Оторвавшись от Светланы, Стас отчётливо понял, что ему нужно быть дома. Бросившись под колеса, он остановил проезжающее такси, не дожидаясь лифта, вбежал на четвёртый этаж, открыл дверь. В нос ударил отвратительный запах её духов. Мать недавно была здесь.

Сорвав куртку, Стас вбежал в комнату бабули и, увидев пепельно-серое лицо старушки, лежащей с закрытыми глазами на кровати поверх покрывала, бросился к ней.

– Ба, что случилось, что с тобой, тебе плохо?

Она приоткрыла глаза, тяжело вдохнула и слабо прошептала:

– Сердце прихватило. Я уже выпила таблетки. Не переживай.

– Что здесь произошло? Она приходила?

– Ничего, ничего, – слабо проговорила Надежда Егоровна, закрывая глаза.

А Стас «увидел» искажённое злобой лицо матери, «услышал» её крик: «Ты хочешь меня бомжом сделать? Что ты за мать? За что ты лишила меня наследства и отдала всё этому ублюдку? Я подам на тебя в суд, но добьюсь справедливости». Он всё понял, не хотел это «смотреть», потому что чувствовал гораздо более важное: его ба умирает. Он рванул к телефону, вызвал «скорую». Потом вернулся к бабуле, взял за руку.

– Что-то плохо мне, Стасик, – проговорила старая женщина и, пытаясь стереть с лица внука выражение смертельной муки, слабо улыбнулась.

– Ба, держись, я вызвал «скорую». Тебе помогут, ты только дождись! Ба!

Он обнял её, прижал к себе, и вдруг почувствовал, как неестественно обмякло тело, услышал затруднённое поверхностное дыхание, и то, как слабо бьётся сердце.

– Ба, не умирай, слышишь, у меня же никого нет, кроме тебя. Не умирай! – пытался докричаться Стас.

Он так боялся её потерять, так хотел облегчить её боль, хотел помочь. Судорожно прижал к груди, вливая собственные силы в измождённое тело женщины. Но сил требовалось слишком много. И вот он уже сам с трудом ловит ртом воздух, который, превратившись в густую массу, кажется, не попадает в лёгкие, горящие сухим огнём. Он чувствует, что его сердце, в такт бабушкиному, бьётся с перерывами, и то трепещет, как птица, пойманная в силки, то останавливается совсем. Он понимает, что ему всего лишь нужно оторвать руки от умирающей женщины, и сразу станет легче. Но он боится, что потеряет её, если отпустит.

– Стасик, – раздаётся слабый голос бабушки.

Сквозь пелену слёз он смотрит в её неожиданно ясные глаза.

– Не делай этого, не надо, – говорит Надежда Егоровна, вдруг понимая, что происходит.

– Ба… – пытается говорить Стас.

– Нет!

И неизвестно откуда взялись силы, но женщина так отталкивает от себя внука, что он, пошатнувшись, вдруг навзничь падает на пол. А может, у него не осталось сил держаться на ногах. Он с ужасом понимает, что не может подняться с пола, даже пошевелиться не может. Руки и ноги конвульсивно дрожат, в голове плывёт.

И сквозь этот туман сознания, он видит бабулю. С лёгкой улыбкой она идёт к нему и протягивает руки. А он с удивлением осознает, что не лежит на полу, а стоит. Когда же он успел подняться? Но это неважно. Бабушка жива, вот она перед ним, улыбается. Невероятная радость и невообразимое облегчение заполняют его. Он протягивает руки навстречу бабушке. Но вдруг её заслоняет какой-то старик. Высокий, сухопарый старик с длинными седыми волосами и белой клиновидной бородой. Он тоже улыбается Стасу.

Всеобъемлющая любовь переполняют его душу, так легко, хорошо и свободно он не чувствовал себя никогда в жизни. Доверчиво делает шаг к старику, тот протягивает руку, говорит: «Рано!», – и, вместо объятия, ударяет Стаса в грудь.

Сердце парня снова начинает биться, в горящие лёгкие поступает воздух, и от боли он теряет сознание…

Врачи вызванной неотложки попали в квартиру благодаря соседке, у которой хранился запасной ключ. Нашли старую женщину на кровати в глубокой коме, и молодого парня без сознания на полу.

– Ну и куда мы их будем грузить? – спросил уставший санитар, молодой тщедушный парень.

– Вызывай ещё одну машину, мы забираем женщину, у неё состояние критическое, а парень просто без сознания или… чёрт его знает, что с ним, – воскликнула врач, заметив, что Стас открыл глаза, но не может ни встать, ни произнести ни слова, а только судорожно дёргается.

– Эй, да парень не наш клиент! – закричал обрадованный санитар, – Тут на видном месте телефон психиатрической клиники.

– Так звони туда, пусть забирают своего пациента!

На том и решили.

Три дня в реанимации, потом неделя в палате интенсивной терапии выпали из памяти Стаса. Сначала он ничего не чувствовал, потом чувствовал только боль, и был рад этому. В голове творился хаос, так хотя бы тело он ощущает, и пусть эти ощущения болезненные. Но всё лучше, чем то состояние, в котором он пребывал первые дни в клинике. То состояние можно охарактеризовать коротко: «кто я?». С ним совершали какие-то процедуры, его о чём-то спрашивали, он что-то отвечал. Но все происходило будто не с ним, будто он со стороны наблюдает за манипуляциями над совершенно незнакомым телом.

Через две недели ведущий врач-психотерапевт Кравцов Илья Владимирович понял, что Станислав оправился достаточно, чтобы с ним побеседовать. В этот день его перевели в обычную палату, больше напоминающую гостиничный номер на двух человек. Утром, как только Стас разместился на своей новой кровати, Илья Владимирович к нему зашёл.

– Ну что, давайте знакомиться, молодой человек. Я ваш лечащий врач.

– Я знаю, – буркнул Стас, – Думаю, вы тоже знаете, как меня зовут, тем более что мы уже общались.

– Ну, наше общение происходило, когда вы были в состоянии ничего не понимающего овоща, и вряд ли это можно ставить в зачёт. Хотя, много интересного я узнал о вас тогда. Даже не ожидал. Я ведь давно жду встречи с вами, правда, никак не думал, что она будет столь драматична.

– И что же вы узнали обо мне? – с тревогой спросил Стас.

– Если вас беспокоит, собираюсь ли я хранить врачебную тайну, можете не сомневаться. Статус нашей клиники подразумевает: никакой огласки, иначе к нам не шли бы клиенты. А меня вы заинтересовали ещё после звонка вашей бабушки.

– Бабуля! – вдруг воскликнул Стас, – Что с ней?

– Станислав, я должен сказать… – но продолжать доктору не имело смысла, Стас понял, что бабушки нет.

– Я её единственный родственник, я должен распорядиться похоронами, – торопливо заговорил Стас, порываясь подняться.

– Станислав! – одёрнул его Илья Владимирович, – Ваша бабушка умерла в ту ночь, когда вас привезли сюда. Здесь вы находитесь две недели.

– Что!!! Но…

– О похоронах позаботился Лев Сергеевич, я был с ним на связи, так что успокойтесь. Вам нужно подумать о себе.

– А что обо мне думать… – обречённо проговорил Стас, откидываясь на подушку.

– Вам нужно подумать, как жить дальше, и, самое главное, как жить правильно, учитывая ваш дар, чтобы не совершить ошибки, подобной последней.

– Какой ошибки?

– Станислав, – назидательно начал врач, – Никогда не пытайтесь спасти умирающего. Это вам не под силу, вы не Господь Бог, в конце концов. Даже если это близкий человек, даже если очень хочется. Вы же догадывались, что облегчая боль, вы пропускаете её через себя. А тут через вас прошла смерть. Не каждый это выдержит. Надеюсь, для вас обойдётся без последствий, но несколько недель мне придётся понаблюдать за вами. А заодно мы разработаем общие правила поведения экстрасенса. Поучимся жить с вашими способностями, чтобы не навредить ни себе, ни людям.

– А я могу от них избавиться? Вылечиться?

– Поражаюсь. Я нечасто общался с людьми, подобными вам, но приходилось. Так вот, ни один не отрицал свой дар и тем более не пытался бороться с ним. Вы же поняли: это бесполезно, он есть и никуда не денется. Так что вам нужно научиться с ним правильно обращаться. А моя задача помочь вам. Вы согласны со мной?

– Да, хорошо. Но я не хочу, чтобы о моих способностях знали.

– Станислав, я знаю о вас потому, что провёл массу исследований, а также внимательно наблюдал за вами. Меня натолкнула на это ваша покойная бабушка. Нет, нет, – опередил он вопрос Стаса, – Она не знала ничего о ваших способностях, но она так живо описала ваши приступы и внезапные головные боли в детстве, а также то, как благотворно влияет на неё ваша любовь, что я, сопоставив факты, многое понял. Но уже после того, как вы к нам попали. Для всех остальных вы обычный человек, и открывать кому-либо свои способности или нет – дело ваше. И ещё, у нас закрытая клиника, но если у вас есть близкие, кому вы хотели бы сообщить о своём местонахождении, я могу лично это сделать.

– Нет, у меня нет никого, кому следовало бы знать, где я нахожусь, – ответил Стас.

– Ну что же, поправляйся, приходи в себя. Думаю, для дальнейшей беседы мы выберем мой кабинет. Тем более скоро вернётся с процедур твой сосед. Кстати, очень хороший парень. Присмотрись к нему, – лукаво подмигнув, как близкому другу, Илья Владимирович быстро вышел из палаты.

– Псих, – констатировал Стас и отвернулся к стене.

Он слышал, как в комнату кто-то вошёл, как скрипнул матрац на соседней кровати, зашуршала газета. Но поворачиваться и общаться ни с кем не хотелось. Ба мертва. Он один. На всём белом свете у него нет ни одного близкого человека. Правда, где-то вдалеке сознания маячил хрупкий силуэт наивной, безрассудной и доверчивой девочки. И это видение согревало его истерзанную пустую душу.

Лежать весь день, отвернувшись к стене, не получилось. По крайне мере, нужно было идти на обед. Стас перевернулся на спину, посмотрел в потолок.

– Хотел включить телевизор, но думал, ты спишь, – раздался очень низкий, немного хриплый голос с соседней кровати.

Стало любопытно, какому же человеку может принадлежать столь колоритный голос. Он посмотрел на соседа. На кровати сидел молодой парень, по всей видимости, очень высокий. Широкие плечи, выпирающие мускулы, (культурист, что ли), крупные черты лица, карие глубокие глаза, короткие тёмно-русые волосы. Общее впечатление от внешности соответствовало впечатлению от голоса. Перед ним олицетворение грубой мужской силы и какой-то примитивной мощи. Неужели и подобные парни нуждаются в психологической помощи?

– Максим, можно Макс, – парень протянул руку.

– Станислав, можно Стас, – ответил он рукопожатием.

Парень оказался молчаливым, Стас тоже не расположен был к беседе, поэтому весь день они молча смотрели телевизор, посещали назначенные процедуры, обедали и ужинали, не перекинувшись и парой фраз. Их почему-то не объединила теснота больничной палаты, не хотелось излить душу, как в купе поезда случайному попутчику, зная, что потом всё равно не встретятся. Может, обстановка больницы, хоть и замаскированной под дорогой отель, не располагала к откровениям, а может, души у обоих настолько истерзаны, что изливать нечего. По крайне мере, у Максима, которого можно называть Макс, с душой точно не в порядке.

Это Стас понял ночью, проснувшись от дикого крика. Кричал сосед по палате. Он метался по постели, крики перемежались стонами и не обращать на них внимания невозможно. Стас сел в постели. Очень не хотелось участвовать в чужих кошмарах, но иначе заснуть не получится. Стас подошёл к Максиму и взял его за руку.

Утром, после завтрака, когда парни расположились на кроватях и Макс привычно схватил газету, Стас вдруг сказал:

– Ты не должен так убивать себя. Ты всё равно не смог бы его спасти.

– Кого? – Максим недоуменно уставился на Стаса.

– Твоего друга Ивана. Его жестоко и медленно убивали на твоих глазах.

– Что?… Чёрт!… Откуда?… Илья! – Макс сорвался с кровати, но, дойдя до двери, вдруг остановился, – Илья не знает таких подробностей, я не говорил… – сам себе произнёс Максим и вернулся на кровать, – Откуда ты знаешь? – грубо спросил он Стаса.

– Успокойся, Илья Владимирович мне ничего не говорил. Я увидел сам. Видишь ли, я могу читать мысли других людей.

Стас не понимал, что подвигло его открыться этому парню. Сработал эффект купе? Надоело держать в себе? Или увидел, что есть души, в которых творятся кошмары посильнее его? Так или иначе, ему захотелось довериться Максиму, и самое главное – помочь ему.

Максим недоверчиво посмотрел на Стаса:

– Слышал, что такие люди бывают, но никогда не встречал. И что ты ещё увидел?

– То же, что видел ты. Я всю ночь держал тебя за руку, пока не заставил успокоиться.

– Офигеть! Ты ещё и заставить можешь?

– Если очень захочу, да. Ты очень переживаешь из-за смерти друга. Это у тебя глубоко в подсознании. По-моему, тут никакими лекарствами не возьмёшь, днём можно заглушить, но во сне всё равно проявляется.

– Я вчера не выпил на ночь таблетки. От них ужасно себя чувствую, думал, хватит уже. Ну и… расскажи, что ещё ты увидел? – уже с азартом проговорил Максим.

– Да, собственно, ничего такого. Пустыня, азиаты какие-то, Иван, как я понял, был первым. Убивая его, тебя хотели заставить что-то сказать, или сделать. Тебе тоже крепко досталось.

– Ты прав, – мрачно выдавил Максим, – Он был первым, я должен был последовать за ним. Если бы парни не вытащили, меня бы уже не было. Если бы предвидеть… А ты можешь предвидеть?

– Нет, не могу. Я могу кое-что предчувствовать. И то так неясно и размыто, что сам долго не понимаю, что означает.

– А мертвецов видишь? – не унимается Макс.

– Нет, – с улыбкой отвечает Стас, – Мертвецов не вижу. Хотя… была одна ситуация, но я тогда был сам почти покойник, так что любой на моём месте и не то бы увидел.

– Твои бы способности, да… – не договорил Максим, о чём-то задумавшись.

Думал он долго, молчаливый проходил почти до вечера. Стас уже решил, что Максим его сторонится. А вечером снова начались расспросы. Макса интересовали все подобности способностей Стаса. Тот, как мог, и что мог, пояснял. Потом Максиму захотелось проверить всё на себе. И Стасу пришлось рассказывать о детском доме, в котором жил Максим, о подростковых шалостях, о девочках. В общем, обо всём, о чём Макс думал в тот или иной момент. Стас видел, что есть кое-что, куда Максим его старательно не пускал. Ему не хотелось терять доверие, возникшее между ними, и сообщать, что барьеры давно сломаны, и то, о чём Макс старался не думать, лежало перед Стасом, как на ладони. Поэтому молодой экстрасенс говорил только то, что Макс хотел услышать, вызывая у парня неизменное восхищение.

За несколько дней вынужденного пребывания в закрытом помещении, они почти сдружились, рассказывая о себе всё, что считали допустимым рассказать. Впрочем, Стас, открыв свой самый большой секрет, понял, что скрывать ему больше нечего и, как на духу, поведал новому знакомому о себе практически всё. Об учёбе, о работе, о несуществующей уже семье, о так называемых друзьях, о трудностях во взаимоотношениях с людьми. Ему становилось легче от того, что есть с кем поделиться, что не нужно носить всё в себе. Что рядом человек, которому от него ничего не нужно, у которого такая же израненная душа. Который почти друг.

А через два дня к Максиму пришёл посетитель. И тогда Стас понял, что такое настоящий друг. Более искренних, чистых и доверительных отношений он не встречал. То, что испытывали друг к другу Максим и его посетитель – было больше, чем дружба. А добровольное (учитывая, что они не родственники) кровное и душевное родство.

Понаблюдав бурную встречу, «испытав» захлёстывающие эмоции восторга и счастья, позавидовав белой завистью, Стас тихонько вышел в коридор, чтобы не мешать общению давно не видевшихся друзей.

Через полчаса Макс нашёл его в комнате отдыха и позвал в палату.

– Стас, хочу тебя познакомить с другом.

– Дмитрий, – парень протянул руку.

– Станислав, – он пожал ладонь невысокому темноволосому смуглому парню, с тонкими, можно сказать, аристократичными чертами лица и приятной располагающей улыбкой.

– Стас, не обижайся, но от Димки у меня нет секретов. И я ему о тебе всё рассказал. А он не верит! Представляешь!

– Представляю.

Стас уселся на кровать и посмотрел на парней, сидящих напротив. Таких разных внешне и таких схожих внутри.

– И… – Максим чего-то ждал.

– Что и? – не понял Стас.

– И ты что, не докажешь этому Фоме неверующему, что я прав.

– И как я должен доказать? – спросил Стас.

– Так же, как и мне. Пусть он о чём-нибудь подумает, а ты расскажешь.

– Мы с тобой здесь вместе сидим уже три дня. Дмитрий может решить, что ты о нём мне рассказывал. Кстати, ты о нём рассказывал.

– Дим, подумай о том, что я не знаю, и не мог ему рассказать, – обратился Максим к другу.

– Ну, хорошо, я постараюсь, – согласился Дмитрий.

– Я могу взять тебя за руку, – спросил Стас.

– Валяй! – разрешил Дмитрий, протягивая ладонь.

– Я могу рассказывать всё, что угодно? Запретных тем нет? – переспросил Станислав.

– Да, можешь, – почти хором выпалили нетерпеливые друзья.

– Хорошо… – через несколько томительных минут начал Станислав, – Вы оба выросли в детском доме, в вас много общего. Буду говорить с этой точки зрения. Что касается Дмитрия,… он вспоминал сейчас рассказ нянечки о своём спасении в раннем детстве. Его нашли в сугробе, младенцем, в Доме Малютки дали имя в честь шофёра неотложки, который привёз его. Фамилия… в ней что-то отрицается… не… Начинается на «Не»…

– Ненашев, – помог Дмитрий, – Продолжай, – видно было, он заинтересован.

– Вы всё время вместе – за одной партой, потом в армии, сейчас тоже. Есть ещё один человек. Тоже детдомовский, он младше, похож на Дмитрия, внешне смуглый и темноволосый, но не родная кровь. Он как-то связан с вами, вы постоянно думаете о нём, говорите. Особенно сейчас. Вы решаете, стоит его готовить или ещё рано. Готовить к чему? – сам у себя задумчиво спросил Стас, и, словно сам себе, начал отвечать, – Вы близки между собой, очень, но есть ещё люди… их немного, довольно близкие вам. Вас что-то объединяет, вы все в какой-то организации, группе, что ли. Вы тесно связаны между собой. Не пойму, что за связь, но точно не религия и не родственные узы. Это какая-то силовая структура…

– Стоп! – вдруг остановил Макс, – Димка, я же предупреждал, что он читает мысли! Ты думай, о чём думать!

– Прости, Макс, но это я прочёл в твоей голове, уже давно, – извинился Стас.

– Но я об этом не думал, – оправдывается Максим, удивлённо.

– Ты не можешь не думать об этом. Это твоя жизнь. И его жизнь. И ещё нескольких человек, которых я не знаю, – пояснил Станислав, – Да, ещё, кроме фамилии и имени Дмитрий Ненашев, возле него крутится слово «дипломат», и я уверен, что это не профессия, что это означает, не знаю.

– Шайтан! – охарактеризовал Стаса удивлённый Дмитрий, – Среди друзей у меня кличка Дипломат. Но об этом мало кто знает, и уж точно Макс не мог тебе проболтаться. Это как… тайный пароль, что ли. Ты опасный человек, Стас!

– Вот, я как раз об этом подумал. И не лезь пока в мою голову! – приказал Макс с улыбкой Стасу, – Я ещё не до конца всё продумал. Хотя… лезь! Мне меньше говорить придётся.

– Мне пора идти, – сказал Дмитрий.

– Дим, ты поговоришь там об этом феномене. А я поговорю с ним. Думаю, мы придём к общему мнению.

– Поговорю, конечно. Я же дипломат! Пока, Стас. Приятно было познакомиться, – улыбнувшись, Дмитрий кивнул и вышел из палаты.

– Ну, и… – Стас развёл руками. Теперь он подталкивал Максима к разговору, когда остались одни.

– Что? – сделал вид, что не понял Макс.

– Ты хотел со мной о чём-то поговорить.

– А то ты не знаешь, о чём!

– Макс, не проще ли общаться словами? Я вижу твоё желание сделать какое-то предложение. Но в чём суть, не понимаю. К тому же ты мои мысли читать не умеешь, как ты узнаешь моё мнение? Так что говори.

– Стас, я тут подумал… В общем, ты прав. Мы с Димкой и ещё несколько человек составляют команду. И в ней как раз не хватает такого, как ты. Я хотел предложить тебе к нам присоединиться, если, конечно, моё предложение одобрят другие ребята. Но, думаю, они не будут возражать. Главное, чтобы ты согласился.

– Как раз это я и понял. Я не пойму, в чём суть вашей организации, чем вы занимаетесь и на кого работаете.

– Вот это объяснить сложнее, – Макс задумался, – Я в затруднении, как не сказать лишнего, на случай, если ты не согласишься. И в то же время доступно растолковать.

Стас тоже задумался. Он вспомнил об ауре сопереживания, дружбы и взаимопомощи, которую чувствовал рядом с Дмитрием и Максимом, и так захотелось окунуться в неё. Захотелось, чтобы к нему кто-то испытывал хотя бы подобие таких чувств. Чтобы о нём переживал кто-нибудь хотя бы наполовину так, как Макс переживает о потерянном друге Иване.

– Максим, – перебил его раздумья Стас, – Можешь называть это предчувствием или предвиденьем, но мне кажется, я соглашусь на твоё предложение, так что рассказывай всё. Скажи только – я увидел силовые приёмы: оружие, убийства, боль. Вы что, бандитская группировка?

Макс рассмеялся:

– Ну, если ты, не разобравшись, почти соглашаешься, то действительно прижало. Нет. Мы не бандитская группировка. Мы как раз с другой стороны. Я вхожу в группу особого назначения по борьбе с бандитизмом и терроризмом. Группа секретная, состоит из нескольких человек. Действия координируются из центра. Работаем на правительство. Методы работы почти такие, как у тех, против кого мы стоим. Мягко говоря, незаконные. Но бывают случаи, что по закону никак. Тогда в дело вступает наш отряд, мы для этого подготовлены. Дальше продолжать? Или подумаешь?

– Продолжай. Я подумал.

– Принадлежность к группе несёт некие обязательства. Во-первых, ты сразу подписываешь договор о неразглашении, ты юрист, знаешь, что это такое.

– Знаю.

– Во-вторых, твоя жизнь круто меняется. И совсем не в лучшую сторону. Никаких привязанностей, никаких уз. Главное для тебя становится работа. По первому требованию ты поднимаешься и едешь туда, куда нужно, не задавая вопросов. Это может быть Южная Африка или Аляска. Поэтому, прежде чем предложить, я несколько раз спросил о родственниках и друзьях. Разрушить состоявшиеся близкие отношения довольно сложно, поэтому лучше, когда их совсем нет. У тебя действительно никого нет? Родственники, друзья, девушки?

– Родственников нет. Друзья… тоже нет, только знакомые. Девушка… У вас что, запрещено иметь девушку? – вдруг спросил Стас.

Макс снова рассмеялся:

– Да хоть сто штук! Вот с семьёй могут возникнуть проблемы. Ты примерно представляешь график работы и приоритеты, которые должны у тебя в связи с этим возникнуть. И какая девушка согласится стать женой такого человека? В принципе, может и согласится, но быстро сбежит. У нас женат только один, самый старший, и то, не знаю даже, где он откопал такую послушную и терпеливую жену. Остальные пока не пытались. Девушки есть, но не успеешь ты уехать в какую-нибудь командировку, возвращаешься, а её уже нет. Впрочем, командировки (мы это так называем, чтобы не пугать гражданских), могут длиться по нескольку месяцев. И какая молодая особа выдержит такое воздержание? Да и зачем? Пообещать-то ты ей ничего не можешь. Ты вообще можешь не вернуться. Да ты видел. Мой ночной кошмар. Ты так его описал, словно сам присутствовал. Это не кадры фильма и не триллер, который я прочитал. Я там был в главной роли. Можешь и ты побывать, если согласишься. Продолжать?

– Я уже согласился, продолжай.

– В принципе, я всё сказал. И если ты не задумываешься о том, как покультурней меня послать с моим предложением, то ты тот парень, что нужно. Я специально начал с минусов нашей работы. Теперь о плюсах.

– Они есть? – смеялся теперь Стас.

– Как ни странно. Первый существенный плюс – финансовая независимость. За нашу работу хорошо платят. Второй плюс – тебя научат прекрасно владеть собственным телом и практически любыми видами оружия. Ну и третий – возможность получить звание Героя России, но в одном случае – посмертно. Шучу. В общем, ты будешь пользоваться всеми привилегиями, положенными военным, и немного больше. В армии, как я понял, ты не служил.

– Нет. Только военная кафедра в универе.

– Сойдёт кафедра. А армия у тебя будет. Ну что, я сообщаю начальству о твоём согласии, или подумаешь ещё?

– Я сказал, что согласен. Нечего раздумывать.

– Я рад, Стас, я очень рад, что ты оказался тем, кем нужно! – Максим дружески обнял Стаса, и тот с удивлением понял, что не имеет ничего против таких объятий.

На следующий день в палату вошёл Илья Владимирович.

– Ребята, к вам посетитель. Я подумал, лучше вам с Александром Григорьевичем поговорить в моём кабинете. Пойдёмте.

– Пойдём, Стас, это Александр, он хочет увидеть тебя, – сказал Максим.

– Кто такой Александр?

– Я не скажу, что это наш босс, мы как бы все равны, но он у нас старший. Через него идёт связь с руководством, он отвечает за разработку и исполнение операций. В общем, мозговой центр.

– Командир группы, – пояснил Стас.

– Можно и так сказать. О званиях пока распространяться не буду. Да, у нас принято обращаться друг к другу по именам. Никаких отчеств и фамилий.

– Ясно.

В кабинете главного врача Стас увидел очень внушительного мужчину. Если бы он познакомился первым с ним, а не с Максимом, вопроса о бандитской группировке не возникло. Он был бы уверен – перед ним криминальный авторитет. Очень высокий, широкие могучие плечи, резкие грубые черты лица, острый пронизывающий взгляд темных глаз, коротко подстриженные черные волосы. Впечатление довершила бы внушительная золотая цепь и кожаная куртка, но на нем был стильный темно-серый в полоску костюм и светлая рубашка, расстёгнутая на мощной шее.

– Александр, – парень встал с дивана, протянул руку.

Стас пожал крепкую большую ладонь, пытаясь «прочесть» как можно больше. То, что он «увидел», можно охарактеризовать коротко: уверенность, власть, твёрдость.

Все расселись на диване и креслах, любезно предоставленных главврачом. Илья Владимирович расположился за столом на своём рабочем месте. Стас удивлённо взглянул на Александра, тот объяснил:

– Илья Владимирович, можно сказать, наш штатный психолог. Он в курсе. Итак, Станислав, Макс много о тебе рассказывал, Илья тоже добавил интересные сведения. Он уверен, что твоё физическое и психическое состояние на данный момент позволит работать с нами, а Макс так не сомневается, что твои способности во многом нам пригодятся. Слово за тобой.

– Тебе тоже нужны какие-то доказательства? – Стасу хотелось обратиться к Александру на «вы», но, переборов себя, он решил соответствовать.

– Доказательства чего? – не понял Александр.

– Доказательства моих способностей.

– Нет. Мне достаточно рассказали о тебе Максим и Дмитрий. Илья Владимирович подтвердил. Я им верю, как себе. Мне нужно твоё твёрдое согласие. Ты ведь в курсе, на что соглашаешься? Работа без графика, вообще такого понятия, как график, нормированный день, выходной и отпуск у нас не существует. Угроза жизни и здоровью. Соблюдение конфиденциальности. Трудности во взаимоотношениях с близкими, практически невозможность иметь семью, до тех пор, конечно, пока не найдёшь женщину, способную принять всё это. Семью тебе заменим мы.

– Я понял. Я вижу между вами тесную связь, сплочённый коллектив.

– Хочешь, вливайся.

– Хочу. Я согласен работать с вами, – ответил Стас, глядя в глаза Александра. Ему очень хотелось, чтобы тот поверил.

– Прекрасно. Теперь прочь лирику. К делу, – резко произнёс Александр, – Илья сказал, что основной курс пройден, тебя можно отпускать. Мне нужны твои документы, чтобы я мог готовить бумаги. Через неделю тебе надлежит прибыть под Суздаль, в лагерь для подготовки бойцов спецназа. Там ты проведёшь не менее шести месяцев, всё зависит от твоих способностей к обучению. Это закрытое место, никакой связи нет, сотовые глушатся. Поэтому, если здесь, в этой жизни, у тебя есть кто-то, кого нужно предупредить о твоём исчезновении на полгода, у тебя неделя.

– Я понял, – ответил Стас.

– Станислав, я хотел предупредить вас, – заговорил Илья Владимирович, – Приходила какая-то женщина, требовала подтверждение того, что ты у нас находишься, ей нужна была справка о твоей недееспособности. Как я понял, её направил Лев Сергеевич. Она представилась твоей матерью.

– И? – требовал продолжения Стас.

– Естественно, никаких справок я ей не дал, я сказал, что Станислав Лебедев здесь никогда не находился, и где он, я не знаю. Она учинила скандал, я пригрозил, что закрою её для принудительного лечения, так как она сама неадекватна, и она ушла.

– У тебя есть мать? – удивился Максим, – Ты не говорил.

– У меня нет матери. И никогда не было, за исключением девяти месяцев и одного дня, – резко ответил Стас.

– Ничего, мы почти все подобное пережили, – вставил Александр.

– Спасибо, Илья Владимирович, – поблагодарил Стас.

– Это моя работа. Надеюсь, ещё увидимся… В хорошем смысле этого слова, – добавил психолог с улыбкой.

– Вы не зря долго раздумывали, в какую палату меня поместить. За это тоже спасибо, вы не ошиблись с решением, – заметил Станислав.

– Ясное дело! От тебя ничего не скроешь! – воскликнул Илья Владимирович.

Из клиники Станислав и Александр вышли вместе. Максиму там надлежало задержаться.

– Садись, подвезу, – предложил Александр, открывая дверцу своей БМВ – Машины у тебя нет, как я понял.

– Нет. Я и водить не умею.

– В лагере научат. Стас, там придётся нелегко, предупреждаю сразу, мы все через это прошли. Но это необходимость. Никто не выпустит тебя на задание неподготовленным.

– Я понимаю. Но почему там нет связи?

– Это секретный объект. Условия почти армейские. Мы будем тебя навещать, поэтому если с кем-то хочешь поддерживать связь, можешь делать это через кого-то из нас. У тебя есть такой человек?

– Даже не знаю. Это девушка. Думаю, она единственная, кто обеспокоится моим исчезновением.

– Что за девушка? Вы давно встречаетесь?

– Не поверишь, всего неделю. Но я знаю: она хорошая. И я не могу исчезнуть из её жизни без слов. Я должен её предупредить, объяснить. Я уже заставил её поволноваться. Сказал: «до завтра», а исчез на месяц.

– Мне интересно, что ты ей скажешь? О чём предупредишь? – с улыбкой начал Александр, – Извини, дорогая, я немного задержался в психушке. А теперь меня приглашают на работу, но сначала я должен пройти курс молодого бойца, и ты меня не увидишь около года. А потом работа, на которой меня могут пристрелить в первый же день, ну, это если курсы я пройду плохо.

– Это очень цинично, – заметил Стас.

– Такова жизнь. Ты сам выбрал. Жалеешь?

– Нет. Но без слов исчезнуть не могу. Она этого не заслуживает.

– Как знаешь. Надеюсь, ты найдёшь, что сказать. Да, можешь потом дать ей мой номер телефона. Пусть свяжется со мной. Она сможет передать тебе письмо. Классическое, на бумаге, как в старые добрые времена. Может, тебя это согреет после сумасшедшей физподготовки, когда жить не хочется.

– Спасибо, думаю, не понадобится. Я собираюсь проститься с ней. Она очень молода, ей не стоит тратить лучшие годы на ожидание.

– И правильно. Когда нормализуется, ты встретишь кого-нибудь, кто примет тебя вместе с твоей работой и способностями. Да, прежде чем отправиться в суздальские леса, я познакомлю тебя с одной моей знакомой. Я подумал, тебе нужно с ней пообщаться, это, кстати, советовал и Илья Владимирович.

– Что за знакомая?

– Твоя коллега. Экстрасенс, медиум, гипнолог, профессор психологии – у неё до кучи разных званий. Одно скажу: ведьма, и очень сильная. Я поговорю с ней, думаю, не откажется провести для тебя курсы повышения квалификации в твоей области.

– Было бы интересно. Никогда не общался с подобными людьми. У меня есть вопросы, на которые Илья Владимирович не смог ответить.

– Он обычный психолог. Нет, он первоклассный психолог, но не экстрасенс. И ещё, через три дня, когда Макс выйдет из клиники, мы соберёмся всей командой. Это редкий случай, когда все могут собраться вместе. Ради тебя. Познакомишься.

– Александр…

– Можно Саша.

– Саша, а сколько человек в команде? – спросил Стас.

– Семь, – не задумываясь, сказал Александр. Потом с болью в голосе произнёс, – Иван…, – и, сглотнув ком в горле, исправился, – Шесть. Шесть человек.

– Семь, – поправил его Стас, – Я с вами.

– Да. Ты теперь с нами. Скоро поймёшь, что значит «с нами». Настраивайся, тебе предстоит трудная неделя, нужно многое успеть. Да и потом не легче. Но ты справишься! Я чувствую, хоть и не провидец.

Когда подъехали к дому Станислава, Александр протянул визитку с телефоном. Стас продиктовал свой номер сотового.

– Как только договорюсь с Розой, позвоню. Если нужна будет помощь, звони ты, – сказал Александр и уехал, оставив его во дворе.