Рэнд, уставший, но довольный, отряхнув ботинки от снега, вошёл в свой временный дом, построенный в центре небольшого лагеря, расположившегося на высокогорном плато.

Плато являло собой довольно большую — немногим менее километра в диаметре — полукруглую площадку, словно специально вырубленную в гранитном склоне высокой скалы, одной из двух самых высоких в горном массиве, находящемся на тридцатой широте восточного полушария Риэлы. На склоне другой скалы, находящейся прямо напротив, также имелось полукруглое плато чуть меньшего диаметра. На краю обеих площадок возвышались постаменты, выполненные из особо прочного пластика, на которых вскоре будут смонтированы установки для разворачивания пространственного кокона. Сами установки изготавливались на заводе, построенном в кротчайшие сроки у подножья гор и оснащённом новейшим оборудованием. Собственно, сейчас там дорабатывались мониторы-излучатели. Электроника, силовые установки, коммуникации, пульт управления — всё уже находилось здесь, и работы по монтажу общей системы близились к завершению.

Скалы сплошь были покрыты снегом. И на плато лежал снег, превратившийся за многие тысячелетия в плотный глетчер. У постаментов он был выплавлен до скального основания; анкера прочно сидели в граните. И у самого края плато глетчер также срезали плазменными резаками и поставили по периметру ограждения, дабы кто-нибудь из монтажников, работавших в опасной близости от обрыва, по неосторожности не сорвался в бездонную пропасть. Смены монтажников, оборудование, материалы и инструменты доставлялись сюда летательными аппаратами типа «Колибри», более тяжёлые вертолеты использовать опасались — боялись, что вибрация от винтов и моторов может вызвать снежный обвал.

Рэнд скинул тёплую куртку с подогревом и переобулся — снял тяжёлые меховые ботинки с толстыми и острыми шипами в подошвах и надел легкие тапочки. Подойдя к универсальной кухне, он ткнул пальцем в изображение дымящейся кофейной чашки.

— Сожалею, что не могу приготовить тебе настоящий кофе, такой, как ты любишь, — раздался голос из динамиков компьютера.

— Ничего Эч, обойдусь, — ответил Рэнд своему бессменному электронному помощнику, сменившему силиконовое тело на электронную плату, вмонтированную в системный блок компьютера. Рэнд сократил до минимума количество необходимых для жизни и работы вещей и рабочих инструментов, но менять свой любимый стационарный компьютер на что-либо более компактное не стал — уж больно он привык к нему. — Вернёмся домой, — пообещал он, взглянув через плечо на доброе лицо Эча, с преданностью глядевшее на него с монитора, — верну тебе твоё обычное тело — тогда и приготовишь. А знаешь что? Я перенесу твою электронную душу в то тело, которое ты сам выберешь из каталога или придумаешь.

— Я уже думал на эту тему, Рэнд, — отозвался Эч.

— И что, выбрал?

— Я решил остаться в прежнем теле, я привык к нему, мне в нём комфортно. Если, конечно, его вид не вызывает у тебя неприязни, — добавил бывший андроид.

— Ну, что ты! — опроверг сомнения своего помощника Рэнд. — Между прочим, я, как и ты, тоже не люблю менять своих привычек.

— Я знаю это… Надеюсь, моё тело не погрызут мыши до нашего возвращения.

— Мышей в нашем доме никогда не было, — заметил Рэнд. Услышав звонок, он потянулся к окошечку выдачи блюд. Взял чашечку с дымящимся кофе, сжал её в ладонях, зябко передёрнул плечами.

— Насчет мышей я пошутил… Замерз? — осведомился Эч.

— Есть маленько. — Рэнд взглянул на показания климт-контроля, слегка подкрутил ручку, прибавив пару градусов. — Скоро всё закончится, Эч. Мы снова окажемся дома — в тепле и уюте. И с десятью миллионами риэлов на счету!

Рэнд отхлебнул кофе и сел за компьютер. Но начинать работу, убрав изображение Эча, не спешил. Сегодня они с Эчем практически не общались, лишь утром перебросились парой фраз.

— Надеюсь, к концу недели мониторы пространственной установки будут готовы к началу эксперимента. Медики-инфекционисты и экологи должны прибыть по моему сигналу, они готовятся у себя в лагере внизу. Работы у них хватает. Нужно предусмотреть возможное проникновение во вновь открывшееся пространство наших мутированных за пятьсот лет микробов, а также выброс на поверхность Риэлы любой дряни.

— А ты не боишься, Рэнд? — перед тем, как извлекать мозг робота из силиконового тела и устанавливать его в компьютер, Рэнд отрегулировал речевую функцию, и теперь Эч говорил чётко, хорошо поставленным баритоном.

— Чего? Пандемии? Этого пусть вышеназванные спецы опасаются. Но они в один голос уверяют, что готовы ко всем неожиданностям… Или ты имеешь в виду, что эксперимент может закончиться неудачей?.. Нет, не думаю. Мы на десять раз проверили все расчёты, и очень качественно изготовили приборы и установки. И мой приятель, землянин Юрий, остался доволен проделанной работой. Всё должно получиться.

— Я не о том, Рэнд, я не о технической стороне вопроса. И не о санитарно-эпидемиологической.

— А о чём? — удивился Рэнд.

Эч смешно выпятил нижнюю эластичную губу. Так он делал всегда, когда спорил с Рэндом. Такая мимика была собственным изобретением робота, и она всегда веселила Рэнда.

— Правильно ли ты поступаешь, собираясь развернуть пространство? Нужно ли это делать? Ведь…

— Постой! Решение принято Учёным Советом. Риэле нужно вернуть утраченное. Белые пятна на планете, цивилизация которой насчитывает четырнадцать тысяч лет! Такое трудно представить. Глупо рассуждать о правильности и целесообразности!

— А если оставить в покое целесообразность? Если руководствоваться не амбициями, а здравым смыслом и вспомнить о заповеди: прежде чем принять решение, спроси у меньшинства?

— У большинства, — поправил помощника Рэнд.

— Нет, Рэнд, у меньшинства, — упрямо повторил Эч. — В данном случае — у меньшинства. Прошло пятьсот лет… А что, если внутри пространственного кокона остались люди? Остались и выжили.

— Думаю, такая возможность исключена, — без особой убеждённости в своей правоте возразил Рэнд.

— А если всё же предположить?.. Как эти люди жили всё это время? Какими они стали? На протяжении пятисот лет тот мир был для них единственным! Они вправе считать его своим. Возможно, жители пространственного кокона не хотят никакого другого мира, он им элементарно не нужен. Может быть, нас они воспримут как агрессоров, покусившихся на их независимость. Так ты не ставил вопрос?

— И что отсюда вытекает?

Рэнд был слегка уязвлён тем, что его тычет в грязь носом не мудрый мэтр от науки, а обыкновенный электронный человек. Рэнд внёс в электронный мозг ту информацию, которую считал нужным внести, разработал для Эча методики самостоятельного познания. Это было первым этапом. Далее Эч стал планомерно познавать и запоминать всё знание, накопленное многими поколениями риэлян, но узнавал и запоминал он то, что узнал и запомнил в свое время сам Рэнд, в той же самой последовательности и с теми же самыми акцентами. Эч стал интеллектуальной копией Рэнда, если бы можно было сравнивать интеллектуальный потенциал человека с ограниченной интеллектуальной способностью робота. По сути дела, сейчас Рэнд спорил и общался с самим собой.

— Нужна консультация с социологами, эстетами, ксенологами, — безапелляционно завил Эч. — Я даже думаю, что необходимо их непосредственное участие в эксперименте. Возможно, потребуется разработка некой доктрины, которая предусматривала бы все варианты взаимоотношений людей внешнего и внутреннего миров. Ты же помнишь, что произошло с подводной цивилизацией Риэлы, пока люди не разработали подобную доктрину?

— Подводные обитатели не люди, — вяло возразил Рэнд, — они — амфибии.

— А какая разница? Они разумны, — опроверг Эч его возражения. — Так что, помнишь?..

Рэнд кивнул и хмуро ответил:

— Они стали терять численность и вымерли бы окончательно, если бы в одностороннем порядке не отказались от предложенных им новшеств.

Он встал и прошёлся по комнате. Чашку с остывшим кофе бросил в утилизатор.

«Эч прав, — думал он, — Эч абсолютно прав! А я?.. Разве я не думал точно так же? И в мою голову забредали мысли о тех, кто мог выжить в совершенно диких условиях. Это невероятно, но… всё-таки возможно. И о том, что чуть было не произошло с цивилизацией аквариэлей я вспоминал. Лаура говорила об этом с такой горечью и с таким укором! И так при этом глядела на меня, будто именно я главный виновник бед этих головастиков… — Рэнд тряхнул головой и одёрнул себя, свои мысли: — Плохо, Рэнд! Очень плохо… Ты опять мысленно называешь любимцев твоей девушки головастиками. Почему? Всё просто: ты ревнуешь Лауру к ним. Но… оставим в покое аквариэлей… Те люди… если выжили, они могли мутировать, могли превратиться в диких животных! А могли остаться людьми, но стать другими… Мир, который я хочу открыть для них, покажется жителям кокона чужим, странным и страшным. Выдержит ли их психика? О физическом здоровье позаботятся медики. А вот готовы ли наши психологи к решению непростых задач?.. Это вопрос».

Да, Рэнду и прежде приходили в голову подобные мысли, но он отбрасывал их в сторону, они мешали ему думать над решением главной задачи — вернуть планете её утраченную часть. А теперь, когда подготовка к эксперименту вот-вот должна была закончиться, и он так близко подошёл к решающему моменту, за которым — всемирная слава и десять миллионов риэлов, они, эти мысли вновь появились. Ну, Эч! Ну, сукин сын! Взял и помог провокационным мыслям занять свое место в его голове, вытеснив решимость и уверенность в победе.

«Может, стоит посоветоваться с Юрием?.. Нет, правы Академики: существуют вопросы, которые мы должны решать сами».

— Хорошо. — Рэнд вернулся к компьютеру. — Поскучай пока, а я пообщаюсь с Марандолем. Загружу его своими и твоими сомнениями. Возможно, начало эксперимента придётся отсрочить.

Рэнд вышел из конференц-зала не то, чтобы расстроенным, а каким-то разбитым.

Мэтры молча и, как показалось Рэнду, без особого интереса выслушали сбивчивый и сумбурный доклад, составленный на основании его сомнений и опасений по поводу того, что гипотетически уцелевшему контингенту замкнутого пространства может прийтись не по душе предстоящее объединение с большой Риэлой. Выслушали и, отключив его коммуникационное устройство, стали мысленно совещаться.

Уже одно это могло вывести его из равновесия. Обидно: его, словно нерадивого школяра выдворили из класса, пока взрослые дяди-учителя примут решение о судьбе проекта. Рэнд наблюдал за мэтрами, но не мог понять по выражениям их лиц — согласны ли с его доводами учёные мужи или считают доклад бредом и демагогией. Мэтр Саган сидел в своём кресле с закрытыми глазами и был похож на немощного старичка, дремлющего на солнышке. Остальные выглядели примерно так же.

Мозговой штурм старцев длился около четверти часа. Наконец, Саган открыл глаза, включил мнемопереговорное устройство Рэнда и послал ему мысленный импульс:

«Для полного осмысления данного вопроса и для принятия решения требуется дополнительное время. Спасибо за ваше выступление. Эксперимент по разворачиванию пространства временно приостанавливается. Ответственный секретарь Марандоль сообщит дату возобновления работ».

Рэнд понял, что ему велено покинуть конференц-зал.

Марандоль догнал его, когда он уже выходил из Храма Науки.

— Постой, дружище!

— Что ещё? — чересчур резко и раздраженно откликнулся Рэнд. — Хочешь мне по секрету рассказать, о чем совещались великие ученые мужи?

Марандоль с удивлением посмотрел на товарища.

— Хочу… Когда ты изложил свои сомнения и Саган тебя отключил… А, я понял! Вот почему у тебя такая кислая мина… Иногда они так поступают. Нужно с уважением и пониманием относится к старикам и не принимать близко к сердцу некоторые их выходки. Они таким образом банально экономят время. Ведь у них его не так много осталось, а кое-что каждый из них еще хочет успеть сделать.

— Не понимаю: каким образом я отнял бы их время, если бы послушал обсуждение своего доклада?

Марандоль пожал плечами:

— Зная тебя, могу ответить на этот вопрос. Ты не утерпел бы, Рэнд, стал бы вмешиваться в обсуждение, задавать вопросы…

— Хорошо. В следующий раз я отнесусь к такому, мягко говоря, пренебрежительному отношению с пониманием. — было заметно, что Рэнд сказал это лишь затем, чтобы закрыть тему.

— Собственно говоря, обсуждения никакого и не было, — с энтузиазмом продолжил Марандоль. — Пласт проблем, который ты обнажил, оказался столь мощным, что члены Совета решили, что не готовы к немедленному ответу. Когда тебя отключили, они сразу же принялись составлять список специалистов, которых следует пригласить для составления доктрины взаимодействия цивилизаций и формирования группы контакта. Та доктрина, которая составлялась для взаимодействия с подводной цивилизацией Риэлы, устарела, да и специфика совсем другая…

— Обо мне что-нибудь говорили? — поинтересовался Рэнд.

— Говорили. Саган, тот вообще пел дифирамбы твоему благоразумию и глубине мышления.

— Он даже глаз не открывал, — покраснев, заметил Рэнд.

— И тем ни менее! Мэтр Саган поставил тебя в пример своим коллегам. Упрекал их в том, что молодой ученый обратил внимание на моральный аспект предстоящего эксперимента, а они, маститые ученые, увлекшись технической стороной вопроса, совершенно забыли учесть возможные последствия контакта с иной цивилизацией.

— Да они и технической стороной не очень-то… — тихо пробормотал Рэнд и наклонил голову, пряча от Марандоля самодовольную улыбку. Настроение его изменилось кардинально.

— Так что, тебе дан отпуск на неделю, — немного помолчав, сказал ответственный секретарь. — Как думаешь его использовать?

— С пользой для дела, — весело подмигнул товарищу Рэнд, — и не без удовольствия для себя лично!

— Поедешь к Лауре? — догадался Марандоль.

— Сначала в горы. Надо убедиться, что все работы идут строго в соответствии с графиком. Ну а потом… к морю, к аквариэлям и к Лауре! На недельку! Может, удастся… — Рэнд не договорил и вприпрыжку побежал к площадке, где его ожидал скоростной глайдер, предназначенный для перелётов на большие расстояния.