Глава четырнадцатая
Досье на стол
По утрам император принимал полковника Хоробрых. Василий Павлович ежедневно докладывал сюзерену сводку наиболее серьёзных происшествий, случившихся на бескрайних просторах телеимперии. Это была многолетняя традиция, заложенная предшественниками, и глава Корпорации неукоснительно её соблюдал.
Вот и сегодня, как всегда, в одиннадцать ноль-ноль, старый стреляка переступил порог императорского кабинета. Получив обычную руководяще-ласковую улыбку и приглашение садиться, полковник устроился за необъятным столом из морёного дуба, разложил бумаги и приступил к докладу:
Северокавказский безработный Тудой-Сюдоев обманом проник на территорию канала «Лох-ТВ» и попытался взорвать здание. Мотив: накануне злоумышленник в юбилейный, двадцатый по счету раз, в пух и прах проигрался в телеказино, работающем на канале.
Во время съёмок интерактивного реалити-шоу для слепых «Я милого узнаю по походке» случилось ЧП. Одна из участниц в прямом эфире нанесла увечья другой участнице. Мотив: обидчица наощупь приревновала обиженную к ведущему шоу.
В общежитии, где проживают гастарбайтеры с острова Гаити, произошёл погром. Ответственность взял на себя Союз ревнителей истинно православных фильмов ужасов. Мотив: достали, падлы, своими сериалами про зомби и вуду.
Готовя цикл передач о животных «Дикие нравы», режиссёр канала «Шакал-ТВ» выпустил тигров из клетки. Мотив: творческие разногласия с продюсером, заехавшим на съёмки.
Император слушал внимательно, время от времени задавая уточняющие вопросы. При этом он по вдохновению определял правых и виноватых, а также неформально рекомендовал те или иные меры наказания. Было в этом что-то такое, что в незапамятные времена именовалось судом и расправой. Впрочем, для главы Корпорации утренние встречи с Хоробрых, скорее, служили развлечением, своего рода разминкой, перед новым трудовым днём.
– Это всё? – спросил он, когда Хоробрых замолчал и начал складывать бумаги.
– Почти, – ответил полковник после секундной заминки.
Август развалился в кресле и одарил ветерана поощрительным взглядом: смелее, мол!
– Под Рязанью объявился юродивый, – сказал полковник. – Зовётся Митькой. Кричит, что является реинкарнабулой святого Рейтинга.
– Ну, так в чём дело? – спросил император, пожимая плечами, обтянутыми лёгкой хлопковой тканью летнего пиджака. – Направить юродивого на экспертизу. Если нормальный – в инквизицию. Ненормальный – в психушку.
Полковник замялся и пригладил благородные седины.
– Так-то оно так, ваше превосходительство… Только он ещё разговоры разговаривает.
– Что за разговоры? – спросил глава Корпорации, настораживаясь.
А разговоры, оказывается, были интересные. Юродивый налево и направо сулил близкий конец телесвета. Он рассказывал, что в лесах Подмосковья образовалась целая зона, где телевидение не работает, ни один канал не принимается, видеопанели безмолвствуют. И зона эта год от года расширяется… Молитесь, люди!
Император нахмурился. Десять лет назад, как только технические специалисты Корпорации доложили о возникновении аномалии, Совет герцогов постановил максимально засекретить информацию. Нечего население пугать. Были приняты беспрецедентные меры предосторожности. Откуда, спрашивается, взялся этот чересчур информированный Митька? До чего же не вовремя…
– На этом всё? – хмуро спросил Август.
– Нет, ваше превосходительство, – со вздохом ответил полковник.
И действительно, болтовня юродивого на этом не заканчивалась. Рассказы об ужасах аномалии неизменно сменялись разнузданной хулой в адрес главы Корпорации. Дескать, слабый император, вялый. Другой на его месте уже распорядился бы выжечь страшную зону напалмом. Ну вот как, чтобы избежать общего заражения организма, прижигают рану. А этот мямлит, ни на что не может решиться, тянет время, а зона всё растёт. Так, глядишь, скоро и до Москвы дотянется…
– Я понял, – сказал император и неожиданно вскочил на ноги.
Всё стало на свои места. Ну, что ж, информация полковника станет мостиком к разговору, который Август давно хотел завести с командиром дружины, да всё откладывал. А дальше откладывать, похоже, некуда…
Выпрямившись во весь небольшой рост, император скрестил руки на груди и приосанился. При этом он незаметно включил устройство, которое создавало помехи для любой подслушивающей аппаратуры. Так, на всякий случай.
– Скажи, Василий Павлович, ты любишь ли меня? – проникновенно спросил он полковника.
– Как не любить, – ни секунды не задумываясь, ответил тот.
– Довольно ли взыскан моими милостями? – продолжал допытываться глава Корпорации.
– По самое некуда, ваше превосходительство, – искренне сказал полковник.
– Веришь ли мне? – негромко задал император контрольный вопрос в ухо.
– Как себе самому, – твёрдо ответил Хоробрых.
– Ну, так читай…
С этими словами Август положил на стол перед командиром дружины папку с досье на великого инквизитора.
Пока старый воин знакомился с компроматом, император смотрел в окно на мутную Москву-реку, пил элитную минеральную воду «Ядрёный бювет» и косился на полковника, наблюдая за реакцией. А реакция была вполне адекватная. По мере изучения документов Хоробрых наливался нездоровым багрянцем и сжимал кулаки, натруженные огнестрельным и холодным оружием.
– Ну, что скажешь? – спросил Август, когда сын эфира номер один отложил папку в сторону.
– Коррупция в особо крупных размерах. Незаконное обогащение с использованием служебного положения, – отрубил честный старик.
Далее Хоробрых охарактеризовал великого инквизитора, используя изысканно бранную лексику. Он был старый солдат и такие слова знал.
– Правильно говоришь, – заметил император, внутренне довольный гневной реакцией полковника. – Только это не всё.
– Чего же больше, ваше превосходительство? Хоть сейчас можно брать… Больше только прямая измена!
– Он и до неё докатился, – жёстко сказал глава Корпорации.
Хоробрых поднялся.
– Вы уверены, ваше превосходительство? – негромко спросил он. – Ротшильд, паскуда, как-никак великий инквизитор, ваш первый заместитель… Работать через подставных лиц, брать откаты или воровать – дело обычное, это почти каждый… Но измена – совсем другое. Из документов это не вытекает. Трудно поверить…
– А придётся! Стал бы я тебя из-за простой коррупции от службы отрывать… Да ты садись. Выпить хочешь?
– Дайте водки, – просто и грустно сказал полковник. – Куда катимся?
Налив себе и Хоробрых, император уселся за стол.
– Юродивый этот, Василий Павлович, появился именно сейчас не случайно, – продолжал он. – Что творится в Союзе герцогов, ты и сам знаешь. Не сегодня-завтра ребята взбунтуются. Вроде бы серьёзных проблем или разногласий нет, но дело идёт к расколу. А там и переворот… Спрашивается, почему? Потому что Ротшильд воду мутит, натравливает герцогов на меня. Как только наберёт нужное число сторонников, враз организует импичмент. Ну, сам-то на престол претендовать не будет, не по сану. А своего человечка на трон посадит…
– Это санитарно-гигиенического герцога-то? – спросил полковник с усмешкой.
– Его, красавчика, – подтвердил император, тоже с усмешкой.
Собеседники отлично поняли друг друга. Слухи о нетрадиционной ориентации кардинала носились в придворном воздухе год от года всё чаще.
– Ну, это всё ясно, – сказал полковник. – А юродивый-то здесь при чём?
– Очень даже при чём. Кардинал, иуда, хочет меня с двух сторон поджарить. Пока что был конфликт наверху, так? А теперь появится негатив снизу. Ты думаешь, твой юродивый в единственном экземпляре трудится? Черта с два! Такие Митьки сейчас наверняка забегали по городам и весям. И каждый кричит, что император – тряпка и мямля, неспособный бороться с великой угрозой… В общем, создают общественное мнение. И все до единого кормятся от кардинала, можешь не сомневаться. Ты присмотрись к сводкам, присмотрись. Таких юродивых сейчас ой как много появится…
– Вот гад, – молвил бледный от гнева полковник. – Так что теперь делать?
– Бороться за существование! – отрезал император. – И бороться будем вместе, Василий Павлович. Сам знаешь: случись новая власть, в тот же день вылетишь в отставку. А то и чего похуже произойдёт…
Не стесняясь императора, полковник грязно выругался. Вполголоса, но отчётливо. Сюзерен был совершенно прав. С кардиналом командир дружины давно находился в непримиримых контрах, и ничего хорошего от красномундирника не ждал. Он поднялся.
– Жду приказа, ваше превосходительство! – отчеканил он, кладя руку на эфес парадной шпаги.
Император похлопал его по плечу.
– Не стареют душой ветераны, – растроганно сказал он, смахивая непрошеную слезу. – Знал, что могу на тебя положиться, Василий Павлович, люб ты мне. Будет и приказ… Но сначала давай выпьем!
Махнули по стакану, и лишь после этого глава Корпорации, понизив голос, изложил полковнику свои соображения. Командир дружины слушал внимательно, подкручивал усы, хмурил брови, и в отдельных местах одобрительно крякал. Выслушав и задав несколько уточняющих вопросов, глубоко задумался. Император ждал ответа с нейтральным видом и внутренним напряжением.
– Сделаем, – сказал наконец полковник. – Где наша не пропадала! Так ему, паскуде, и надо. Нечего тут, понимаешь…
Август перевёл дух. Про себя.
– Одно жалко: Фёдора нет, – продолжал Хоробрых. – Оно, конечно, и без него справимся, но вообще-то в таком деле без лучшего бойца несподручно. Зря я вас тогда не послушался, – настоял, чтобы его в экспедицию включили, ох, зря…
Император внутренне усмехнулся. Полковник без всяких подсказок выруливал разговор в нужную сторону.
– Да помню я, Василий Павлович, помню, – благодушно сказал он, позёвывая. – Ты мне этим парнем всю плешь проел. И впрямь, что ли, так хорош?
Хоробрых приосанился. О воспитаннике и любимце он мог говорить долго, и говорил с нескрываемым удовольствием. Через четверть часа император усвоил, что Фёдор: а) сильнейший рукопашник среди сынов эфира, не говоря уже про гвардейцев кардинала; б) командир лучшего отделения дружины; в) надёжный друг и товарищ; г) смерть бабам; д) зря и мухи не обидит, но лучше не задевать; е) ещё раз – неподражаемый боец, скала, надёжа и опора; ж) пора бы парню очередное звание сообразить…
Тут император, наконец, вклинился.
– Со званием решим, пусть из экспедиции вернётся, – твёрдо пообещал он. – Заинтриговал ты меня, Василий Павлович… Он у тебя с детства такой вундеркинд? Или у себя в дружине натренировал?
Полковника простой вроде вопрос неожиданно озадачил. Он почесал в затылке и развёл руками.
– Не знаю, что и сказать, ваше превосходительство…
– Это почему? – удивился глава Корпорации.
– Парень-то он хороший, правильный. Как говорится, от доброго корня. Я с его отцом вместе рос, потому знаю. И служить начал с душой. Но сказать, чтобы очень выделялся, не могу. У нас ведь ребята все как на подбор – орлы, один другого орлее… А три года назад отправил я его в Китай, в Хаудуюдунь. Помните, была программа обмена… И вернулся он оттуда какой-то не такой. Новый, что ли. Ну, драться научился, как черт, это само собой. На то и монастырь. Но это не главное. Главное, что-то у него в голове изменилось.
Полковник замялся, подыскивая нужные слова. Император с интересом посмотрел на ветерана.
– В каком смысле?
– Да в таком… Будто у него внутри машина завелась. Всё взвешивает, всё высчитывает, всё наперёд решает. Вот, к примеру, в каких только передрягах ни побывал, а вышел отовсюду без единой царапины. Пуля, нож, булыжник – всё мимо, даже не задевает.
– А может, просто везучий? Бывают такие…
– Даже не думайте. Где столько везения набраться? Не-ет! Это он за четверть секунды успел разобраться, и понял, как лучше. Допустим, надо пригнуться. Или отступить на шаг. Или уклониться влево-вправо. Или плашмя на землю… В общем, по ситуации. Знаете, как его в дружине называют?
– Как?
– Заговорённый, вот как!
Император задумчиво разлил.
– А что, – произнёс он, – может, и заговорённый. Китай вообще страна мистическая, таинственная. Про монахов этих хаудуюдуньских чего только не рассказывают. Может, они Фёдора нашего, действительно, от беды и напастей заколдовали?
– Кто их разберёт, – сказал Хоробрых, махнув рукой. – Заколдовали, не заколдовали… Перстень он какой-то оттуда привёз, это да. Носит, не снимая, хоть и не по уставу. Я ему специально разрешил. Подарок от его тамошнего наставника.
– Перстень? – переспросил император. – Что за перстень?
– А шиш его знает. Но не дорогой. Так, из яшмы… Да, что ещё интересно: Фёдор всегда был малость шалопай и простоват, в отца. А после возвращения очень рассудительным стал. Повзрослел как бы. Я его на отделение поставил, и командир получился хоть куда. Пора парню подрасти, пора…
– Я же сказал: вернётся – решим, – напомнил император. – Нам такие люди нужны. Да и ты, Василий Павлович, в полковниках засиделся, нет?
Командир дружины скромно потупился.
– Я бы тебя в генералы произвёл хоть вчера, – доверительно продолжал глава Корпорации. – Да кардинал-иуда палки в колеса вставляет. Тогда, говорит, и моего командира гвардейцев надо в генералы. А он мне нужен?.. Ну, ничего, потерпи. Ты же знаешь: за мной не заржавеет, – добавил он, пожимая полковнику руку и со значением глядя в глаза.
Проводив Хоробрых, император велел секретарю и адъютанту не беспокоить ни под каким видом, и принялся обдумывать ситуацию.
С одной стороны, разговор прошёл отлично. Полковник не подведёт, глава Корпорации был в этом уверен, а теперь убедился окончательно. С другой стороны, Фёдор Огонь беспокоил его всё больше. Только теперь император по-настоящему ощутил, насколько опасен этот парень. Именно ощутил – на интуитивном уровне. По-прежнему были непонятны истоки его силы и неуязвимости. Ясно только, что они как-то связаны с двухлетней жизнью в Китае. Но как?.. И чего ждать от бравого сына эфира там, на зоне?..
Во всяком случае, стало полностью ясно, почему он не должен был попасть в экспедицию. Но всё-таки попал… «Мой косяк», – самокритично подумал император. Надо было отклонить кандидатуру Фёдора под любым предлогом – вплоть до имитации руководящего каприза. Хотя и не солидно…
Впрочем, что толку посыпать голову пеплом, когда уже ничего не исправить. Остаётся надеяться, что косяк не будет иметь роковых последствий для всего плана…