Глава 12

– Привет, Патрик! Привет, Элен! Я так и думала, что это вы.

Саския подошла к ним быстрым шагом и остановилась у столика для пикников, сняла темные очки и широко улыбнулась.

На ней были шорты – Элен сразу отметила, какие у нее длинные и гладкие ноги, – и футболка, и еще бейсболка, и весь ее вид говорил о безупречном здравомыслии и нормальности. Саския выглядела спортивной и привлекательной. Никакой наблюдатель не смог бы предположить, что она не просто женщина, вышедшая на прогулку и случайно встретившая каких-то знакомых. Посторонний человек подумал бы, что это Элен и Патрик ведут себя странно. Ни один из них ничего не сказал в ответ; они тупо таращились на Саскию.

– Вечер просто замечательный. – Саския протерла очки подолом футболки и снова их надела, взмахом руки указав на небо. – Такие закаты следует специально фотографировать для открыток.

– Саския, – хрипло пробормотал Патрик.

Он наконец поднялся на ноги, но тут же ссутулился, как глубокий старик.

– Ох, нет, Патрик, пожалуйста, не позволяй мне вам мешать! – Саския дружелюбно помахала рукой, давая понять, что Патрику следует снова встать на одно колено. – Ты ведь собрался сделать предложение. Как приятно было увидеть вас обоих!

И она таким же быстрым шагом направилась прочь.

Патрик тяжело опустился на скамью напротив Элен, схватил бокал с шампанским и осушил его одним глотком.

Саския остановилась и оглянулась:

– Элен, увидимся в пятницу, как договорились! – Она хлопнула себя по бедру. – Моей ноге определенно лучше! – И она помахала рукой.

Рука Элен машинально поднялась, чтобы махнуть в ответ.

– Ты ее знаешь? – Лицо Патрика исказилось паническим страхом. – Так ты всегда была с ней знакома? Это что, какой-то заговор между вами обеими?

– Нет-нет, нет! – Элен поспешила пуститься в объяснения. – Я ее знала как Дебору. Она так себя называла. Дебора Ванденберг. Она ко мне приходит из-за болей в ноге.

– Дебора, – повторил Патрик, и тут же в его взгляде вспыхнуло подозрение. – Но ты ведь знала, что это Саския! Только что сама сказала! Ты знала, что это она!

– Я поняла это, когда мы летели сюда, – ответила Элен. – Когда ты мне рассказал о ее больной ноге. Но я не хотела тебя расстраивать и потому промолчала. Это из-за меня она здесь. Я ей сказала, что мы летим в Нузу. Ну, то есть я ведь думала, что она Дебора. Мне очень жаль. Мне действительно очень жаль.

Элен чувствовала себя так, словно и правда вступила в некий злобный заговор с Саскией.

Патрик поднял крышку черной коробочки – и тут же снова ее захлопнул. И засмеялся недоверчиво, как будто насмехаясь над самим собой:

– А я-то был уверен, что здесь мне ничего не грозит. Думал, я смогу сделать тебе предложение вдали от ее глаз, но даже этого не смог.

– Можно мне посмотреть на кольцо? – спросила Элен.

– Оно антикварное. С историей. Я хочу сказать, за ним – чья-то история. Кольцо не принадлежало моей семье, но надеюсь, оно тебе понравится. – Он снова открыл коробочку и опять захлопнул крышку, даже не заглянув внутрь. – Я думал, ты не из тех, кому следует подносить стандартный блестящий бриллиант. Джек помогал мне его выбрать.

Патрик говорил грустным голосом, полным тоски, как о чем-то таком, что случилось в далеком-далеком прошлом.

– Звучит изумительно, – тихо сказала Элен. – Так можно…

Патрик толкнул коробочку через стол, и Элен открыла ее.

– Ох, Патрик!.. – Кольцо было из белого золота с маленьким овальным аквамарином цвета океанских волн. – Оно прекрасно! Это именно то, что я и сама бы выбрала!

Элен никогда особенно не интересовалась драгоценностями. Она не из тех дам, которые авторитетным тоном рассуждают о каратах или огранке. «О-о, как сверкает!» – обычно говорила она, когда кто-нибудь из только что обручившихся приятельниц протягивал ей свою левую руку. На ее взгляд все эти кольца были совершенно одинаковыми.

Абсолютная точность выбора Патрика вызвала в ней желание заплакать. Это было нечто вроде ощутимого свидетельства того, что Патрик действительно ее понимал. Это было кольцо, которое она не смогла бы предугадать или описать, но оно как бы говорило: «Ты разве не знала? Ты именно такая!»

Элен с сожалением опустила крышку коробочки, не будучи увереной, что ей делать дальше. Она ведь не ответила пока что согласием на предложение Патрика. Впервые с тех пор, как она услыхала о существовании Саскии, она испытала вспышку справедливого, удовлетворяющего гнева. Ведь это было ее мгновение. И вот сейчас ей бы следовало то ли плакать, то ли смеяться, как все женщины, прижавшись к груди Патрика, но время от времени умолкать и поднимать к глазам руку, чтобы еще раз посмотреть на кольцо. Это должно было стать мгновением, которое она бы лелеяла в памяти, но теперь оно ушло навсегда.

– Наверное, я слишком поспешил. Но мне это показалось правильным, и я просто подумал, да наплевать на все, я знаю, это та самая женщина, так что я… – Он вдруг умолк и медленно моргнул, как какой-нибудь клиент Элен, выходящий из транса. – Ты сказала… ты сказала, что беременна?

Значит, он намеревается стать мужем гипнотизерши.

Устроил прямо настоящую киношную сцену. Розовый закат в половину неба. Шампанское. Преклоненное колено.

А ведь они действительно намереваются жить именно так. Такое и в самом деле случается с некоторыми людьми. Они собираются устроить прекрасное, элегантное венчание, возможно, на пляже, и конечно, никакого дождя не будет, а если и пойдет, все только развеселятся, и мужчины тут же раскроют огромные зонтики, а женщины с хихиканьем постараются убежать куда-нибудь под крышу на своих высоченных каблуках. А Элен выпьет только один бокал шампанского, потому что беременна. А потом родится их ребенок, и толпа народа соберется в ее палате в больнице, с цветами, и шутками, и фотокамерами. А после они сделают еще одного ребеночка, другого пола. Они станут устраивать вечеринки с друзьями и отличные выходные. Будут смахивать сентиментальные слезы во время выступлений их детей на каких-нибудь концертах. А когда детки станут постарше, они начнут путешествовать и найдут себе какое-нибудь увлечение, а со временем переедут в милый пригород, а когда умрут, их дети и внуки съедутся издалека, чтобы оплакать их.

А кто оплачет меня, если я умру прямо сегодня? Мои коллеги? Думаю, они весьма быстро переживут такую потерю и начнут драться за мой кабинет. Друзья? За последние несколько лет я сама всех вычеркнула из поздравительного списка на Рождество. Это только моя собственная вина. Я ведь никогда не отвечала на их звонки или электронные письма. И была слишком занята преследованием Патрика. Это весьма напряженное увлечение, оно требует уйму времени. Моей парикмахерше я вроде очень нравлюсь, вот только кто ей сообщит о моей смерти? Она, скорее всего, подумает, что я нашла себе другого мастера. Хотя я бы никогда этого не сделала. Может быть, стоит оставить записку: «В случае моей смерти очень прошу дать знать об этом моей парикмахерше»?

И уж конечно, ни горя, ни боли не испытают ни гипнотизерша, ни ее муж, а даже если и взгрустнут ненадолго, то это очень быстро забудется. Они будут поддерживать друг друга в любом несчастье.

Странно, но теперь, когда все произошло, я вдруг заметила, что больше не могу представить себе воссоединение с Патриком. Что-то внезапно изменилось. Он ведь никогда не делал мне официального предложения. Мы вообще ни разу не говорили на эту тему. У Патрика уже была свадьба – роскошное белое венчание с Колин. Я потратила множество часов, рассматривая их гигантский альбом со свадебными фотографиями, таращась на Колин в пышном белом платье с рукавами-буф и гадая, что бы подумала обо мне эта женщина.

Однажды утром, когда мы еще лежали в постели, Патрик сказал, совершенно неожиданно:

– Мне бы хотелось вечно быть с тобой.

А мне только этого и было нужно. Для меня его слова стали и романтическим предложением, и обручальным кольцом, и свадебной церемонией, и медовым месяцем – всем сразу. И для меня мы именно в тот момент и поженились.

Но теперь очевидно, что для Патрика это было совсем не так.

Элен просто принадлежит к тем женщинам, которые вызывают в мужчинах желание упасть на колено и сделать предложение, а я отношусь к другому типу.

Когда я шла к ним, к тому столику для пикников на берегу, то чувствовала себя кем-то вроде чудовищного монстра, получеловека. Я даже ощущала запах собственного уродства.

Но я с этим смирилась. Все прекрасно. Патрик и Элен навеки останутся внутри круга, очерченного судьбой, а я – снаружи.

Тем не менее постараюсь, чтобы они всегда помнили о том, что я где-то неподалеку, заглядываю внутрь, всматриваюсь сквозь стекло, время от времени постукиваю в окно. Я никогда не уйду.

– Она не отстанет, – заметил Патрик. – Если ты выйдешь за меня замуж, тебе придется смириться с тем, что она часть нашего багажа. Мой сын. Моя мама. Мой отец. Мой брат. Моя преследовательница.

– Да, – кивнула Элен. – Я понимаю.

– Надеюсь, это девочка, – сказал Патрик. – Я о младенце. Надеюсь, это будет маленькая девочка. Обожаю прекрасных маленьких девочек. А тебе хотелось бы иметь очаровательную малышку?

– Конечно, – откликнулась Элен.

Патрик не был пьян, но его слова звучали не слишком внятно. Они сидели на балконе своего номера в отеле, и Патрик уже почти допил бутылку шампанского.

Теперь было ясно, что они обручены. На пальце левой руки Элен красовалось кольцо. Оно то и дело притягивало ее взгляд. Элен ответила Патрику «да».

Патрик был в восторге от мысли о ребенке. Пожалуй, это даже можно было назвать экстазом. Когда новость наконец-то проникла в его ум, он подхватил Элен на руки и прижал к себе, как некую драгоценность.

– Ребенок, – бормотал он. – Черт побери! Да кого может волновать что-нибудь еще, кроме этого? У тебя будет ребенок!

Все было прекрасно, если не считать того, что где-то на периферии зрения Элен то и дело проплывало лицо Саскии, как некое ужасающее воспоминание об автомобильной катастрофе: скрежет металла, скрип тормозов, удар по голове. Элен снова и снова проигрывала в памяти тот момент, когда Саския шла к ним: широкая добродушная улыбка, скрытые за очень темными очками глаза.

Праведный гнев Элен поутих, и теперь она чувствовала себя до странности опустошенной, лишенной чувств, как будто и в самом деле попала в аварию с весьма тяжкими последствиями.

– Знаешь, как-то непонятно, но сегодня я совсем не так злюсь, как это бывает обычно, когда Саския попадается мне на пути, – сказал Патрик. – У меня внутри как будто возникло некое спокойствие. Нечто вроде примирения.

Значит, постгипнотическое внушение все-таки сработало. Элен ощутила и всплеск профессиональной гордости, и профессиональное чувство вины. Она ничего не ответила на слова Патрика. У нее заболела спина. Она повертелась в кресле, пытаясь найти более удобную позу, и потрогала свое кольцо.

– Что, слишком тесное? – спросил Патрик, наблюдавший за ней. – Мы можем переделать его, увеличить размер.

– Нет, оно в самый раз, – ответила Элен. – Я просто не привыкла носить такие кольца.

Патрик вылил остатки шампанского в свой бокал и снова откинулся на спинку кресла, вытянув вперед ноги и зацепившись их пальцами за решетку балкона.

– Да. Прекрасная светловолосая малышка, которая будет похожа на тебя, как твое отражение, – со счастливым видом сказал он, глядя в лунную ночь.

– Вот только у меня волосы не светлые, – со смехом произнесла Элен.

– Ну конечно, у тебя они другие. – Патрик вытаращил глаза, как бы изумляясь собственной глупости, и протянул руку, чтобы легонько коснуться волос Элен. – Я просто почему-то представил, что она будет похожа на Джека.

Элен подумала о той фотографии, которую она видела в доме родителей Патрика: Колин на больничной койке с Джеком на руках. Ее волосы, как отлично помнила Элен, были длинными, вьющимися и очень светлыми.

Когда они вернулись в Сидней, то всем и каждому поспешили сообщить о своем обручении, но только самым близким друзьям и родным о – тсс! – беременности Элен.

К удивлению Элен, люди радовались за них обоих. И у кого-то даже слезы выступали. Им присылали цветы и поздравительные карточки. Их буквально завалили шампанским и едва не задушили в объятиях.

– Почему тебя это так удивляет? – спросил как-то Патрик.

– Не знаю, – пожала плечами Элен. – Наверное, я просто не предполагала, что кого-то это может так волновать, учитывая наш возраст.

– Да они просто рады для разнообразия услышать хорошую новость, – усмехнулся Патрик. – Людям нравится счастливый конец.

Но Элен почему-то не слишком нравились вся эта суета и бодрое веселье. А эти бесконечные вопросы – «Когда вы собираетесь обвенчаться?», «А где вы будете жить?» – заставляли ее нервничать, потому что они с Патриком и сами пока что не знали ответов. А еще ее беспокоило то, что она может как-то подвести своих клиентов.

В фиолетовых глазах матери Элен не появилось слез, когда она услышала об обручении. Анна лишь слегка приподняла брови перед тем, как превратиться в наилюбезнейшую особу, достойную предстать перед королевскими очами, и абсолютно покорила Патрика своим отработанным очарованием – «Вряд ли вы могли меня удивить и обрадовать в большей степени» – и чеком на пять тысяч долларов.

Но наедине она сказала Элен:

– Ему незачем жениться на тебе просто потому, что ты забеременела! Ты этого человека знаешь без году неделю!

– Он мне сделал предложение до того, как узнал о беременности, – возразила Элен. – И я знаю о нем все, что необходимо знать.

– Ну, это тебе просто кажется, – пробормотала Анна себе под нос, и Элен сделала вид, что не слышит.

Она глубоко вздохнула и решила не обращать ни на что внимания.

А что в действительности подумала Джулия, услыхав новость, сказать было трудно. Подруга завизжала и обняла Элен, когда та сообщила об обручении, и произнесла все то, что полагается говорить женщинам об обручальном кольце, но по ее милому лицу пробежала легкая тень, когда она услыхала еще и о беременности.

– Что значит случайность? Что ты хочешь этим сказать? Это подростки беременеют случайно! У вас что, не хватило ума пользоваться контрацептивами?

Элен не говорила ей, что после своей первой встречи с очень хорошим врачом-гинекологом, которого ей рекомендовала Маделайн, она вычислила, что забеременела, скорее всего, после той вечеринки, когда они перебрали рома и потом вроде как «забыли» о предохранении. Это действительно делало их с Патриком похожими на подростков.

– А ты еще встречалась со Стинки, то есть я хочу сказать с Сэмом? – спросила Элен, стремясь поскорее сменить тему.

– Он отменил встречу в последнюю минуту, – коротко ответила Джулия. – Сообщил, что подхватил грипп. И просто не может встать с постели.

– Значит, предложил встретиться потом?

– Слушай, вот только не надо говорить этим твоим мягким утешающим тоном, меня это бесит. Если ему это не интересно, значит и мне это не интересно.

– Джулия, но он мог и в самом деле заболеть!

– Прекрати! Опять у тебя это снисходительное и безмятежное выражение лица!

Элен сдалась и вместо вопросов рассказала Джулии о появлении Саскии в Нузе и о том, что виновата в этом была она сама, и эта история заметно взбодрила Джулию.

Семья Патрика была просто очаровательна. Его мать призналась, что молилась о том, чтобы они обручились, с той самой минуты, как познакомилась с Элен.

– А о новом внуке ты тоже молилась? – с невинным видом спросил Патрик.

– Разумеется! – ответила Морин. – Должна признать, я не думала, что это случится вот так скоро, но если ты думаешь, что я этого не одобряю, мне придется тебя разочаровать. Я не настолько уж старомодна! – Она просияла улыбкой, повернувшись к Элен. – Но вы, разумеется, поженитесь до того, как малыш появится на свет, ведь так?

Отец Патрика крепко, по-родственному обнял Элен, обдав ее запахом лосьона для бритья, так сильно напомнившим о ее дедушке, что ей пришлось взять себя в руки, чтобы не вцепиться в рубашку Джорджа.

Саймон преподнес Элен цветы и приготовил потрясающий праздничный ужин – он готовил несравнимо лучше Патрика – у себя дома. Он по-братски поддразнивал Элен, и для нее это было совершенно новым жизненным опытом. И ей это очень понравилось.

Элен очень тревожило то, как Джек отнесется к той новости, что Элен собирается стать его мачехой, а в особенности ее беспокоила его реакция на весть о ее беременности. Но Джека, похоже, все это абсолютно не взволновало.

– Ну, надеюсь, это будет мальчик, – сказал он. – Я его тогда всякому научу. Например, машину водить. Летать на самолете. – Он помолчал и покосился на Элен. – Из ружья стрелять.

– Стрелять из ружья! – Элен изобразила бесконечный ужас.

– Ага, достал я тебя! – в восторге воскликнул Джек.

Это было его новое любимое выражение.

И все выглядело так, словно все должно и дальше идти как по рельсам и закончиться прекрасно.

И Патрик, и Джек заявили, что будут только рады перебраться в дом Элен.

– Если тебе самой того захочется, – уточнил Патрик. – А наш с Джеком дом мы можем использовать как источник дохода, просто сдадим его в аренду. Мы станем настоящими магнатами недвижимости!

– Я буду ходить на пляж каждый день всю свою жизнь! – воскликнул Джек. – Даже когда дождь пойдет! Даже если град будет сыпать! Хотя, вообще-то, нет. Я просто тебя дразню.

Джек смог бы остаться в той же самой начальной школе. От дома Элен до нее было ехать двадцать минут, но это никакой проблемы не представляло, потому что офис Патрика находился в той же стороне.

Вот так все и складывалось.

Элен стала частью новой семьи, и вся ее жизнь теперь должна измениться. Она то и дело принималась бродить по своему дому, снова и снова вертя на пальце обручальное кольцо и представляя, как этот дом наполняется новыми людьми и новой мебелью. Комната для Джека. Комната для ее малыша. Она сразу станет матерью двоих детей. На холодильнике будут висеть разные сообщения из школы Джека. Где-то на стенах должна будет разместиться коллекция Патрика – старые карты и древнее геодезическое оборудование. Появится детская кроватка, столик для пеленания младенца, детская ванночка. В переднем дворе будет лежать на боку велосипед Джека. В машине они установят детское сиденье, а в прихожей будет валяться школьная сумка Джека.

Все это изумительно.

Все это невероятно пугало.

Встреча с «Деборой Ванденберг» была назначена у Элен на одиннадцать утра в пятницу.

– Уверяю тебя, она не придет, – сказала Элен. – Только не теперь, когда я уже знаю, что она Саския.

Хотя Саския и бросила на прощание: «Увидимся в пятницу».

– Я должен взять себе выходной, – решил Патрик. – Не хочу, чтобы ты осталась наедине с ней.

– Да не придет она! – повторила Элен. – А если и придет, все будет в порядке. Она же никогда не проявляла склонности к насилию.

Элен не хотела, чтобы Патрик приходил на прием. Если Саския все же появится, Элен хотела бы с ней поговорить. Она даже страстно желала этого настоящего женского разговора. Она бы спросила: «Почему ты все это делаешь? Помоги мне понять!»

Разумеется, Элен больше не могла встречаться с Саскией как профессиональный гипнотерапевт, но она могла бы порекомендовать ей кого-нибудь, кто помог бы справиться и с болью в ноге, и с неспособностью отказаться от Патрика. Она бы держалась вежливо и твердо и положила бы конец всей этой глупейшей истории.

Вообще-то, Элен отчасти осознавала всю безрассудность собственных размышлений: едва Саския увидит, насколько Элен может быть милой и понимающей, она благородно отступит в сторону.

– Это моя проблема, не твоя, – раздражено заявил Патрик. – Ты беременна, не забывай… Тебе следует всячески избегать любых стрессов!

– Да не придет она! – настаивала Элен. – Я уверена, не придет!

– Я должен что-нибудь предпринять, какие-то юридические меры, – твердил Патрик.

С того самого дня, когда они вернулись из Нузы, он постоянно говорил об этом, но по каким-то причинам, которых Элен не в состоянии была понять, на деле ничего не предпринимал. Элен была уверена, что дело совсем не в гордости Патрика, что за его нерешительностью кроется что-то другое, но не пыталась как-то ускорить события. Судя по тому, что она знала, юридические меры все равно не давали особой защиты против по-настоящему одержимых преследователей.

В конце концов Патрик решил отправиться на работу, потому что оказалось, что Элен будет в доме не одна. К ней должен был прийти могучий водопроводчик, чтобы привести в порядок систему горячего водоснабжения, сломавшуюся ровно через день после их возвращения из Нузы.

Водопроводчик был приятелем Патрика и пообещал держаться на расстоянии слышимости от кабинета Элен все время, если Саския все же решит явиться. Хотя что он мог сделать, если бы Саския вдруг выхватила из сумки пистолет с глушителем и выстрелила в Элен или вонзила бы в нее иглу шприца, наполненного каким-нибудь парализующим препаратом, и Элен не смогла бы даже закричать? Элен, похоже, смотрела слишком много фильмов ужасов, потому была уверена: даже самый здоровенный водопроводчик не сможет ее защитить от настоящей психопатки.

По мере того как приближалось время назначенной Саскии встречи, Элен все старательнее делала вид, что ее ничего не беспокоит. Она села за письменный стол и попыталась работать с бумагами, но ее сердце колотилось слишком сильно, чтобы она могла сосредоточиться.

«Она не придет!» – упорно думала Элен.

Но на самом деле и сама в это не верила. Во время их последней сессии Элен дала Саскии почитать одну из своих книг о том, как гипноз помогает справиться с болью. Они еще поговорили о том, как их обеих возмущают люди, не возвращающие книги. «Не беспокойтесь, – сказала тогда Саския. – Вы получите ее обратно».

Минуты бежали и бежали, а дверной звонок упорно молчал. Была ли Элен разочарована? Или испытывала облегчение? Она чувствовала, что могла бы убедить себя в том, что обе эмоции были бы правомерны.

В двадцать минут двенадцатого зазвонил телефон, и Элен стремительно схватила трубку.

– Кабинет гипнотерапии Элен О’Фаррел, чем могу быть полезна?

Ее голос дрожал лишь едва заметно.

Молчание. Элен показалось, что она различает приглушенные звуки движения на оживленной улице.

– Алло? – произнесла она.

Тишина. Элен прижала трубку поплотнее к уху. Да, она действительно слышала шум уличного движения. Сигналы машин.

– Саския? – тихо спросила она.

Трубку повесили.

Моя машина сломалась на полпути к дому Элен. Прямо на средней полосе скоростного шоссе. Вокруг меня сердито сигналили водители, снова и снова, как будто их гудки могли заставить мой автомобиль тронуться с места.

Я вышла из машины и закричала этим нервным:

– НУ И ЧЕГО ВЫ ОТ МЕНЯ ХОТИТЕ, ЧТО Я МОГУ СДЕЛАТЬ? ИЛИ ВЫ ДУМАЕТЕ, Я ТУТ НАРОЧНО ОСТАНОВИЛАСЬ?!

Они, конечно, не могли меня расслышать сквозь шум движения. Видели только, как беззвучно раскрывается мой рот, как я размахиваю руками. И скорее всего, бормотали себе под нос: «Какая-то чокнутая».

И в самом деле.

Пока ждала приезда эвакуатора, я решила позвонить Элен и сообщить, что застряла по дороге. Это казалось обычным проявлением вежливости. Я бы так поступила в случае любой другой встречи. Я бы так поступила, если бы все еще оставалась Деборой.

Я с удовольствием ожидала увидеть, как она изумится, когда я явлюсь на встречу, словно ничего не случилось. Мне было интересно, как она с этим справится. Я гадала, впустит ли она вообще меня в дом. Или захлопнет дверь прямо перед моим носом? Кстати, я вовсе не считала, что хлопать дверью не свойственно природе милой, духовно богатой женщины. Я даже подозревала, что и Патрик может оказаться там, ожидая меня, готовый позвонить в полицию, обратиться наконец в суд и получить запретительный ордер, которым он мне так часто грозил. Он может быть там, на страже своей драгоценной, очаровательной беременной невесты.

Но если Патрика там не окажется и если она впустит меня в дом, тогда я начну восхищаться ее кольцом и спрашивать, когда должен родиться ее ребенок и планируют ли они с Патриком устроить пышную свадьбу. Я предполагала спросить, не будет ли она возражать, если я тоже приду в белом, или это покажется оскорбительным, или же меня вообще не будет в списке гостей? Ха-ха-ха. А еще собиралась ее спросить, любит ли Патрик по-прежнему секс под душем и особые игры утром в воскресенье. Хотела понаблюдать за тем, как ее безмятежное выражение разлетится вдребезги, как разбитое стекло.

Или же я вовсе не стану упоминать о Патрике. Возможно, мне лучше продолжать играть роль Деборы и вернуть Элен книгу, которую она дала мне прочитать, и наслаждаться, наблюдая за тем, как она пытается сделать вид, что совершенно не ошарашена.

На этой неделе я очень много смотрела телевизор. Прежде всего программы для молодых американок. Их язык просто потрясает!

Но вообще я собиралась действовать по обстоятельствам, играть, так сказать, на слух. То есть я так предполагала, но как только я услышала голос Элен в телефонной трубке, я как будто онемела и оглохла.

Мои голосовые связки были парализованы. Я оказалась в буквальном, физическом смысле не в состоянии сказать: «О, Элен, привет, это я, Саския. Я не смогу прийти сегодня на встречу – моя машина сломалась».

Действовать как обычный нормальный человек оказалось невозможно, потому что она уже была в курсе, что я сумасшедшая, хотя, возможно, у меня есть выбор. Что я сама могу выбрать, быть мне сумасшедшей или нормальной. А если у меня есть выбор, то это предполагает, что на самом деле я совсем не сумасшедшая. Я должна просто прекратить все это и жить своей жизнью.

Но какой жизнью? Патрик и Элен как раз и есть моя жизнь. Без них остаются лишь работа, и магазины, и машина, которая нуждается в новой автоматической передаче, и прочее в этом роде. И все.

Дверной звонок зазвенел только в конце дня, когда водопроводчик уже ушел, а Элен изучала затейливый контрольный щиток новой системы горячего водоснабжения.

Патрик выбрал систему, где можно заранее устанавливать температуру воды, которая будет течь из крана. Он сказал, что это идеально подойдет для времени купания новорожденного. А Элен и не знала, что такие системы вообще существуют. И еще – «время купания»! Элен изумило и восхитило столь небрежное упоминание о чем-то столь обычном и в то же время необыкновенном.

Патрик вообще составил длинный список того, что нужно сделать в доме в процессе приготовления к появлению малыша: все электрические розетки необходимо снабдить специальной защитой, винтовая лестница представляла собой смертельную ловушку для того, кто едва начинает ходить, и так далее и тому подобное.

– Но тогда, я думаю, нам придется войти в немалые расходы.

Уровень стресса Элен весьма поднялся при взгляде на этот список.

– Об этом я сам позабочусь. – Патрик выпятил грудь и выдвинул вперед подбородок, как какой-нибудь киношный супергерой. – Не забивай этим свою хорошенькую головку.

Она приложила ладонь ко лбу и сделала вид, что падает без сознания в его объятия. Вообще-то, и в самом деле едва не свалилась.

Элен посмотрела на часы, на свое расписание. Она не ожидала уже сегодня каких-то клиентов. «Саския, – подумала она, направляясь к двери. – А водопроводчика уже нет, и защитить меня некому».

На всякий случай, просто на всякий случай Элен прихватила один из тяжелых бабушкиных стеклянных подсвечников со стола в прихожей, усмехнувшись своему серьезному отражению в зеркале в коридоре. Это уж слишком. Но все равно она не оставила подсвечник.

Элен открыла дверь.

Это оказалась не Саския, а худенькая, невысокая, нервная девушка, курившая сигарету и виновато улыбавшаяся Элен.

Лицо очень знакомое, но в первое мгновение Элен его не узнала, потому что была уверена, что пришла Саския и ей было не выбросить так сразу из головы этот образ.

Девушка уронила сигарету и раздавила ногой. Потом подняла окурок и сжала в кулаке.

– Поверить не могу, что я выкурила ее, пока ждала тебя, – сказала она. – Я просто идиотка. Ну, как бы то ни было, ты видишь, я продолжаю курить.

Элен посмотрела на окурок и растерянно произнесла:

– Рози…

– Ну да, – кивнула Рози. – Прости, пожалуйста. Конечно, у нас не назначена встреча. Просто сегодня утром я вернулась после свадебного путешествия и зашла на всякий случай, ну, а вдруг у тебя есть немножко свободного времени.

– Я видела твои свадебные фотографии в газетах на прошлой неделе. – Элен постаралась, чтобы в ее голосе не послышалось негодования.

– Ох, фотографии просто ужасные, – сказала Рози. – Я выглядела такой уродливой, и потом… ты обратила внимание, какого цвета были платья на подружках невесты?

– Фотографии были черно-белыми.

– Ох, ну да, конечно… Ну, они были чудовищны. Да ладно, неважно… Ты можешь… можешь меня впустить?

– Ой, разумеется, могу, – тепло произнесла Элен, чувствуя себя виноватой за собственную вспышку негодования. – Рада увидеть тебя снова.

Она отступила, освобождая Рози дорогу, и рассеянно вернула подсвечник на стол.

– Ты, наверное, понять не можешь, почему я все-таки за него вышла, – заговорила Рози, усевшись в удобное зеленое кресло.

– Вот, возьми, – сказала Элен, протягивая Рози влажную салфетку, чтобы девушка могла наконец избавиться от окурка, все еще зажатого в ее руке.

– Причина настолько глупая, что ты и представить не сможешь, – пробормотала Рози. – Ты придешь в ужас.

– Уверена, это не так.

Хотя вполне могло и именно так оказаться.

– Когда я в последний раз от тебя ушла, то была готова отменить свадьбу. И понимала, что история выйдет шумная. Ведь уже разослали все приглашения. Ну, знаешь, в списке гостей была даже премьер-министр! Она, правда, вроде бы отбывала в это время в Японию, и тем не менее… Моя мама похудела на двадцать килограммов и купила самое дорогое платье в своей жизни, а папа целыми днями сочинял ту кошмарную речь, а подруги так ужасно завидовали. Это, разумеется, не повод выходить за кого-то замуж, но, видишь ли, все вокруг вели себя так, будто я выходила замуж за человека другого круга. Ну, это верно, конечно, так оно и было, но все равно я не из-за этого так сделала. Просто кое-что случилось после того, как я отсюда ушла.

– Что именно?

– Я собралась немножко прогуляться по пляжу. – Рози постукивала по нижней губе двумя чуть раздвинутыми пальцами: это был жест курильщицы, страстно желавшей схватиться за сигарету. – Просто чтобы немного разобраться в собственных мыслях, подумать о том, как мне объяснить все Яну, и вдруг увидела пару, сидевшую на пляже, они целовались, и еще как целовались. Ну, знаешь, как люди целуются, когда они только-только влюбились друг в друга?

– Знаю, – мягко улыбнулась Элен и вспомнила, как они с Патриком целовались возле музея.

– И я подумала, что это так мило. А потом подошла к ним поближе и поняла, что это Джо! Мой бывший парень! Мы расстались около года назад. И мне казалось, я уже все забыла. Думала, мне наплевать, но когда я увидела, как он целует ту девушку, словно ничего слаще в жизни не испытывал… это меня чуть не убило!

– Ох, – выдохнула Элен.

– И я тут же подумала, что не могу этого сделать, не могу отменить свадьбу. Мы собирались отправиться в медовый месяц на тот ужасно дорогой курорт в Малайзии, куда мы с моим бывшим парнем всегда мечтали поехать, но просто не могли такого себе позволить, и мне захотелось, чтобы он об этом узнал. Я хотела, чтобы он представил меня там – с другим мужчиной! Мне хотелось стереть с его лица это блаженное выражение. Он всегда был уж слишком одержим деньгами и завидовал богатым, которые живут лучше, чем он, и я знала, что найдутся общие знакомые – они обязательно расскажут ему о свадьбе. Ну, не знаю, я как будто повредилась в уме. И просто поплыла по течению и даже решила, что люблю Яна, ну конечно, люблю, разве может быть иначе? Я сама себя убедила в том, что на нашем сеансе просто запуталась. И вроде как даже тебя стала обвинять, если честно. В общем, я вышла замуж, и все было прекрасно, но… Знаешь что?

– Что? – послушно повторила Элен.

– Две вещи. Курорт в Малайзии оказался совсем не таким замечательным. На самом деле он был просто ужасен, и нам даже пришлось прервать отдых из-за того, что там что-то происходило. То ли какие-то бунты, то ли государственный переворот. А потом… Я кое-что узнала сегодня утром. Мой бывший встречался с той девушкой всего несколько недель! И он уже снова один! Но мне на это наплевать, да! Я на самом деле никогда и не хотела его вернуть, мне просто невыносимо было думать, что он может быть таким счастливым с кем-то еще, и знать при этом, что у меня-то никого нет! Разве это не самая нелепая история, какую тебе приходилось слышать?

– Конечно нет. У всех нас на самом деле бывают весьма странные и очень личные причины для тех или иных поступков.

Последовала довольно продолжительная пауза.

Рози поерзала на месте и вдруг сказала:

– Ты обручена!

Она показала на кольцо Элен, и та вдруг осознала, что сама привлекла к нему внимание Рози, то и дело поворачивая кольцо на пальце. Это очень быстро стало у нее привычкой.

– Поздравляю! Могу поспорить, уж ты-то своего парня любишь. Могу поспорить, ты его любишь по-настоящему.

– Ну… – Элен глуповато улыбнулась.

Ей не хотелось выглядеть самодовольной.

– Ну, как бы то ни было, – продолжила Рози, – Ян хочет попробовать прямо сейчас обзавестись ребенком.

– Значит, ты готова все-таки бросить курить, раз и навсегда? – предположила Элен.

– Нет, – качнула головой Рози. – Я хочу, чтобы ты меня загипнотизировала и заставила влюбиться в него. Ведь любовь – это просто некое состояние сознания, верно? Мне не хочется иметь ребенка от человека, которого я не люблю. Ты ведь можешь это сделать? Заставить меня полюбить его? Чтобы мне не пришлось совершить величайшую ошибку в моей жизни?