Ананасовый
Майор Загробулько проснулся поздно. Была суббота, и официально у майора был выходной, но в связи с печальными событиями Вифа Агнесович предполагал всё равно заскочить в участок, узнать, не прояснилось ли чего нового относительно совершивших преступление фокусников, нет ли новых данных о ремонтных работах в башне, и заодно, возможно, выпить в компании сослуживцев. Загробулько сладко потянулся, скинул с массивного, поросшего рыжеватой шерстью тела пуховое одеяло, под которым спал в любое время года, и, осмотрев себя критически, решил, что надо бы похудеть. Такие мысли приходили майору в голову чуть не каждое утро. Он встал, нацепил тапочки и, покачиваясь со сна, побрёл в ванную выполнять утренние процедуры.
В час двадцать пять Загробулько открыл дверь своего кабинета, сел за стол и вызвал старшего лейтенанта Василькова. Тот явился очень скоро, снова сиял глазами, излучая счастье, и Вифлеем подумал, что Васильков, скорее всего, влюблён в какую-то прекрасную молодую девицу, которая, несомненно, отвечает ему взаимностью. На секунду в трёхлитровой голове заскулила бездомным псом тоска одиночества, но Загробулько быстро спугнул её, обрушившись на подчинённого вопросом:
– Что вам удалось узнать, старший лейтенант?
– Относительно башни, – радостно сообщил Васильков, – информация такая. Ремонтные работы накануне происшествия действительно велись. Во-первых, шла замена тросов и установка новых подъёмников, этим занималась датская строительная компания, специализирующаяся на лифтовом оборудовании, – он заглянул в папку, что была у него в руках, – фирма «Бьюти Стоун». Субподрядчиком с нашей стороны выступал некий строительный трест «Латунь». Во-вторых, велись работы по укреплению железобетонного ствола башни. Этим занималась другая иностранная фирма «Stels-77», но самое интересное, что субподрядчик здесь опять же пресловутый трест «Латунь».
– Так, так… – Трилитр улыбнулся, почесав свой удивительный, с точки зрения патологоанатомов, затылок.
– Я узнал, – продолжил неунывающий Васильков, – местонахождение главного офиса ООО «Латунь». – Он протянул майору листок с адресом. – Генеральный директор – Иван Афанасьевич Берг, сорока пяти лет, проживает в Москве по адресу Кривоколенный переулок, дом… – старший лейтенант указал глазами на листок, переданный Загробулько, – …там написано…
Майор кивнул.
– Сейчас пробиваем их банковские операции на предмет поступления крупных наличных средств.
– Молодец! – искренне похвалил Загробулько.
Васильков просиял ещё больше, хотя, казалось, это совершенно невозможно.
– Фотороботы преступников разослали во все службы, включая Интерпол. Также выясняем модель холодильника, известно, что это «Samsung», бытовая серия. К нам в прошлом году ввезено было пять тысяч холодильников этой линейки. Три тысячи из которых проданы в Москве.
– Отлично! Ты это всё за один день разузнал?
Васильков ответил лишь блеском глаз.
– Хвалю, старший лейтенант! – Вифлеему было невероятно приятно осознавать, что работает рядом с ним такой первоклассный сыщик.
«А ведь он далеко пойдёт», – подумал Загробулько мечтательно, и ему вдруг представилось, как он, старый и обрюзгший, всё ещё майор, стоит на ковре перед возмужавшим Васильковым – генералом, и подобострастно докладывает о криминогенной обстановке в столице. Вифа Агнесович поморщился, прогнав страшное видение, и, сам того не желая, почтительно спросил:
– Что ещё, Василий Андреич?
Старший лейтенант насторожился, но сияния не погасил, а осторожно ответил:
– Сегодня собираюсь встретиться с известнейшим иллюзионистом Мучачесом Гио. Он вечером будет в «Домодедово». Прилетает с гастролей по Европе. Ну, а потом думаю заняться Бергом – гендиректором треста.
– Знаешь, что, ты давай-ка пока ограничься фокусником, а с Бергом я сам побеседую. – Загробулько снова придал голосу подобающую окраску и нахмурился, будто думал о чём-то масштабном.
– Слушаюсь!
– Так, ну, с этим всё понятно, теперь надо бы решить другой вопросик…
Васильков прищурился. Он знал, что означала эта фраза. А означала она только одно: что сегодня выходной и было бы совсем недурно собрать коллег в кабинете, да и под хорошую закусочку, под холодненькую водочку, посидеть пару-тройку часиков, беседуя на отвлечённые темы о бытовом, о житейском, о приятном сердцу.
– Каюмова с Профонасенко видел минут пять назад, – ответил сообразительный Васильков, – Семирядцев тоже здесь должен быть, ну, и, конечно, Верочка…
При упоминании о Верочке, молодой следовательнице-стажёрке, у Загробулько сладко засосало под лопаткой и на щеках зажёгся румянец. Вифа Агнесович был по-мальчишески влюблён в рыженькую стройную милиционершу и пытался безуспешно это скрывать.
– Отлично, – занервничал майор и выудил из кармана несколько смятых купюр, которые протянул Василькову. Тот кивнул и прытко покинул кабинет, а Вифа Агнесович погрузился в негу мечтаний, смыслом которых была практикантка Верочка.
Через полчаса рабочий стол Загробулько был покрыт белым листом ватмана и искусно сервирован водкой «Стольная», красным вином «Киндзмараули», маринованными огурчиками, салатами в пластиковых лотках, нарезанной колбаской, сыром, блестящими оливками и тремя пакетами ананасового сока.
– Зачем три ананасовых купили? – причитал Профонасенко, кривясь небритым лицом.
– Да что тебе, не всё равно? – отвечал Васильков, счастье которого, по всей вероятности, было безграничным.
– Не люблю я его! Лучше б апельсиновый или виноградный.
– Хватит вам, мальчики, – нежно, словно пела, утихомиривала спорщиков Верочка, а Загробулько, красный и смущённый, не смел на неё смотреть.
– Выходит, тебе, Вифа Агнесович, башню поручили? – ухмыляясь, спросил Варлам Каюмов, старший по особо тяжким.
– Мне.
– Да-а… ну и как? Версии, гипотезы есть? – насмешливо продолжал издеваться Каюмов.
– Есть, – гордо ответил майор. – А ты, наверное, тоже полагаешь, что это дело рук нечистой силы?
– Да тут и нечего полагать, – включился в разговор капитан Семирядцев, – такое ни одному человеку не под силу. Ты же туда сам ездил, всё видел своими глазами?
– А кто сказал, что это дело рук одного человека? – выдал аргумент Загробулько. – Я как раз и утверждаю, что это заранее спланированная и очень хорошо профинансированная диверсия. И осуществили её не эти три… шута гороховых, а … – тут майор встретился взглядом с искрящимися перламутровыми глазками Верочки, которая несколько распутно смотрела на Вифу Агнесовича, покусывая персиковые губки, и потерял нить размышлений. Он покраснел, и по трёхлитровому его затылку пробежали мурашки.
– Ладно, приступим, – Профонасенко взял бутыль водки, отвинтил пробку и разлил всем в гранёные стаканы. Верочке он налил вина, посмотрев на неё при этом так, что Загробулько захотелось его придушить сию же секунду.
– Давайте за наши, как говорится, силовые органы! – двусмысленно провозгласил Профанасенко. В ответ на что Верочка слегка подрумянилась и зачем-то скосила прелестные глазки на низ живота Вифы Агнесовича. Тот смутился крайне, одним махом выпил, секундно ощутив малиновый аромат, вовсе водке не свойственный, и следом проглотил дольку лимона. По примеру майора выпили и остальные, также закусив цитрусовым фруктом, а Профонасенко ещё и икнул неприлично.
– Погода-то какая! – воскликнул Васильков, посмотрев в окно, где зеленела гудящая Москва. – На рыбалку ехать надо, на Клязьму!
– Да какая Клязьма, к чёртовой матери, – отмахнулся Профанасенко, у которого водка явно не пошла, – там рыбы-то нет, одни пиявки.
– На Байкал бы поехать, – мечтательно задумался Варлам Каюмов, – там природа!..
– Да, природа там, говорят, безумно красивая, – поддержал майор, чувствуя, что странная какая-то водка, – а главное, чисто, и нет этого мельтешения городского. – Он устало зевнул.
– Не, я бы лучше в Арабские Эмираты махнул, – раскрасневшись и слишком уж пьяно для одной-то рюмки, прохрипел Профанасенко, – там шубу жене куплю в три раза дешевле! – Он схватил водку и, налив почему-то только себе полный стакан, тут же выпил, пролив по краям рта две струйки, после чего скривился жутко, словно стухший грейпфрут.
– А другим налить? – удивился Семирядцев, как и майор, сонно зевая.
– Чево? – не сообразил сразу коллега, лицо которого стало отчего-то неприятным. – А-а-а-а… ща… – Он налил остальным, пьяно елозя окулярами зрачков по Верочкиным коленкам. Она, видя это, попыталась отстраниться от похотливого сального взгляда и призывно посмотрела на Загробулько.
Тот, чувствуя совершенно необъяснимую сонливость, встряхнулся и заступился за богиню своих грёз:
– Ты чего, нажрался, Профонасенко? С одного стакана, как свинья!
Коллега поднял лиловое лицо и, фонтанируя слюной, осоловело прохрюкал:
– Сам ты свинья… Трёхлитровая!
Загробулько, услышав унизительный эпитет, произнесённый в его адрес при Верочке, вскочил и хотел со всего маху треснуть коллегу в нос, как вдруг увидел, что у того вместо намеченной мишени вырос свиной пятачок, из которого донеслось что-то булькающе-матерщинное. Пыл майора сразу остыл, и он с ужасом замер, указывая на Профонасенко дрожащим пальцем. Впрочем, указывать было необязательно, потому что вся компания и без подсказки майора также созерцала кошмарную рожу коллеги.
Верочка, вскрикнув, вскочила и выбежала из кабинета, оставив дверь нараспашку. Васильков, глаза которого отчего-то стали лучистыми и пронзительными, искренне рассмеялся и, встав из-за стола и ни слова не говоря, спокойно вслед за сбежавшей практиканткой вышел в коридор. А остальные участники пирушки, в том числе и майор, провалились в глубокий сон. Не уснул только превратившийся в свиномордого Профанасенко. Он спрыгнул со стула и на четвереньках, шатаясь, выбежал в коридор, визгливо матерясь и хрюкая.