И снова был огонь. На этот раз огромный, в два моих роста костёр горел ночью посреди лесной поляны. У костра было трое: три молодые, красивые женщины, совершенно лишённые одежды. Как и в тот раз я не мог их рассмотреть, но то, что они молодые и красивые, знал наверняка. Одна из них протянула мне чашу с терпким, приятным напитком. Горячим, но не обжигающим. Когда с напитком было покончено, она взяла меня за руку и повела за собой в лес. На этот раз к огромному старому дереву, от которого при нашем появлении отделилось бесформенное марево.

Когда мы приблизились, марево буквально заглянуло мне в душу. Сначала оно спрашивало, интересовалось, затем начало рассказывать. Оно говорило долго и обстоятельно, говорило с моей душой, и я, моё сознание, не понимало ни слова. Я мог чувствовать сам факт диалога, наблюдать его эмоциональный фон, но содержание было для меня недоступно. Когда разговор закончился, марево вернулось в ствол.

– Теперь ты знаешь всё, что нужно, – сказала моя спутница, и меня вновь, словно со дна морского, мощная сила вытолкнула из сна.

– Проснулся? – рядом со мной сидела Моргана.

– Ты всегда приходишь в чужие дома без стука?

– Нет. Только когда этого требуют обстоятельства.

– И какие у тебя для этого обстоятельства сегодня?

– Тебя нельзя было будить во время контакта.

– Что?

– То, что ты принимаешь за ту сторону, на самом деле тамбур или лабиринт – сложная конфигурация пространственно-временных образований, или, как любят говорить наши фантасты, параллельных миров. Часть из них заселена людьми.

– Поэтому эксперименту трудно попасть на ту сторону?

– Поэтому ему нужен универсальный ключ, способный отворить сразу ТЕ врата.

– То есть я.

– Сварить кофе?

– Это было бы здорово.

– А ты пока одевайся.

– Ты так и не сказала, какими судьбами. Не думаю, что ты заглянула просто на огонёк.

– Мы обеспокоены. У тебя стойкий контакт с… Я даже затрудняюсь тебе сказать, с кем. Это ещё одно практически не изученное явление.

– Ты же говорила, что это тамбур.

– Не совсем. Тамбур – это нечто другое… В крайнем случае, не делай резких движений.

– Как у Стругацких.

– Это серьёзно. Если что… В общем, делай то, что от тебя хотят.

– И никто не пострадает.

– Не пострадаешь ты. И перестань. Это серьёзно.

– Я понимаю. Дурацкая привычка паясничать, когда страшно.

– Это хорошо, что тебе страшно.

– Ты не один? – Лариска зло посмотрела на Моргану.

Дверь была открыта.

– Привет. Это…

– Я знаю. Это она убила моего отца.

– Я делала то, что должна.

– И это тебя прощает?

– Я не извиняюсь. Так было надо. Он, кстати, это понимал, иначе…

– Иначе вы бы убили меня.

– Не только.

– Спасибо за откровенность.

– Нас никто не спрашивает в этой игре. Это правила.

– Чего ты хочешь?

– Она зашла предупредить, – вмешался я в их диалог.

– С чего это ты такая добренькая?

– Я не добренькая и не злая. В прошлый раз Карл поставил на силу и провалился. Я играю с открытыми картами.

– Какое благородство.

– Мне совершенно плевать на так называемую мораль. Мне плевать, хорошо или плохо то, что я делаю. Это не моё дело. Моё дело сделать всё правильно, иначе…

– Иначе ты автоматически превращаешься в подопытного кролика?

– Он просто ликвидирует помехи.

– Как в фильмах про мафию. Ничего личного, – вставил я.

– Хорошо, что до тебя это дошло, – ответила мне Моргана.

– Свари ещё кофе, – попросил я её, чтобы хоть как-то сменить тему.

– Ты не выставишь её за дверь? – зло спросила Лариска.

– Хочешь, чтобы опять к тебе пришли те, другие? – спросил её я.

– Ну и пошёл ты нахуй!

Она бросилась к двери.

– Стой! – я схватил её за руку.

– Отпусти!

Она оттолкнула меня и выбежала за дверь.

– Лариска! Мага!

Я побежал за ней, но она успела поймать машину…

– Стой! – Моргана крепко держала меня за руку.

– А не пошла бы ты!

– Заткнись, дурак. – Она ударила меня по лицу. – Он убирает препятствия, или ты ещё не понял?

Он убирает препятствия, и Лариска только что…

– Если с ней что-то случится, я покончу с собой. Ты поняла?

– Тогда позволь ей уйти.

– Ты что?!

– Спокойно, сынок…

Отец абсолютно не замечал, что он с большим трудом вписался в поворот, и ещё бы чуть-чуть…

– Ты что, не видишь?

– Ничего. Правда, я слегка пьян…

После этих слов машина выскочила с дороги и, как в компьютерных гонках, какое-то время шла по полю, не сбавляя скорости. А скорость была…

– Осторожно!

Мы промчались буквально в сантиметре от столба.

– Всё хорошо, сынок, всё нормально.

– Что нормально? Ты совсем охренел?

– Тихо мне, говнюк!

– Останови!

Дорога тем временем становилась опасной. Слева начинался обрыв, но отец, казалось, его не замечал.

– Останови! – вновь крикнул я, но он меня словно не слышал.

Тогда я открыл дверь и выпрыгнул из машины. Меня несколько раз крутануло по асфальту, который оказался тёплым и мягким. Машина же с отцом, в очередной раз не вписавшись в поворот, рухнула с обрыва в пропасть. Резко завыли сирены…

Проснулся я от долгого телефонного звонка. Голова раскалывалась. Во рту было… Ещё бы: коньяк, водка, вино, пиво, помноженные на дурь. Телефон продолжал звонить, и каждый его вопль отзывался в моей голове болью. «Надо всё-таки подойти», – решил я.

– Да.

– Быстро одевайся и уходи, – взволнованно приказала Моргана.

– Что?

– Одевайся и уходи.

– Куда?

– Куда хочешь. А лучше всего к кафе возле поворота.

– Зачем?

– Проснись, дурак! Они уже идут!

– Кто?

– Никто! – Она повесила трубку.

И тут до меня дошло: идут за мной. Они! Похмелье исчезло в одно мгновение. По жилам растеклось приятное ощущение, как тогда, когда меня чуть не убила сосулька. Огромная. Она упала с крыши многоэтажного дома и пролетела буквально в миллиметре передо мной, забрызгав очки и выпачкав пальто. Тогда я тоже испытал этот кайф. Я быстро оделся и помчался, не переходя, правда, на бег, к придорожной забегаловке. Быстрым шагом до неё было около получаса. Я был почти на месте, в каких-то пятидесяти метрах от кафешки, когда прогремел взрыв. Маленький, изящный автомобиль Морганы превратился…

Я рухнул на землю от накрывшего меня абсолютного бессилия. Моргана… У меня на глазах…

– А теперь медленно поднимайся. И без глупостей, – услышал я за спиной.