Глава 25

Родители Макса стоят возле стойки в директорской приемной. Я вижу их первый, потому что первым выхожу из кабинета. Потом их видит миссис Паттерсон, но вряд ли она их знает. Думаю, что не знает. Она украла их сына и сказала шефу полиции, что они плохие родители, а сама их даже не видела. Думаю, родители Макса ее тоже не знают. Они слышали о ней, но с самой миссис Паттерсон не встречались. Родители Макса встречались с учителями — с миссис Макгинн, миссис Райнер и миссис Госк.

Но не с миссис Паттерсон. С помощниками учителей они незнакомы.

Миссис Паттерсон не останавливается, чтобы поговорить с родителями Макса. Она выходит через левую боковую дверь в коридор, где ее ждет полицейский. Он пожилой, с коричневой родинкой на шее и совсем не похож на человека, который сможет остановить плохого парня. Даже если плохой парень — миссис Паттерсон, а она и есть плохой парень.

Потом из своего кабинета выходит миссис Палмер и видит родителей Макса.

— Мистер и миссис Дилэйни, — говорит миссис Палмер.

Кажется, она не ожидала их увидеть.

Миссис Палмер подходит к стойке и открывает вращающуюся дверцу, которая отделяет посетителей от сотрудников.

— Пожалуйста, проходите.

Мама Макса всегда руководит в семье, но сейчас она не похожа на руководителя. У нее дрожат руки, лицо побледнело. Ноги у нее заплетаются, как у куклы. Я знаю, это звучит глупо, но даже ее вьющиеся волосы сейчас не такие вьющиеся. И взгляд у нее не такой острый, как обычно. Взгляд у нее испуганный. Даже жадный. Она с жадностью ждет новостей о Максе.

Руководит сейчас папа Макса. Он держит маму Макса под руку и оглядывает кабинет. Миссис Госк, точно с таким же выражением лица, проверяет посещаемость — смотрит, кто пришел, а кто нет.

Родители Макса идут в кабинет миссис Палмер, но я не думаю, что мама Макса смогла бы пройти, если бы ее не поддерживал папа.

— Есть какие-нибудь новости о Максе? — спрашивает папа, не входя в кабинет.

У него сейчас и голос руководителя. Он говорит, как стреляет из лука. Стрелы попадают в миссис Палмер, и я чувствую, что терпеть их труднее, чем может показаться. Папа Макса не просто задает вопросы. Он орет на миссис Палмер за то, что Макс потерялся, хотя на самом деле он вовсе не повышает голос, а просто спрашивает, нет ли новостей о Максе.

— Пройдите в мой кабинет, — говорит миссис Палмер. — Офицер Нортон вас ждет. Он ответит на все ваши вопросы.

— Офицера Нортона здесь не было, когда пропал Макс, — отвечает ей папа Макса.

Это еще одна стрела. С очень острыми наконечниками.

— Прошу вас, — говорит миссис Палмер, — пройдите.

Мы проходим в кабинет миссис Палмер. Родители Макса садятся на диван, на котором минуту назад сидели миссис Паттерсон и миссис Палмер. Мне очень жаль, что я не могу им сказать, что они сели на то место, где только что сидела женщина, которая украла Макса.

Миссис Палмер проходит к дивану, на котором все еще сидит шеф полицейских. Для меня места не остается, так что я остаюсь стоять возле родителей Макса. Сейчас здесь уже нет «плохого парня», но мне все равно кажется, что стороны есть, и я выбираю сторону родителей Макса.

Шеф полиции встает и пожимает руки папе и маме Макса. Он называет свое имя, и все садятся.

— Мистер и миссис Дилэйни, я шеф полиции Нортон. Я руковожу поисками вашего сына. Позвольте, я расскажу вам, как далеко мы успели продвинуться.

Мама Макса кивает, а папа — нет. Он не шелохнулся. Думаю, он это нарочно. Если он кивнет или даст другой знак, тогда в кабинете больше не будет двух сторон. Все будут на одной стороне. Все станут одной командой.

Папа Макса не шелохнулся.

Шеф полиции рассказывает, что его люди осмотрели всю школу и теперь осматривают окрестные дворы и улицы. Говорит, что полиция действует, исходя из того, что Макс сам ушел из школы и его скоро найдут. Но звучит это так, будто он на это только надеется, потому что он понятия не имеет, что делать, если это не так.

— Раньше он никогда не уходил, — говорит папа Макса.

— Да, — кивает шеф полицейских, — но учителя думают, что такое возможно и даже более вероятно, чем любой другой сценарий.

— Например? — спрашивает папа Макса.

— Простите? — не понимает его вопроса шеф полиции.

— Какие другие сценарии вы имеете в виду?

Шеф полиции молчит немного, а потом очень медленно говорит:

— Ну, вероятность того, что он убежал, гораздо больше того, что его похитили.

Когда шеф полицейских произносит это слово, мама Макса еле слышно всхлипывает.

— Я совсем не хочу вас пугать, миссис Дилэйни. Как я уже сказал, я в любую минуту жду звонка, когда нам скажут, что Макс нашелся на чьем-нибудь заднем дворе или в роще за чьим-нибудь домом. Но если он не объявится в ближайшее время, тогда придется рассмотреть возможность его похищения. Я уже начал подготовительную работу на случай, если ситуация повернется именно таким образом. Мы изучаем оба возможных варианта. На всякий случай.

— Возможно ли, что Макс сбежал, а уже потом на улице его кто-то похитил?

Это спрашивает миссис Палмер. По ее лицу и по лицу шефа полиции я понимаю, что они оба сразу пожалели о том, что она задала этот вопрос. Не следовало его задавать, во всяком случае не при родителях Макса. Миссис Палмер смотрит на маму Макса, а та еле сдерживает слезы.

— Простите, — говорит миссис Палмер. — Я не хотела вас пугать.

— Вряд ли такое возможно, — говорит шеф полицейских. — Чтобы ребенок ушел как раз в тот момент, когда к школе подъезжает похититель. Совпадение из области фантастики. Но мы рассматриваем все возможные версии, опрашиваем весь персонал школы, всех, кто контактировал с Максом, и выясняем, не пытался ли кто-то в последние дни с ним подружиться.

— Почему Макс оказался один? — спрашивает мама Макса.

Это хороший вопрос. Это вопрос-стрела, который должен был попасть миссис Палмер между глаз, но он звучит как вопрос-желе. За ним ничего нет, его ничего не подкрепляет. Даже вид у мамы Макса как желе. Она слабая и безвольная.

— Помощница учителя Макса сегодня ходила к врачу, а Макс часто ходил сам в Учебный центр, — говорит миссис Палмер.

— Вы считаете, что он пропал именно в это время? В момент, когда шел из своего класса в Учебный центр? — спрашивает папа Макса.

— Да, — отвечает шеф полиции.

Он отвечает слишком уж быстро, — по-моему, он хочет, чтобы миссис Палмер замолчала, и для того и вклинивается в разговор.

— В последний раз Макса видели в классе. До Учебного центра он так и не дошел. Но если помощник учителя сегодня отсутствовала и, следовательно, не сопровождала Макса, то никто из преподавателей Учебного центра не мог заметить его отсутствия или присутствия. А его учительница миссис Госк решила, что он пошел в Учебный центр. Таким образом, Макс, прежде чем кто-то обратил внимание на его исчезновение, мог отсутствовать в школе два часа как минимум.

Папа Макса проводит рукой по волосам. Он так делает, когда хочет остановить себя, чтобы не сказать что-нибудь резкое. Я знаю это, потому что он так часто делает, когда спорит с мамой Макса. Обычно он делает так перед тем, как хлопнуть дверью и уйти.

— Мы бы хотели, чтобы вы поделились с нами кое-какой информацией, — говорит шеф полиции. — Нам нужны имена людей, которые ежедневно контактируют с Максом. А также новых знакомых. А также его распорядок. А также медицинская информация, которая может оказаться для нас полезной.

— Вы сказали, что он может найтись в любую минуту, — говорит мама Макса.

— Да, и я продолжаю так думать. У нас в данный момент больше двухсот людей осматривают окрестности, и объявления даны во всех средствах массовой информации.

Шеф полиции собирается еще что-то сказать, но тут раздается стук в дверь и в кабинет заглядывает женщина в форме полицейского:

— Миссис Паттерсон собирается поехать домой, если она вам больше не нужна.

— Поход в Учебный центр что-нибудь дал?

— Ничего.

— Вы получили контактную информацию?

— Да.

— Тогда хорошо, пусть едет.

— Нельзя ее отпускать! — кричу я, но меня никто не слышит.

Я кричу, как папа Макса и Салли, когда детектив в телесериале по ошибке отпускает «плохого парня», с той лишь разницей, что в сериалах «плохих парней» всегда ловят, а это не сериал. Макс пропал по-настоящему, а я не думаю, что правила сериалов срабатывают в реальном мире. «Плохие парни», такие как Томми Свинден и миссис Паттерсон, в реальном мире могут и победить. У Макса есть только я, а какой от меня толк.

— Ладно, скажу ей, что она может ехать домой, — говорит женщина-полицейский.

Это значит, что я тоже должен идти, хотя мне очень хочется остаться здесь вместе с мамой Макса. Единственный способ помочь ей — это помочь Максу, но мне кажется, что уходить от нее сейчас неправильно. Она такая слабая, будто от нее осталась только половина.

И все-таки я должен найти своего друга.

Я прохожу сквозь дверь и снова оказываюсь в приемной. Миссис Паттерсон там нет. Женщина-полицейский, которая сказала шефу Нортону, что миссис Паттерсон хочет уехать домой, разговаривает по телефону. Она сидит за столом, за которым обычно сидит секретарь. Я не знаю, где сейчас миссис Паттерсон, но знаю, где она припарковалась. Я нервничаю из-за того, что она уже, наверное, идет к стоянке, потому стартую бегом и в ту же секунду слышу, как женщина-полицейский говорит:

— Скажите ей, что она может ехать домой. Но она должна оставить номер своего телефона на случай, если нам понадобится.

Это хорошо. Значит, миссис Паттерсон еще не уехала.

Но я хочу оказаться в ее машине раньше, чем она сядет за руль, и бегу.

Однажды я знал одного воображаемого друга, который мог просто переместиться в любое место. Он не шел никуда, а просто исчезал в одном месте и тут же появлялся в другом. Я страшно удивился, когда это увидел, потому что казалось, что он на секунду как будто просто исчез, а через секунду появился снова. Я спросил тогда у него: «Каково это — исчезать?» — потому что мне хотелось знать, больно это или нет. Но он не понял, о чем я.

— Я не исчезаю, — сказал он. — Я перемещаюсь из одного места в другое.

— Но что ты чувствуешь в ту секунду, когда исчезаешь из одного места и появляешься в другом?

— Ничего я не чувствую.

Он начал злиться, и я перестал расспрашивать. Я ему немного позавидовал, но только немного, потому что ростом он был с куклу Барби и глаза у него были синие. То есть совсем синие, вообще без белков. Он как будто смотрел сквозь темно-синие солнечные очки и потому мало что видел. Особенно в пасмурный день или в киноклассе, когда учительница выключает свет, чтобы показать детям кино. И у него не было имени. Такое бывает нередко, но все равно это печально. Того воображаемого друга давно нет. Он исчез во время рождественских каникул, когда Макс еще ходил в детский сад.

Сейчас я бы хотел уметь вот так, как он, появляться. Но мне приходится бежать по коридору, по тому самому, по которому я шел за Максом, когда его украла миссис Паттерсон. Я пробегаю сквозь стеклянные двери, через которые вышел Макс.

Машины миссис Паттерсон нигде не видно. Я бегаю по парковке, но ее не вижу, хотя к парковке ведет только один коридор и есть только один выход, и я знаю, что миссис Паттерсон не могла меня опередить, потому что я бежал бегом, а она бежать не могла, чтобы не навлекать на себя подозрения.

Потом я догадываюсь, в чем дело. У миссис Паттерсон две машины. Она вернулась в школу на другой машине. Не в той, где был синий рюкзак и всякие улики, по которым можно было бы определить, что там сидел Макс. Например, волосок с его головы, или грязь от кроссовок, или отпечатки пальцев. Все, что специалисты назвали бы доказательством того, что Макс сидел на заднем сиденье ее машины. Наверняка так и есть. Миссис Паттерсон вернулась в школу на другой машине на случай, если полицейские захотят ее осмотреть. Так бы поступил коварный и умный человек, а миссис Паттерсон — самая коварная и умная из всех, кого я встречал. Она может в любую секунду выйти из школы и сесть в машину, которую я ни разу не видел. Может, даже в ту, перед которой я стою.

Я оглядываюсь по сторонам и пытаюсь высмотреть на стоянке новую машину. Такую, какой раньше не видел. И я ее вижу. Это не новая машина, которую я раньше никогда не видел, а та самая, с синим рюкзаком, с волосом Макса и с грязью от его кроссовок. Она стоит на стоянке напротив школы. Эта машина припаркована напротив школьных дверей, хотя, когда дети в школе, парковаться там запрещено. Я об этом знаю, потому что иногда миссис Палмер просит по интеркому тех, кто припарковался в кругу, «немедленно убрать свои машины». Она так говорит «немедленно», что любой поймет, что она злится. Миссис Палмер могла бы просто сказать: «Пожалуйста, уберите ваши машины из круга. Кто бы вы ни были, мне не нравится, что вы там припарковались». Но она говорит «немедленно». Это звучит вежливо и в то же время вроде как и не очень вежливо.

Но обычно там паркуются или родители, или нештатные учителя, потому что штатные знают, что это запрещено. Миссис Паттерсон тоже об этом знает. Тогда почему она там припарковалась? В кругу еще стоят полицейские машины, но полицейским можно нарушать правила.

А потом я вижу в кругу и машину родителей Макса. Ее было не видно из-за машины миссис Паттерсон, а теперь видно, потому что машина миссис Паттерсон трогается с места. Она выезжает из круга и едет в сторону улицы.

Я бегу. Бегу изо всех сил, то есть так быстро, как придумал Макс, а это не очень-то быстро.

Мне хочется закричать: «Стойте! Подождите! Вы не должны были парковаться в кругу!»

Но миссис Паттерсон меня не услышала бы, потому что стекла в ее машине подняты и она далеко отъехала, а я всего лишь воображаемый друг. Слышать меня могут только мой друг, которого она украла, и другие воображаемые друзья.

Не посмотрев по сторонам, я перебегаю подъездную дорожку в неположенном месте и бегу по газону, но миссис Паттерсон уже выезжает на улицу и сворачивает направо. Хотел бы я уметь выскакивать в нужном месте. Я зажмуриваюсь и стараюсь представить себе заднее сиденье машины миссис Паттерсон, с синим рюкзаком, с волоском с головы Макса и грязью от его кроссовок. Но когда в следующую секунду я открываю глаза, я все еще бегу по школьному газону, а машина миссис Паттерсон исчезает за поворотом.

Я замедляю шаг и останавливаюсь. Я стою под двумя деревьями в центре газона, и вокруг меня падают на землю красные и желтые листья.

Я потерял Макса.

Еще раз.