
– Не знаю… Наверное. Ты понял что делать?
– Да.
– Погнали!
Гоша сбежал с насыпи вниз, прячась за отвалами земли. Игорь же полез на гору по почти отвесной стене, цепляясь за предательски расползающиеся стены, редкую траву и камни. Срывая ногти, он карабкался вверх, стараясь успеть, стараясь не упустить отчима. В нем кипела такая ярость, что казалось, он сможет разорвать Востока голыми руками.
Край рукотворной горы оказался даже ближе, чем казалось снизу. Фомин ухватился за жесткий бурьян, оттолкнулся ногами и одним движением буквально закинул себя наверх.
Отчим, перед которым внезапно возник грязный и злой пасынок, выбросил вперед руку с пистолетом, но Игорь успел поднырнуть, обхватить ноги и толкнуть плечом, опрокидывая Востока. Грянул выстрел, пуля прошила куртку Фомина, чиркнув о бок, но парень словно не заметил этого.
Отчим со всего маху приложился спиной, рюкзак и пистолет разлетелись в стороны. Он успел закрыть лицо, когда оседлавший его Игорь начал с яростными криками дубасить его кулаками. Попытался вывернуться, но Фомин отпрыгнул и схватил пистолет.
– Гад! Какой же ты гад! – Голос Игоря, целившегося прямо в лицо Востока, сорвался. Палец почти дожал спусковой крючок, остановившись в усилии от выстрела.
– Игорек, Игорь, родной! – зачастил мужчина, отползая на спине, и впервые Фомин увидел в глазах отчима страх. – Ну что ты, что ты, ну?
– Ты убил моего отца!
– Так вышло, Игорек… Ну-ну, не глупи! Не надо! Мы можем с тобой нагнуть весь город, всех! Вот!
Отчим полез в карман и достал свою знаменитую зажигалку из когтя шатуна.
– Вот, это ключ от сейфа! Там все – деньги, золото! Там компромат на всех, абсолютно на всех в этом городе! Ты и я – мы может всех нагнуть раком! Но для этого я тебе нужен, слышишь? Нужен! Я же все знаю, я… А-а-а!
Игорь выстрелил. Пуля попала в землю, окатив Востока острыми осколками.
– Зачем ты убил отца? – заорал Игорь.
– Так вышло, вышло…
– Зачем?!
– Он сам не захотел делиться! У него и жена красавица, и в Зоне сплошной фарт. Еще и «Шар» нашел, а делиться не хотел… «Шар», Игорь! Это же Божий дар!.. Вон он, «Шар», там! Бери, делай что хочешь! Только не убивай!
На гору поднялся Чесноков, изрядно взмокший. Он бросил презрительный взгляд на Востока, присел на корточки возле валяющегося рюкзака и откинул заскорузлый клапан. Заглянул, морщась словно от яркого света. Осторожно запустил руку внутрь и пробормотал, глупо улыбаясь:
– Золотистый… Теплый…
Рюкзак упал, Чесноков встал, а в его ладонях остался лежать небольшой, чуть меньше футбольного мяча, шар, отливающий медью. Он не был похож на те «Золотые шары», которые показывали в кино, – от него не исходило никакого свечения, и его появление не сопровождалось хоральными песнопениями. Но по тому, как Гоша на него смотрел, хотелось верить, что этот внеземной объект именно золотистый, и именно теплый.
– Гоша, положи, пожалуйста, «Шар» обратно в рюкзак, – раздался угрюмый голос Старцева.
Чесноков радостно обернулся, желая обнять друга, но осекся, затормозил на полушаге.
Семен стоял согнувшись, угрожающе выставив перед собой нож. Лицо Старцева, серое и осунувшееся, было перекошено и напряжено, он не смотрел в глаза, и губы его были сжаты в тонкую нить.
– Семен, – не веря своим глазам, произнес Гоша. – Это же мы… Мы!
– Я должен забрать артефакт… Должен, – слова давались Старцеву с трудом, за него будто говорил кто-то другой.
– Но… – Гоша сделал шаг вперед.
– Не подходи! – рявкнул Старцев, делая выпад ножом в воздух. – Я не хочу, но я должен!
Чесноков словно превратился в соляной столб. Он стоял в метре от танцующего острия, но смотрел не на него – в лицо друга. Смотрел не отрываясь и даже, кажется, не дыша.
– Не смотри на меня! – не выдержал Старцев.
И тут захохотал Восток. Он корчился от смеха под дулом пистолета, его лицо кривилось уродливой гримасой, когда у него не хватало воздуха, и в порыве безудержного веселья отчим коротко хрюкал носом. Сквозь смех он продавливал слова и фразы:
– Он вам не сказал?.. Ах-ха-ха! Он вам не сказал! Он «красный», «красный», как кумач! Ох-хо-хо! Он – чекист! Ему приказали принести «Шар»! A-а… друзья, мать вашу! Он вас тоже кинул, как и меня!
А Фомин стоял, смотрел на него, и в голове была пустота. Из нее, из бедненькой башки, только что вышибли последнее.
– Я не хотел, чтобы так… – прошептал Старцев. – Я хотел потом все рассказать… потом… стой!
Он дернулся, когда Чесноков, в чьих глазах читалась смертельная тоска, повернулся и бросил «Шар» Фомину. Тот успел лишь выставить свободную от оружия руку, пытаясь подхватить артефакт. Но «Шар», тяжелый и прохладный, ударился о ладонь, пальцы не смогли удержать его вес, и внеземной объект упал на землю.
Гоша развернулся к Старцеву, развел руки в стороны и сказал безжизненным голосом:
– Я тебя не пущу. Бей, коль решил.
Семен переводил полубезумный взгляд с него на Игоря, на артефакт и обратно. Его пальцы терзали рукоять ножа, лезвие тряслось.
Игорь и не думал угрожать Старцеву пистолетом. Не думал пугать, кричать или умолять. Он так устал, что ему вдруг стало все равно. Семену не нужно было угрожать ножом, он и так уже зарезал друзей, ударив в спину. Стало просто больно сердцу и противно на душе…
– Вот, лови, – Игорь сделал короткий замах и бросил к ногам Старцева пистолет. – Этим сподручнее.
Старцев издал горестный стон и заорал, разрывая рот безудержным криком. Швырнул на землю нож, упал на колени перед Гошей и вцепился себе в волосы, словно желал вырвать их вместе с головой.
И тут отчим, про которого все забыли, больно рубанул каблуком по голени Фомина, подхватил «Шар» и отбежал с ним к краю холма. Поднял над головой, словно заветный приз, победно заголосил:
– Я! Я его заслужил больше всех! Я к нему шел всю свою жизнь! Я…
Он вдруг скорчился, чуть не выронив артефакт, схватился за щеку.
– Проклятый зуб… – Он поднял взгляд на друзей. – Что уставились, бакланы? Не про вашу честь вещица! Сопли подотрите сначала! А я вам всем покажу, кто такой Саша Восток!
Отчим сделал еще один шаг назад, оказавшись на самом краю. Вновь поднял «Шар» и с дурацкой улыбкой на устах торжественно произнес:
– Я хочу счастливого бессмертия для себя и чтобы мои враги сдохли!
Он застыл в ожидании чуда.
Подул легкий ветерок и тут же опал. Больше ничего не произошло.
Восток потряс «Шар», словно погремушку, с явным раздражением повторил:
– Я хочу счастливого бессмертия…
И переменился в лице, ощупывая что-то языком во рту. Потом опустил артефакт до уровня глаз и, широко открыв их от изумления, прошептал:
– Сука, ты вылечил мне зуб? Ты, сука, вылечил мне больной зуб?
– Заветное желание, – прошептал Игорь. – Он знает, чего ты сейчас хочешь на самом деле.
– А-а! – Восток в ярости затопал ногами, занес «Шар» над головой, намереваясь сбросить его вниз.
Раздался выстрел, голова отчима дернулась. Откуда-то из глубины карьера раздался хриплый вопль Херсонца:
– Сдохни вместе со мной, петушара!
Отчим выпустил «Шар», который ухнул вниз, сам полетел следом.
Какая-то сила подхватила его тело и артефакт, сжала вместе и принялась медленно, с чувством сворачивать и сдавливать. Воздух наполнился хрустом костей и треском разрываемой плоти – «мясорубка» всегда работала грязно.
Гоша сразу отвернулся, а Игорь смотрел, как его отчим превращается в кровавый ком. Потом парня стошнило, но легче не стало.
Когда все было кончено, ловушка разрядилась и все, что некогда было человеком и «Золотым шаром», бесформенной массой упало на дно карьера. Чесноков вздохнул, подошел к Старцеву, который уткнулся в собственные колени лбом, сел рядом и приобнял его за плечи.
– Простите меня, – раздался глухой голос Семена. – Простите…
Гоша повернулся к Игорю, многозначительно посмотрел на него. Фомин тяжело вздохнул, подошел и тоже уселся на землю. Сказал:
– Ладно, Сём, чего ты… Не убивайся. Всех нас тут… кхм… накрыло, – он закрыл лицо руками, устало массируя лоб. – Домой хочу.
– Мужики, я вас так подвел, – убитым голосом сказал Старцев.
– Ничего не подвел! – перебил друга Чесноков. – Не нужен нам этот «Шар», правда, Игорь? Не горазды мы играть в такую «русскую рулетку». Не согласен я, чтобы ради моего желания с вами случилось что-то плохое… Ну их, эти внеземные чудеса. Сами с руками. Сами всего достигнем. Правда, Горыныч?
Фомин улыбнулся. Что тут теперь скажешь? Что ни делается, все к лучшему?
– Все, хватит уже, – хлопнул сломленного Семена по спине Гоша. – Собирайтесь, я вас выведу.
Назад: Новосибирская Зона Посещения
Дальше: Новосибирская область, город Искитим. Кафе «Саманта Смит»