Водка

Утром прошёл дождь, чистый и свежий, от этого листва на деревьях стала такой зелёной, будто только сегодня вылупилась из почек. Из форточки в комнату втягивался нежный ветерок, чуть покачивая занавеску. Холодильник стоял на своём любимом месте у стены, урчал, словно сытый тигр, и в дрёме заливал в конденсатор щекочущий нутро ток. Василий вошёл в кухню, налил в чайник воды и, когда тот вскипел, заварил себе крепкого чаю. Он сел на табурет и, задумавшись о чём-то своём, закурил, прихлёбывая из кружки дымящийся напиток.

– Так люди ничего не поймут, – сказал он соткавшемуся из воздуха ангелу за плечом, – им слишком сложно отказаться от жизни, которой они жили всегда. Но ведь что-то нужно менять?

– Возможно. – Ангел переместился к окну, подставив крылья под лучи солнца. Он, вероятно, питался ими. На лице его отразились блаженство и нега.

– Но ведь, проживая жизнь впустую, они теряют время и шанс найти истину?

– Не всё так просто, – ответил ангел не сразу, – многие не могут обойти преграду, поставленную перед ними.

– Но кто её ставит и зачем?

Ангел улыбнулся и ничего не ответил.

– Что же ещё мы можем сделать? – Василий допил чай, вытащил сигарету и закурил. Из вихрей дыма, подвластные его воле, начали вырисовываться невероятной красоты картины. Они таяли и снова сплетались в трёхмерные полотна, подпитываемые новыми серо-белыми клубами.

– Что делает людей стадом? Что их отупляет? – прогудел холодильник из своего угла. Все обернулись к нему и задумались.

– Водка! – сам ответил удивительный бытовой агрегат. – Я лично пострадал от этого. Меня, например, когда собирали на заводе, двое пьяных работников бракованным сделали. Там не докрутили, здесь не пережали, не знаю, как они схалтурили, но чувствую, что что-то во мне не то…

«Samsung» задумчиво замолчал, и надпись «Cool Tech Bio» на дверце его морозильного отсека подрагивала в лучах пробивавшегося в окно света.

– Он прав: водка отупляет сознание, – подтвердил Василий, – это нужно исправить!

Ангел безмолвно согласился. От него будто отошла колеблющаяся волна, и атмосфера в кухне стала совсем другой, словно ракурс света поменяли. Создалось впечатление, будто все предметы потеряли свою суть. Вроде бы всё было так же, как и всегда, но, с другой стороны, совершенно по-другому. Стены поплыли, размываясь брошенной в серную кислоту бумагой, кухонный стол, оплавившись воском, растёкся по полу, люстра распалась на атомы, исчез потолок, и все трое вдруг очутились на Пушкинской площади в Москве.

Площадь была полна людьми. С раннего утра здесь собралась толпа митингующих граждан. Все выкрикивали возмущённые реплики по поводу прекратившего поступать в их дома устойчивого телесигнала, без которого жизнь стала бессмысленной и пустой. Они простирали к небесам плакаты с лозунгами, многие из которых были довольно оскорбительны. Кричали, пытаясь сломить милицейский кордон, и для храбрости многие обильно выпивали бесплатную водку, подвезённую на грузовике предприимчивыми конкурентами правящей власти. Для них это был ещё один шанс закрепить свой шаткий авторитет в подпитанном алкоголем биомесиве толпы.

Василий прочитал несколько надписей на плакатах, торчащих среди моря голов, как парусники.

Надписи были решительные:

«Верните народу сериалы!»

«Даёшь ток-шоу вместо помех!»

«Правительство – в отставку, Элладу Вознесенскую – на экран!»

Тут же мелькали не вполне понятные лозунги:

«Не допустим, чтобы из нас делали болванов!»

«Президент – ставленник СМИ!»

«Нас давно лишили нормальной жизни – теперь нас лишают мечты!»

Троица, странным образом не замеченная никем, появилась рядом с трибуной, на которой стояло несколько раскрасневшихся людей в деловых костюмах, заметно изнывающих от жары и волнения. Это были представители власти, должные объяснить причину исчезновения телевидения в стране. Как оказалось, не только в Москве, но и во всей России телевидение, по непонятной причине, в одночасье исчезло. И хотя во многих городах огромной державы существовали свои собственные трансляционные башни, системы кабельного и спутникового телевидения, это не спасло ни один город от страшной участи.

Специалисты недоумевали, почему исправное оборудование отказывается работать, хотя по всем законам логики работать должно. Собирались комиссии, состоящие из лучших специалистов в области радио– и телесистем. Велись вычисления, выдвигались гипотезы, но телесигнал не шёл, плёнки с записанными передачами размагничивались, цифровые носители «висли», вызывая системные сбои дорогостоящей аппаратуры, и никто не был в силах изменить катастрофическое положение вещей.

Среди митингующих было много активистов и представителей из различных городов необъятной Родины, и все считали виновниками трагедии президента в частности и правительство в совокупности.

Никто из людей, даже те, кто видел последнее, перевернувшее безмятежную жизнь граждан с ног на голову телешоу, не узнали появившихся из воздуха настоящих виновников краха останкинского чуда архитектуры.

Впрочем, узнать их было сложно. Василий отчего-то совсем не был похож на себя, он предстал в виде пузатенького невысокого старичка-профессора в белом халате, пенсне, с окладистой бородой и металлической указкой. Ангел тоже вовсе не походил на себя, то есть на небесное создание. Он появился в образе невысокого, худощавого и очень бледного молодого человека. Преобразившийся ангел нёс перед профессором-Василием большой плазменный телевизор на треножнике. Никто, конечно, не догадывался, что телевизор – на самом деле невероятным образом изменившийся холодильник марки «Samsung». Единственное, что было общего между двумя электробытовыми приборами – марка производителя.

– Пропустите профессора! Разрешите пройти! – требовательным голосом разгонял столпившихся у трибуны омоновцев молодой человек с телевизором. На вид он казался крайне хлипким, однако громадный телевизор нёс на удивление легко, словно тот был из картона. Омоновцы, хоть и не были предупреждены о визите какого бы то ни было профессора, послушно расступались, пропуская вперёд процессию. Вероятно, её деловой и крайне озабоченный вид не вызывал ни малейшего подозрения у представителей силовых структур. Преобразившаяся троица взобралась на трибуну и, бесцеремонно прервав оратора, объясняющего толпе, что проблемы с телевидением лишь временные и скоро всё станет, как прежде, протиснулась к парапету. Молодой человек установил телевизор на треножник, развернув его к ревущей толпе, и включил. Экран моргнул и, на удивление всех собравшихся, не исказился помехами, а засиял приветливой картинкой, изображавшей сердце столицы – Кремль.

Это подействовало на собравшихся гипнотически. Рёв толпы тут же смолк, и тысячи глаз уставились на единственный в стране работающий экран так, будто смотрели на божество, снизошедшее с небес.

– Граждане! – проговорил в микрофон профессор-Василий. – Разрешите, раз уж вы все здесь собрались, – будто извиняясь за что-то неприличное, начал он, – продемонстрировать вам один исключительно занимательный видеоролик.

В толпе не нашлось ни одного, кто бы воспротивился предложению.

– Спасибо! Итак, всем вам хорошо известен этот продукт. – Профессор направил указку в сторону экрана. Тут все увидели, как камера быстро отъезжает от панорамы Кремля, превращая её в этикетку, наклеенную на большую квадратную бутыль. Все без труда узнали дорогой сердцу каждого напиток. Это была водка. На множестве лиц появилась благоговейная улыбка, кто-то, кому не досталось халявного пойла из грузовика, рефлекторно сглотнул слюну, кто-то просто смотрел влюблённо и жадно.

– Так вот, – продолжил профессор, – мной получена некая бактерия, названая «Аннигиляционный освинариус», смысл жизни которой заключается в поглощении и переработке этилового спирта путём изменения его химического состава!

Люди начали непонимающе переглядываться, силясь сообразить, каким образом бактерия, поглощающая алкоголь, может вернуть им уничтоженную телебашню, но многие, глядя на работающий телеэкран, вдруг наполнились трепетной надеждой на чудо.

– Стоит только выпустить её в атмосферу, – при этих словах профессор вытащил из кармана халата небольшую склянку с розоватой жидкостью и потряс ею, словно колокольчиком, – и она мгновенно распространится на тысячи километров, вступив в реакцию с кислородом…

– Извините, э-э-э… – К странному учёному подошёл один, самый красный и потный из властьпредержащих, которого оторвали от пламенной речи.

– Профессор Васильев, – представился старичок, сверкнув пенсне.

– Вы, собственно, зачем это? – Подошедший уставился подозрительно. – Вы от какой организации?

– Вам неинтересно? – обиделся псевдоучёный. – Но ведь вас это касается напрямую!

– Меня? – изумился политик.

– Именно вас. Вы же очень любите водку, – сказал «профессор» утвердительно, словно знал наверняка.

– С чего вы взяли… да что вы себе позволяете?.. – возмутился представитель власти и завертелся, ища поддержки у коллег. – Кто вы такой, в конце концов?..

– Профессор Васильев, – напомнил пузатенький старичок. – Кстати, на память водка оказывает весьма пагубное воздействие, – назидательно проговорил он.

– Кто его пустил!? – грозно прокричал слуга народа, и из его нутра донёсся отчётливый спиртной запашок. Он и правда был охоч до сорокоградусной, каждый день регулярно поправляя с её помощью расшатанные бурной политической деятельностью нервы, и от потребления коей был вечно бордовый и опухший лицом.

– Очень рекомендую посмотреть ролик, – посоветовал невозмутимый «профессор», указывая на экран телевизора.

Политик, вытаращив глаза, в которых плясали бешеный танец молнии гнева, рефлекторно повернулся к экрану. В этот самый момент заставка с бутылкой сменилась расплывшимся розовым пятном.

– Это бактерия «Аннигиляционный освинариус», – пояснил «профессор», тыча указкой в колышущийся на экране объект, – сейчас она находится в изолированном состоянии и, выражаясь обыденной терминологией, попросту спит. Но стоит разбудить её, выпустив в окружающую среду, произойдёт кое-что весьма интересное. – Он загадочно улыбнулся.

На экране появилась склянка, в точности такая, какую «учёный» держал в руке. Открылась пробка, и произошло странное. На экране миллионы бактерий словно сошли с ума, они затрепыхались и моментально вырвались из склянки, как забытый хозяйкой на плите бульон. Розовые крапинки в секунду смешались с воздухом и полетели во все концы света, что было мастерски продемонстрировано анимационно. Тут же на экране появилась бутылка водки.

– Пока водка находится в закрытой бутылке, – прокомментировал псевдопрофессор, – бактерия ей не страшна, но стоит открыть, – тут пробка на экране сама собой отвинтилась и возникшие розовые стрелочки указали, как бактерии из воздуха внедряются внутрь стеклотары, – водка моментально теряет весь содержащийся в ней алкоголь…

Толпа панически ахнула, а у представителя власти нервно дёрнулась щека и защемило где-то внутри, под сердцем.

– … но зато, – продолжал комментировать «профессор», – она приобретает другое интересное свойство. Свойство, надо признаться, поразительное. Причём самое восхитительное, что вкус водки остаётся совершенно таким же, каким и был раньше. И ничего не подозревающий человек даже не узнает, что пьёт совершенно иной напиток, – тут он хихикнул, как нашкодивший мальчишка, – разве что почувствует лёгкий малиновый аромат.

– Что за свойство? – вскричал политик, внутренне понимая, что жуткий профессор изобрёл что-то, могущее повлиять на его личное жизненное счастье кардинально. – Что с ней станет!!!???

– Вопрос надо ставить по-другому, – поправил «учёный старичок», ехидно прищурившись, – что станет с тем, кто этой водки выпьет?..

– Что? Что с ним станет? – взревела толпа.

– У того, кто выпьет этой модернизированной водки, есть три пути! Первый и самый заманчивый – это прозрение! Сознание человека изменится, и он познает суть вещей. Второй, самый типичный – это возникновение свиного пятачка вместо носа и крайне сильное нежелание передвигаться горизонтально, а также моральная деградация! Фактически превращение в свинью. Ну, а третий – это, как ни печально для многих, глубокий, безмятежный и, заметьте, абсолютно трезвый сон, после которого желание пить пропадёт. А уж кому что выпадет, зависит лишь от интеллектуального и духовного уровня употребившего!

С минуту все молчали, глядя то на экран, где изображался человек на четвереньках с глупой свинской физиономией, то на «учёного», поглаживающего седую бородку.

– Да он ненормальный, – выкрикнул в микрофон опомнившийся слуга народа. – Это же бред! Белая горячка! Ну-ка, – скомандовал он омоновцам, – держите этого полоумного!

Послушные властной воле, люди в форме полезли на трибуну.

– Спокойно! – крикнул фальшивый профессор. – Или я её разобью! – Он поднял над головой склянку с розовой жидкостью.

Омоновцы в нерешительности остановились и вопросительно посмотрели на отдавшего приказ. Тот изобразил на лице эмоцию, прочесть которую можно было по-разному: то ли озлобленность, то ли вымученная жалость, то ли просто у политика в момент скрутило живот и ему нестерпимо захотелось в уборную.

– Да вы что! – заорал он. – Вы что, верите в этот бред? Хватайте старого идиота!

Омоновцы дружно кивнули, словно куклы на верёвочках, и ринулись к учёному. Но тот, ничуточки не испугавшись, улыбнулся и медленно разжал пальцы.

Все, кто находился на площади, проследили за падением стеклянного сосуда, и увидели, как он разбился на мелкие кусочки. Жидкость, брызнувшая фонтанчиком, вспенилась и растаяла в воздухе. Спустя ничтожное количество времени каждый присутствующий почувствовал, как его носа на мгновение коснулся лёгкий малиновый аромат. Впрочем, запах тут же исчез. Омоновцы схватили «сумасшедшего учёного» и его помощника, а заодно и телевизор, который теперь демонстрировал лишь чёрно-белые помехи, как и миллионы других телеприёмников в стране.

– В отделение их! – командовал политический деятель. – Мы их за попытку терроризма! И выясните, кто он такой, этот профессор Васильев!

Омоновцы подтащили задержанных к машине и затолкали вместе с телевизором внутрь.