Глава 18
Жрец, достойный своего бога
Джастин знал, что выглядит отлично. Он видел себя в зеркале и в глазах Мэй. Чувствовал ли он себя так же хорошо? Вот это совсем другой вопрос. Он мог бы без проблем поспать еще шесть часов, а когда пройдет пик действия таблеток – еще двенадцать. Главное – продержаться во время встречи. Получится – значит, оно того стоило.
«Ты мог бы предупредить меня о побочных эффектах! – сварливо заметил он Магнусу. Храмовый автомобиль вез его через город. – Или о том, что можно тела лишиться!»
«Я просто очень давно не делал этого для жреца, – объяснил ворон. – Я знал, что будут последствия, но не думал, что такие. Но ты ничего, бодрый. В следующий раз мы тебя лучше подготовим».
Джастину очень не понравилось это допущение: «А кто сказал, что будет следующий раз?»
«А разве не будет? – подивился Магнус. – Разве ты не хочешь снова испытать единение с Одином? И я тебе для этого не нужен. Если ты примешь свое призвание, сможешь испытывать это состояние хоть каждый день. Так просто».
Джастин не был слишком уверен, что хочет испытывать единение и прочие состояния. Конечно, это было замечательно и здорово, но он как наркоман со стажем знал: удовольствие может обойтись слишком дорого. Потерять контроль проще простого. С наркотиками он уже не раз попадал в такую ситуацию и не был уверен, что с богом будет как-то иначе. А еще Мэй предупреждал о грядущих опасностях: не связывайся со сверхъестественным, хуже будет… И кто он после этого? Лицемер, вот кто.
Перед его глазами встала Мэй…
На одно мгновение Джастин позабыл о всех человеческих и божественных заботах и трудах и наслаждался воспоминанием об их последнем поцелуе. И что с ней такое, кстати? Неужели она за него переживала? Или она выразила признательность за готовность помочь с племянницей – кстати, он ведь до сих пор не придумал, как быть. От прикосновения ее губ в крови вспыхивал огонь, а руки стремились обнять ее. Но в прощальном поцелуе Мэй явно чувствовалось нечто большее, чем простое физическое влечение! Но эту загадку ему еще только предстояло разгадать.
– Не хватало мне очередной проблемы в жизни, – пробормотал он.
– Простите? – переспросил водитель.
– Ничего, я сам с собой разговаривал! – откликнулся Джастин.
Хансен ждал его на ступенях храма, и даже Джастин восхитился непроницаемым лицом молодого священника. Хансен и виду не подал, что их связывают какие-либо отношения помимо чисто деловых. Аркадиец держался немного надменно, и сразу было понятно: у него дел по горло, а сейчас еще и джемман притащился! Он отвел Джастина в апартаменты Великого Ученика, вежливо откланялся и удалился.
Его Святейшество опять облачился в сверкающие драгоценными каменьями тяжелые ризы. Похоже, он надевал их, общаясь с подчиненными и дипломатами, но юные девицы, которых к нему приводили против их воли, подобной чести не удостаивались. На столике красовался графин с охлажденным белым вином. Джастин не до конца оправился от своего недомогания и криво усмехнулся. Увы, ничего не поделаешь, надо делать хорошую мину при плохой игре! Он поклялся, что полностью выздоровеет к вечеру и не хотел разочаровывать Хансена.
– Полагаю, вы чувствуете себя лучше? – поинтересовался Великий Ученик. – Я весьма расстроился, когда услышал о вашем недуге. Я много молился о вас.
– Благодарю.
Джастин удобно устроился на кушетке и принял из рук хозяина бокал вина.
– Полагаю, это банальное следствие переедания. Нас здесь так вкусно и обильно кормят! Дома меня особыми разносолами не потчуют, но я в принципе не чревоугодник, то завтрак пропущу, то ужин…
– Ах, как опрометчиво! Мы никогда не поступаем подобным образом. Между прочим, ужин подадут через час. Полагаю, что главная проблема заключается в том, что вы, джемманы, не женитесь! Уверен, вы бы ни за что не пропустили прием пищи, если бы о вас заботилась жена, – произнес Великий Ученик.
– У меня есть сестра, она заботится обо мне на свой манер, – вздохнул Джастин. – Ох, как же она меня песочит, когда она чем-то недовольна!
Его Святейшество удивленно приподнял брови: похоже, аркадийские женщины не песочили аркадийских мужчин никогда и ни при каких обстоятельствах.
– Хорошо, что ваше состояние улучшилось и вы можете шутить. Я опасался, что нам больше не представится возможность обсудить мое предложение по поводу миссионеров.
Джастин вежливо пригубил вино и поставил бокал.
– Должен сказать, что вам повезло. Я побеседовал с остальными, и они поддержали инициативу, правда, в несколько видоизмененном виде.
– Вот как? – осведомился Великий Ученик.
Впрочем, в голосе его не слышалось изумления. Джастин сообразил, что его собеседник готов к разговору о любых возможных ограничениях. Поэтому он собрался с силами: его реплика должна поразить священника в самое сердце.
– Видите ли, – начал Джастин, – я не знаю, хорошо ли вы знакомы с нашими средствами массовой информации, но мне нужно вас кое о чем предупредить. В РОСА все решает имидж. Особенно это касается таких персон, как Лусиан. В смысле сенатор Дарлинг. Он баллотируется на должность консула, и нынешняя поездка в Аркадию должна пойти на пользу его имиджу: он собирается предстать перед нашим народом в роли политика, который желает мира между нашими странами и активно этому способствует. Конечно, переговоры о взаимовыгодной торговле или обещанный ответный визит никому не помешают. Но они не дадут мгновенного эффекта, на который рассчитывает Лусиан. Ему необходима сенсация, бомба. И он надеется вернуться на этой неделе с новостью, которая потрясет наших граждан. Он намерен приехать в РОСА в сопровождении аркадийской делегации.
Лгать получалось вполне естественно. Интересно, получится ли убедить Лусиана, если все выгорит?
– На этой неделе? – переспросил Великий Ученик.
Джастин кивнул и продолжил:
– Лусиан беспокоится, что, если он не привезет на родину ничего, кроме предвыборных обещаний о сотрудничестве с Аркадией, это не принесет в будущем никакого результата. Но если мы вернемся обратно вместе с вашей делегацией и аркадийцы расскажут джемманам о своей стране – точно так же, как мы рассказывали о РОСА, – тогда Лусиан будет иметь грандиозный успех! Это решит судьбу голосования! Вот его самое горячее желание, хотя я говорил ему, что вряд ли у вас получится собрать ученых, достойных читать лекции о вашей культуре, в столь короткий срок.
Джастин не импровизировал: его осенило как раз после беседы с Хансеном. Если они хотели накрыть местных хакеров с поличным, то время было на вес золота. Джастин не хотел оставлять дьякону ни дня на раздумье – слишком многое зависело от ответного аркадийского визита. А вдруг Хансен заупрямится? А если его поймают? Насколько Джастин понял, хакеры, прошедшие обучение у джемманского перебежчика, уже подготовлены и отобраны. Слово оставалось за Великим Учеником: отпустит ли он их на задание ранее, чем планировалось, чтобы помочь Лусиану выиграть выборы?
– Что ж, я согласен, – вымолвил наконец Великий Ученик. – Конечно, подобный расклад нарушит планы некоторых людей, которых я думал отправить к вам, но уверен, что они подстроятся под нас – все ради того, чтобы поспособствовать установлению дипломатических отношений. Если честно, я ожидал, что вокруг моего предложения развернется целая баталия, причем долгая. Вы без особого энтузиазма говорили о возможности миссионерства в вашей стране.
– Ах да! – Джастин смущенно потупился: – Увы, здесь имеется одна маленькая сложность. Некоторые члены нашей делегации очень неоднозначно отнеслись к идее открытой проповеди вашей религии даже в форме университетской лекции. К сожалению, есть и такие, кто не забыл о трагических… инцидентах на границе. Они опасаются, что делегация, состоящая сплошь из мужчин, вызовет подозрения, хотя я, разумеется, объяснил им, что в Аркадии так принято. Делами занимаются мужчины. А Лусиан подумал и предложил следующее: пусть аркадийцы приедут вместе с семьями! Возьмут, к примеру, своих жен! Естественно, дамы не будут принимать участия в переговорах. Они будут держаться в стороне, как наши женщины. Мы организуем для них экскурсии в надлежащей компании… Кстати, Лусиан считает, что когда наши граждане увидят аркадийцев в неформальной обстановке, это смягчит прежнее жесткое отношение и публика теплее отнесется к нему самому.
И Джастин с довольным видом засмеялся, словно рассказал Великому Ученику остроумный анекдот. «Бедный Лусиан, – подумалось ему. – Я столько за него наговорил, а ему придется отдуваться!»
«Ситуация двоякая, – заметил Гораций. – Но если не учитывать то, что они едут с враждебными намерениями, то все благоприятно скажется на имидже Лусиана. Да и его рейтинг явно подрастет…»
Великий Ученик сосредоточенно морщил лоб в раздумьях. Он явно не собирался отказывать Джастину и решал возникшую проблему.
– Это действительно будет чем-то из ряда вон выходящим, но мы ограничены во времени, что создает дополнительные сложности. Нам будет очень непросто собрать группу за оставшиеся дни. А вы уверены… точнее, сенатор Дарлинг уверен, что ваше правительство разрешит аркадийцам въезд? Он сильно рискует, а ведь его еще не выбрали консулом.
Хороший вопрос. Джастин надеялся, что сенатор располагает полезными связями с нужными людьми и аркадийцам позволят пересечь границу. Но нужно еще убедить самого Лусиана пуститься в дикую авантюру! Да, ставки повышались с каждым ходом.
– Он справится, – заявил Джастин. – Но если задача сбора делегации – неподъемная для вас, я передам ему, что…
– Нет-нет! – Великий Ученик поднялся на ноги. – Все в воле Нехитимара, и, возможно, желаемому суждено свершиться именно таким образом. Мы соберем группу лекторов, они возьмут с собой если не жен, то наложниц. Мы подготовимся к назначенному времени, но я должен заняться сборами немедленно.
Он бросил взгляд на богато украшенные часы на стене.
– Я настолько разволновался от вашего предложения, что совершенно позабыл об ужине. Как невежливо с моей стороны! Приглашаю вас разделить со мной трапезу и немного отвлечься.
– Нет! – воскликнул Джастин, которому совершенно не хотелось сидеть за столом и вести светскую беседу с Его Святейшеством. – Время и вправду поджимает, а мне неплохо было бы поголодать в лечебных целях.
И они принялись обсуждать логистику – сколько людей поедет в РОСА и как в дальнейшем члены делегации рассредоточатся по городам Республики. Джастин сделал еще пару серьезных заявлений от имени Лусиана, уповая, что сумеет вернуться в усадьбу: ведь сенатора надо тоже поставить в известность обо всех его грандиозных «планах». К тому же действие таблеток заканчивалось, и Джастину безумно хотелось уйти со сцены и залечь в кровать. С Лусианом и в пижаме можно побеседовать…
Великий Ученик вызвал Хансена, чтобы тот проводил Джастина, и восхищенно заявил:
– Как только посадишь доктора Марча в машину, возвращайся. Я поделюсь с тобой невероятно важной информацией! У меня замечательные новости!
– Прошу прощения, Ваше Святейшество! – забормотал Хансен, отвешивая низкий поклон. – Водитель неожиданно почувствовал себя плохо, и я не успел найти замену. Я отвезу доктора Марча сам. Но если я вам нужен…
Великий Ученик нахмурился, хотя Хансен был совершенно ни в чем не виноват.
– Тогда поезжай. Если ему понадобится купить что-нибудь поесть, выполни его заказ. А я пока переговорю с Коулицем.
– Коулицем? – вежливо переспросил Хансен.
– Да. Похоже, новости и впрямь прекрасные. Делегация, которую я столь тщательно готовил, на днях тронется в путь, причем гораздо скорее, чем мы предполагали. Пусть Коулиц зайдет ко мне. Позже он даст окончательные инструкции своим подопечным, а ты разберись со своей группой. Обязательно подумай над возможными кандидатурами сегодня вечером. Юный Хансен – один из тех, кто поедет на вашу родину, – пояснил Великий Ученик Джастину и обратился к Хансену: – Имей в виду, что условия изменились: члены делегации возьмут с собой жен.
– Но у некоторых из нас нет жен, Ваше Святейшество, – напомнил ему Хансен.
– Тогда возьмете наложниц. Уверен, Элайне понравится путешествие. А теперь ты свободен.
Великий Ученик так сильно был занят собственными мыслями, что не заметил, как преобразилось лицо Хансена при упоминании Элайны.
– Отвези доктора Марча и возвращайся. У нас множество забот!
По дороге к машине Хансен не проронил ни слова, и только сев на водительское сиденье, он с облегчением воскликнул:
– Тебе все удалось!
– Это сделал мой бог, – сурово сказал Джастин, играя роль жреца могущественного божества.
Хансен активно закивал, заводя мотор.
– О да! Однако мой разум сопротивлялся, приводя доводы логики, в своем сердце я знал – так и будет. Твой бог могуществен. Именно поэтому я немного опередил события и оповестил остальных!
Джастин уже расслабился, представляя себя в мягкой постели, но последняя реплика Хансена заставила его встрепенуться.
– Остальных? – повторил он.
– Ты велел мне найти людей, которые недовольны своим положением здесь, и отобрать их. Я так и поступил. Это мои давние друзья, а сейчас с ними познакомишься и ты. То, что водитель заболел, – увы, не совпадение, но то, что тебе нужно поужинать, – как раз счастливый случай, ибо объяснит наше долгое отсутствие.
– Эй! Куда мы едем? – спохватился Джастин и пожалел, что рядом с ним нет Мэй.
В храме ему ничего не угрожало, но когда Хансен вез его неведомо куда, Джастин чувствовал себя очень уязвимым.
– Домой к моему товарищу, – пояснил ему Хансен. – Он – действительно великий человек. Священник, но уже не служит в храме. И он хочет тебя увидеть. Он живет неподалеку, и мы почти не отклонимся от маршрута!
Джастин даже такому минимальному отклонению был не рад. Но что поделать – он переманил Хансена на свою сторону, теперь пожинал плоды этого решения. Оставалось надеяться, что любовь к наложнице удержит дьякона от предательства.
– А кто такой Коулиц, о котором упоминал Великий Ученик? – осведомился он и прикусил язык: ведь он, Джастин, – жрец всемогущего бога, ему положено быть в курсе подобных вещей! Но Хансен был слишком возбужден, чтобы заметить оплошность служителя.
– Тот самый перебежчик. Три его ученика поедут с нами под видом лекторов.
– Значит, угрозу представляют эти четверо. А другие – твои люди?
– Да! И они обрадуются, что можно вывезти женщин! – с жаром сказал Хансен. – Спасибо тебе и твоему богу – я бы хотел побольше узнать о нем!
И вдруг Джастин сообразил, что, если действовать по его плану, придется пустить в РОСА целую толпу аркадийских политических беженцев! Улетая из Панамы, он попытался получить визы для всех членов семьи Тессы, но ему отказали. Но вероятно, аркадийцев, которые попросят убежища, оценят выше, чем родных Тессы. Иначе Хансен и эти несчастные по вине Джастина попадут в серьезную передрягу!
«Жалеешь, что ввязался в авантюру?» – поинтересовался Гораций.
«Нет, – отрезал Джастин. – Если мы сумеем предотвратить вторжение, это будет стоить разрешения на въезд для дюжины аркадийцев».
Однако Джастину уже мерещилось, что его затаскивают в сарай посреди дикого леса, где его встречает ватага хакеров. Тем не менее спустя несколько минут Хансен свернул с шоссе, и машина покатила по вполне престижному пригороду. Местность выглядела отнюдь не сельской – не сравнить с землями Карла. Джастин увидел ряды аккуратных домиков и с облегчением вздохнул: ну, наконец-то хоть что-то нормальное и цивилизованное попалось ему на глаза!
Хансен притормозил у аккуратного особнячка. Джастин выбрался из салона и поднялся на крыльцо «конспиративного лагеря». Хансен постучал, дверь открылась, и Джастин остолбенел. В гостиную набилось человек пятьдесят, и Джастин был к этому совершенно не готов, потому что на подъездной дорожке стояли лишь три автомобиля. Судя по одежде, кто-то из собравшихся жил в достатке, а кто-то – как большинство аркадийцев, то есть скудно и бедно. Но времени задуматься над тем, как им всем удалось втиснуться в гостиную, у Джастина не было: присутствующие разом умолкли, когда они с Хансеном появились на пороге. А Джастина сильно удивило, что собрание примерно на треть состояло из женщин. Они были одеты неприметно-скромно и держались чуть в стороне, но общались с мужчинами не так, как обычные аркадийки, а более раскованно. Вот так сюрприз! А ведь они здесь не потому, что бедствуют в нищете, внезапно понял Джастин. Они собрались, поскольку в Аркадии их многое не устраивает. Вперед медленно, опираясь на трость, вышел пожилой человек со снежно-белой бородой. Он тепло улыбнулся им обоим и обнял Хансена.
– Тимоти, счастлив тебя видеть. Замечательно, что ты сумел привезти нашего дорогого гостя, – произнес старик и протянул Джастину руку. – Я – Гедеон Векслер. Добро пожаловать в мое скромное жилище. Если я могу быть чем-то полезен – я к вашим услугам.
– Он еще не ел, – сказал Хансен.
Джастин отчаянно замотал головой:
– Нет, прошу вас, не беспокойтесь. Хансен, что тут творится? Я просил тебя отобрать для поездки людей, которые думают так же, как ты! Но… они все не смогут поехать в РОСА!
– Конечно, – согласился Хансен. – Ты абсолютно прав. В составе делегации будут только некоторые из них. Другие останутся в Аркадии, но они просто хотели встретиться с тобой и послушать тебя.
Джастин пытливо всмотрелся в тех, кто стоял прямо перед ним.
– А что их интересует?
– Они жаждут узнать о твоем боге, – ответил Гедеон. – Наша жизнь стала очень скудна. Власть и богатство Нехитимара захватили люди из храма и из правительства, они присвоили себе божественное достояние. И мы полагали, что, когда случится революция – а она неминуема, – мы лучше обойдемся вовсе без бога. Или радикально реформируем церковь. Но когда мы молились и просили направить нас на истинный путь, мы не получили ответа. Возможно, именно твой бог ответит на наши молитвы. Поведай нам о нем, и мы будем тайно поклоняться ему!
Джастин ошалел.
– Не так быстро! И дня не прошло, как я открылся Хансену, а вы готовы отринуть старое божество и обратиться к новому?
– Мы давно ждем знака, – спокойно произнес Гедеон. – И наш час настал. Мы узрели знамение, посланное нам. Мы отвернемся от него и не будем мешкать. Тимоти рассказал нам о твоем чудесном исцелении и мудрости, которую дал тебе бог.
– А еще он добился того, чтобы Элайна поехала со мной в Утерянные Земли! – воскликнул Хансен. – А те, кто со мной, тоже смогут взять свои семьи!
Толпа ахнула, по ней побежали восторженные шепотки. Джастину захотелось ущипнуть себя за руку – не спит ли он?
– Один момент. Сперва надо договориться вот о чем: хватит называть нас Утерянными Землями. Моя страна зовется РОСА, или Республика. Называйте ее или так или эдак, но только не произносите, пожалуйста, этих слов – «Утерянные Земли». Я вас умоляю!
Присутствующие тотчас согласились, как будто Джастин сообщил им некую эзотерическую тайну. Его трясло, но он не показывал виду.
«Вы во что меня впутали?» – сурово спросил он воронов.
«Ты сам все придумал, мы здесь ни при чем!» – беззаботно заметил Гораций.
– Мы слушаем тебя, – произнес Гедеон. – Просвети нас! Поведай нам, как мы можем поклоняться твоему богу? А как ты с ним общаешься? Как ты ему служишь?
– Я…
Как же повезло оказаться в столь идиотском положении! И о чем им вообще рассказывать! Разумный человек без обиняков заявил бы: ребята, что вы, я – простой смертный, какое общение с богом! Но после того как он заболтал Хансена, об этом не могло быть и речи. Хансен и его союзники должны быть рядом: иначе он не предотвратит будущее вторжение. Джастин сглотнул.
– Я… его жрец, – выдавил он.
Гераки и вороны часто называли его так, но Джастин впервые представился подобным образом – и поразился, насколько весомо это прозвучало в тишине. Гедеон чуть на колени не рухнул как подкошенный, но вовремя устоял. Старик взял Джастина под руку и отвел к стоявшему в центре комнаты креслу.
– Прошу. Пожалуйста, продолжайте. Мы – ваши благодарные слушатели.
– Но у нас в запасе всего пара-тройка часов, – предупредил Джастин. – Иначе меня хватятся!
– Тогда не вдавайтесь в детали.
Аркадийцы быстро расселись – кто на пол, кто на стулья, и все глаза устремились на него. А Джастин молчал и надеялся, что не выглядит растерянным.
«А теперь как быть? Я же не знаю, как поклоняться Одину!»
Как ни странно, это было правдой. Он знал легенды и мифы, связанные с Одином, как и положено служителю. Еще он умел пользоваться рунами и заклятиями. А вот ритуалов не знал. Гераки и его паства собирались на тайные богослужения, но Джастин никогда на них не присутствовал.
«Ты – жрец Одина, – сказал Магнус. – Твой долг – вести за собой людей, и эти люди должны любить и почитать нашего бога. Что бы ты ни делал ради этого – все на благо. Нет правил, которых нужно придерживаться, – как ты решишь, так и будет».
Сознание легко туманилось от усталости, хотя в целом он ощущал себя бодрым, как преторианец, – сказывался адреналин. Чтобы подстраховаться, Джастин запустил руку в карман пиджака и выдавил из упаковки еще одну таблетку. Мэй права, завтра он об этом пожалеет, но ему бы еще пару часов продержаться, а там – будь что будет…
– Его имя – Один, – наконец сказал Джастин. – И он – царь над всеми богами.
Собравшиеся ахнули, и кто-то решился спросить:
– А что, есть еще боги? Как Нехитимар?
Кто-то попытался одернуть любопытного, но Джастин жестом успокоил всех:
– Ничего страшного, все в порядке. Задавайте вопросы, спрашивайте, не стесняйтесь. Один – бог мудрости и знания. Он повелевает богами и богинями, которых называют Ванами и Асами. С одними он в родстве. С другими просто в союзе. Некоторые боги общаются с людьми.
– Вы сказали – богинями? – храбро спросила молодая женщина. – Среди богов есть женщины?
Тут Джастин сообразил, что в аркадийском пантеоне супруги Нехитимара богинями не считались. То есть они и людьми не были, но и божественного достоинства им не полагалось.
– Да, – твердо сказал он.
Аркадийские женщины нуждаются в поддержке. И он им ее даст.
– Богини ничем не уступают богам-мужчинам. Одна из них, по имени Фрейя, – очень могущественная. Они с Одином равны по силе. Поговаривают, что она и Фригг – супруга Одина, – два аспекта одного и того же божества, но эту тайну я открою вам позже. А сейчас давайте я расскажу вам о нем.
И так он два с лишним часа читал им лекцию об Одине, в которую он умудрился запихнуть все, что знал об этом скандинавском боге, а также все, что мог сказать о джемманских идеалах, например, о гендерном и социальном равенстве. Импровизация удалась на славу. Еще его поразило, как им понравились рассказы о страданиях Одина, о перенесенных им тяготах: как он пожертвовал глазом, чтобы приобрести мудрость, как он горевал о своем погибшем сыне Бальдре. Каждый раз Джастин поворачивал сюжет так, что Один в конечном счете побеждал врагов, и собравшиеся радовались этому, как дети.
«Нехитимар холоден и далек, – подумал Джастин. – Он ничем не жертвует – равно как его жрецы. Они только и делают, что берут, но ничего не дают взамен. А требуют от людей все больше и больше. То, что бог может быть так близок к простому верующему, для них – откровение. Конечно, близок – понятие условное. Они хотят благоговеть перед ним и, слыша о его слабостях, лишь убеждаются, что он необыкновенно силен, раз сумел все это преодолеть».
Вороны молча согласились и ничего не говорили, когда Джастин принялся описывать, как новая паства может почтить Одина. Он слабо представлял себе, как проводить такой ритуал, и потому составил его из элементов, подсмотренных на других богослужениях, а также припомнив, что скандинавы особенно чтили природу. Аркадийцам очень понравилось, что Один требовал от верующих преданности и верности. Человеку не требовалось платить тяжелый налог или много жертвовать на храм – в отличие от Нехитимара, который всегда желал получить с паствы денег. Джастин также показал им руну Анзус, напрямую связанную с Одином, и понял, что после его отъезда многие начнут тайно носить эту руну на манер амулета. А Гедеон очень чутко уловил то, что Джастин хотел сказать о магических значениях руны.
«А он, кстати, – настоящий жрец, – заметил Магнус. – И вполне способен изучить магию рун. Ты обязан научить его всему необходимому до того, как уедешь».
«Откуда мне знать, что ему необходимо! – рассердился Джастин. – Я тут половину на ходу придумываю!»
«И у тебя получается прекрасно! – заверил его Гораций. – Наш отец весьма доволен тобой».
Во время беседы с воронами Джастин замолчал. Аркадийцы принялись с любопытством переглядываться: мол, что с ним? Джастин это заметил и развел руками с виноватым видом:
– Прошу прощения. Один говорит со мной через своих воронов, Хугина и Мунина, Мысль и Память. Обычно они прислуживают ему, принося знание изо всех уголков земли. Но он благословил меня их присутствием и советом».
«Благословил присутствием? С ума сойти! Мы прямо ушам своим не верим, – хихикнул Гораций. – Мы очень тронуты».
«Так, тихо. Присутствующим людям нужны чудеса и прочие знаки. Как насчет того, чтобы появиться перед восхищенной аудиторией?»
Воронов его предложение застало врасплох – а у Джастина редко такое получалось.
«Ты уверен? – отозвался Магнус. – Ты же знаешь, каково это. И ты не в лучшей форме, кстати».
Да, Джастин знал, каково это. Вороны срослись с ним внутренне, и, когда они покидали его разум, принимая телесную форму, голова раскалывалась от боли. Но с другой стороны, он вряд ли бы потянул сейчас демонстрацию рунной магии. Джастина всегда раздражал в изучаемых религиях перекос в сторону теории. Где чудеса и прочие красоты с фейерверками? А эти люди совершенно точно заслуживали фейерверка.
«Давайте», – приказал Джастин.
Послышался громкий хлопок. Гораций и Магнус возникли в воздухе из ниоткуда. Вокруг ахнули и даже завизжали. Вороны хлопали огромными крыльями, желая приземлиться, и Джастин инстинктивно вытянул вперед руки. Вороны уселись на них, как на насесты. Хотя голова и впрямь раскалывалась, он не сомневался: все сделано правильно, все идет как надо.
Естественно, теперь присутствующие верили ему безраздельно.
Джастин рассказал им все, что мог, насчет ритуалов поклонения Одину, а также назначил Гедеона верховным жрецом на время своего отсутствия.
– Молитесь и делайте, что должно, – велел он старику. – Один, возможно, явится вам во сне и укажет дальнейший путь.
Собрание вздрогнуло, когда по мановению Джастина вороны исчезли. Хансен наконец сказал, что им пора, они проводили его до порога. Тут кто-то подергал Джастина за рукав, и он увидел совсем молоденькую девушку, которая задала ему вопрос в самом начале встречи. Надо же, какие необычные люди здесь собираются – разрешают женщинам задавать вопросы и вообще разговаривать с мужчинами…
– Большое спасибо за то, что согласились нам все это рассказать, – явно стесняясь, сказала она. – Я бы очень хотела побольше узнать о богине Фрейе. Или это разозлит Одина?
Лицо девушки сильно испортил «Каин», но взгляд ее был умным и твердым. Надо же, даже аркадийское варварство и принудительное невежество не сумели погасить в ней этот огонек жажды познания.
– Нет, – ответил он. – Она равна ему во всем, их можно почитать одновременно. Ты можешь молиться и ей.
«Я смотрю, ты никаких методов не гнушаешься», – заметил Гораций, не сердито, а скорее с иронией.
«Этим людям нужно показать женскую ипостась божественного, – заупрямился Джастин. – Нельзя, чтобы Один просто заместил в их головах Нехитимара, тираничного и сурового. Одину нужны верящие в себя, честные почитатели, мужчины и женщины».
И тут же изумился про себя: надо же, дожил! Дожил до того, что стоит и рассуждает, кому и как лучше служить Одину! Осознав это, он на некоторое время застыл неподвижно. Аркадийская девочка наклонила голову к плечу и с любопытством оглядела его.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила она.
Джастин снова расплылся в улыбке телеведущего:
– Да, конечно!
Она осторожно улыбнулась в ответ:
– А вы можете мне немного рассказать о Фрейе? Какая она?
Джастин о Фрейе знал лишь то, что было написано в энциклопедии, никаких заклинаний или магии. Зато эрудиция его не подкачала.
– Она – богиня любви, сексуальности и плодовитости. Но также войны и смерти. Она сражается в битвах подобно воину, но красивее ее женщины нет! Она гордится своей красотой, не скрывает ее и не стыдится.
Глаза девочки широко распахнулись.
– А как она выглядит?
Джастин хотел ответить что-нибудь заумное из серии «красота богини неизъяснима, ибо…», но у него вдруг вырвалось следующее:
– У нее длинные золотые волосы, подобные солнцу в зимний день, и она всегда их распускает. А на голове у нее – корона из цветов.
– Каких? – спросила девочка завороженно.
– Она любит яблоневый цвет.
Джастин с усилием припомнил иллюстрации и описания – не забивать же девчушке голову собственными фантазиями!
– А еще она носит плащ из перьев и янтарное ожерелье, – добавил он и задумался.
«Интересно, а почему у меня в голове Фрейя и Мэй слились в один образ? Это совпадение или игра подсознания? А может, есть более серьезная причина? Неужели я что-то упустил?»
К счастью, юную аркадийку настолько впечатлило сказанное, что она отцепилась от Джастина, Хансен неумолимо потащил его к двери. Джастин сразу же отвлекся на текущие проблемы, хотя вопрос девочки породил страх, который поселился где-то на задворках разума. Между тем к нему потянулись прощаться, и Гедеон в том числе. До машины Джастин еле добрел: непонятно, от физической усталости или от того, что утомился выдумывать религию на ровном месте. А еще голову кружило нарастающее веселое возбуждение: это чувство подхватило Джастина еще во время речи перед аудиторией и с тех пор не ослабевало, наполняя каждую клеточку силой и счастьем.
«Ты ощущаешь присутствие Одина, – торжественно заявил Магнус. – Ты заговорил о нем, и он пришел, услышав твои слова. Делай так чаще, и радость от божественного прикосновения не покинет тебя».
«Спасибо, не надо», – фыркнул Джастин.
Но ворон не отступал:
«Вы уверены, господин… жрец?»
Хансену тоже кружило голову от новых впечатлений, и на обратном пути он беспрерывно вещал: мол, теперь у него и его сообщников началась новая жизнь, они будут поклоняться Одину и никогда не предадут Джастина. А тот о предательстве, кстати, особо не думал, однако сейчас с ужасом осознал, что от провала его отделяет одна крошечная оплошность, которую может случайно допустить любой из аркадийцев, посетивший собрание в доме Гедеона. Проповедь чуждой веры в Аркадии приравнивалась к государственной измене.
«Твои слушатели пребывают в полном восторге, – произнес Гораций. – Впечатлений хватит еще на три дня, так что незачем тебе зря волноваться».
«Точно, – добавил Магнус, – а пока у тебя есть свободное время, стоит попытаться найти жезл».
Джастин, не веря ушам своим, спросил:
«Что?! Я должен вести себя тише воды ниже травы – и не высовываться до самого отъезда! А к артефакту даже подобраться нельзя, о чем вы!»
«Жезл – могучее оружие, завладеешь им – и оно станет твоим», – вкрадчиво проговорил Магнус.
«Моим? Или Одина?» – уточнил Джастин.
«Какая разница? Судя по тому, что говорил Хансен, жезл создает ореол силы и привлекательности вокруг того, кто держит его в руке. Представь себе, как можно развернуться с такой штукой!»
«Я обаятелен и без древнего артефакта», – отшутился Джастин.
Но ворон строго ответил:
«Твоему обаянию не тягаться с чарами жезла. Полагаю, это ключ к власти Великого Ученика над верующими и над членами правительства. Найди и забери его, и ты принесешь Одину великое сокровище, а могущество Нехитимара пошатнется».
Но Джастин уперся:
«А я что, по-вашему, делаю?! Кто прилагает усилия, чтобы не дать Великому Ученику совершить вторжение, а? Мне бы с делами смертных разобраться, а вы мне мозги пудрите высокодуховными материями!»
Вороны возмутились в два голоса, но Джастин не стал обращать внимание на их ворчание – ему не терпелось обсудить все с Мэй. Его встревожило, как легко он вошел в роль жреца, плюс Джастин подозревал, что на него исподволь влияет какое-то божество. Лишь Мэй могла его понять. Поэтому Джастин невольно обрадовался, что члены делегации задержались после ужина – кто поболтать, а кто помыть посуду и убраться. Он незаметно проскользнул в гостевой флигель и незамедлительно направился в их спальню. Ах да, еще и прощальный поцелуй Мэй… он до сих пор чувствовал его вкус на губах.
Мэй сидела на кровати. Странно! Обычно она хищно подстерегала входящих и несла караул возле дверей. Кроме того, она сидела спиной к Джастину и, когда он вошел, вздрогнула.
– Мэй, – произнес он, швырнув на пол пиджак. – Как хорошо, что ты здесь! Я чуть не умер сегодня вечером, я дико измотался!
Внезапно он заметил, что она одета в костюм Огражденной. Что за фокусы! Ведь ей не надо заматываться в кокон в доме и уж тем более – в собственной спальне! Ладно, не важно… Хотя почему она не шевелится? На Мэй это совсем не похоже.
Джастин опустился на колени перед ней:
– Ты в порядке? Что случилось?
Она некоторое время хранила молчание. А потом нервным движением откинула полупрозрачное покрывало с лица. Это была не Мэй, а юная наложница Карла, та самая, которую наказали и побили. Джастин уставился на нее, и вдруг он впомнил, как Мэй рассказывала – мол, девушка умоляла разрешить ей отдаться кому-нибудь из джемманов, так ей хотелось забеременеть…
– Что ты тут делаешь? – сурово спросил он. – Где Мэй?
– Я буду вместо нее, – спокойно ответила Ханна. – По крайней мере до вашего отъезда Мэй – это я.
