Уже начало седьмого, и все разошлись по домам. Мы торчим тут второй час подряд, на случай если Иво вдруг решит вернуться, но он так и не объявляется. Секретарша Гэвина обзванивает близлежащие больницы, но никто, подходящий под описание Иво, туда не поступал. Где он оставил фургон, я не знаю, а Кристо, когда я его спрашиваю, не может дать никакого ответа, так что в конце концов мне приходится позвонить Лулу. Она его кровная родственница, и у нее есть телефон. К тому же и ехать ей ближе всего. К счастью, она оказывается дома.

— Где-где вы находитесь? — изумляется она. (Я только что объяснил ей ситуацию, причем довольно сжато.) — Вы с Кристо? На Харли-стрит?

— Да. А Иво исчез. Нужен кто-то из родных, кто мог бы остаться с ребенком. Ему дали направление — на Грейт-Ормонд-стрит. Там детская больница, знаете?

Молчание.

— Мне через двадцать минут выходить на работу.

— Простите, пожалуйста. Я просто не знал, кому еще позвонить. Я для Кристо никто, поэтому… поэтому нужен родственник, который мог бы дать согласие на лечение. Там нужно подписать какие-то бумаги.

Мне кажется, я слышу на том конце провода вздох, означающий капитуляцию.

— Вы уверены, что Иво не вернется? Должен же он когда-нибудь прийти!

— Его нет уже больше трех часов.

— Я его убью.

— Так вы приедете?

Гэвин просто ангел. Он дожидается Лулу, которая приезжает почти через два часа, рассказывает ей, как, по его мнению, следует поступить. Я все это время продолжаю подспудно надеяться, что вот-вот появится Иво и все объяснит. Но он так и не появляется. Гэвин выпроваживает нас на улицу и подзывает себе такси. Я говорю ему, что я его должник, но он лишь комически закатывает глаза. Даже не знаю, как бы я мог его отблагодарить. Разве что устроить бесплатную слежку за его женой.

Я иду за своей машиной и подбираю Лулу с Кристо, они ждут у обочины. Кристо кажется спокойным, несмотря на кавардак, который творится вокруг него. Лулу на взводе. Впервые за все время она без каблуков. Я специально посмотрел, когда она только приехала: на ней парусиновые туфли на резиновой подошве, самое то, что нужно, когда кого-то спасаешь. Мы оба ведем себя очень вежливо. Ни один из нас не вспоминает о нашей прошлой встрече. На сей раз нас свели исключительно профессиональные мотивы. И все же она и этот странный несчастный малыш сидят в моей машине, принимая мою помощь. Все-таки я оказался хоть чем-то ей полезен. В некотором отношении это куда интимнее, чем любой совместный ужин.

Я объясняю, каким образом мы вообще здесь оказались, рассказываю, как Иво отлучился якобы в уборную и больше не возвращался. Гэвин всего-то и попросил его сдать кровь на анализ.

— Наверное, мы должны быть признательны вам за то, что вы делаете для Кристо.

Что-то не похоже, чтобы она испытывала прилив благодарности. Я качаю головой:

— Не знаете, у Иво нет фобии уколов? Гэвин предположил, что причина могла быть в этом.

— Понятия не имею, — отвечает Лулу.

— Не знаете, куда он мог податься?

— Может, домой поехал?

— А никак нельзя связаться с Тене?

— Напрямую — никак. Может получиться, что быстрее всего будет туда поехать. Господи… как он мог бросить Кристо на произвол судьбы? Ну и семейка, честное слово!

Она сидит на заднем сиденье, обняв Кристо за плечи. Малыш прильнул к ней. Идет дождь, превращая огни за окнами в цветные разводы. Мы едем в больницу. Я веду машину и разглядываю этих двоих в зеркало заднего вида. Лулу смотрит в окно. При таком освещении ее помада кажется темнее и придает ей какой-то чужой, незнакомый вид. Кристо изучает в зеркале меня: темные, словно колодцы, глаза расширены, личико светится, точно жемчужина. Лулу сказала, что в последний раз видела его года три назад, неужели он до сих пор ее помнит? Ему ведь тогда не было и четырех. Может, он с кем угодно вел бы себя так же спокойно? Может, в его понимании Иво все еще с ним? Может, он точно знает, где его отец?

— Надеюсь, — говорю я, — им все-таки удастся выяснить, что с ним такое. Это было бы здорово. Тогда, может быть, получится его вылечить.

Лулу с отсутствующим видом улыбается, но ничего не отвечает. Я вдруг ни с того ни с сего вспоминаю, что, каково бы ни было это заболевание, она тоже может носить его внутри себя, дремлющее в ее генах. Что она тогда говорила? Что болезнь поражает только мужскую часть семьи? Выходит, это один из тех недугов, которые переносят женщины, передавая его, точно ядовитый дар? Даря жизнь и забирая ее одним махом.

Из спасительного полумрака водительского места я украдкой бросаю на Лулу взгляды. Бледная до синевы щека. Темная скошенная челка. Один глаз, в котором отражаются огни встречных фар. Призрачная темная вена, сбегающая вдоль шеи за воротник блузки.

Кровь под бледной кожей.

Пару часов спустя я еду по шоссе на юго-запад вслед за вереницей красных хвостовых огней. Монотонный поток красных молекул, струящихся по подкожной вене ночи. Думаю, Лулу не ожидала, что я предложу туда съездить, потому-то и предложил, заслужив улыбку, сначала недоверчивую, потом полную неподдельной благодарности с изумлением пополам. Моя награда за этот вечер. Я рисую в своем воображении, как Лулу рассказывает подруге (только не своему другу-инвалиду): «Просто не знаю, как бы я справилась без Рэя. Он даже поехал в Гэмпшир посреди ночи, чтобы найти Иво. Представляешь? Без него бы я пропала…»

Только она, скорее всего, не называет меня Рэем.

Снова начинается дождь, он льет все сильнее. Поднявшийся ветер порывами налетает на мою машину, когда я приближаюсь к Бишопе-Уолтем. Отражения стоп-огней в мокром асфальте похожи на потоки крови.

Почему сегодня вечером мне так упорно лезет в голову кровь?