Глава двадцатая

В новой квартире было сыро, и соседи шумели так сильно, что Фелиция засыпала лишь под утро. Торговая лавка, в которую она устроилась, открывалась в семь, и управляющий часто упрекал Фелицию за сонный вид и отсутствие энтузиазма в разговоре с покупателями. – Не слушай его, – говорил невысокий рыжеволосый водитель.

Последние недели он всё чаще и чаще заговаривал с ней, не скрывая интереса. То помогал переносить тяжёлые лотки с фруктами, то подмигивал, проходя мимо. Иногда, оставаясь наедине с тяжёлыми мыслями, Фелиция вспоминала его, пытаясь хоть как-то скрасить бессонные ночи. Если уж нельзя вернуться домой, нельзя что-то исправить, то, может быть, стоит идти вперёд? Фелиция тяжело вздыхала и понимала, что это невозможно. Ничего не скрыть. Она не может вернуться домой. Не может ответить на ухаживания Тайтуса.

Фелиция лежала и смотрела в темноту, а соседи продолжали шуметь. Лишь бы вытерпеть, лишь бы пережить этот трудный жизненный отрезок. После она сменит работу, притворится, что ничего не случилось, и попытается снова. Главное не позволять отчаянию и меланхолии заражать своё тело.

– Вот ты где! – обрадовался Тайтус, застав её в подсобке. Фелиция подняла голову и безуспешно попыталась уклониться от его объятий. – Если я тебя приглашу сегодня куда-нибудь, что ты скажешь?

– Скажу, нет, – Фелиция опустила голову, боясь, что объятиями дело не кончится.

– Я слышал, что открылся новый бар, – Тайтус тщетно пытался заглянуть ей в глаза. – Говорят, весьма приличный. Можно посидеть, отдохнуть, – он тяжело вздохнул, почувствовав, как Фелиция высвобождается из его объятий. – Сегодня там играют джаз, а мне помнится, ты говорила, что знаешь в этом толк, – предпринял Тайтус последнюю попытку. Секундное замешательство, мелькнувшее в глазах Фелиции, вернуло ему прежнюю уверенность. – У тебя ведь есть, что надеть? – спросил он. Увидел, как Фелиция кивнула, и просиял от счастья.

«Что если жизнь даёт мне ещё один шанс?» – думала Фелиция, пытаясь оправдаться перед собой за данное согласие. Платье, подаренное мистером Джеральдом, хранилось в старом сундуке, который она забрала из квартиры Персибала. Фелиция примерила его, стараясь не думать обо всём плохом, не вспоминать.

– Ты просто королева! – присвистнул Тайтус, увидев её в таком наряде. Его серый невзрачный костюм подчеркнул сказанное. Фелиция сдержанно улыбнулась и взяла его под руку. – Была когда-нибудь в подобных местах? – спросил Тайтус, с гордостью проводя её за столик. Низкосортное бренди обожгло губы. Пара девушек лёгкого поведения за соседним столиком заскучали и стали уговаривать своих спутников отвести их в «Ночной джаз».

– Не знала, что этот бар снова открылся, – сказала Фелиция. Тайтус беззаботно пожал плечами. Джаз-бэнд играл крайне нескладно, и посетители почти не слушали его.

– Говорят, в «Ночном джазе» играет Джером Финчли, – продолжали уговоры дамочки за соседним столом. Фелиция вздрогнула, услышав знакомое имя. С кем, интересно, Финчли теперь? Снова с Гортензией? Или же один?

Она недовольно поджала губы, вспомнив, насколько слаб и некрасив его голос. Подумать только, а ведь они вдвоём могли покорить Чикаго. Молодость и желание работать, сдобренные талантом Персибала, сохранившимся даже после смерти в его песнях.

Настроение испортилось. Фелиция помрачнела. Девушка из бэнда на сцене нервничала, от чего её голос сильно начинал дрожать. «Что если подойти и предложить свои услуги?» – подумала Фелиция, вспомнила череду неудач и простилась с этой идей. Как сложно было разговаривать с Тайтусом, улыбаться ему и одновременно думать о чём-то своём, грустить и сожалеть об упущенном.

– Потанцуем? – предложил Тайтус и, не дожидаясь согласия, взял спутницу за руку и помог подняться из-за стола.

Они провели весёлый, беззаботный вечер, и когда возвращались назад, Фелиция не смогла отказать Тайтусу и, запрокинув голову, подставила для поцелуя губы.

«А как ещё я смогу отблагодарить его?» – думала она, вспоминая минувшие времена. Раньше у неё был голос, которым она благодарила поклонников, теперь же у неё остались только губы. К тому же Тайтус был не так уж и плох. Его ухаживания помогали отвлечься и забыть о предстоящих трудностях.

– Что-то не так? – спросил он, заглядывая Фелиции в глаза. Она качнула головой и отстранилась от него. Нужно было уходить. Срочно. Немедленно.

– Мне пора, – сказала Фелиция, выдавив на прощание скудную улыбку.

«Зачем всё это? – думала она, закрывая дверь. – Почему она даёт Тайтусу шанс?» Единственное, что успокаивало: губы её остались холодны и неподвижны. Она выступила так же фальшиво, как сегодня певичка из джаз-бэнда. Голос дрожит. В глазах страх и сомнения. Никто не вспомнит её на следующий день. Никто не захочет услышать снова.

Думая об этом, Фелиция легла в кровать и почти сразу заснула. «Тайтус отступит», – сказала она себе утром. Но он не отступил. Напротив, его ухаживания стали более настойчивыми и неуклонными. Он был словно генерал, который ведёт армию на незащищённый город, заранее зная, что тот падёт без боя. Как же ей быть? Что же делать?

Ты ничего не знаешь обо мне, Тайтус!

– Это не страшно.

– Мне страшно, – она смотрела на него и понимала, что никогда не видела столько любви и желания в глазах одного человека. Как же хочется уступить! Как же хочется позволить ему взять на себя все тревоги и заботы!

– Ну, хватит! – упрашивал её Тайтус, когда управляющего овощной лавкой не было рядом. – Перестань мучить меня! – казалось, отказы превращают его в робкого, неуверенного в себе мальчишку.

Никогда прежде никто с таким пылом не клялся ей в своих чувствах, не обещал вечно заботиться и носить на руках. И ничего не нужно делать для этого. Он любил её саму, а не её голос и репертуар. Если бы можно было повернуть время вспять. Исправить содеянное.

От тяжёлых воспоминаний на глаза наворачивались слёзы. Нет. Она не может больше тешить себя пустыми надеждами. Но как потом смотреть ему в глаза? А если он сможет всё понять и простить? Как же хотелось снова стать молодой и наивной!

С тяжёлым сердцем Фелиция назначила ему встречу.

– Ребёнок?! – опешил Тайтус, и весь его пыл и страсть улетучились без следа. – Ты ждёшь ребёнка?!

Фелиция поджала губы и кивнула. Перед глазами зарябили слёзы, и на их фоне появился силуэт отца. Нет. Теперь она одна в этом мире. Ей некуда больше возвращаться и не на кого надеяться. Белая девушка с чёрным ребёнком на руках. Она плакала. Одна. На скамейке в парке. А редкие машины, тарахтя, проезжали по дороге, унося своих владельцев к их маленьким суетным жизням.