38
Так мы и сделали. Рано утром выехали и к полуночи были дома. Лиза еще некоторое время играла у себя в комнате. Юлия ушла в душ — опять минут на пятнадцать, — а потом сразу уснула.
Каролина откупорила бутылку вина. С двумя бокалами, прихватив бутерброды с сыром, купленные по дороге на автозаправке, прилегла рядом со мной; впервые после отъезда с летней дачи мы остались вдвоем.
— Что будем делать? — спросила она.
В машине мы почти не разговаривали. Юлия большей частью спала, Лиза слушала музыку через сестрин айпод. У меня было достаточно времени на размышления.
— Пока ничего, — ответил я. — По-моему, так лучше всего.
— Не стоит ли все-таки съездить с ней в больницу? Или, по крайней мере, к специалисту?
Последнее слово Каролина произнесла без малейшего нажима, как бы невзначай. Знала, как я отношусь к «специалистам». Знала, как болезненно я воспринимаю сомнения в моих собственных ограниченных медицинских познаниях, особенно со стороны жены.
— А ты знаешь, как с нею обстоит? — сказал я. — На мой взгляд, обследование ей сейчас на пользу не пойдет. Я ее осмотрел, и ты должна мне поверить: повреждения есть, но они заживут. О психологической травме пока что много не скажешь. Девочка ничего не помнит. В больнице станут задавать вопросы. Специалист опять же захочет выяснить все. Тут она с нами. С тобой и со мной. С сестренкой. Я думаю, полный покой сейчас лучше всего. Пусть время сделает свое дело.
— Нормально ли, что она ничего не помнит? Ну, то есть, наверно, вспомнить будет болезненно, но все-таки в конечном счете лучше вспомнить? Насколько вредно, если что-то навсегда остается погребено в подсознании?
— Этого мы не знаем. Никто не знает. Известны случаи, когда люди, перенесшие нечто ужасное и сумевшие вытеснить случившееся из памяти, вели впоследствии совершенно нормальную жизнь. С другой стороны, известны и случаи, когда люди под гипнозом извлекали на свет такие беды, что в итоге вообще не умели с ними совладать.
— Но мы ведь хотим знать? Может быть, не сию минуту, однако в конце концов хотим знать, да?
— Чтó знать? — Я протянул Каролине пустой бокал, она наполнила его.
— Кто это сделал. О, я не хочу об этом думать, но, если думаю, прихожу в жуткую ярость! Какой же подонок! Его необходимо поймать. Изолировать на всю оставшуюся жизнь. Их… их надо…
— Конечно, нам хочется это узнать. Мне тоже, как и тебе. Я только хочу сказать, что надо остерегаться лишних травм. Если мы форсируем события и вытащим все наружу, то можем навредить дочери куда больше, чем оставив все как есть. До поры до времени.
Тогда, на прогулке вдоль ручья, я несколько минут шел рядом с Юлией. И как бы невзначай завел речь о том полудне у бассейна. О дефиле на трамплине и обливаниях, устроенных Томасом и Алексом, — о выборах Мисс Мокрая Футболка. «Я стоял у кухонного окна и видел вас, — сказал я. — Ужасно смеялся». Юлия задумчиво наморщила лоб. Будто слышала об этом впервые. «Когда это было?» — спросила она.
— Марк… — Каролина отставила свой бокал на ночной столик и схватила мою руку.
— Да?
— Ты думаешь… думаешь, что… Ну, мы с тобой говорили об этом, тогда… Думаешь, Ралф мог сделать такое?
Я ответил не сразу. Сделал вид, что задумался. Глубоко вздохнул, костяшками пальцев слегка потер левый глаз. Глаз, который уже не болел, только чесался.
— Я тоже об этом думал, — сказал я. — Нет, все же вряд ли. Большей частью я был с ним. А когда потерял его из виду, он, должно быть, сразу поехал домой. Я просчитывал. За такое короткое время Ралф никак не мог дойти до того центра и вернуться обратно. Вдобавок он хромал.
— Да, я видела, — кивнула Каролина. — А что случилось?
— Мы запускали петарды. Одна ушла в воду. Совсем рядом. Он с испугу оступился и упал. Неловко, повредил ногу.
Я зажмурил глаза. Слышал, как край бокала звякнул по зубам Каролины.
— Я спросила только, смог ли бы он, — сказала она. — Способен ли он на такое.
Я промолчал.
— Марк?
— Да?
— Я задала тебе вопрос.
— Sorry. О чем ты спросила?
— Я спросила, способен ли он на такое. Ралф. Мог ли он?
На сей раз я не смолчал:
— Запросто.
Через несколько дней позвонила Юдит. На мой мобильный. Спросила, как наши дела. Как обстоит с Юлией. Я сидел на банкетке в гостиной. Юлия, лежа на полу, листала журнал. Лиза ушла к подружке, Каролина — за покупками. Я встал, прошел на кухню. Сказал, что с учетом обстоятельств все хорошо.
— Я невольно постоянно думаю о вас, — сказала Юдит. — Ох, Марк, все это для вас так ужасно. Для Юлии. И ведь случилось это здесь. Ралф тоже совершенно убит. Просил пожелать вам всего наилучшего. И Стэнли с Эмманюель тоже. Завтра они улетают в Америку.
В наступившей тишине я услыхал знакомый звук.
— Ты где?
— Сижу у бассейна. Опустив ноги в воду.
На миг я зажмурился. Потом подошел к кухонной двери, заглянул в гостиную. Юлия по-прежнему лежала на полу, листала журнал. Я прикрыл дверь, оставив маленькую щелочку, и вернулся на кухню.
— Томас постоянно спрашивает о Лизе, — сказала Юдит. — Очень скучает по ней.
— Н-да.
— И я тоже. Тоже скучаю.
Я ничего не сказал. Открыл кран, взял с буфета стакан, подставил под струю.
— Я скучаю по тебе, Марк.