Глава 8
Лес, обступавший партизанскую поляну, выглядел темно и мрачно – солнце еще не встало, хотя безоблачное небо с одного края уже розовело. Изо рта вырывались клубы пара – ночью опустились заморозки, и лужицы от прошедшего накануне дождя покрылись тонким хрустящим ледком.
Остапенко зябко поежился и подмигнул Шорину, продиравшему глаза – для Николая этот двухчасовой сон как-то не слишком пошел на пользу: голова стала и вовсе чугунной, мысли путались, а во рту ощущался какой-то неприятный привкус. Шорин потер лоб и тяжко вздохнул.
– Ну что, старшина, готов? – Валентин, напротив, чувствовал себя вполне сносно.
– Усегда… готов… – Николай с тоской посмотрел на баори, возившихся у тарахтевших машин.
Остапенко усмехнулся и увидел, что к ним топает Арн. Командир отряда подошел и поинтересовался, как настроение. Валентин заверил его, что настроение – боевое.
Арн довольно кивнул и сообщил, что ему только что передали: лейтенант Трырл уже вступил в бой. Он помолится Святой Ягуде, чтобы у него все получилось.
– Впрочем, вы не принадлежите к нашей Церкви, – заметил он. – Ладно, пора. Уже без пяти пять.
Как и в первый раз, людей посадили в разные экипажи, но теперь напарники отнеслись к этому проще. На задание отправилось три машины, в которых кроме землян находилось шестеро аборигенов.
Арн пояснил, что по плану Аввана остальные присоединятся на трассе, перейдя из группы Трырла.
Колонна двинулась по лесной дороге. Снова началась тряска, крутые повороты, затяжные подъемы и непременные штурмы ручьев. Однажды замыкающая машина основательно завязла в вонючем болотце, и они провозились минут двадцать, вытаскивая ее.
Остапенко забеспокоился, не опоздают ли они к месту встречи с лейтенантом. Арн поморщился и заявил, что все идет по плану, и хотя условного сигнала по радио еще не было, он обязательно поступит.
Скоро машины выбрались на неожиданно прямое и ровное шоссе, но проехали по нему совсем немного и снова углубились в лес. Арн приказал всем приготовиться – до места встречи шесть километров.
Вскоре колонна выехала на очищенную от деревьев короткую просеку и остановились. Никакого лейтенанта с захваченным полковником не наблюдалось. Все вылезли из машин, чтобы вдохнуть свежего воздуха, так как пары бензина и выхлопные газы не давали нормально дышать в кабинах. Арн тут же послал одного партизана следить за дорогой.
К этому времени стало совсем светло. Где-то высоко в нежно-голубом небе плыли редкие перистые облака, по-прежнему было холодно.
Трырл не показывался, но Арн упрямо бубнил, что «все идет по плану», при этом нервно расхаживая взад-вперед по поляне. Прошло еще минут двадцать, и со стороны трассы послышался шум. Партизаны рассыпались по кустам, а Валентин и Николай залегли чуть в стороне в удобной ложбинке.
На поляну выкатило нечто, напоминающее допотопный БТР. Сверху у него стояла башня с небольшой пушечкой, а по бокам торчало по пулемету. Одна покрышка была пробита, и на диске болтались обрывки корда, а зад машины почернел от копоти – видимо, совсем недавно она горела. За БТРом последовало два джипа и мотоцикл весьма неуклюжего вида. Мотоциклист, худощавый длинноносый баори, как показалось Остапенко, еще молодой, соскочил со своего железного коня и замахал руками. Мотоцикл упал в траву и тут же заглох.
– Я же говорил! – торжествующе вскричал прятавшийся за деревом Арн. – Наша взяла!
Он подбежал к мотоциклисту и крепко обнял его. Остальные партизаны также повыскакивали из-за укрытий. Поднялся радостный галдеж, смех, баори потрясали оружием, и Остапенко показалось, что вот-вот – и они, как какие-нибудь древние индейцы или африканские воины, пустятся в пляс вокруг захваченной ими машины.
– Где Трырл? Где наш герой? – в нетерпении тряс за плечо мотоциклиста Арн. – Пырч, отвечай же, где он?
Тот, кого назвали Пырчем, вытер лоб грязным платком в бурых пятнах крови и, понурившись, сообщил, что лейтенант погиб, а полковник внутри БТР.
– Как… погиб? – оторопело пробормотал командир. – Не может быть!
– Все произошло не по плану…
– Как не по плану? – Арн даже отшатнулся от Пырча. – Каковы потери?
– Семеро.
– Так это из пятнадцати, – кивнул гривой Арн, – не так страшно. Ну, рассказывай побыстрее, ведь нам надо ехать!
Мотоциклист Пырч рассказал. Что они сразу накрыли гранатометами две первые машины, а сзади заблокировали дорогу деревьями. Но потом Хынхвыд, Опротам и Имсика-Бо сдуру вылезли раньше времени, и их в упор расстреляли из пулемета. Пытаясь вырваться из ловушки, БТР попер напролом через кусты и раздавил Ргыню. Секундой позжу сам Пырч бросил бутылку с горючей смесью, и машина загорелась…
– Как погиб Трырл? – ледяным голосом спросил Арн.
– Лейтенант он… Он споткнулся, упал и…
– И что?!
– Там щепка из пня торчала, ну и… вошла ему прямо в горло. Мы ничего не смогли сделать – он умер у меня на руках.
– Недоноски! – в бешенстве прошипел Арн. – Ублюдки!
Понурив голову, Пырч сообщил, что тело лейтенанта Тырла находится в джипе.
Командир Арн тряхнул волосами и негромко, но с надрывом заявил, что следует объявить для потомков, что лейтенант погиб как герой.
Затем он круто развернулся и цепко оглядел столпившихся вокруг него соратников:
– Запомните: лейтенант Тырл погиб, пытаясь захватить полковника Пронгха! Всем ясно?!
– Так точно! – гаркнули партизаны.
– Понимаем, а то как же… – пробасил стоявший рядом с капитаном коренастый баори с грязной, взлохмаченной гривой. – Никаких щепок!
Командир поинтересовался, в порядке ли БТР. Мотоциклист утвердительно кивнул и сообщил, что хотя одной покрышки нет, но это не страшно. Пожар потушили быстро, машина не пострадала, боекомплектов много.
– Как полковник? – спросил Арн.
– В целости и сохранности. Почти… Руки у нас чесались, сам понимаешь!
– Ладно, – махнул рукой командир. – Рожа-то хоть у него нормальная?
– А как же, – ухмыльнулся Пырч. – Бить мы умеем, сам знаешь. Эти сволочи на постах не догадаются.
– Отлично! Кроме него пленные есть?
– Двое – оставили на всякий случай. Остальных перебили.
– Оставить их здесь, для постов хватит одного полковника. Пока наши друзья-земляне на задании, я с ними побаловаться хочу.
Партизаны загоготали, и Остапенко, растолкав баори, отошел в сторону.
– А теперь посмотрим на господина полковника, – зловеще проговорил Арн и полез на БТР.
Аборигены снова заржали. Командир скрылся внутри и не появлялся минут пять. Потом он вылез, радостно потирая руки, и приказал всем занять места – операция начиналась.
Валентин и Николай надвинули на лицо щитки и по узкой лесенке забрались внутрь бронетранспортера. За ними последовало несколько баори, обвешанных оружием, словно новогодние елки игрушками.
В угол машины забился связанный по ногам баори в строгой серо-голубой форме, на которой красовались яркие знаки отличия, а на голове сидела высокая фуражка, чем-то напоминавшая гитлеровскую. Офицер затравленно озирался и, увидев фигуры землян, затрясся мелкой дрожью.
– Кто вы? – прохрипел он.
– Мы – ум, честь и совесть вашей эпохи, – ответил Валентин в своем духе.
– Не понимаю…
– А и не надо понимать, товарищ. Это вредно действует на пищеварение.
Полковник попытался, было, промямлить, что его следует называть «господином полковником», а никак не «товарищем», – и тут же заработал удар ногой в живот от одного из партизан, сидевших в БТР.
Застонав, Пронгх согнулся пополам. Остапенко только укоризненно покачал головой.
Когда все заняли места, БТР вырулил на дорогу и двинулся по направлению к городу. Его сопровождало две машины, в которых повстанцы были вынуждены переодеться в форму военных, тогда как находящиеся в бронетранспортере остались в своих мешковатых балахонах цвета детской неожиданности.
Главный группы, Фывхи, оказался толстым баори меланхоличного вида, постоянно жующим жвачку, его заместителем являлся Пырч, которому так понравилась трофейная мотоциклетная каска, немного смахивающая на бейсболку, что он при всех поклялся не снимать ее до победы.
Фывхи объяснил, что группа состоит из четырнадцати партизан, не считая полковника: четверо в джипах и десятеро здесь. Перед ними стоит задача прорваться сквозь кордон под видом сопровождающих Пронгха, затем подобраться к владениям Дворца Лунного Излияния и проникнуть в Парк. Там группа высадит землян у тоннеля, ведущего прямо в логово резидента. С пришельцами пойдут шестеро, конкретно – отделение Пырча.
Вход в тоннель расположен в беседке, на крыше которой стоит статуя розовой птицы. После высадки землян БТР передислоцируется в точку «А» – небольшую рощицу на территории паркового комплекса, где и будет поджидать их после выполнения задания.
Баори замолчал и внимательно посмотрел на Валентина и Николая.
– Без Тотселла вам, товарищи, лучше не возвращаться… – Он демонстративно сплюнул жвачку на пол.
– Это мы понимаем, – заверил Остапенко, мысленно посылая толстяка к некой матери.
Фывхи сплюнул еще раз, засунул в рот новую порцию жвачки и, почавкав, осведомился, хорошо ли земляне запомнили Дворец?
Остапенко заверил его, что хорошо, и, кроме того, они имеют с собой планы.
В смотровую щель Валентин видел проносящиеся мимо деревья и холмы. Затем леса постепенно сошли на нет, стали встречаться высокие островерхие домики, появились аккуратненькие поля с копошащимися на них местными жителями. Они как по команде озирались на броневик, низко кланялись и тут же опасливо отворачивались.
– Внимание, – предупредил водитель, – через километр пост!
– Эй, Пронгх, – проревел Пырч, – ты готов, мразь толстопузая?!
Полковник издал неопределенное бульканье. Пырч подскочил к нему и схватил за грудки.
– Не вздумай выкинуть какую-нибудь штуку, сволочь! Если они нас не пропустят, ты будешь молить свою мать, чтобы она родила тебя обратно, понял?!
Пронгх испуганно захлопал глазами и что-то неуверенно пискнул.
– Не слышу! – рявкнул Пырч, тряся пленного.
Голова полковника безвольно замоталась из стороны в сторону.
– Полегче, товарищ, – осадил его Фывхи, – ты помнешь ему форму, а это могут заметить.
Пырч нехотя разжал руки, сыпля ругательствами.
Подъехали к посту. Здесь все было очень серьезно: вправо и влево уходила колючая проволока в несколько рядов и контрольная песочная зона, как на Государственной границе, а посередине, перекрывая трассу, маячило огромное серое здание с зарешеченными окнами, бойницами и несколькими воротами, окрашенными чем-то вроде сурика. Вдоль проволочной ограды торчали смотровые вышки с пулеметами, а на стоянке виднелось несколько БТР и танк. Над зданием реяло синее полотнище с желтым треугольником посередине.
«Город-тюрьма!» – поразился Валентин, рассматривая часовых, медленно прогуливающихся около здания поста.
– Основательно, – заметил он вслух. – И так у вас везде – по всему периметру столицы?
– Везде, – кивнул Фывхи, снимая автомат с предохранителя. – После Катастрофы эта сволочь особенно себя оберегает.
– И вы такое укрепление собирались брать при случае штурмом?
– А что делать? Терпеть их издевательства над трудовым народом?
– Но как тогда ваши группы оказались в городе?
Фавхи раздраженно посмотрел на капитана и неприязненно процедил:
– Не суйся не в свое дело, землянин. Нашел время для разговоров! Внимание, приготовиться! – Командир группы повернулся к бойнице.
Броневик притормозил – теперь он двигался буквально со скоростью пешехода. Часовые, казалось, не обращали на машину никакого внимания. Когда до поста оставалось метров пятьдесят, одни из ворот здания распахнулись, и оттуда выкатил открытый джип с несколькими вооруженными баори. БТР остановился.
– Всем тихо! – приказал Фывхи. – Полковник, ваш выход.
Пронгх еле слышно застонал, прикрыв глаза.
Фывхи почти ласково подтолкнул полковника к маленькому лючку в боку бронетранспортера:
– И не вздумай предупредить своих поганых псов! Проявишь верность долгу – сдохнешь первым, я тебе гарантирую.
Джип сначала подъехал к сопровождающим машинам, но переодетые партизаны молча показали на БТР. Фывхи открыл лючок и прижал к нему физиономию полковника.
– Спокойнее, – прошипел он на ухо дергающемуся Пронгху. – Ты готов?
– Да, – просипел полковник, – да!
Между ним и постовыми произошел короткий разговор, потом Пронгх показал в окошко свои документы, и джип отчалил. Повстанцы торжествовали.
– Молодец, сволочь, не подвел! – сдавленным шепотом выпалил Пырч.
– Рано радуешься, – остудил пыл подчиненного Фывхи. – Мы еще не на той стороне! Может, они внутри решили нас захватить, чтобы отбить полковничка.
– И то, правда, – нахмурился Пырч.
– Но я контролировал разговор, вроде все нормально… – прохрипел толстяк. – Топрад, гнида, почему стоим, поехали! Нам не нужны лишние подозрения!
Шофер включил передачу, и БТР покатил к воротам.
– Пронеси, ради Неба пронеси, о Святая Ягуда… – в полузабытьи бормотал один из партизан рядом с Остапенко.
– Помолчи! – прикрикнул капитан. – Все идет по плану, разве не видишь?
Партизан от неожиданной реплики землянина удивленно выпучил глаза, но замолчал.
Бронетранспортер въехал в широкий, хорошо освещенный тоннель и двинулся вдоль стоящих в боковых проходах вооруженных солдат. Потом он пару раз повернул и наконец остановился перед закрытыми воротами.
– Еще один контроль, – прошептал Фывхи и снова подтолкнул полковника к окошку. – Ну же, давай. Учти, падла, чуть что – в расход пущу!
К броневику подошел статный баори с кучей орденов на груди, за ним следовали двое автоматчиков. Военный отдал полковнику честь и попросил документы. Пронгх протянул свои бумаги. Офицер начал придирчиво рассматривать их, и в тот момент, когда он, козырнув, протянул их обратно, полковник заорал, забившись в истерике:
– Я заложник! Тревога – внутри партизаны!!!
Фавхи с воплем вцепился в Пронгха и оттащил его от люка.
– Тревога! – в свою очередь закричал он.
Стрелок партизан, примостившийся у пулемета, открыл огонь по невидимой Остапенко цели. Снаружи что-то с треском разорвалось, послышались приглушенные крики, и по корпусу машины зацокали пули.
– Дайте мне его, дайте! – визжал Пырч, пытаясь добраться до полковника. – Я его голыми руками порву!
– Задержите их! Проклятые партизаны… – хрипел Пронгх.
Фавхи выхватил короткий тупорылый пистолет и снес упавшему на пол полковнику полчерепа, чуть не задев беснующегося Пырча. Брызнула ярко-оранжевая кровь, куски мозга и осколки костей, взвизгнула, срикошетировав, пуля, к счастью, никого не задев.
– К оружию! – взревел Фывхи. – Топрад, тарань ворота!
– Стойте! – крикнул Остапенко.
Он быстро просунул в амбразуру деструктор и, не целясь, выстрелил по воротам. Грохнул взрыв, одна створка разлетелась, а вторую сорвало с петель – проход оказался свободен.
Топрад ударил по педалям, и БТР, давя солдат, понесся вперед. Не заботясь о сопровождающих машинах, урча, завывая и раскачиваясь, броневик полетел по широкой дороге к раскинутому на холмах городу, до которого, по прикидке Остапенко, оставалось еще пять километров.
Одна машина с партизанами тоже прорвалась, но вторую почти сразу подбили. Пылая, она даже не смогла выехать из тоннеля, зато на некоторое время перекрыла выход. Правда, тут же распахнулись дополнительные ворота, и оттуда выскочило несколько армейских джипов и два бронетранспортера.
– Могло быть и хуже, – заметил Николай, с первого же выстрела подбив вражеский БТР, который, как в пошлом боевике, съехал в кювет и, испуская клубы дыма, завалился набок.
Броневик помчался по дороге. Стрелок Брынх, засев в башенке, с исступленными воплями беспрестанно строчил из крупнокалиберного пулемета, и надо отдать ему должное, не безрезультатно: два преследовавших джипа сошли с «дистанции». К тому же Николай вскоре подбил и второй БТР. Теперь на некотором удалении за ними гналась только одна машина, не решаясь приблизиться.
Остапенко удивился столь легкой победе. «Наверно, впереди будет еще кордон, – решил он, – слишком пока все просто».
Тем временем Фывхи включил рацию, вышел на волну Армии Бходрови и прорычал в эфир кодовую фразу для начала штурма Дворца остальными партизанскими отрядами.
Броневик свернул на проселочную дорогу и запылил по окраине города, состоящего из островерхих строений самых разнообразных расцветок и размеров. Остапенко пытался разглядеть архитектуру получше, но из-за сильной тряски это толком не удавалось. Потом впереди заблестела неширокая речка.
– Сейчас начнется! – приговаривал Пырч, нервно поигрывая автоматом. – Ух, сейчас начнется… Наши уже крошат этих уродов, рвут на куски! И мы рядом, совсем рядом! Вот будет месиво!
– По плану штурм должен был начаться, когда мы попадем в Парк, – заметил Фывхи.
– Десять минут ничего не решат! – одержимый Пырч рвался в бой. – Мы им покажем, мы их раздавим!
– Приближаемся к Парку, – сообщил через несколько минут бешеной тряски Топрад.
Все приникли к амбразурам. Показалась высокая каменная ограда и асфальтированная дорога. Не сбавляя скорости, БТР на полном ходу свернул на нее и помчался по направлению к узорчатым воротам, возле которых стояла охрана и таращилась на неожиданное явление в виде боевой машины и джипа. Возможно, весть о партизанском наступлении сюда еще не дошла.
Но наконец солдаты встрепенулись и бросились через калитку внутрь Парка. Ограда была толстая, добротная, и БТР вряд ли преодолел бы ее без проблем. Валентин с Николаем почти одновременно выстрелили, и раскуроченные половинки ворот разлетелись на мелкие осколки – деструкторы действовали на славу. Топрад сделал крутой вираж, и машина влетела на территорию Парка, в конце которого, метров через шестьсот, высилась громада Дворца.
Открывшийся сейчас вид живо напомнил Валентину лужайки и фонтаны Петергофа. Это было не просто красиво – это было прекрасно! Чистые, причудливо изгибающиеся дорожки, посыпанные крупным розовым песком, круглые беседки, увитые плющом, колонны с венчающими их золочеными фигурками птиц и животных, аккуратные купы деревьев и кусты, которым рука искусного садовника придала разнообразные геометрические формы.
Однако самым грандиозным здесь являлись десятки фонтанов! Они были выполнены в странной, поначалу казавшейся дикой манере, а разбивающиеся на миллионы капель бесчисленные струи играли на солнце мириадами огней. Остапенко поморщился при мысли, что будет на месте этого чудного парка через пару часов.
Сзади послышался грохот выстрелов, и броня машины загудела от врезающихся в нее пуль. Брынх, повизгивая от охватившего его восторга, строчил в ответ из пулемета и даже слегка зацепил сопровождающий джип, а Николай вовремя уничтожил машину дворцовой охраны, показавшуюся из-за деревьев.
Топрад, скрежеща зубами и выжимая из двигателя все возможное, попер напролом к Дворцу. Тут-то Остапенко инопланетный бронетранспортер даже зауважал. Неказистый с виду, неудобный внутри, с относительно слабой броней, он обладал неожиданно хорошими ходовыми качествами по пересеченной местности, и теперь уже мало что могло его остановить. Сбивая мраморные статуи, с корнем вырывая из земли невысокие деревца, проваливаясь в прудики и ловко выкарабкиваясь из них по крутым склонам, БТР неотвратимо несся к цели.
А местность вокруг них словно ожила. Оказалось, что буквально под каждым кустом здесь находилось что-то типа ДОТа – теперь оттуда строчили пулеметы, и даже несколько раз прогрохотала пушка, в пух и прах разнесшая великолепный фонтан, мимо которого проезжал в это время броневик.
– Вон к той беседке! – скомандовал Фывхи. – Земляне, приготовьтесь!
Люди, хватаясь для равновесия за все, что попадалось под руку, кинулись к люку.
И тут оглушительно рвануло прямо под колесами. Бронетранспортер подбросило, развернуло, всех повалило друг на друга, и машина встала. Удушливо потянуло дымом.
– Мы подбиты! – заорал Пырч.
Николай, путаясь в телах и снаряжении, откинул люк и выкатился наружу. Остапенко последовал за ним. Около горящего БТР бухнуло еще раз, и людей осыпало комьями взрытой земли.
– Бежим! – Валентин бросился к торчавшей неподалеку беседке.
– Стойте, мерзавцы, вы куда?!.. – За ними, шатаясь и сплевывая с кровью с разбитых губ, побежал Фывхи.
Не обращая на него внимания, под непрестанный свист пуль Валентин и Николай вбежали в беседку и принялись ощупывать пол.
«А вдруг это не то место?» – забеспокоился Остапенко, но одна из плит наконец поддалась, и открылся темный лаз. Выбив еще пару плит, капитан спрыгнул вниз. За ним в проход скатился Шорин, а потом Фывхи, Пырч и еще пара подоспевших баори.
Лаз был выкопан недавно – со стенок до сих пор осыпалась потревоженная свежая земля.
– Пойдем все вместе! – прохрипел Фывхи. – Скорее, не то нас тут достанут!
Они осторожно двинулись вперед, опасаясь обвала. Освещения, разумеется, никакого не было, но люди пользовались системой ночного видения бронекостюмов.
– Наш человек почему-то не предупредил о такой сильной обороне, – пробормотал толстяк. – Не понимаю, в чем дело…
– Вот такой вот, значит, ваш человек, – огрызнулся где-то позади Шорин.
– Отдайте нам блокиратор! – вдруг заявил Фывхи.
Валентин заколебался, чуть убавив шаг.
– Дайте сюда! – Баори схватил Валентина за плечо.
– Я не думаю, что сейчас это лучший вариант, – отмахнулся капитан. – За нами гонятся!
– Отдай!
– Нет!
– Ну, как знаешь… – вдруг сдался Фывхи.
Шагов через пятьдесят возник тупик, как предупреждали и Авван, и Арн. Тем временем сзади отчетливо послышались крики и возня преследователей.
– Всем отойти и лечь, – приказал Остапенко.
Баори, озираясь, в страхе попятились.
– Скорее, – просипел Пырч, скрючившись на земле. – Они уже идут!
«Только бы не обвалилось и над нами», – пробормотал Валентин и выстрелил.
Грохнуло, полыхнуло, и впереди образовалась широкая дыра, в которую кинулись все, основательно потоптав замешкавшегося Пырча. За проломом шла канализационная труба Дворца. По ее дну вяло тек грязный, зловонный поток отбросов, в который люди и баори погрузились почти по колени. На потолке слабо светили редкие заросшие слизью лампочки.
– Один момент, господа. – Николай обернулся назад и выстрелил еще раз.
Из темноты лаза раздались крики, грохот, и земля осела, завалив проход.
– Вот так-то надежнее, – самодовольно хмыкнул старшина.
– Молодец! – похвалил Остапенко.
С трудом передвигая ноги, диверсионная группа побрела по канализации.
– Идем до самого конца, – напомнил Фывхи, – там должна быть лестница.
Они добрались до места, где труба сильно расширялась. Здесь мутный поток уходил куда-то в сторону, а к стене прилепились узкие металлические скобы, и по ним мятежники поднялись на тесную площадку. В стене виднелась маленькая клепаная дверь.
Стрелять на таком ограниченном пространстве было просто невозможно, но дверца оказалась не запертой – когда Валентин толкнул ее, та бесшумно открылась.
За дверью находилась тесная каморка, опутанная блестевшими от влаги трубами и набитая разными агрегатами, смахивающими по виду на насосы, и каким-то баками. В углу, на горе тряпья произошло движение.
– Свои, не стреляйте, товарищи! – пискнул из полутьмы дребезжащий голос.
Это оказался маленький баори довольно почтенного возраста, который был связан с повстанцами. Звали его Кенд. Он должен был провести отряд Фывхи дальше во Дворец. Дрожащими руками старик открыл другую дверь, ведущую из каморки.
– Как они похожи на Него, – в страхе пробормотал Кенд, испуганно косясь на землян.
– На кого? – поинтересовался Валентин, выходя в пыльный, но светлый коридор, вдоль которого тянулись все те же толстые трубы.
– На Него, – затравленно повторил старик.
– Заткнись, – посоветовал Фывхи.
«Наверняка он имел в виду Аввана или Тотселла», – догадался капитан.
– Это только костюмы одинаковые, – почему-то сказал он вслух, словно оправдываясь.
Старик при этих словах только быстрее засеменил по коридору. Диверсанты не отставали. Они миновали несколько поворотов и затянутых паутиной дверей и наконец вышли к малоприметной лесенке, скрытой в вертикальной трубе.
Фывхи потребовал, чтобы старик лез первым. Тот начал жаловаться, что слишком слаб и не сможет подняться по вертикальной лестнице.
Командир группы начал выходить из себя, он потребовал подчиниться, называя Кенда предателем и угрожая расправой на месте. Старик захныкал:
– Я слаб, я упаду… Что вам еще надо? Я открыл дверь, я открыл решетку наверху, я…
– Одни предатели, среди нас одни предатели! – взревел Фывхи и схватил Кенда за шею.
– Оставь его! – сказал Валентин. – Он действительно не сможет туда влезть.
Фавхи пошевелил разбитыми толстыми губами, бормоча проклятия, и швырнул Кенда на пол.
– Мразь! – буркнул он, непонятно к кому обращаясь. – Он должен идти с нами. Мало ли что там наверху!
Валентин заглянул в трубу – где-то высоко вверху маячило пятно света. Он окинул взглядом партизан и схватился за скобы.
Лезть оказалось действительно неудобно, старик точно не одолел бы такой подъем. Остапенко добрался до решетки, преграждающей путь, откинул ее и вылез наружу, оказавшись на длинном и не слишком широком карнизе, по периметру огибавшем одно из крыльев Дворца где-то на уровне третьего этажа. Люк, через который он проник сюда, находился прямо в мраморном полу.
Карниз имел невысокие, всего сантиметров сорок, перила, и капитан сразу же лег на пол, после чего осторожно выглянул в парк. Боевые действия внизу и не думали затихать – раздавались автоматные очереди и взрывы, а между деревьями мелькали фигуры сражающихся. У знакомой беседки жирным дымом чадил подбитый БТР, возле которого распростерлось несколько тел. Чуть дальше Остапенко заметил танк, медленно ползущий вдоль фонтанов, и группу солдат, цепочкой бегущих под его прикрытием. Судя по всему, отряды Хрыга и Получучи уже проникли на территорию, примыкающую ко Дворцу, и вступили в бой с правительственными войсками.
Над люком показалась голова одного из партизан. Валентин предупредил его, чтобы не поднимал высоко голову. Баори кивнул, словно червь выполз из шахты и откатился к стене, прижав к себе автомат. Затем появился Пырч, партизан по имени Крокд и Шорин. Последним вылез запыхавшийся толстяк Фывхи – пот градом катился у него по лбу.
Мятежники, пригибаясь, побежали по балкону, но их быстро заметили и балкон накрыл град пуль. Все упали на пол, и только Пырч, чертыхаясь, буквально по головам бросился бежать дальше.
– Стой, идиот! – крикнул Остапенко, но баори уже скрылся в проеме видневшегося впереди прохода.
Внизу очередной раз прогремело, и обстрел балкона, к счастью, стих – солдаты переключились на другие цели.
– Я пошел! – Капитан приподнялся и ринулся к двери.
Упав около нее, он заглянул внутрь – там виднелось просторное помещение, похожее на холл, с его противоположной стороны располагалась широкая лестница, ведущая вниз. Пырч исчез.
По-видимому, бой уже шел и внутри Дворца – со стороны парадного входа доносились взрывы и автоматные очереди. «Неужели Тотселл до сих пор находится в своих апартаментах? – подумал Валентин. – Странно, если резидент еще не сбежал!».
Он обернулся и махнул рукой, подзывая своих.
Фавхи довольно ловко для своего веса добрался до спасительного прохода, а потом приполз Шорин. Последним появился Крокд.
Они вошли в холл и по одиночке перебежали к лестнице. Пырча и здесь не было.
– Вот говнюк! – возмутился Фывхи. – Теперь нас только четверо… – Он тяжко вздохнул: – Плохо, ох как плохо, товарищи!
– Не раскисай! – попытался подбодрить его Остапенко. – Все равно у нас уже нет иного выхода.
Внизу вовсю гремело, в лестничных пролетах свистели шальные пули, кто-то с кем-то перекликался.
Остапенко прикинул план Дворца – судя по всему, им надлежало двигаться по коридору, уходившему вправо. Он уже хотел сказать об этом Фывхи, взгляд случайно скользнул по широкой стеклянной двери, открывавшейся на балкон фронтона Дворца, за которой мелькнуло нечто, быстро пронесшееся по небу.
– Постойте-ка, – взволнованно проговорил капитан, – я сейчас!
Валентин выбежал на балкон. – так и есть, летающая «тарелка»! Правда, «тарелкой» эту машину назвать было сложно, но Валентин мгновенно отождествил небольшой обтекаемый снаряд, похожий на дыньку размером со средний легковой автомобиль, с гравилетом Аввана – ошибки быть не могло, точно такой же серебристый материал корпуса, та же легкость и непринужденность полета при полном отсутствии видимых движителей. Маленький гравилет завис над одной из башенок Дворца, а потом опустился на ее плоскую верхушку, скрывшись из глаз.
«Уж не Тотселл ли это? А может, сам Авван?» – подумал Остапенко.
Он был несколько удивлен: в плане операции никаких гравилетов не предусматривалось.
Вернувшись, он поинтересовался у Фывхи, есть ли у них тут боевые летающие машины на всякий случай. Толстяк ответил, что авиации в их районе и до Катастрофы почти не было, а уж сейчас вообще не осталось.
Валентин пробормотал «ясно» и задумчиво покивал. Шорин вопросительно посмотрел на напарника.
– Потом, – махнул рукой Остапенко.
Баори переглянулись, но промолчали, да и времени на разговоры не оставалось – требовалось действовать, выполняя план, да и свои шкуры сохранить хотелось всем.
