Забастовка
— Как школа? — спросил папа, вернувшись домой.
— У нас новая учительница, — сказала я. — Она нам читала стихи.
— Хорошо, — сказал папа. Налил воды в чайник.
— Она читала стихотворение про зиму.
— Надо же! — Он накрыл чайник крышкой, включил.
— И мы говорили про метафоры.
— Хорошо.
— А потом писали стихи, миссис Пирс похвалила мое стихотворение.
— Хорошо, — сказал папа. — Очень хорошо. — Он положил обе руки на столешницу, посмотрел на них. Потом сказал: — Джудит, на следующей неделе я буду возвращаться поздно. Меня будут привозить на автобусе, это дольше, чем обычно.
— На автобусе?
— Да. — Папа снял руки со столешницы. — У нас бастуют.
— А ты все равно будешь ходить на работу?
— Конечно. — Он вытащил несколько картофелин из ящика под раковиной. — Кесарю — кесарево, Богу — Богово.
— А почему тебя будут привозить домой на автобусе?
— Всех, кто не участвует в забастовке, будут возить на автобусе, — сказал папа. Пустил воду.
— Почему?
Папа повернул кран не в ту сторону, вода так и хлынула. Он стал мыть картофелины.
— Ну, некоторые считают, что мы не должны работать, — сказал он. — Хотят нам помешать.
— Помешать?
— Да, Джудит! Послушай, я говорю тебе это только для того, чтобы ты не волновалась, если я немного задержусь.
Я знала, он хочет, чтобы я больше не задавала вопросов, а еще я знала — он что-то скрывает. Я сказала:
— А как это они хотят помешать?
Папа сказал:
— Ну, в смысле… слушай, все это не стоит выеденного яйца. Уж тебе-то точно не о чем беспокоиться.
— Ладно. — Я посмотрела на папу. — А тебе не страшно?
Папа отложил картофелечистку, посмотрел на водопроводный кран. И сказал:
— Нет, Джудит. Тут нечего бояться; через неделю-другую забастовка закончится и все вернется на свои места.
— А Дуг тоже бастует?
Папа сказал чуть слышно:
— Память у тебя как у слона. — А потом громче: — Да, Дуг бастует.
Я посмотрела на папу и поняла, что больше спрашивать нельзя. Отошла к подоконнику.
— С горчичными зернышками совсем ничего не происходит, — сказала я. — Как ты думаешь, может, я просто не верю, что они взойдут?
— Нет, Джудит, — ответил папа. — Наверное, ты просто не знаешь, как проращивать горчичные зернышки.
В тот вечер мы читали в Библии о Блуднице, сидящей на водах. Папа сказал, что воды олицетворяют правителей и государства, а Блудница вызывает гражданские беспорядки.
— Вроде забастовки? — спросила я.
— Ну, — сказал папа, — она тоже — один из знаков того, что конец близок.
Тут грохнула входная дверь. Как и раньше, три коротких удара. Папа вышел, я услышала на улице чей-то вопль. Вернулся папа только минут через двадцать.
Вернулся он, отпыхиваясь, и лицо у него сияло — будто он только что смеялся. Сказал — те же мальчишки, что и прежде. Он погнался за ними по склону холма. Поймал белобрысого у самой многоэтажной парковки. Папа сказал:
— Он все повторял: «Не бейте меня, мистер, не бейте меня, мистер!» Стал бы я сто бить! А припугнул порядочно. Он потерял ботинок.
— И что ты с ним сделал?
— Велел убираться, — сказал папа. Потом помотал головой и расхохотался. — Думаю, больше они не станут тут безобразничать.
