Когда в жизни Валерии появился Артур, ей показалось, что её сумрачные будни осветило солнце. А теперь, узнав, что такое свет, она погрузилась в кромешную тьму. И ей было абсолютно всё равно, что в этой темноте с ней будет происходить.

Через два дня из санатория вернулась мама. Отец взял на себя рассказ о неудачной личной жизни дочери, предусмотрительно опустив страшные подробности, сглаживая острые моменты. Но для Елены и этого было достаточно, чтобы сделать свои выводы.

– Лера, пришёл ответ из Лондона. Тебя зачислили в колледж. Это недалеко от бабушки, в общежитии жить не придётся. Ты рада?

– Да, мамочка, конечно, – проговорила Валерия безразличным голосом.

– Послушай, когда утром я принесла тебе чай, энтузиазма в твоём голосе было больше. Я от тебя слышу только «да, мамочка», «хорошо, мамочка», «как скажешь, мамочка»!

– Мама, что ты хочешь от меня? Я еду в Лондон, как ты и хотела. Если ты передумала, я поеду в другое место, куда скажете, мне всё равно.

– Я хочу, чтобы ты прекратила киснуть, трезво взглянула на ситуацию и порадовалась, что она для тебя благополучно закончилась. Неужели ты не понимала, как этот парень на тебя отрицательно влиял? Ты начала спорить с родителями, сбегать из дома, ты вбила себе в голову, что твоя мечта – педагогическая деятельность. Откуда только такие мысли! Из-за него ты чуть не попала к бандитам. К тому же, что бы сказали знакомые, если бы узнали, что моя дочь встречается с нерусским парнем намного старше неё. Я бы сгорела от стыда!

– Мама, откуда в тебе столько расистских взглядов?

– При чём тут расистские взгляды! У меня был опыт общения с людьми этой национальности. У них особое мышление, менталитет, обычаи. Мы просто из разных миров. Поверь, ни к чему хорошему это общение не привело бы.

– Мама, я поняла. Я сделаю всё, что ты хочешь, но изменить свои мысли и настроение по твоему требованию я не могу.

– Хорошо, я понимаю. Тебе нужно время.

Но время ничего не изменило. Прошла неделя, другая, а Валерия не вылезала из чёрной меланхолии. Несколько раз Елена просила подруг дочери навестить её, но тем было скучно с молчащей девушкой. К тому же они стали считаться бывшими подругами, так как были заняты предстоящей учёбой, устройством в общежитии, или собирались уехать на летний отдых. Валерия отдыхать отказывалась, даже вытащить её в магазин, в кино или театр стало проблемой.

Наконец её оставили в покое. Подруги – с разговорами о парнях, нарядах и вечеринках. Мать – с нравоучениями и наставлениями. Отец – с сочувственными взглядами и отношением, как к тяжело больной. Ей казалось, что родители успокоились относительно её будущего и её настроения. Она не догадывалась, что слыша её плач по ночам, мать поняла: всё, что она делала до этого, не имеет результата. Значит, нужно сменить тактику. Она ещё не знала, какую выбрать, но жизнь подсказала решение.

Однажды Елена вошла в комнату дочери, чтобы сообщить: в гости пришёл сосед. Она знала о тёплых отношениях дочери со Степаном, и надеялась, что это обрадует её.

– Лера, к тебе гости… – с загадочной улыбкой произнесла Елена. – Это мужчина… думаю, ты будешь рада его видеть!

Мать была поражена внезапной перемене, которая произошла с дочерью. Лицо посветлело от яркой улыбки, глаза осветились радостью, она быстро вскочила с кресла, и… мгновенно всё потухло и исчезло: в комнату вошёл Степан.

– Это ты? Привет, – тихо проговорила Валерия и снова забралась в кресло.

Елена вышла из комнаты дочери и ворвалась к мужу. Тот работал в кабинете.

– Где живёт эта тварь? Я должна с ним поговорить! Она ждёт его и надеется на что-то. Все мои усилия напрасны, пока он сам не пошлёт её к черту! Только тогда она поймёт, что ждать нечего, нужно жить дальше. Так ты мне скажешь, где его квартира? Ты говорил, что знаешь!

– Леночка, по-моему, не лучшее решение идти к нему сейчас с какими-то требованиями.

– Я сама разберусь, какие решения лучшие, какие нет. Дай адрес.

– Ну, хорошо, – Леонид Сергеевич записал на листке и протянул жене. – Я интересовался его здоровьем. Всё-таки он пострадал из-за нашей дочери, кто знает, может, он захочет обратиться в суд. Так вот, он идёт на поправку, завтра его выписывают.

– Прекрасно. Надеюсь, после разговора со мной ему не придётся снова обращаться в больницу. Убила бы его!

– Лена, ты должна быть предельно корректна в разговоре с ним. Он работает в очень серьёзной организации.

– Да хоть сам Господь Бог! Я никому не позволю обижать нашу дочь!

– Я тебе рассказывал: он не обижал её, а она…

– Не начинай снова, я всё помню, – отмахнулась Елена, – Он не смел к ней приближаться, и всё. Я не пойму: долго она собирается рыдать в подушку? Это нужно прекращать любыми средствами. И другого способа, кроме как заставить его самого сказать ей, что они не пара, я не знаю.

Валерия всегда была рада видеть Степана. Собственно, он был её единственным настоящим другом. Тем, кому она могла довериться, открыть душу. Кто её всегда понимал и принимал такой, какая она есть. Он мог выслушать и дать совет, не пытаясь критиковать, не читая нравоучений, не стараясь изменить её. Она помнит его столько, сколько помнит себя. Когда ему было шесть, а ей три года, он взял над ней негласное шефство. Мать изредка выносила больную бледную девочку во двор. Она казалась ему прекрасной куклой, только очень грустной. Он всегда, как чуда, ждал, когда же улыбка осветит её лицо. Он жил по соседству, на той же лестничной площадке. Но их родители никогда не дружили. И всё же ему удалось однажды проникнуть в квартиру, где жила красивая девочка.

Видя, что Валерия тоже тянется к этому пухленькому неповоротливому мальчику, Елена не стала препятствовать их дружбе, которая не обрывалась долгие годы. Они учились в одной школе. Там он тоже старался поддерживать и защищать её, если нужно. Хотя сам, как и Валерия, находился среди, как это называет молодёжь, отверженных. Это было связано с его фигурой; выделяясь всегда излишней полнотой, он, вдобавок, до восьмого класса носил очки и имел непослушную русую шевелюру, которая вечно торчала в разные стороны.

Правда, из-за своей внешности он особо не комплексовал, и то, что на него не обращают внимания девочки, а мальчишки отказываюсь брать в команду на физкультуре, его не расстраивало. Он был весь погружен в учёбу, в книги, в интернет, выныривая иногда из своего мира, чтобы проводить Валерию домой из школы, перебинтовать ей разбитую коленку, или рассказать за чашкой вечернего чая о последних открытиях в области компьютерных технологий или о недавно прочитанной интересной книге.

Поэтому, увидев Степана и справившись с горьким разочарованием от того, что это не Он, Валерия выдавила из себя что-то подобное улыбке.

– Я так рада тебя видеть!

– И что же случилось за те несколько недель, что я отсутствовал? Ты копила в себе все обиды, проблемы и ушибы, чтобы сегодня встретить меня с таким кислым видом? Эй, малыш, выкладывай, что с тобой произошло?

– Ох, Стёпа!

И Валерия, уткнувшись в его плечо, как в детстве, выплеснула в слезах и сбивчивом рассказе всё, что произошло с ней за последнее время. Выговорившись, она поняла, что ей стало легче. Пусть Степан ничем не поможет, но, как известно, озвученная проблема не кажется такой страшной, а выплаканная боль не так жжёт душу.

– Стёпа, ты тоже меня считаешь наивной идиоткой? – спросила Валерия после затянувшегося молчания.

– Нет. Я считаю, что ты выросла, и я уже не имею права называть тебя «малыш».

Валерия улыбнулась сквозь слёзы:

– Ты можешь называть меня, как хочешь. Ты мой самый лучший друг. Тебе всё можно.

– Тогда я хочу тебе сказать… послушай…

Степан вдруг встал, подошёл к окну, потом вернулся, снова сел на диван, взял Валерию за руку.

– Я хочу сказать… Очень трудно подобрать слова…

– Степан, ты будущий дипломат, тебе стыдно признаваться в том, что ты не можешь подобрать слова какой-то девчонке.

– Ты не какая-то девчонка. В общем, я знаю, как тебе помочь. Только не перебивай, ничего не говори, выслушай. Я знал, что рано или поздно скажу это. Не думал, что сегодня, поэтому я не готов.

– Стёпка, не пугай меня. Мне не нужна заготовленная речь, говори, что у тебя случилось? Я со своими проблемами не подумала спросить, как у тебя дела, прости. Говори, не томи, что произошло?

– Произошло. Валерия, выходи за меня замуж. Нет! Молчи! Ничего не говори сейчас! – чуть не закричал Степан, увидев, как от удивления у неё расширились глаза, – Дай я всё скажу, потом ты обдумаешь и примешь решение. Только обещай подумать хорошо. Итак. Я предлагаю тебе свою руку, сердце и всё, что за этим следует. Я считаю, что этот брак будет выгодным для нас обоих. Во-первых, для тебя. Ты получишь свободу от родителей, я знаю о той удушающей любви, которой тебя окружают. Тебе нужно вырваться из неё, и тогда ты сможешь делать всё, что захочешь. Ты будешь учиться там, где пожелаешь. Ты ведь хочешь стать педагогом и работать с детьми; я дам тебе такую возможность, и родители не смогут тебе запретить. Ты мечтаешь о собственных детях; мы сможем завести ребёнка, когда ты захочешь, я абсолютно здоров в этом плане. Я уже сейчас могу содержать тебя, мы не будем жить с моими родителями, у меня есть отдельная квартира. А через два года мы уедем во Францию, мне предлагают там работу. Я не договорил, не перебивай, – вдруг сказал Степан, увидев, что Валерия пытается вставить слово, – Я не сказал самого главного. Я люблю тебя. Я всегда мечтал о том, что когда-нибудь ты станешь моей женой. Думал, что сделаю предложение через два года, когда буду твёрдо стоять на ногах, но обстоятельства сложились иначе… Я клянусь, что никогда не обижу тебя, никогда не предам. Я позволю тебе вести тот образ жизни, какой ты захочешь. Подумай над моим предложением. Не отказывай сразу. И… как всегда… если понадобится моя помощь, совет, или тебе захочется просто поплакать… я через стенку.

Степан улыбнулся и быстро вышел из комнаты, боясь того, что Валерия может ответить ему.

Ошеломлённая девушка не могла поверить своим ушам: Степан ей сделал предложение! Никогда, ни на один миг она не представляла его своим мужем. Братом – да! Он даже заменил ей в какой-то степени вечно занятого отца и вечно непонимающую мать. Но представить мужем не могла.

Она попыталась это сделать и поняла, почему людей так воротит от слова «инцест». Неужели она сможет позволить, чтобы Степан прикасался к ней так, как Артур? Нет! Валерию передёрнуло. Никакая свобода не стоит того. Правда, одна его мысль давала тепло. «Ты мечтаешь о собственных детях. Мы заведём ребёнка, когда ты захочешь». Когда у меня будет ребёнок, у меня появится смысл, я буду жить ради него. Но для этого я должна буду переспать со Степаном. И потом…!!! О, нет! Я хочу ребёнка, только Его ребёнка. Ну почему я не беременна от Него! (Валерия и в мыслях старалась не произносить имя Артура, чтобы не было так больно). Если бы каким-то чудом стало так, мне ничего больше не надо! Пусть я Ему не нужна, но у меня бы осталась частичка того, кого я люблю. Я всю жизнь отдала бы малышу!».

Но даже со всей своей наивностью Валерия понимала, почему не может быть беременна.

В день выписки Артура из госпиталя за ним приехали Александр и Максим. Макс торжественно вкатил инвалидное кресло в палату и застыл посредине в предвкушении взрыва. Взрыв не заставил себя ждать.

– Какого чёрта! Вы совсем с ума сошли! Убери эту штуку! Нашли инвалида! – бушевал Артур.

Дождавшись, когда он выскажет всё, что думает о кресле, о больнице вообще и о друзьях в частности, Александр сказал:

– Врачи запретили тебе утруждать ногу. Там ступеньки. Ты хочешь, чтобы я снова нёс тебя на руках, как и сюда? Я могу!

– Ладно, черт с вами, давайте эту штуковину. Тридцать лет меня не катали в коляске, вспомню детство.

Друзья переглянулись и рассмеялись.

– С возвращением, брат, в нормальную жизнь! – Макс хлопнул Артура по здоровому плечу.

– Ну, ещё месяц о нормальной жизни можно забыть, но, по крайне мере, я буду дома. Осточертела больница.

Артур, прихрамывая, подошёл к креслу, уселся в него.

– Поехали. В нём я действительно отсюда быстрее выберусь, я только до конца коридора буду идти минут десять.

– Мы тебя быстро домчим.

В машине Александр сказал:

– Артур, нужно заехать в офис. У нас небольшое производственное совещание.

– Да всегда пожалуйста. До сентября я совершенно свободен. От моего тела никакого проку нет, может хоть мозги используете.

– Используем, не переживай.

В офисе собралась почти вся команда. После того, как закончились поздравления с возвращением и все расположились в кабинете за общим столом, Александр произнёс:

– Во-первых, Артур, Абрам приносит свои глубочайшие извинения. Из его объяснений: он случайно увидел тебя за работой в Стамбуле, и решил, что ты просто бывший омоновец. В качестве компенсации он предлагает тот самый «ламборджини», который, кстати, принадлежит его сыну.

– Надеюсь, вы объяснили ему, что я не занимаюсь подержанными иномарками, и чтобы он засунул этот «ламборджини» себе…

– Ну, может не такими словами, но смысл примерно такой. А компенсация, аналогичная этому автомобилю, уже на твоём счету.

– Хоть что-то хорошее в этой истории! – воскликнул Артур, – Но почему его не прикрыли до сих пор?

– А мы ему ничего не можем предъявить. Ты не в счёт. Остальные его дела хоть и известны, но доказать их сложно. В общем, пока кое-кто не скажет «Фас!», он будет работать. И он это понимает. Пока будем наблюдать за ним, а потом посмотрим.

– Пока ты валялся в госпитале, – заговорил Максим, – мы проследили за ремонтом на даче. Там всё закончено. Заказанная мебель доставлена. Мы с ребятами всё расставили. Кстати, Алина внесла коррективы в дизайн. Она повесила другие занавески, ну и ещё кое-что по мелочи. Думаю, ты не будешь в обиде.

– Передай ей спасибо. У неё безупречный вкус, я бы доверил ей оформление всего дома.

– У тебя осталась одна совершенно пустая комната на втором этаже, – сказал Алексей, – Ты не заказывал туда мебель или задержали доставку?

– Я просто не знаю, как её оформить. Потом подумаю.

– Я заходил в эту комнату и считаю, – вдруг вставил слово вечно молчаливый Стас, – что эту комнату нужно оформить как детскую. Я её так вижу, – добавил он любимую фразу.

– Слушай, ты, провидец! А также маг и волшебник! – вспылил вдруг Артур, – Твой третий глаз смотрит совсем не туда.

– Я просто так вижу, – снова произнёс Стас спокойно, совсем не обидевшись, и многозначительно умолк.

– Артур, где ты будешь жить этот месяц? – спросил Алексей.

– В квартире. Хотелось бы на даче, но там лестница. И кое-кому будет далековато ездить, чтобы снабжать меня продуктами; сесть за руль сам я пока не смогу.

– Вот и отлично. А теперь ещё один вопрос к Артуру, – снова взял слово Александр, – Что ты знаешь о родителях той девушки, Валерии?

– Только общие сведения, я считал, что рано глубоко копать.

– Я же говорил! – вдруг выкрикнул Алексей.

– Помолчи, Алёш, – осадил его Александр, – Тогда ты должен взглянуть на эту фотографию.

Артур попытался встать, но Александр развернул к нему экран ноутбука.

– Ты знаешь эту женщину? Это мать Валерии – Алфёрова Елена Анатольевна, в девичестве Кузнецова, бывший корреспондент программы «Мир новостей» на третьем канале. В свое время вывезла из Чечни мальчика-сироту, собиралась усыновить его. Об этом долго трубили на канале. В настоящее время… – Александр вдруг осёкся.

– Этого не может быть! – с посеревшим лицом выдавил из себя Артур, – Нет! Этого не может быть. Мир, конечно, тесен, но не настолько!

– Собственно, ради того, чтобы увидеть твоё выражение лица, когда ты узнаешь это, я и затеял весь разговор, – сказал Александр.

– А я вам говорил! – снова выкрикнул Алексей, – Они встретились случайно, я сам был свидетелем этой встречи, даже инициатором. Такое невозможно подстроить.

– Да помолчи, вы постоянно покрываете друг друга, это все знают, – сказал Максим.

– Я не пойму, к чему вы клоните, – произнёс Артур, не оправившись от шока.

– Ты же не собирался ей мстить через дочь?

– Откуда такой бред? Нет, конечно, я же не знал, что она её дочь! Да с чего вы это взяли? – всё больше удивлялся Артур.

– Просто это первое, о чём мы подумали, когда обнаружилось, что мать Валерии и твоя несостоявшаяся мать – одно лицо. Мы решили, что она узнала, кто встречается с её дочерью, и попыталась оградить её от тебя. И если не организовала похищение, то как-то вышла на тех, кому это было нужно.

– Бред какой-то! Я не собирался ей мстить, тем более через дочь. Мне тридцать лет, детские обиды позади. Я не испытываю к этой женщине ничего.

– Если бы я не знал тебя с одиннадцати лет, я бы поверил, – сказал Максим, – Но трудно не испытывать ничего после того, что тебе пришлось испытать в детском доме. Тот ад, куда она тебя поместила, трудно пережить без последствий.

– Я каждый год прохожу обследование у психиатра, вы отлично знаете результаты! – зло выбросил Артур.

– Извини, мы же не знаем, что зрело у тебя в голове все эти годы, – сказал Александр.

– Тогда попросите Стаса, он покопается у меня в голове и скажет, что я даже благодарен ей. Если бы не она, я не встретил бы Димку и Максима, не познакомился с тобой, Саша, со всеми вами. Благодаря ей я обрёл, в конце концов, семью, о которой всегда мечтал. Это вы, ребята. Благодаря ей у меня всё прекрасно сложилось.

– Ну, если этот стиль жизни, который мы ведём, можно назвать «прекрасно сложилось», тогда да! – подвёл итог Александр, – Всё, тему закрыли. Спасибо, что считаешь нас семьёй, но пора подумать о настоящей семье. Что ты собираешься делать с этой девушкой?

– Не знаю.

– Если ты уверен, что она достаточно сильная, чтобы нести вместе с тобой всё, что связано с нашей проклятой работой – бери её и ни о чём не думай!

– Чёрт побери! В том-то и дело, что я уверен лишь в том, что она слабая и ранимая. Она теряет сознание от… а её чуть не зарезали из-за меня. Я не хочу, чтобы она страдала!

– О! – протянул Макс, – Этой болезнью, наверное, переболеет каждый из нас!

– Только не я, – сказал Александр, – Не понимаю эти сопли: будет страдать, не будет страдать. Ты реши для себя, нужна она тебе или нет. Если нужна, хватай и тащи в загс, мы поможем, если что. А потом у тебя вся жизнь впереди, чтобы облегчить её страдания. В общем, определись. Либо введи её в курс дела и дай нужные инструкции, чтобы она попала, как и все, под нашу защиту, либо оставь в покое. Ты уже понял, чем грозит ей неизвестность и твоя нерешительность.

– Кстати, – добавил Максим, – Не такая она и слабая. Она прекрасно справилась в стрессовой ситуации.

– Да, у неё сильный характер и неординарное мышление, – добавил Стас.

Артур криво усмехнулся на их комментарии.

На следующий день в квартире Артура раздался звонок. Нога не позволяла быстро передвигаться, поэтому пока он добрёл до двери, кто-то настойчиво нажал ещё несколько раз. Он распахнул дверь, не удосужившись взглянуть в глазок, и увидел её. Она почти не изменилась. Всё так же красива, стройна и высокомерна. Она напоминала ему в детстве Снежную Королеву, за которой он готов был идти на Северный полюс.

– Как я поняла, вы тот самый молодой человек, который вскружил голову моей дочери, – без приветствия начала Елена Анатольевна и, минуя хозяина и не дожидаясь приглашения, ступила через порог.

Осмотрелась по сторонам, поняла, что в узкой прихожей разговаривать неудобно, так же без приглашения прошла в гостиную. Пока Артур закрывал дверь и медленно двигался в комнату, где она скрылась, Елена успела рассмотреть обстановку.

– Эта мебель давно вышла из моды, – сделала она замечание, когда он доковылял до гостиной.

Кривая усмешка исказила его лицо:

– Ну, здравствуй, мамочка! А ты совсем не изменилась.

Елена дёрнулась, как от удара, вскинула подбородок, прищурила глаза, пристально глядя в лицо парня:

– Артур?

– Да. Артур Анатольевич Кузнецов. Ты сама дала мне свою фамилию, и даже отчество, хотя отлично знала, что моего отца звали Джамиль, да и фамилию свою я тебе называл. Но тебе хотелось, чтобы у твоего сына было красивое русское имя и фамилия. А я так долго ждал, что ты заберёшь меня, как и обещала, что даже когда из Грозного пришли мои документы, я не позволил ничего менять. Извини, мне трудно долго стоять, – сказал Артур, усаживаясь в кресло и показывая ей на кресло напротив.

– Я думала, что никогда не встречу тебя, – проговорила Елена.

– А я просто мечтал, особенно первые годы, когда у меня стало всё налаживаться, что однажды ты войдёшь в эту квартиру, увидишь, как я живу, чего достиг, и пожалеешь, что отказалась тогда от меня.

– Я не могла тебя оставить. Мне нужно было думать о личной жизни, о карьере. Кому бы я нужна была с приёмным ребёнком, да ещё такого возраста. Кстати, давая тебе такое, как у меня, отчество, я надеялась, что в дальнейшем нас будут принимать за брата и сестру. Такой взрослый ребёнок рядом со мной смотрелся бы странно. Так что, как видишь, я сначала не собиралась от тебя отказываться.

– Да, я так и понял.

– Да ничего ты не понял! Ты же был как дикий зверёк, бросался на всех, кто пытался ко мне приблизиться. Мне подруг было стыдно пригласить в дом, не говоря о мужчинах.

– Я всего лишь с детской наивностью хотел быть нужным, хотел, чтобы ты поняла: я смогу защитить тебя, и никакой другой мужчина тебе не нужен.

– Вот как раз тогда мужчина мне и нужен был, причём срочно. Я была беременна, и мне нужно было думать о том, как наладить отношения с отцом ребёнка, а не с неадекватным подростком.

– Я умею считать, сейчас я это понял. Но и тогда, если бы снизошла до разговора со мной, я бы осознал свое поведение и смог бы измениться. Но ты молчала, а я из кожи вон лез, чтобы доказать свою любовь. А потом ты просто вычеркнула меня, без объяснений, только пустые обещания.

– Но, я надеюсь, в детском доме тебе было неплохо.

– Просто отлично! Я даже благодарен тебе за то, что у меня так всё сложилось.

– Я тоже благодаря тебе получила толчок в карьере. После того репортажа и шумихи вокруг меня заметили, дали собственную программу. А потом я смогла сама выбирать.

– Что же, прекрасно. Теперь, когда благодарности закончены, зачем ты пришла?

– Да! – Елена вдруг вскочила с кресла, ошеломлённая мыслью, – Ты что, встречался с моей дочерью, чтобы так мне отомстить?

– Боже упаси! Почему этот бред всем приходит в голову? Я только вчера узнал, что Валерия твоя дочь. Честно говоря, был в шоке.

– Тем лучше. Потому что я хочу потребовать, чтобы ты оставил её в покое.

– А тебе не кажется, что не имеешь права вмешиваться в личную жизнь ни своей дочери, ни, тем более, мою?

– Не кажется! Она молода, наивна и неопытна. Она ещё не знает, чего хочет от жизни. А я не хочу, чтобы ты дурил ей голову. Ей нужно учиться, общаться со сверстниками. А что ей можешь дать ты? Ты хочешь её сделать женой восточного мужчины? Сиди дома и воспитывай кучу ребятишек! А ещё, чтобы ты знал, у неё больное сердце. Ты сможешь ей обеспечить жизнь без волнений, тревог и переживаний? Или хочешь, задержавшись однажды на работе или у любовницы, найти её дома с сердечным приступом? Оставь её, прошу, не губи её жизнь.

Елена не подозревала, насколько задела за живое своими словами, насколько точен оказался удар. Артур прикрыл глаза рукой, чтобы спрятать боль, которая отразилась на лице:

– Успокойся, я не собираюсь продолжать с ней отношения.

– Тогда скажи ей об этом!

– По-моему, я ей это уже сказал, в больнице.

– Не очень убедительно. Она страдает и ещё надеется, что ты передумаешь.

– И что ты хочешь от меня?

– Ты должен ей объяснить, что вы не пара, что она тебе не подходит, не нравится, что ты встретил другую, в конце концов. Пусть она поймёт, что ей ждать нечего, и успокоится.

– Это должен сделать я?

– Ну не я же! Меня она не слышит.

– А ты всё хорошо продумала.

– Она моя дочь. Я люблю её.

– Только не задуши её своей любовью. Твоё маниакальное желание всеми управлять и всё контролировать сделало из неё несчастное создание. Отпусти её хоть чуть-чуть. Дай ей самой решать свою судьбу.

– Я сама разберусь, как мне воспитывать собственную дочь! Ты мне не ответил.

– Я скажу ей, что мы не можем быть вместе, чтобы она забыла меня. Ты довольна? Мне это сделать лично или по телефону, как ты считаешь, мамочка?

Но Елена, казалось, не заметила язвительного тона, и задумчиво произнесла:

– Думаю, телефонный разговор ничего не решит. Вы должны поговорить лично.

– Тогда извини, но ни прийти к вам, ни назначить встречу на нейтральной территории я не смогу, я привязан к этой квартире.

– Хорошо. Я скажу ей, что она может навестить тебя после больницы, и вы поговорите.

– Ты же такой сценарий и предусматривала?

– Да. И, надеюсь, он пойдёт так, как нужно. Ты меня понял? В противном случае я расскажу ей историю твоего детства, и постараюсь убедить, что ты использовал её как орудие, и просто хотел разбить ей сердце, чтобы мне отомстить. Думаю, она поверит.

– А я думаю, что ты совсем не знаешь свою дочь, – горько произнёс он и резко добавил внезапно похолодевшим тоном: – И никогда не пытайся меня шантажировать. Я поступлю так, как считаю нужным. И то, что наши желания на данный момент совпали, ничего не значит.

– Ты поступишь так, как я скажу! – с язвительным удовлетворением произнесла Елена, выходя из квартиры. Последнее слово всё равно осталось за ней.

Артур был удивлён, каким образом эта холодная циничная женщина могла воспитать такое трепетно-ранимое чуткое существо, самую удивительную и прекрасную девушку, которую он когда-либо встречал.