ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Гвендолин, нервничая, быстро шла по коридорам замка. Она была вне себя от беспокойства, не в состоянии думать ни о чем другом с тех пор, как услышала об аресте Кендрика, который теперь ожидал казни. Гарет зашел слишком далеко. Она не могла сидеть, сложа руки. Девушка чувствовала себя такой беспомощной. Должно же быть что-то, что она может сделать, должен быть какой-то способ помочь — и она его найдет.
Гвен спустилась вниз по каменной винтовой лестнице, все глубже и глубже в недра замка. Она прошла даже этаж спуск, и после еще нескольких этажей, наконец, подошла к огромной железной двери. Девушка не стала зря терять времени — она быстро подошла к ней и постучала кулаком.
Гвен ждала, затаив дыхание, ее сердце бешено колотилось. Наконец, несколько стражников открыли дверь. Один из них держал в руках факел в темноте.
«Миледи», — произнес стражник, стоявший посредине.
«Это дочь короля?» — спросил другой.
«Бывшего короля», — поправил другой стражник.
«Настоящего и вечного короля», — сурово поправила их Гвендолин, делая шаг вперед. — «Это я».
«Что Вы здесь делаете?» — спросил стражник широко открытыми глазами. — «Это не место для леди».
«Мне нужно увидеть моего брата Кендрика».
Стражники взволнованно переглянулись.
«Мне очень жаль, миледи, но нам не разрешено пропускать посетителей к Кендрику. Это строгий приказ короля».
Гвендолин твердо посмотрела на них. Она была настроена решительно, ощущая зародившуюся в ней силу — силу ее отца.
«Посмотрите на мое лицо», — сказала она. — «Вы знаете меня с самого моего детства. Я знаю вас всю свою жизнь как преданных и послушных слуг моего отца».
Лицо главного охранника, покрытое морщинами, смягчилось.
«Это правда, миледи».
«Неужели вы думаете, что мой отец не позволил бы мне увидеть моего собственного брата, Кендрика?»
Он моргнул, задумавшись.
«Ваш отец ничего бы не стал Вам запрещать», — сказал он. — «В его сердце было бесконечное место для Вас. Его постоянным приказом было то, что Гвендолин всегда получает то, что хочет».
Гвен кивнула.
«Верно», — сказала она. — «А теперь позвольте мне пройти».
«Тем не менее», — произнес стражник, преграждая ей путь. — «Я также сомневаюсь в том, что Ваш отец желал бы, что его убийцу кто-то навещал».
Гвен вскипела.
«Как вам не стыдно?» — строго спросила она. — «Вы знаете Кендрике больше меня. Вы знаете, что никто не любил моего отца больше него. Неужели вы на самом деле думаете, что он имеет к этому отношение?»
Когда стражник посмотрел на нее, Гвен поняла, что он задумался. Наконец, он сдался.
«Нет», — тихо произнес он. — «Я так не думаю».
«Сказано уже достаточно», — сказала она. — «А теперь отойдите в сторону и позвольте мне пройти. Достаточно этого вздора. Я здесь для того, чтобы увидеться с братом — и я с ним увижусь», — Гвен произнесла это с такой силой в голосе, которая удивила даже ее. Это был приказ — в этом не приходилось сомневаться.
Охранник колебался лишь мгновение, после чего, наконец, подал знак другим стражникам, склонил голову и отошел в сторону. Он широко распахнул дверь и, когда Гвен поспешила войти, захлопнул ее за девушкой.
«Следуйте за мной, и побыстрее с этим, миледи», — попросил он. — «В этом месте много шпионов. Я не могу позволить Вам оставаться здесь долго. Если меня поймают, я и сам окажусь в темнице».
Гвен последовала за ним, когда он поспешил по коридору. Их шаги отдавались эхом в этом месте, слабо освещенном факелами, когда они проходили мимо камер. Она увидела заключенных в тени, которые прижали свои лица к решеткам камер — лица, которые пробыли здесь слишком долго. Это были злые, развратные лица, некоторые из них зашипели на нее, когда она проходила мимо. Девушка удвоила скорость, пытаясь не смотреть слишком пристально.
Наконец, пройдя еще несколько коридоров, стражник провел ее к одной камере — последней камере слева. Он встал позади нее в ожидании.
«Оставь нас», — приказала Гвен.
Стражник посмотрел на нее, поколебавшись немного, после чего развернулся и ушел, оставив ее одну.
Гвен заглянула в камеру, ее сердце бешено колотилось в предвкушении. Она подошла ближе. Наконец, появился Кендрик, который казался слишком бледным. Увидев Гвен, он улыбнулся.
«Сестра моя», — сказал он.
Кендрик потянулся и взял ее руку через решетку.
Гвендолин улыбнулась в ответ, когда его лицо просветлело. Было так хорошо увидеть его, убедиться в том, что он жив, что с ним все в порядке. Ее сердце разбилось при виде Кендрика, из-за того, что брата унизили, бросив в это место. С ним поступили несправедливо. И, тем не менее, на его губах была все та же добрая, благородная, сострадательная улыбка. Кендрик был самым прекрасным человеком из всех, кого она знала.
«Сестра моя», — повторил он. — «Ты оказала мне большую услугу, придя сюда».
«Я оказала услугу самой себе», — ответила Гвен. — «Для меня честь видеть тебя. Я прошу прощения за то, что не пришла раньше».
«Я поражен тем, что ты вообще смогла прийти», — сказал Кендрик, обхватив ее руку обеими руками. Его голос был таким слабым и хриплым. Девушка потянулась к своему платью и вынула угощение, которое принесла для него. Она просунула его через решетку. Кендрик удивленно посмотрел вниз.
«Сушеная оленина», — сказала она. — «Твоя любимая. Достаточно для того, чтобы придать тебе сил».
Он схватил ее и тут же начал есть оленину, разрывая мясо зубами. Он проглотил ее, изнывая от голода.
Гвен полезла в карман и извлекла оттуда небольшой мех с водой, из которого он немедленно сделал глоток. Затем Гвен потянулась к поясу и схватила свою сумку.
«Я хотела принести тебе что-то сладкое», — сказала она, улыбнувшись. — «Медовые пирожные. Я сама их сделала».
Когда она протянула брату сумку, его глаза наполнились слезами.
«Ты оказываешь нашему отцу большую честь. Ты знаешь, что я не убивал его, не так ли?» — отчаянно спросил он.
Гвендолин кивнула.
«Конечно. Иначе я не была бы здесь».
Кендрик кивнул в ответ. Увидев его здесь, в этом месте, она расплакалась. Девушка еще больше разозлилась на Гарета. Эта несправедливость сжигала ее изнутри.
«Гарет видит в нас угрозу», — сказала она. — «Именно поэтому ты здесь».
Кендрик посмотрел на нее.
«Его натура всегда была такова», — сказал он. — «Всю свою жизнь он мечтал о троне нашего отца. И почему он чувствует угрозу от всех, кто его окружает, если он сам не приложил руку к убийству?»
Гвен выразительно взглянула на него.
«Я думала о том же самом», — произнесла она. — «В конце концов, кто еще выигрывает от этого?»
«Но ты должна доказать это. Ты должна найти орудие убийства», — сказал Кендрик. — «Кинжал, которым убили отца. Тот самый, который исчез. Это и станет ключом».
«У тебя есть какие-нибудь идеи о том, где его искать?» — спросила девушка.
Он с сожалением покачал головой.
«Вероятно, Гарет избавился от него», — ответил Кендрик. — «А без кинжала будет очень сложно что-нибудь доказать. У нас только косвенные улики. А пока они докажут что-нибудь, я могу оставаться здесь до самой казни».
Мысль об этом разбила Гвен сердце. По ее спине пробежал холодок.
«Я этого не позволю!» — выкрикнула она. — «Я найду способ остановить его. Я тебе обещаю. Я сделаю это».
Кендрик покачал головой.
«Хотел бы я разделить твой оптимизм, но ты восстаешь против сил больших, чем ты можешь себе представить. Существует заговор, чтобы прикрыть смерть нашего отца, и я уверен, что его щупальца проникают глубоко. Будь осторожна. Не стоит недооценивать подлость Гарета. Помни, что тебе предстоит бороться с драконом».
«Драконом?» — переспросила Гвен.
«В этом мире существует много драконов. Зло человеческих улыбок может быть более коварным, чем самый свирепый дракон в дикой природе».
Гвен вздохнула, задумавшись над его словами. Она знала, что брат прав.
«Должен быть какой-то способ, должен быть кто-то, кто можем помочь нам вызволить тебя отсюда», — сказала девушка.
Пока Кендрик стоял, качая головой, внезапно на нее снизошло озарение.
«Мама», — сказала Гвен, испытывая страх, даже произнося эти слова. Если и был кто-то, кого она ненавидела больше, чем Гарета, так это ее мать. И единственным хорошим моментом, который принесла с собой смерть отца, был ступор, в который впала ее мать. Гвен поклялась, что больше никогда не увидит ее, потому от мысли о том, что ей придется разговаривать с ней, девушка почувствовала физическое недомогание. Но она должна это сделать ради Кендрика.
«Я не знаю, как она может помочь», — сказал Кендрик. — «Со дня смерти нашего отца она не в состоянии разговаривать. Но даже если бы она могла, теперь король — Гарет. Она больше не королева. Ее оставшееся влияние, если таковое имеется, является ограниченным».
«Но она была королевой всего несколько дней назад», — возразила Гвен. — «Многие люди до сих пор держат перед ней ответ, боятся, уважат ее и станут считаться с ее желаниями — особенно люди, преданные нашему отцу».
Кендрик кивнул в ответ.
«Допускаю, что шанс есть», — сказал он.
Он потянулся и заключил ее руки в свои.
«Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала — наш отец был прав, выбрав тебя следующим правителем. Я не видел этого раньше, но вижу это сейчас. Он был прав с самого начала».
Когда Гвен посмотрела на брата, ее сердце наполнилось благодарностью.
«А также знай, что я люблю тебя», — сказал он.
«Я тоже тебя люблю», — сказала Гвен. В ее глаза появились слезы. — «Знай, что я не позволю тебе умереть здесь. Скорее я умру сама».
