Глава 8

Они прошли за кулисы. В воздухе стоял плотный сигаретный дым и неясный гул голосов. Казалось, все говорят одновременно, ни к кому в отдельности не обращаясь. Порой из хаоса разрозненных образов рождалось чудесное видение, полное гармонии. Дориану нравилось чувствовать себя частью этого ночного мира, в котором чувственное удовольствие и отвратительная бедность стояли так близко: служили и причиной, и объектом устремлений. Хелен прекрасно ориентировалась в толпе. Взявшись за руки, они скользили между людьми, как рыбы в мутной воде.

– Лучшее место, чтобы встретить божество! – крикнула Хелен, подмигивая. Выпустив его руку, она устремилась прочь, скрывшись из глаз в море дыма и людских тел.

Вскоре Дориан был втянут в разговор с одним из актеров пьесы. Не считая выбившейся рубашки или спущенной подвязки, актеры еще не успели снять костюмов. Общение с ними немного разочаровывало. Обыкновенная улыбка казалась на их лицах неестественной, потусторонней. Ромео оказался обыкновенным пройдохой, который болтал о якобы давно запланированной поездке в Америку, которой наверняка не дано было когда-либо случиться. На его носу чернела бородавка, дополнявшая унылое впечатление.

Дориан искал утешения в бутылке джина, которая пошла по кругу. Несколько актеров собирались поехать в мужской клуб, и Дориан уже почти согласился ехать с ними, как вдруг кто-то дернул его за рукав. Дориан обернулся и увидел Хелен, которая широко улыбалась ему, а в ее потемневших глазах светился лукавый огонек.

– Вот ты где, – произнес он.

– А ты что – занят? – спросила Хелен.

– Нет, просто скучно. Наверное, я поеду с ними в клуб.

– Возможно, ты захочешь отложить поездку?

Дориан нахмурился. Она больше всего боялась таких ночей, когда ее развеселые друзья устремлялись гурьбой в зловонные мрачные притоны. Вход туда был для нее закрыт. Дориан сочувствовал Хелен, которую судьба причислила к слабому полу, в то время как она не уступала в грубости и изобретательности самому распутному из мужчин. Престижные женские клубы Лондона отвечали изысканному вкусу женщин ее положения и благосостояния: читальные залы, где не было ничего, кроме романов, и спальни, чью девственную чистоту не смел нарушить ни один мужчина. Элегантные магазины распахивали перед ней свои двери в надежде, что она спустит все свое состояние на туалетное мыло и нижние юбки. Хелен могла позволить себе все, что пожелает, но оборки, цветы и захватывающие дух цены, заставлявшие сердца самых умудренных женщин колотиться в груди, оставляли ее в лучшем случае равнодушной, а чаще всего – попросту оскорбленной. Объект ее желания обитал в прокуренных салонах и мужских клубах, на нем не было ни кашемира, ни жемчуга, ни ярлычка модного дома. Это был и не объект вовсе, она желала действия, которое означает свободу и которое женщинам недоступно.

Дориан знал, как она хочет оказаться частью этого веселого мира легкомысленных мужчин. Она была вампиром с противоположным знаком – обреченная жить только днем в туалетных комнатах, гостиных или вечнозеленых оранжереях. Иногда ему было бесконечно жаль ее. Как увлекательно дружить с женщиной, но в обществе этого изо всех сил избегают и подвергают осуждению.

Чтобы хоть немного утешить ее, он протянул ей бутылку джина – как мужчина мужчине. Хелен сделала большой глоток, не спуская с него глаз. Пустую бутылку она так размашисто поставила на столик, что он разломился пополам. Треск потонул во всеобщем шуме, и инцидент вскоре был бы забыт, если бы не Ромео. Когда столик раскололся, ведерко со льдом опрокинулось прямо ему на колени. Он вскочил в припадке смеха, шатаясь от выпитого. Он держался за живот, то ли пытаясь сохранить равновесие, то ли чувствуя рвотный позыв, а скорее всего, и то и другое. Его глаза с трудом сфокусировались на Хелен.

– Хелен Уоттон! – завопил он так, будто только что выиграл билет в преисподнюю.

– Ромео, ах, Ромео… – закатила глаза Хелен.

– Послушай, – нахмурился он и рявкнул: – Это же я! Алан Кэмпбелл!

– Прекрасно, – ответила Хелен равнодушно. Было очевидно, что это имя ни о чем ей не говорит. Это расстроило Ромео Алана Кэмпбелла. Он потряс кулаком, как будто грозил небесам.

– Ах ты, наглая лгунишка! – прокричал он, оборачиваясь к актерам за поддержкой. Они переглянулись с грубоватым смущенным смешком. – Конечно, в твоем деле надо уметь врать, – он снова посмотрел на Хелен.

– Врать? – переспросила она. – Это уже твоя забота. У тебя это хорошо получается.

Ромео Алан Кэмпбелл насмешливо улыбнулся.

– Ты ошибаешься насчет нас, простых людей, Хелен Уоттон. Играть на сцене и лгать – не одно и то же, – возразил он.

– Согласна. Я люблю играть. Это придает жизни ощущение реальности. Но твоя игра – всего-навсего вранье.

Лицо Ромео Алана Кэмпбелла приобрело непонятный красноватый оттенок.

– Вы хотите возразить, мистер Кэмпбелл?

Ромео прикусил губу и обернулся к сидящим актерам:

– Все здесь знают, кто такая Хелен Уоттон.

– Эта старая богатая шлюха? – прокричал один из них, который почему-то был наряжен клоуном. На носу у него был большой красный помпон, а на шее висела связка колокольчиков. Он поприветствовал Дориана рукой.

– Да она тебя живьем трахнет, – отозвался другой, в толстых очках.

– Может быть, ей нужно переодеться? – послышалось довольно неуместное замечание коротенького человека, которого едва было видно из-за плеча Ромео.

– Раздеться – вот что ей нужно, – отозвался Ромео, и раздался громовой хохот.

Хелен стоически выносила насмешки, спокойно затягиваясь сигаретой.

– Да у нее муж – денежный мешок! – вопил клоун. – Наверняка валяется сейчас пузом вверх у мадам Строггл. А мы все знаем, кому мадам Строггл сдает свои комнаты!

– Знаем, знаем, – восторженно запищали они, как совокупляющиеся крысы.

Хелен только улыбалась. Дориан восхищался ее выдержкой, но ему было неприятно видеть, в каких обстоятельствах она должна эту выдержку проявлять. Ему было стыдно за нее.

– Хочешь, уйдем куда-нибудь? – прошептал он ей на ухо.

В ее глазах застыло отсутствующее выражение. Впервые за время их знакомства Дориан беспокоился за нее.

– Поедем, – продолжал он. – Куда угодно.

– А как же клуб? – внезапно сказала она, вцепившись в его руку. – Ты собирался в клуб, не так ли?

– Не желаю иметь ничего общего с этими ослами. Им, кажется, нравится оскорблять тебя, как будто они придумали игру, в которой выигрывает тот, кто сильнее унижен.

Хелен кивнула.

– Сейчас, я только присяду на минуту, всего лишь на минуту, – сказала она, торопливо затягиваясь сигаретой и рискуя обжечь себе пальцы.

– Конечно, конечно, – шептал Дориан. – Нам нужно выйти на улицу и сделать глоток прохладного воздуха, это тебя отрезвит. А потом выпьем по чашке чаю. Тебе незачем здесь дольше оставаться. В их словах нет ни доли правды. А что касается лорда Уоттона – хотя я до сих пор не имел чести с ним познакомиться, – его поведение не может бросить на тебя тени. Хотя я уверен: все, что они говорят о нем, тоже выдумки.

Он хотел поцеловать ее растрепанные светлые волосы, но не следовало давать повода к дальнейшим насмешкам.

– Пора уходить, – сказал он и, прикрывая ее собой, увел из набитой людьми комнаты. Кто-то затеял перебранку, и нужно было выбираться, пока она не переросла в драку.

Они пробирались сквозь толпу, Хелен бормотала себе под нос что-то невнятное.

– Тихо, тихо, – шептал ей Дориан, похлопывая по спине. – Просто пора уходить.

Бедняжка! Несмотря на неприступный вид, внутри она, как и всякая женщина, была хрупкой и ранимой. Он сжал ее плечо и вывел в фойе, откуда они могли попасть на главную улицу и взять экипаж. Они могли бы перевести дух в одной из сонных гостиниц поблизости. Он бы выпил чего-нибудь крепкого, а она взяла бы чашку горячего чая, чтобы успокоить разгулявшиеся нервы.

– Ну уж нет! – выкрикнула она, как будто подслушала его мысли, и стряхнула его руку со своего плеча.

– Что случилось? – спросил Дориан.

Хелен бросилась к нему и, схватив его за ремень брюк, начала дергать, пока не ослабила его. Она многозначительно показала ему на пряжку и расхохоталась, увидев, какое изумление отразилось на его лице. Ее глаза блестели и на этот раз были ониксового цвета. Уж не сошла ли она с ума?! Ему нужно было хорошенько подумать, прежде чем пытаться играть роль утешителя. Женщины во все времена сходили с ума. Для них это так же естественно, как пойти за покупками, только они никогда не оповещают вас, намереваясь это сделать. Не успеешь отвернуться, а они уже безумствуют и будут оставаться безумными столько, сколько сами пожелают.

– Хелен, пожалуйста, прекрати.

Она надула губы, как ребенок, у которого отняли игрушку. Дориану пришлось сделать усилие, чтобы разжать ее руки.

– Пойдем, – сказал он, снова направляясь к выходу.

– А как же Сибила Вейн?! – выкрикнула она, сложив руки на груди. Она была всего лишь слабой женщиной, но сейчас казалось, что ее не сможет сдвинуть с места ни одна армия в мире.

– А что такое? – спросил он и тут же подумал: «Действительно, как же Сибила Вейн? Куда она ушла? Почему он не видел ее за кулисами?»

– Я знаю, где ее найти, – сказала Хелен своим обычным хриплым и уверенным голосом.

– Хелен, эта пьеса будет идти еще месяц, – сказал Дориан. – Мы сможем отыскать ее в любой другой день. Сейчас нужно наконец уйти отсюда, подальше от этих глупцов.

– Нет, – проговорила она, хватая его за руку. – Иди за мной.

Она увлекла его за собой по слабо освещенному коридору, по обе стороны которого тянулись высокие старинные двери, рассохшиеся от сырости, с ржавыми ручками, которые, казалось, никто не поворачивал уже много лет. Из некоторых гримерных струился свет и вырывались в коридор клубы пара. Где-то слышался женский смех. Воздух был напоен влагой.

Хелен остановилась в самом конце коридора перед одной из дверей, на которой висела выцветшая покосившаяся табличка с тусклой надписью мелом – «Сибила Вейн».

Хелен сделала шаг назад, подняв бровь, как будто приглашая Дориана к действию. Он неохотно постучал.

– Да что с тобой такое? – оттолкнула его Хелен. – Это привлечет внимание!

– Что, прости? – переспросил он.

– Господи, – проговорила она, как будто ей приходилось иметь дело с неразумным ребенком. Она с трудом повернула ручку и налегла на дверь всем телом, медленно приоткрыв ее.

В гримерной было довольно грязно. Бледно-голубые обои с шотландским орнаментом висели лохмотьями, обнажая покрытые плесенью стены. В комнате едва могли разместиться несколько человек. Бо́льшую часть пространства занимал столик, на котором были беспорядочно навалены коробки пудры, баночки с кремом, кисточки и пуховки. Зеркало было покрыто пятнами, а наискосок шла большая трещина, так что отражение двоилось и казалось призрачным. Единственным источником света была мерцающая лампа.

– Сибила, – позвала Хелен низким голосом. – Дорогая Сибила, я привела его к тебе.

Хелен прокралась к шкафу, из неплотно прикрытых дверей которого вываливались груды тканей, распахнула его, и внутри зашевелилась скрюченная в неудобной позе фигура.

– Сибила, дорогая, – опять заговорила Хелен. – Я обещала тебе Принца, и вот он здесь.

Хелен знаком показала Дориану, что он может подойти, прижимая палец к губам, чтобы он молчал.

– Она немного смущается, – сказала она, обращаясь к Дориану. – Подойди.

Он по-прежнему неохотно взял протянутую ему руку и присел на корточки перед шкафом, в котором сидела Сибила Вейн.

– Она сейчас выйдет, – прошептала Хелен ему на ухо и подошла к столику, на котором стоял бокал с изумрудного цвета абсентом. Дориан обернулся к ней с вопросительным видом. Она слегка подмигнула ему.

– У Ромео всегда найдется чаша любовного зелья для Джульетты, – проговорила она, наливая из бутылки второй бокал и грея его над лампой.

Дориан тронул девушку за плечо осторожно и мягко, как в детстве, когда кормил с ладони диких голубей.

– Сибила, – произнес он.

Она повернула к нему лицо, изборожденное дорожками слез. Теперь он видел, что она красила волосы хной, и корни выдавали в ней пепельную блондинку.

– Ты Прекрасный Принц? – спросила она прерывающимся голосом.

Дориан понял, что если он скажет «нет», она будет разочарована. Он положил руку на ее прижатые к груди колени и почувствовал, что ее бьет дрожь.

– Да, – сказал он. – Я – Прекрасный Принц. Пойдем со мной.

Он протянул ей руку. Она посмотрела на него, ее губы трепетали. Она покачала головой.

– Не стоит бояться. Ты выйдешь отсюда, и мы поужинаем. Горячий ужин – вот что тебе нужно, правда?

Она кивнула, но как будто хотела показать ему еще что-то. Он посмотрел в направлении ее взгляда и вскрикнул: длинная атласная лента, которой она собирала в высокую прическу Джульетты свои локоны, теперь приковывала ее запястья к металлической перекладине в глубине шкафа. Его возглас привел ее в панику.

– Все в порядке, – он попытался ее успокоить. – Я только… Я сейчас развяжу ленту, хорошо?

Она не возразила, и он шагнул в глубь огромного темного шкафа. Позади него Хелен радостно закричала:

– Трагедия, какая трагедия! Трагедии разыгрываются обычно, когда занавес уже упал.

– Хелен, – одернул ее Дориан, пытаясь справиться с лентой. Тот, кто это сделал, хорошо поработал над узлом.

– Она сказала, что я должна дождаться тебя, – бормотала Сибила. – Она сказала, что ты придешь. Я видела тебя той ночью. В театре. И ты видел меня. Ты тоже видел меня. Я так хотела, чтобы ты пришел ко мне. Но ты исчез. Я подумала, что это было бы слишком большим счастьем, если бы ты появился и заговорил со мной.

Сибила издала странный смешок сквозь слезы. Она была либо пьяна, либо безумна.

– Хелен, что ты наделала? – закричал Дориан, справившись наконец с узлом. Почувствовав, что свободна, Сибила прильнула к своим коленям и сложилась как веер.

– Дориан, прошу тебя, – ответила Хелен. – Если хочешь устроить сцену, тебе место на подмостках, – она наклонилась к нему, протягивая бокал. – Осторожно. Горячо.

Дориан взял стакан и, не зная, что с ним делать, в нерешительности протянул его Сибиле. Она жадно схватила его и осушила одним глотком.

– Хорошая девочка! – воскликнула Хелен.

– Ты что, совсем сошла с ума? – обернулся к ней Дориан.

– Стакан, – властным тоном сказала она.

– Что?

– Дай мне стакан.

Утомленный этим фарсом, Дориан потянулся за стаканом. Сибила с благодарностью вернула его.

– Ох и ненасытны же эти актрисы, – произнесла Хелен, заглядывая в пустой стакан.

– Хелен, – сказал Дориан, чувствуя на себя мечтательный взгляд девушки. – Объясни мне, что происходит. Сейчас же!

– Я достала нам Сибилу Вейн! – провозгласила она, нагревая второй стакан.

– Странный способ, – ответил он.

– Изобретательно, не правда ли? – Хелен довольно прищелкнула языком.

– Ты хоть представляешь, какие последствия для тебя это может повлечь? – спросил он.

– Для меня? – переспросила она. – Неужели только для меня? Кто из нас здесь Прекрасный Принц? Кто только что освободил ее из оков и из-за кого она в эти оковы попала? Ну же, Дориан, не будь глупцом. Сделай то, ради чего пришел сюда.

Она протянула ему горячий стакан. Он ошеломленно переводил взгляд с Хелен на девушку. Сибила улыбнулась ему, как бы подтверждая слова Хелен. В ее глазах больше не было страха, только восторг. Она выскользнула из шкафа, все еще в пестром костюме Джульетты, и распростерлась у него на коленях, как раненая птица.

– Прекрасный Принц, – бормотала она. – Ты будешь любить меня прямо сейчас, правда? – внезапно она встревожилась. – Ты простишь меня за то, что я уже не девственница?

В ее глазах мерцало отражение всех ее порочных секретов. Дориан сделал глоток абсента, и его чувства, в которых он сам толком не мог разобраться, заострились до предела. Сам того не заметив, он осушил стакан, и Хелен снова наполнила его возле столика.

– Ты поможешь мне… раздеться? – невнятно проговорила Сибила.

Дориану с трудом давался смысл ее слов, и наконец он понял, что должен развязать шнуровку ее корсета. Он подчинился как в тумане. Из выреза рубашки посыпалась бумага, которая должна была увеличивать ее маленькую грудь. Сейчас она стояла перед ним, раздетая и беспомощная. Дориан пытался угадать ее возраст, понимая, что ей не могло быть больше шестнадцати. Что за жизнь она вела? Он коснулся ее груди, как будто она могла дать ответ на этот вопрос, и Сибила прогнулась от этого прикосновения, как, наверное, делала всю свою недолгую жизнь.

– Прекрасный Принц, ты сделаешь меня своей принцессой? – Она не смогла изобрести себе титул и поэтому с глупым смешком добавила: – Своей Прекрасной Принцессой?

Раздался ее маниакальный смех, и Дориан увидел, что у нее не хватает зуба во рту. Хелен сделала шаг вперед и искусно развязала на ней юбки, каждая из которых с шелестом падала к ее ногам. Она провела пальцами по ее бедру. Сибила захихикала.

– Щекотно! – крикнула она.

Дориан почувствовал, что задремал на минуту, как будто сбежал из этой душной комнаты. Он слышал звуки арфы и видел Розмари, ее прекрасное тело, которое распростерлось перед ним и трепетало от его прикосновений. Он резко очнулся и увидел, что его руки все еще лежат на худощавой груди юной, но уже повидавшей виды актрисы. Язык Хелен был уже в трусиках Сибилы, которая издавала стоны, не отрывая взгляда от лица Дориана и пытаясь осторожно коснуться его рукой, как будто он был сделан из хрусталя. В ее глазах застыло восхищенное выражение.

– Мой Принц, – повторяла она, вздрагивая от прикосновений Хелен. – Ты поцелуешь меня?

Дориан поцеловал ее, руками лаская грудь. Извиваясь под их поцелуями, девушка неясно лепетала что-то. Она пришла в состояние исступленной экзальтации, а то, что они исполняли вокруг нее, было больше похоже на какой-то эротический танец. Вскоре они поменялись местами. Хелен принялась за ее грудь, касаясь языком сосков, а Дориан опустился вниз, помогая себе пальцами.

– Да, мой Принц, – глухо проговорила она. – Войди в меня.

Абсент, опиум и джин смешались в его крови, как и смешались в одно неясное пятно все его чувства. Все впечатления вдруг хлынули в него единым потоком, который, казалось, вел только вниз, наливая пенис стальной силой.

Хелен отошла в сторону и села на пол недалеко от них. Ей доставляло удовольствие смотреть, как кричит Сибила, когда Дориан проникает в нее снова и снова, увеличивая темп. Она не была такой тесной, как ему бы хотелось, но он все равно чувствовал, что все внутри ее пылает.

– О, да! – кричала Сибила. – Да, мой Принц!

Взгляды Дориана и Хелен встретились, и она начала яростно мастурбировать, издавая громкие стоны и содрогаясь от вожделения. Она почти мгновенно довела себя до оргазма. На ее лице были следы влаги Сибилы и блуждала пьяная улыбка. Дориан входил в Сибилу, чувствуя, что сможет продолжать целую вечность. Ее влагалище сокращалось с каждым разом все больше, и он понял, что она скоро кончит. Он увеличил темп, держа ее за ритмично двигающиеся бедра, и почувствовал целую бурю спазмов.

– Ах! – она вздрогнула, опустила руки за голову, как будто сдавшись, и затихла, немного задыхаясь.

Дориан никогда не был так далек от завершения. Он мог бы продолжать вечно, но должен ли? Что-то было не так. Хелен тоже это почувствовала, очнувшись от оцепенения, поднявшись, она подошла к ним. Она наклонилась над Дорианом, оценивая положение. Сибила безвольно распростерлась под ним.

– Привет, – мечтательно сказала она Хелен.

Хелен посмотрела на Дориана, который не замечал ничего вокруг и был на чем-то сосредоточен. Она щелкнула языком, быстро приняв решение, и подошла к шкафу. Открыв его, она достала длинную желтую ленту, которой Джульетта подвязала волосы, а сама она несколько часов назад связывала Сибилу.

– Вставай, – приказала она Дориану, положив руку на его пропитанную потом рубашку. Он был одет, только расстегнул брюки. Он достал член из девушки, которая с готовностью ждала.

– Принц! – проговорила она. – Ты был такой большой, такой прекрасный внутри меня!

Хелен схватила ее за запястья.

– Ты тоже, – сказала она ей. – Вставай.

Она сонно перекатилась на другой бок и осмотрелась кругом, как будто не узнавая комнату.

– Ну же, – говорила Хелен, подводя ее к трюмо. Она пнула одну из его ножек, проверяя, насколько крепко он держится, затем привязала Сибилу за запястья лентой.

– Опять? – спросила та.

– Ничего никогда не повторяется дважды, – ответила Хелен.

– Вот как, – произнесла Сибила, растерянно взглянув на Дориана. Глубокомысленные изречения Хелен были недоступны бедной девочке.

– Это все для твоего Принца, – сказал ей Дориан.

– Ах да, – счастливо улыбнулась она. – Для моего Прекрасного Принца.

Он смотрел, как Хелен завязывает узел, и чувствовал, как его эрекция растет. Он страстно хотел эту девочку. Хелен поставила ее на четвереньки, так, что она опиралась на колени и на локти. Ее зад оказался удивительно большим для худощавой фигуры. В неясном свете лампы он, казалось, светился, и между двумя ягодицами шла темноватая полоса, как будто призывая кого-нибудь войти внутрь.

Дориан подскочил к ней и, схватив за руку, вставил свой ненасытный член туда, где он был раньше. Она закричала, счастливая от ощущения того, что он снова наполнил ее. Он схватил ее за волосы, и ее голова запрокинулась. Он не хотел ее целовать, а хотел кусать, и впился зубами ей в шею, ощущая животный голод. Она издала громкий вопль. Когда Дориан отнял губы от ее шеи, он ощутил привкус крови.

– Тебе нравится, шлюха? – кричал он, захваченный близостью к финалу, не контролируя свои мысли. Да, она была его шлюхой, и он мог сделать с ней все, что захочет. Он насаживал сильнее и сильнее и, когда почувствовал, что близок к оргазму, стал бить ее – не только по ягодицам, но и по спине, по шее. Его член сделался каменно-твердым, и ему пришла в голову мысль обхватить руками ее шею. У нее были такие маленькие хрупкие кости. Их ничего не стоило переломить. Темп становился все быстрее и быстрее, и из ее горла уже вырывались хрипы. Он кончил и несколько мгновений пребывал наверху блаженства, потом отпустил ее и перекатился на спину, пытаясь восстановить дыхание.

Сибила Вейн издавала ужасные звуки – кашляла, хрипела, и казалось, что ее сейчас вырвет.

– Развяжи меня! – закричала она.

Хелен, которая сидела в темном углу со стаканом абсента в руках, подошла и протянула его Сибиле. Она замотала головой.

– Развяжи меня! – повторила она, всхлипывая.

– Развяжу, – спокойно ответила Хелен. – Но сначала ты выпьешь это.

Сибила сделала маленький глоток.

– Еще, – приказала Хелен.

Девушка содрогнулась, но ее не стошнило, и она сделала второй глоток, на этот раз выпив все до дна. Через минуту ее рыдания начали стихать, а голова упала на грудь. Хелен нырнула под стол и отвязала ее. Как только лента перестала стягивать ее запястья, она накренилась вперед и рухнула лицом вниз.

– Дориан! – позвала Хелен.

Он стоял, прислонившись к ветхому шкафу, и чувствовал, как в голову вонзается боль. Его сердце так бешено колотилось, как крыса, в панике спасающаяся бегством по водопроводной трубе. Дориан не в силах был пошевелиться и, тихо вздыхая, думал о том, что его прекрасная молодая жизнь закончится в этой убогой гримерке. Он чувствовал себя поистине трагическим героем.

– Дориан! – все еще звала его Хелен. – Быстро иди сюда!

– Да? – произнес он или скорее попытался произнести.

Он чувствовал шум в голове, который мешал телу воспринимать сигналы мозга, оно не желало повиноваться. Дориан не мог противиться сонной тяжести, наваливающейся на него, и, проскользнув в лазейку между сном и реальностью, оказался на груди у Розмари, где нашел долгожданный покой. Он проснулся от пронзившего его страха. Закрыть глаза сейчас значило бы закрыть их навсегда.

Не в силах сопротивляться, он снова начал клевать носом, как вдруг на его голову вылилось ведро ледяной воды, от чего он мгновенно проснулся. Хелен стояла над ним, нетерпеливо постукивая носком ботинка.

– Я дала девочке опиум, чтобы она не выскочила в истерике на улицу, где ее обязательно изнасилуют или убьют, – сказала она деловым тоном. – Она лежит там как труп. Да не смотри на меня так – твоя несносная актрисулька дышит! Просто валяется лицом вниз возле трюмо, посади ее в кресло, а я пока замету следы.

Чувствуя, как холод стекает по позвоночнику, Дориан поднялся и подошел к столику, под которым лежала в неестественной позе Сибила, по-прежнему обнаженная. Он вытащил ее оттуда и перевернул на спину. Тело все еще не слушалось, и только поэтому крик ужаса застыл у него в горле. Ее шея была испещрена синими и черными кровоподтеками, оставленными его пытливыми пальцами. За его спиной Хелен вытирала стакан, из которого они пили абсент.

– Посади ее сюда, – сказала она, пододвигая к нему шаткий стул.

Приподняв, он посадил ее на стул. Она промычала что-то и откинула назад голову, болтающуюся на шее, как у тряпичной куклы. Дориан наклонил ее вперед, и она ударилась о стол. Лицом она уткнулась в груду баночек на столе, и над ее головой взметнулось маленькое облако пудры и румян. Дориан и Хелен одновременно кашлянули.

Хелен поставила стакан на стол, а на его ножку положила мягкие безвольные пальцы Сибилы. Почти пустую бутылку она оставила рядом с ней.

– Бедняжка напилась до оцепенения, – сказала она.

Дориан повернулся к ней. Он был совершенно бодр, его сонливость сменилась лихорадочным возбуждением. Он жаждал приключений.

– Что теперь? – спросил он.

– Теперь каждый из нас пойдет своей дорогой, – ответила Хелен.

Она выглядела очень усталой. На пороге она обернулась и посмотрела на Дориана.

– Не забудь это, – пригрозила она ему.

Дориан несколько минут стоял неподвижно, чувствуя себя беспомощным, лишившись инструкций Хелен. Затем вспомнил про свой ремень, единственное, что он снял. Ремень аккуратно свернулся клубком возле шкафа, где Дориана сморила дремота. Жаль, что он не вспомнил о нем, когда… он взглянул на Сибилу Вейн. Ее голова покоилась среди пыльных жестянок, и струйка слюны из приоткрытого рта уже образовала маленькую лужицу на столе. Нет, она и так достаточно страдала.