– Наконец, слава богу, а то я уже собирался дверь выламывать. Сорок минут звоню, – Дима облегчённо вздохнул, – можно войти?

– Заходи, конечно.

– Ты не с бабой?

– Да нет, один. Сплю я. Целыми сутками сплю. Смотрю странные сны. Например, о том, как менты улетели на юг. Как птицы.

– Да хотя бы. С тобой всё нормально?

– Не знаю. Вряд ли. Иногда мне кажется, что я схожу с ума, и если бы не эксперимент…

– А что эксперимент? – насторожился Дима.

– Не знаю я, что эксперимент. Если всё правда, то ни о каком сумасшествии и речи быть не может. В этом случае мы имеем планомерное воздействие на человека. А если это всё результат моих галлюцинаций?

– Ты не учитываешь то, что галлюцинации вполне могут быть результатом воздействия на твою психику. Может, им достаточно того, что ты это видел, а на самом деле никто никого не убивал.

– Не верится мне в строго наведённые галлюцинации.

– А ты и не верь. Им нужен был кошмар, они его создали, а сюжет уже не имеет значения.

– Слишком как-то по-голливудски.

– Тогда не знаю.

– И я не знаю. Чай будешь?

– Я вообще-то тебя хотел на улицу вытащить.

– В парк?

– Можно и в парк, но мне сначала в аптеку надо.

– Чего так?

– Подруга за постинором отправила.

Вот уже несколько недель Дима жил с какой-то девчушкой.

– Эта дрянь, видишь ли, не захотела и сказала, что у неё месячные, – рассказывал Дима, – ну, я и кончил сегодня туда. А у неё, оказывается, опасный день. Ну не дура? Дура. Дура и сука. Теперь вместо того, чтобы спокойно лежать рядом с ней в кроватке, я вынужден как дурак лететь в аптеку, выкидывать хренову кучу денег. И это ещё может не помочь. Тогда придётся аборт делать. Опять расходы.

– Теперь можно и в парк, – сказал Дима, кладя в карман таблетки, – нет, но какая сука! Надо же было додуматься… ты бы видел её рожу сегодня, когда я ей туда нагадил. «Ты, кричит, чего делаешь?!» «Кончаю». «Туда!!!» «А куда?» «Идиот! Я же забеременею! Слазь нахер и дуй в аптеку за постинором!» «У тебя же месячные только прошли». «Какие, нахрен, месячные!». «Ты же сама говорила…» «Я просто трахаться не хотела. Слезай давай!» Я начал слазить, и меня как назло судорога хватила. Всю ногу. Я ору, матерюсь, а она ржёт. Убил бы суку… А пойдём ко мне, предложил вдруг Дима. Скажем ей: пошла, залётная! Посидим, выпьем, покурим.

– Только без разборок.

– Какие ещё разборки?

– Ну, там, взаимные убийства и выяснения отношений. С меня своих убийств хватает.

– Все будет в абажуре.

– Тогда пойдём.

На лестничной клетке воняло прогорклым маслом и давно уже потерявшей свежесть рыбой. Соседи Димы готовили еду. Интересно, как они это могут есть? И ведь богатые, чёрт возьми, люди. Могли бы… Запахи вызывали чувство глубокого отвращения, но возвращаться в квартиру мне почему-то не хотелось. Сначала неизвестно откуда взявшаяся тревога, заставившая меня искать убежище в вонючем подъезде, а теперь… Я был словно заперт между этажами в невидимой клетке, из которой не было выхода ни вверх, ни вниз. О том, чтобы вернуться к Диме, не могло быть и речи. Невидимый непреодолимый барьер зорко нёс свою службу. Загадочный, надо сказать, барьер. Ни страха, ни боли, ни тревоги. Паралич воли. Я бы так назвал это состояние, когда просто не можешь сделать ни шага в заданном направлении. Паралич воли. Я стоял, прислонившись к стене, дышал вонью и ничего не мог с собой поделать.

Включился лифт, и одновременно во мне включилось питание. Теперь я был словно хищник, готовящийся к прыжку. Послышался топот ног – снизу, одновременно с поднимающимся лифтом, бежали вверх люди. Тяжёлые, массивные люди.

БЕГИ! – вспыхнуло у меня в мозгу, и я, стараясь не шуметь, на цыпочках, поднялся на площадку выше.

Из открывшегося лифта выбежали люди в масках и с автоматами в руках. Сомнений не было, это за мной. Беги! Но куда? Внизу меня наверняка ждали. Не прибегать же к услугам мусоропровода. Оставалось только подниматься вверх, до самой крыши, а потом… Всегда боялся высоты, и на тебе… О том, чтобы попасть к ним в руки живым, не могло быть и речи. Плохо, если чердак окажется закрытым. Но нет, пожалуй, мне сегодня везёт. Свежий воздух! Приятный свежий воздух! Я сделал несколько глубоких вдохов. Перед смертью не надышишься, – вспомнил я дурацкую в своей правоте присказку. Перед смертью… Теперь надо собрать всю волю в кулак, как следует разбежаться и представить себя птицей. Умирать было до отвращения страшно, но ещё страшнее было попадать к ним в руки. Мои ноги подгибались, а руки тряслись. Послышались шаги. Дальше медлить было нельзя. Закрыв глаза, я начал разбег.

– Сюда! – Кто-то схватил меня за руку.