Вот уже два месяца, как я живу и работаю во Владивостоке. Кажется, вчера меня вызвало руководство ЗГС, ознакомило с документацией по операции «Горностай» и дало добро на вылет на Дальний восток. За два месяца я изрядно примелькался, поэтому местная администрации и криминал уже не косились на меня с плохо скрываемым подозрением. За это время я сумел убедить окружающих в своих откровенно корыстных помыслах, поэтому никто не пытался разглядеть во мне агента, работающего под прикрытием, поэтому и не пытались меня устранить.

Для всех я был выскочкой, которого природа вместо совести наградила наглостью, а наглость, как говориться — второе счастье, поэтому я активно пытался реализовать свои корыстные побуждения, вклинившись в стройную криминальную систему добычи и сбыта морепродуктов. Я старался, как мог: лебезил перед уголовными авторитетами, заискивал перед чиновниками, давал взятки работникам администрации города и при этом продолжал, как борзая, «тянуть носом воздух». Мне необходима была хотя бы ниточка, хотя бы малейшая зацепка, и однажды она нежданно-негаданно появилась.

В своей работе я никогда не пренебрегал никакими источниками информации, будь то сплетня, переданная по «сарафанному радио», или газетная «утка». Если разобраться, то источником возникновения сплетен являются зависть и элементарный недостаток информации, который граждане компенсируют за счёт собственной фантазии. Так или иначе, но сплетни на пустом месте не рождаются, и пренебрегать ими не стоит.

Как-то раз, задабривая очередного работника администрации, с целью облегчения развития своего рыбного бизнеса, я услышал от него очень странную фразу: «Вам так сильно хочется умереть»?

— Не понял! — встрепенулся я. — Мне никто не угрожает и убить меня не пытается.

— Это пока не пытаются, — ответил чиновник, наливая под горячее рюмку холодной водки. — Пока ты не при делах и никому не мешаешь, тебя никто устранять и не собирается, а вот обогатишься, начнёшь вести свою политику, сразу кому-нибудь дорогу перейдёшь.

— Да не собираюсь я никому становиться на пути! — возмутился я. — Что у нас, коммунальная квартира, чтобы скандалить, кому туалет мыть? У них свой бизнес, у меня свой, и никто никому не мешает. Рынки сбыта не все освоены, а океан прокормит тысячи таких городов, как Владик.

— Это только кажется, — спокойно возразил чиновник и до конца вечера подробно поведал об отстреле питерской команды конкурента, решившего подмять под себя местных криминальных воротил, кончине какого-то Гроша и известного на Сахалине бандита по кличке Клещ, и ещё много чего, что свидетельствовало о начале гангстерских войн за передел сфер влияния.

— Всё это уже было не один раз, и для обывателя это в порядке вещей. — заключил чиновник. — Я бы не придавал этим событиям особого значения, если бы не масштаб предполагаемых «разборок», и не персоналии, на которых началась охота в прямом смысле слова.

— И каков масштаб? — равнодушным голосом поинтересовался я.

— Масштаб впечатляет! — так же спокойно произнёс чиновник и бросил салфетку на стол. — По той информации, что я располагаю, драка будет идти не за акваторию порта и не за рыболовецкий флот. Кому-то очень нужен весь остров с его инфраструктурой, портом, рыболовецким флотом и всеми его жителями.

— Как это весь остров? — не понял я. — А раньше, что, Сахалин был свободной от криминала зоной?

— Нет, конечно, — согласился чиновник и принялся за десерт. — Раньше остров был поделён между восьмью крупными криминальными группировками. Они, конечно, оказывали в той или иной степени влияние на жизнь островитян, но открыто во власть не лезли, предпочитая действовать через подставных лиц. Сейчас кто-то сильный и дерзкий начал войну против этих восьми авторитетов, а ведь это люди, обладающие миллионами долларов, у некоторых из них, по слухам, состояние перевалило за миллиард. Чтобы воевать с ними, надо быть или безумным или сильнее их, вместе взятых. Вы знаете такого человека? Лично я о таком не слышал. Осилить организованную преступность под силу только государству, и то если оно этого очень захочет.

— Вы хотите сказать, что в игру за Сахалин включилась некая третья сила, которой под силу конкурировать с государством?

— Рад, что Вы меня поняли.

— То есть Вы мне рекомендуете найти другое место для развития частного бизнеса.

— Дело ваше, но я бы на вашем месте переждал полгодика. Смерть Клеща подтверждение тому, что началась вторая часть «марлезонского балета». Посудите сами, кому нужен уголовник Клещ, который сам ничего не решал. Все бразды правления на острове были и есть в руках Клима — воровского авторитета. Вот против него, по всей вероятности, и был направлен удар, а Клещ случайно попал под раздачу. Значит, тот, кто «заказал» Клима, на этом не успокоится. Тот, кто всё это спланировал — не просто профессионал. Здесь чувствуется школа! Судите сами: одним ударом обезглавливается вся бандитская верхушка, ломается система незаконного изъятия из государственного оборота материальных ценностей. Начинается неразбериха, в ходе которой легко натравить оставшихся воровских авторитетов друг на друга. В результате они перебьют друг друга, и к власти на острове придёт неизвестная нам третья сила.

— А может, Вы усложняете? И это государство наконец-то объявило войну организованной преступности. Схема, о которой Вы мне поведали, в девяностые годы успешно была обкатана в крупных российских городах.

— Ну, если быть до конца точными, то война с оргпреступностью и не прекращалась! — усмехнулся гость. — А то, что это не происки наших «силовиков», я знаю точно. К тому же на острове как-то не ко времени активизировалась работа различных международных гуманитарных организаций — верный признак того, что идёт активный сбор информации.

Закончив с десертом, гость вежливо поблагодарил за ужин и покинул ресторан. Я же ещё долго в одиночестве, под терпеливым наблюдением официанта, продолжал ковырять вилкой в тарелке с овощным гарниром. То, что не дано было понять чиновнику из администрации, мне было ясно, как божий день. Уж я-то точно знал, что это за рвущаяся к власти третья сила. То, в чём меня так долго и безуспешно пытался убедить доцент Терентьев, на глазах обретало реальные черты. Кукловоды показались из тени. Они щёлкнули пальцами, и их верные марионетки привычно заплясали на ниточках.

Жаль только, что это не было простым ярмарочным представлением. Во всемирном балагане начиналась пляска Смерти.

«По крайней мере, теперь мне известно направление главного удара, — подумал я. — Можно известить Центр…»

— Желаете рассчитаться? — прервал мои размышления официант, у которого кончился запас терпения.

— А что, пришло время платить по счетам? — через силу пошутил я.

— Самое время! — заверил меня халдей. — Закрываемся.

Сам не знаю почему, но на Сахалин я решил добираться морским путём. Что-то подсказывало мне, что надо взять билет на пароход. Доверившись шестому чувству, я поднялся на борт морского лайнера «Советский Союз», который до 1945-го года носил неблагозвучное имя бесноватого фюрера. Плаванье обещало быть комфортным: вождь Третьего рейха не любил морской качки, поэтому палубы были снабжены гироскопами, позволявшими при любой волне сохранять горизонтальное положение. Запершись в каюте, я пытался осмыслить полученную информацию и наметить хоть какой-нибудь план действий, но исходных данных не хватало, и я понял, что придётся действовать по обстановке.

Утром следующего дня я решил развеяться, и в ознакомительных целях отправился бродить по судну. Лайнер оказался огромным. Меня поразило количество лесенок, переходов, коридоров, служебных и технических помещений. На одной из палуб располагался бассейн. Сейчас этим никого не удивишь, но по меркам того времени, когда лайнер впервые коснулся килем морской волны, наличие на корабле бассейна было чем-то из области фантастики.

На верхней палубе я заметил молодую женщину, которая, закрыв глаза, подставляла лицо лёгкому утреннему бризу. Миловидное лицо незнакомки обрамляли коротко стриженые волосы, а ладную спортивную фигурку не могло испортить старомодное платье в крупный синий горошек, подол которого постоянно задирал ветер-озорник. Я мог бы пройти мимо (мало ли на моём пути встречалось миловидных девушек с хорошей фигуркой!), но почему-то не прошёл.

— Любуетесь морскими красотами или ищете на горизонте бригантину с алыми парусами? — невинно поинтересовался я и облокотился на фальшборт рядом с новоявленной Ассоль.

Незнакомка распахнула ресницы и уставилась на меня зелёными, как молодая трава, глазами. От этого взгляда желание заигрывать у меня сразу поубавилось. Это был взгляд умной и опытной женщины, в котором не было ни малейшего намёка на романтическую натуру.

«Да, кажется, с Ассоль я поторопился!» — мысленно сказал я сам себе, и уже собрался под удобным предлогом ретироваться, как вдруг женщина улыбнулась, и лицо у неё стало добрым, и каким-то домашним.

— Алые паруса в Татарском проливе? Вы ничего не путаете?

— Путаю, причём сознательно! — вздохнул я и принял покаянный вид. — Иначе как я узнаю Ваше имя?

— А зачем Вам оно? — рассмеялась собеседница. — Вы решили на судне провести перепись населения?

— Почти, но кроме вашего имени, я не против записать ещё и номер вашего телефона?

— Зачем?

— Чтобы когда меня будет укачивать, я мог позвонить хоть кому-то на этом судне и попросить помощи.

— А я значит, должна прийти к Вам в каюту, положить ладонь на ваш разгорячённый лоб и нежно сказать: «Милый, потерпи»? — неожиданно включилась в игру зеленоглазая бестия.

— Я и не рассчитывал на такое понимание. Особенно меня впечатлила концовка вашей фразы!

— Должна Вас разочаровать: ничего этого не будет.

— Чего этого?

— Не будет ни качки, ни вашей морской болезни, ни моей трогательной заботы о больном юноше.

— Ну, насчёт юноши Вы погорячились, а вот насчёт остального это ещё спорно!

— Прибываем! — ответила незнакомка и, улыбнувшись напоследок, скрылась в своей каюте.

На горизонте действительно показалась полоска земли. Впереди был остров Сахалин.

Может, виной всему подводное течение, или проплывавший мимо океанский лайнер, но покоившийся на песчаном дне «Трапезунд» неожиданно качнулся и ещё сильнее лёг на левый борт. В рубке, заполненной поднявшейся со дна зеленоватой мутью, раскинув руки, мерно покачивался мёртвый Скобарь. Словно почувствовав проплывающего над ним знакомого, повернулся Скобарь простреленной грудью вверх и, запрокинув объеденное рыбами лицо, уставился невидящим взглядом в расщеплённый пулями потолок рубки. Рот мертвеца был широко открыт, словно пытался докричаться до живых о своей безвременной кончине и о выпавшей ему горькой доле. Да только зря! Океан надёжно хранит свои тайны, да и чужие тоже!