Глава 16. Беспокойные сны
Андроник вошёл в свою комнату. За его письменным столом сидела девушка: чёрные, чуть вьющиеся волосы, синие, цвета пасмурного неба глаза, длинные чёрные ресницы – она как две капли воды похожа на него. Девушка сидела к Андронику боком, но он моментально узнал её.
«Анжелика! Как я рад тебя видеть!» – хотел крикнуть Виссарионов, но вместо этого произнёс ледяным тоном:
– А тебя не учили, что по чужим комнатам ходить без спросу нехорошо. – Андроник сам испугался звука своего голоса. Девушка, продолжая сидеть, что-то листала. Её длинные, до пояса волосы играли с солнечными зайчиками, они блестели и переливались, словно светились изнутри приятным тёплым светом.
Она повернулась к Андронику лицом, и вся теплота вмиг растаяла.
– Если будешь так учиться, останешься вообще без комнаты, – в тон ему ответила Анжелика. Она была настроена решительно.
И вдруг Виссарионов вспомнил. Вспомнил эту ситуацию, вспомнил этот день. День, когда пропала сестра. Этот момент он прокручивал в памяти много раз, но уже ничего не мог изменить.
Вот и сейчас Андроник понимал, что происходит. Он был собой, но не мог управлять своим телом, только мыслями. Андроник из настоящего сидел в Андронике из прошлого и наблюдал, как тот совершает самую большую ошибку в своей жизни, но не мог вмешаться.
«Это сон, – подумал Андроник, пока его копия из прошлого молча сверлила взглядом сестру. – Это просто сон, очень похожий на реальность. Я будто нахожусь в кинотеатре, только смотрю фильм глазами героя».
Тем временем Андроник из прошлого продолжал диалог с Анжеликой.
– Ты всё им расскажешь? – спросил он с некоторой опаской, но и с долей угрозы в голосе.
– Возможно, если ты не исправишься. Пойми, Ан, учёба сейчас для тебя главное. Что с тобой происходит? Почему ты стал таким?..
– Не твоё дело, – резко оборвал Ан сестру. Одним громадным шагом он преодолел расстояние до стола и выхватил у девушки записную книжку. Из неё выпал листок. Анжелика попыталась его поднять, но Виссарионов ударил её по руке.
– Не смей! – закричал он и наступил на него ногой. Потом поддел листок носком, поднял его и, разорвав, швырнул в открытое окно. Ветер тут же подхватил обрывки бумаги.
– Ты думаешь, теперь родители не узнают о твоих «успехах»? – с усмешкой спросила Анжелика.
– Настучишь?
– Мне придется рассказать, чтобы хоть как-нибудь на тебя повлиять, – с сожалением произнесла сестра. – Думаешь, мне легко смотреть, как ты прогуливаешь занятия, торчишь в компьютерных клубах и распиваешь пиво со своими друзьями?
– Не смотри, – угрожающе процедил Андроник. – Это моя жизнь и я решаю, что с ней делать. Ты что, пасёшь меня?
– Ан, не забывай, я твоя сестра, фактически твоё отражение. Для того чтобы знать, чем ты занимаешься, мне необязательно следить за тобой.
– Я и вправду забыл об этом, – злобно прошипел Андроник. – В следующий раз буду осмотрительнее.
– Следующего раза не будет, – твёрдо произнесла девушка и схватила Ана за локоть.
– Они уже идут… Ты пойдешь со мной. Мы всё расскажем. Родители помогут тебе.
– Отстань! Я никуда не пойду! – Ан резко вырвал свою руку из руки Анжелики и рывком отбросил девушку в сторону. Толчок оказался слишком сильным. Анжелика налетела на угол кровати, ударилась головой о спинку и уткнулась лицом в подушку.
Андроник, не ожидавший, такого оборота событий, испуганно подскочил к ней. Он хотел поднять сестру, но она резко отстранилась. Девушка подняла голову. В глазах блестели слезы.
– Тебя отчислят! Что ты будешь делать? Пойдешь разгружать вагоны? Сомневаюсь. Я лишь хотела помочь… Но вижу тебе всё равно!
Она вскочила и бросилась из комнаты. Ан не остановил её. Даже не окликнул… Он просто стоял и смотрел на медленно раскачивающуюся дверь. По комнате бродил сквозняк. Бумага, лежащая на столе, отправилась в свободный полёт по комнате. Со стенки шкафа упала с глухим шлепком старая тетрадь.
«Я рада, что ты у меня есть. Я буду заботиться о тебе. Ты всегда будешь моим лучшим братом. Анжелика. 6 лет 8 месяцев», – прочитал Виссарионов на открывшейся странице текст, написанный аккуратными круглыми буквами. Он знал эту тетрадь. Эти пожелания они писали друг другу каждый месяц до того, как их пути разошлись.
– Ты никогда не думала, нужна ли мне эта забота? – произнёс он в пустоту. Сейчас он только злился. Никакого сожаления. Никакой жалости. Ничего. Даже звук хлопнувшей в прихожей двери не заставил его опомниться.
Очнись Ник! Так рушится твоя жизнь!
Но эти слова ещё неведомы Искателю. Андроник уже знал всю историю наперёд.
Вечером придут родители.
Анжелики всё нет.
Рано утром у отца сердечный приступ. Он в больнице.
Мать в панике.
Анжелики нет.
Обращение в милицию никакого результата не дало.
Тело не нашли.
Считается пропавшей без вести… но живой…
Жизнь Андроника катится под откос.
Учёба заброшена.
Всё время занимают поиски сестры.
Приговор: он отчислен.
Ему уже всё равно.
Два года поисков.
Никакого результата.
Она не вернётся…
* * *
– Что тебе нужно мальчик? – грозно уставился на него огромный тучный человек.
– Н-н-ничего, – дрожащим голосом ответил Илий.
– Тогда отойди от прилавка, не загораживай товар, – тучный человек махнул рукой, показывая парню, чтобы тот шёл прочь.
Но Илий не спешит уходить. Цепкий взгляд шарит по деревянному прилавку, быстро и методично изучая его содержимое. Яблоки, груши, виноград, сливы и персики, так же как и прочие фрукты, отметаются сразу – это слишком трудная добыча, не стоит риска и усилий. Помидоры, огурцы, капуста тоже не подходят. Их нужно слишком много, чтобы наесться.
Мальчик облизывается, но проходит мимо. Он направляется к следующей лавке. Ага! То, что нужно. Пекарь выставил на продажу сдобу. Булки, пироги, свежие буханки хлеба так и манят, привлекая к себе запахами выпечки и ванили. И продавца обойти труда не составит – женщина лет пятидесяти, жена старого пекаря. Илий знал, что старая карга не жалует попрошаек, но он и не просил. Он брал сам. Теперь он брал сам.
Илий подобрался поближе к прилавку и уставился на женщину. Он ждал момента. Было утро и базарная площадь только просыпалась. Первые группы спешащих купить всё необходимое к завтраку и компания дворовых мальчишек – лишь они оживляли пустынный пейзаж. Женщина недавно пришла и выкладывала свежую выпечку на прилавок. Она уже заканчивает, так что нужно поторопиться.
На глаза Илию попался небольшой батон ржаного хлеба. Не очень заметный и удобный, для того чтобы пронести его под накидкой. К слову сказать, накидка у мальчишки была никудышная. Кусок коричневой материи с заплатами на спине и подоле. Просто старый кусок ткани, надетый поверх обычной серой майки и коротких штанишек, бывших когда-то брюками. Но из-за постоянных падений на коленях появились огромные дыры, а подходящих заплат в доме не оказалось, так что пришлось превратить штаны в шорты. В таком облачении мальчик ходил весь день, лишь вечером менял прохудившуюся накидку на старую отцовскую куртку. За что нередко получал.
Илий внимательно наблюдал за пожилой женщиной, за каждым её движением, как хамелеон следит за своей добычей. Женщина повернулась к прилавку и вдруг выронила булочку с маком. Тихо выругавшись, она полезла под прилавок. Момент настал! Илий схватил буханку и сунул под накидку. Какой-то толстяк, заметив жест мальчишки, направился к нему. Илий бросился бежать.
– Держите вора! – раздалось вслед.
Илий мчался прочь, расталкивая всех на своем пути. Но он не успел убежать. Чья-то костлявая рука вцепилась в его накидку и рванула на себя. Илий дёрнулся и повалился на землю. У мальчика перехватило дыхание, завязки накидки сдавили горло.
– Вор, вор! – ревела толпа.
Кто-то пнул мальчика в живот, он свернулся, прижав колени к груди. Хлеб выкатился из-под накидки. Толпа взревела ещё громче.
– Бей его! – раздался крик.
Люди накинулись на мальчишку с необычайной яростью. Удары сыпались отовсюду. Били, не разбирая. Боль пронзила все тело ребенка. Но он терпел, он не кричал и не сопротивлялся – бесполезно. Он лишь молча, закрыв глаза, ждал. Рано или поздно им надоест и толпа разойдется.
Так и произошло. Минут через десять люди разбежались. Кто-то подобрал помятую грязную буханку и зашагал дальше. Никто и не вспомнил, за что били мальчика.
Илий лежал посреди площади, весь в грязи и крови. Чуть живой, задыхающийся от боли. Главное – он жив, а остальное пройдёт… Но он знал, что не пройдёт. Завтра будет то же самое. И послезавтра. И через год. Мальчик расплакался. Он так и лежал, скорчившись на грязной мостовой, и захлёбывался слезами, а прохожие лишь бросали на него презрительные взгляды, и иногда свысока раздавались реплики: «Чего разлёгся? Тут люди ходят, а он лежит!». И брели дальше по своим делам, забыв о грязном оборвыше, которого видели несколько секунд назад.
Вечером Илий вернулся домой. На пороге старого покосившегося и осевшего дома его встретил отец.
– Где тебя черти носят! – накинулся он на мальчика. – Мать больна, а он шляется, невесть где.
Он не обратил внимания на вид сына. Его не смутила ни рассечённая губа, ни синяки по всему телу, ни большая ссадина, проходящая от правого глаза до края губы, память, оставленная чьим-то ботинком.
– Принёс? – резко спросил он.
– Нет, но я…
– Что?! Да как ты смеешь! Весь день где-то пропадал и ничего не принёс! Твоя семья голодает, паршивец, а ты и не пошевелишься! Ах, ты собака!
И снова побои. И снова слёзы. Но когда слёзы высохли, пришло другое чувство – ненависть.
Илий ненавидел отца, он ненавидел свою жизнь… И решил бежать. Покончить с этим раз и навсегда.
* * *
Парень рванулся вперёд и чуть не свалился с кровати. Он задыхался, его скрутил приступ удушья, чего с ним никогда не случалось. Илий встал и подошёл к окну. Почувствовал свежий прохладный ветер на лице и немного успокоился. На миг он забыл о сне, но воспоминания не заставили себя ждать. Яркие образы снова возникли перед глазами. Сердце сжалось. Илий жалел о том моменте своей жизни, он стал переломным.
Именно тогда Илий решил ни от кого не зависеть и не ждать подачек от судьбы. Он стал вором.
И первое неудачное преступление не отбило у мальчишки желание воровать. Наоборот ненависть подстегнула стремление, толкая на новые и новые преступления. Принцип «относись к людям так, как они относятся к тебе» сыграл против него.
Тогда Илию было всего двенадцать. Что мог понять двенадцатилетний мальчишка в психологии отношений? Он усвоил один урок: бей первым, чтобы не пришлось давать сдачи.
После того как он ушёл из дома, пришлось скитаться по деревням и селам. Однажды его подобрала шайка разбойников. Парень впервые узнал, что такое настоящая жестокость. Разбои и грабежи, убийства на дороге – эти картины стали частью его жизни. Правда, ему не приходилось убивать, но он до сих пор вспоминает о тех временах с содроганием.
Потом он стал самостоятельным вором. Брал только то, что ему необходимо, и старался, как можно меньше причинять вреда людям. Когда он встретил Эльду, с воровством было покончено. Илий стремился попасть в Новый Мир, так как верил, что в другом мире ему будет легче. Но тот мир был ещё более жестоким.
Илий просидел на кровати до рассвета, не сомкнув глаз. Он молча смотрел в противоположную стену. Он боялся засыпать.
* * *
Открылась дверь, звякнул колокольчик, разнося весть о посетителе по всему магазину.
– Здравствуйте. Не могли бы вы мне помочь? – тихо произнесла девушка с сиреневыми волосами.
Вообще-то она была не из робкого десятка, но сейчас немного опасалась показывать свою смелость.
– Кого принесло так поздно! – из-за прилавка, ворча, поднялся продавец, мужчина непримечательной наружности.
– Меня принесло, а что? – поинтересовалась Эльда.
– Зачем пожаловали в Старый Мир? – деловым тоном осведомился продавец. – В общем-то, мы всегда рады вам, если вы не нечисть, тёмные личности и преступники.
– Вроде таких отклонений за собой не наблюдала, – съязвила девушка.
– Вот и славно, – продавец достал из-под прилавка какие-то бланки и уставился на Эльду. – С какой целью прибыли в Старый Мир?
– Это допрос?
– Нет, просто формальность. Если вы думаете, что это магазин, это лишь значит, что наша маскировка работает. По общим законам Старого Мира все проходящие границу в данной точке планеты должны заполнить вот эту бумагу, – мужчина приподнял бланк в воздух. – Так что вас сюда привело?
– Хочу научиться колдовству, – немного подумав, сказала Эльда.
– Надеюсь, не тёмной магии? – насторожился продавец.
– Пока не решила.
– Ладно, – он что-то черкнул на бумаге и продолжил. – Как вас зовут и с кем вы прибыли: люди, животные, духи и прочие условно живые существа.
– Эльда, – произнесла девушка с некоторым колебанием. – Со мной подруга, она ждёт меня на улице. Я вообще-то думала взять что-нибудь перекусить…
Это были её последние слова, произнесённые спокойно в эту ночь.
С улицы раздался пронзительный крик. Эльда инстинктивно обернулась и впала в оцепенение. То, что она увидела, останется в её памяти раскалённым клеймом.
Ведьма кинулась к выходу. Первая дверь поддалась легко, но вторая не открылась. Девушка грудью налетела на преграду. Вторая попытка и – ничего. Дверь будто заклинило.
– Откройте! – крикнула она продавцу.
– Не могу. Чрезвычайная ситуация. Вампиры.
– Что?! – девушка бросила на него яростный взгляд.
– Прости.
Эльда снова кинулась на стеклянную преграду. Крики продолжались. Эльда не видела происходящего, так как не хотела видеть. Сквозь стеклянные витрины магазина открывалась хорошая панорама, но только не для ведьмы. На пустыре, чуть левее входа в магазин шла драка. Вернее, не драка, а нападение. На беззащитную девушку.
Эльда билась в стекло до последнего, пока у неё хватало сил. Потом сползла на пол, упершись затылком в холодное стекло. Так не должно быть. Там её подруга. Её сестра. Она не может умереть. Она не должна умереть.
Решение пришло само. Эльда поднялась, посмотрела на улицу и сосредоточилась на цели. Она почувствовала, как энергия собирается в одной точке. Ладони начали светиться.
– Что ты делаешь? – в панике крикнул продавец.
– Лучше пригнитесь.
Это заклинание она хорошо помнила, именно из-за него ей и захотелось научиться большему. Могущество – заманчивая вещь… Эльда приложила раскалённые руки к стеклянной поверхности. По стеклу пошла трещина, будто раскалённую стеклянную банку облили холодной водой. Громкий хлопок. Стекло разразилось острыми осколками. Путь свободен.
Ведьма кинулась на улицу. Она неслась, что было сил, на бегу обстреливая тварей огненными шарами. Огонь – основная рабочая стихия её магии. Огонь достигал цели, но не производил нужного результата. Пара огненных шаров попала на лохмотья одного из вампиров. Одежда начала пылать. Вампир закричал, стал кататься по земле. Эльда уже торжествовала, когда тварь вдруг поднялась и направилась к ней.
Полтела обгорело. Одежда истлела и осыпалась, обнажая костлявый серый торс. Одна рука была вовсе лишена кожи. Из непочерневших пятен горелого мяса сочилась кровь. Но вампир не замечал ран. Он медленно приближался. Ведьма поняла, в чём дело. Раны постепенно затягивались. Кожа, сперва тонкой плёнкой, а затем плотной серой, цвета пергамента, волной покрывала обожжённые участки.
Второй вампир не шевелился, он склонился над жертвой, что-то шепча.
– Ах, ты тварь! – в ярости крикнула ведьма.
Она с новой силой принялась обкидывать вампира огнём. Тварь пылала и уже не могла двигаться – просто стояла и смотрела на Эльду. Эти серые белки глаз с красной сетчаткой, расширенные чёрные зрачки…
Эльда как в ступоре смотрела на вампира охваченного огнём и не могла отвести взгляд.
Послышался шум. Второй вампир оторвался от жертвы, он поднял голову и оглянулся. При этом он не обратил внимания ни на своего товарища, ни на Эльду. Он будто загипнотизированный поднялся и направился за угол магазина. Туда, где стеклянные стены пересекались с бетонным ограждением. Пылающий вампир последовал за ним. Его движения были скованными, он шёл, корчась и дёргаясь, время от времени рыча и вскрикивая. Магическое пламя потушить не так-то просто, хотя оно и не причинило ему особого вреда.
Эльда, понимая, что уже ничего не может сделать, стояла и смотрела, провожая взглядом уходящую в неизвестность нечисть. И вдруг лицо… Она увидела человеческое лицо. Холодный взгляд. Точёные черты. Знакомое. Невероятно знакомое… На миг оно показалось из-за бетонного заграждения, а потом скрылось в ночи.
Вампиры ушли.
Эльда, наконец-то, очнулась от ступора. Подлетела к подруге. То, что она увидела, заставило её возненавидеть Мрак навсегда. На месте Гели девушка обнаружила лишь кровавое месиво. Тело разорвано, кожи почти не осталось, кости лица раздроблены. В этой груде покалеченной плоти было трудно узнать человека.
Эльда закрыла глаза. Её накрыла волна тошноты. С минуту головокружение сменялось рвотными позывами. Затем пустота. Боль.
Девушка упала на колени. Ладони коснулись влажной, пропитанной кровью земли. Нет. Этого не может быть. Страшный сон. Всего лишь сон…
* * *
Эльда проснулась от собственного крика. Она кричала, открыв глаза. Кричала и не могла остановиться. Пока от нехватки воздуха не сдавило легкие. Глубокий вдох. Молчать. Только молчать.
Лёжа в постели, девушка закрывала рот рукой. Нахлынувшую волну ужаса было трудно остановить. Она взглянула на потолок. Над кроватью чернело огромное пятно. В комнате пахло гарью.
* * *
Наверное, только валькирия выбивалась из общего строя кошмаров жизни. Её кошмар длился вечно, и она сама сотворила его.
Дамира шла, беспокойно озираясь. Она точно знала, где находилась несколько минут назад, и смутно представляла, куда попала сейчас.
Она закрыла глаза в своей комнате, в полночь, а открыла здесь, вечером. Ей понадобилось некоторое время, чтобы понять, что это сон. Но от этого не стало легче, наоборот тревога усилилась. Она стояла посреди поля. Это было даже не поле, а густо зеленеющая равнина. Но эту зелень едва можно разглядеть под сотнями ног, снующих мимо. Люди были повсюду, множество людей. Целая армия. Все в военной амуниции. Топот ног, шум голосов, ржание лошадей. Все эти звуки накрыли Дамиру внезапной волной, не давая сосредоточиться.
Что я тут делаю?
Валькирия не могла вспомнить такого сражения. Хотя, возможно, его и не было. Это просто воображение – успокоила она себя.
Нужно разведать обстановку. Валькирия лавировала между суетящимися фигурами, мельком смотрела на лица, форму, но ничего знакомого не попадалось. Оружие чистилось, снаряды готовились, лошади оседланы. Все готовились к предстоящей битве.
Дамира ни с кем не разговаривала и ничего не трогала. Она мелькала среди прочих фигур словно тень. Внезапно что-то привлекло внимание. Холм. Возвышение на дальней части равнины. Что за ним? Валькирия знала: ей обязательно нужно попасть туда. Она рванулась к вершине. Расталкивая людей, спотыкаясь, девушка мчалась к заветному холму.
И вот он перед ней. Она достигла цели. Дамира взобралась на возвышение…
– Нет… – прошептала она.
За холмом открывалась ещё одна равнина. Нет, та же самая. Но другая.
Люди… Они мертвы. Все. Убиты. Сотни трупов. Горы мёртвых тел. Неужели таков исход битвы?
Девушка обернулась… Теперь она стояла уже не на холме, а посреди мёртвого поля. Нога наступила на что-то мягкое. Валькирия опустила глаза и вскрикнула. Рука! Рука без тела. Кусок мяса. Окровавленная конечность вывела валькирию из равновесия.
Дамира отступает назад. Оступается. Поскальзывается и падает на спину. Напротив – солдат. Остекленевшие глаза глядят в лицо девушки. Валькирия карабкается, пытается подняться. На груди и руках кровь. Она хочет закричать, но не может. Вместо крика лишь бессвязное мычание. Закрывает глаза. Только бы не видеть этого ужаса. Взмах ресниц и трупы исчезли. Страх накатывает ещё больше.
Уже нет никакой равнины. Мраморный зал. Холод. Дамира поднимается на колени. Пытается встать. Что-то странное… Она смотрит на пол. Видит своё отражение… От одного своего вида её бросает в жар. Откуда кровь?
Кап. Кап. Кап…
Словно вода из крана. Капли ударяются об пол, гулко разнося звук по всему залу.
И вот уже всё в крови.
Кровь. Она везде.
Валькирия по колено в крови. Уровень алой жидкости растёт так быстро, что девушка уже чувствует губами её солоноватый вкус. Привкус железа.
Это конец. Она не выживет…
Дамира упала с кровати, больно стукнулась лицом об угол тумбочки. Рассекла губу. Увидев на руке каплю крови, она закричала… И только потом поняла, что не спит.