43
Рэй
Найти Иво Хену не удалось. Ни на стоянке — его родные божились, что он в Лондоне с Кристо, — ни в больнице — персонал выразил удивление тем, что отец мальчика не навещает его с самого начала недели. Тогда Хен отправился к Лулу, подозревая, что она может укрывать его. От нее он вышел в полной уверенности, что это не так. Он поделился своими подозрениями с полицией, понимая, что при таких скудных уликах это их вряд ли заинтересует. Через три дня бесплодных поисков стало казаться, что Иво Янко, в точности как прежде его жена, с блеском исполнил трюк с исчезновением.
А вдруг окажется, что стоянка опустела и все Янко испарились следом за ним? Смогу ли я в таком случае доказать, что они вообще там были? Но когда на следующий день после выписки из больницы Хен привозит меня на стоянку, участок выглядит в точности как раньше. Все трейлеры на месте, стоят под странными углами, как стояли, и трейлер Иво тоже.
— Может, мне лучше подождать тебя здесь?
Хен согласился поработать шофером лишь после того, как я пригрозил, что сяду за руль сам, что, учитывая полную бесполезность моей правой руки, и к лучшему.
— Не надо. Приезжай за мной примерно через час.
Несколько дней назад Тене сказал Хену, что Иво в Лондоне. По всей очевидности, он был сама невинность и обаяние. С тех пор уверенности у него поубавилось.
— Мистер Янко?
— Мистер Лавелл! Как поживаете?
— Я знаю, что вы в курсе моих больничных приключений.
— О, я был очень огорчен, мистер Лавелл. Надеюсь, вы полностью поправились.
— Ну, почти. У меня была тяжелая форма пищевого отравления. Судя по всему, я съел что-то у вас в позапрошлое воскресенье. Хотел убедиться, что больше никто не пострадал. В особенности… что с Иво все в порядке.
— Иво в Лондоне. Тут он уже давненько не появлялся. Думаю, с ним все в порядке.
— А вы, значит, нормально себя чувствовали?
— Я же не ел с вами, мистер Лавелл.
Он упорно смотрит куда-то мимо моего лица, явно не желая встречаться со мной взглядом.
— Когда вы в последний раз видели Иво?
— Он уехал в понедельник или во вторник. Чтобы быть поближе к мальчику.
Тене делает последнюю затяжку и давит окурок в пепельнице, полной точно таких же окурков. В трейлере как-то грязновато и запущенно, окна больше не сверкают, даже фарфоровый сервиз выглядит потускневшим.
— Но он там не показывался. Мой напарник, Хен, справлялся в больнице. Там уже несколько дней его не видели. Он вообще ни разу не навестил Кристо.
— Не может такого быть. Они ошибаются.
Тене сидит, уткнувшись взглядом в стол. Руки у него сцеплены на коленях, но он без конца то сплетает, то расплетает пальцы.
— Он никогда не бросил бы сына.
— Хен тоже так подумал, поэтому наведался туда несколько раз. В отделение, где лежит Кристо, нельзя проникнуть незамеченным. Кто-то из персонала всегда на посту. А вход всего один. Его бы заметили. Он там не появлялся.
— Значит, что-то случилось. Он вернется.
— Странно. Мне казалось, вся его жизнь крутится вокруг Кристо.
Тене Янко поднимает на меня измученный взгляд:
— Я знаю своего сына. Он никогда не бросил бы малыша.
— Но он его бросил, мистер Янко. Почти на неделю.
Старик принимается разглядывать сначала потолок, потом пол.
— Значит, с ним что-то случилось. Возможно, что-то плохое.
— Примерно как с Розой?
Тене вспыхивает:
— Вы берете мои слова и выворачиваете их наизнанку. Я говорю про Иво!
— Занятное совпадение. Сначала бесследно исчезает Роза. Теперь Иво.
— Нет! Вы ошибаетесь. Он пальцем Розу не тронул! Когда-нибудь вы это поймете.
— Мне очень хотелось бы на это надеяться. Дело в том, что… на Черной пустоши, в Уотли…
Я произношу это совсем тихо. Он закрывает глаза, как будто ему невыносимо больно, — или просто медленно моргает?
— …На Черной пустоши, где вы когда-то останавливались, нашли останки молодой женщины. Они были закопаны под деревьями, справа, если идти от дороги. На глубине примерно четырех футов. Возраст и время захоронения совпадают. Сейчас судебные медики проводят экспертизу, чтобы определить, от чего она погибла.
Это не вполне соответствует действительности, но со временем так и будет.
— Ну так это не Роза! Мистер Лавелл, мы рассказали вам чистую правду. Никто из нас не причинял ей зла. Она сбежала. А в Уотли уже больше десяти лет никто не останавливался. Она никогда там не была, насколько мне известно, и это не ее кости там нашли.
Он кажется искренним, и это лишь злит меня еще сильнее.
— Меня отравили беленой — в воскресенье, когда я ужинал с вашим сыном! Как вы это объясните? Как, по-вашему, это могло произойти?
Тене с печальным видом качает головой:
— Не знаю, мистер Лавелл, не знаю. Должно быть, он это по ошибке.
— Я мог умереть!
— Мистер Лавелл, мне действительно очень жаль, но если это случилось здесь, в этом не было злого умысла.
Я смотрю на Тене с раздражением. У меня две проблемы, и первая заключается в том, что я, почти вопреки собственной воле, верю ему. Я не сомневался, что замечу что-то в его лице при упоминании останков. Но хотя видно, что Черная пустошь с чем-то для него связана, вряд ли это имеет какое-то отношение к Розе. Я вынужден сделать вывод, что, если Иво и пытался причинить вред мне — или много лет назад Розе, — он делал это в одиночку. Вторая проблема в том, что он мне нравится. И мне его жалко. Откуда уж тут взяться беспристрастности суждений?
— Я знаю, что вы злитесь, мистер Лавелл, и я вас за это не осуждаю, но это не означает, что мы плохие люди. Мы вовсе не плохие. Это нам раз за разом причиняют зло. Неужели все это из-за того, что мы цыгане? Я не знаю. Но мы прокляты. Чем мы такое заслужили? Думаете, я рассказываю вам сказки? Я столько раз терял близких, что мне уже все равно, что именно кто-то будет говорить. Я терял дядей, братьев… моих маленьких сыновей, мою дорогую жену… Я потерял мою единственную дочь, невестку… а теперь, судя по всему, и моего последнего ребенка, единственного, кто оставался в живых… больше детей у меня нет. Что я могу сказать? О чем мне теперь беспокоиться?
Он произносит все это тихо, но с таким же успехом мог бы и кричать. Я обезоружен. Я пытаюсь гнуть свое, приводить какие-то аргументы, но все это кажется бессмысленной жестокостью.
— Черная пустошь…
— Что Черная пустошь? Люди ошибаются, мистер Лавелл! — В уголке рта у него вспухает пузырек слюны. — Я был не прав! Простите, что ввел вас в заблуждение, если дело в этом.
— А то, что Иво исчезает как раз тогда, когда обнаруживаются останки молодой женщины, и тогда же меня пытаются отравить? Это, по-вашему, тоже ошибка?
— Я не утверждаю, что знаю все на свете. Да и вы, подозреваю, тоже. Вы знаете, за что наша семья так страшно наказана?
В глазах у него стоят непролитые слезы.
— Вы знаете, где ваш сын, мистер Янко?
Тене снова моргает, и на этот раз слезинка скатывается по щеке и теряется в усах.
— Нет.
Я чувствую себя убийцей.
Очутившись на улице, я подставляю лицо солнцу, весь измочаленный.
Не оставляет ощущение, что я упустил что-то важное. Я стучусь в дверь трейлера, где живет Джей-Джей. На пороге появляется Сандра, ладонью прикрывая глаза от света. Впускать меня внутрь она не спешит, но на губах у нее улыбка.
— Здравствуйте, мистер Лавелл. Рада, что вы снова на ногах. Джей-Джей рассказал нам, что вы тоже лежали в больнице.
— Да, спасибо. Я просто хотел узнать, как дела у Джей-Джея? Как его рука?
— Все в порядке. Как огурчик. Его сейчас нет. Гуляет где-то с друзьями.
— Хорошо. Славный он парнишка. Вдумчивый.
— Витающий в облаках, вы хотите сказать?
— Вы должны им гордиться.
Сандра улыбается, но вид у нее при этом смущенный. Детей хвалить нельзя, чтобы не сглазить.
Я разглядываю ее лицо: бледная рыхловатая кожа; темно-карие глаза с чуть нависающими веками, манера нетерпеливо заправлять пушистые рыжеватые волосы за ухо. Я напрягаю память, пытаясь уловить хоть какой-то отклик при мысли о событиях той ночи… но ничто не отзывается во мне. Да и Сандра тоже не проявляет никаких признаков неловкости или смущения.
— Едва ли стоит ожидать, что вы подскажете мне, где искать Иво?
— Он где-то в Лондоне, вот и все, что я знаю. — Она не производит впечатления человека, который что-то скрывает. — Попробуйте съездить к тете Лулу. По-моему, он собирался опять у нее остановиться. У меня где-то записан ее адрес.
Я не говорю ей, что адрес Лулу у меня уже есть. Она отступает назад и жестом приглашает меня внутрь. Я останавливаюсь на пороге и осматриваюсь. В трейлере у нее царят чистота и порядок. Обстановка мило-старомодная. Стены обиты темным дубовым шпоном. Окна безукоризненно чистые, накидка на кресле ярко-зеленого цвета.
— У вас очень уютно, — говорю я искренне.
— Спасибо… Вот, нашла.
Она открывает записную книжку и большими аккуратными буквами переписывает из нее адрес.
— Возможно, Иво остановился у нее.
Она протягивает мне клочок бумаги, вырванный, судя по всему, из тетрадки сына.
— Спасибо. А не может он быть у своей подружки?
Я произношу это со всей небрежностью, какую только способен изобразить, но едва ли это играет какую-то роль: ее и без того бледные губы белеют, глаза расширяются, черные провалы в пепле. Губы беззвучно шевелятся.
— У Иво нет подружки.
— Правда? Мне казалось… Кто-то что-то говорил…
— Нет, я… Нет. Мы бы знали. Я бы знала.
Она пытается выдавить улыбку, но вид у нее убитый.
Ничего себе, думаю я. Ничего себе…
— Вероятно, я просто не так понял.
Я складываю листочек с адресом Лулу и аккуратно, чтобы не помять, убираю в нагрудный карман.
— Значит, у вас с Иво близкие отношения? Думаете, он даст вам о себе знать?
Она с изумлением взирает на меня, потом приходит к выводу, что я, очевидно, имел в виду братско-сестринские отношения.
— Ну да, наверное.
Но взгляд у нее поникший, и руками она обхватывает себя за плечи, словно пытаясь защититься от чего-то.
— У вас есть еще какие-нибудь родственники?
Она хмурится; очевидно, я уже перегибаю палку.
— Есть, в Ирландии… а что?
В ответ я пожимаю плечами:
— Я сам наполовину цыган. У нас обычно много родни.
Она смотрит на меня во все глаза. Мне хочется дать себе пинка. Хен прав: мне нужно сидеть дома, пока мозги не придут в порядок.
— Не в нашей семье, мистер Лавелл.
Меня спасает подъехавшая машина Хена. Я выбираюсь из трейлера, бормоча извинения и благодарности. Сандра с отрывистым кивком захлопывает дверь, даже не попрощавшись.
